Уолтон в
сердцах яростно обругал дурацкий допотопный кондиционер, который не
способен так проветрить помещение, чтобы в нем не оставалось этого
мерзкого духа.
По интеркому прозвучал мелодичный сигнал вызова. Уолтон, теряя
терпение, ждал слов секретарши, но затем вспомнил о порядке, заведенным
Фиц-Моэмом: аудиоконтакт может наступить только после ответного нажатия
кнопки на пульте. Уолтон разблокировал звуковые цепи и произнес:
- Это Уолтон. В будущем не дожидайтесь моего ответного сигнала и суть
дела докладывайте сразу же.
- Слушаюсь, сэр. В приемной сейчас находятся два репортера: один из
здешней "Ситизен", другой - из телеагентства "Глоуб телефакс".
- Скажите им, что на сегодня у меня встреча с представителями прессы
не запланирована. Вместо этого передайте мое краткое заявление. Скажите
им, что огромная по своей значимости задача подхватить бразды правления,
которые выронил из рук безвременно усопший, великий директор Фиц-Моэм,
потребует от меня полной самоотдачи в течение следующих нескольких дней. Я
буду счастлив устроить свою первую официальную пресс-конференцию, как
только корабль ВЫНАСа снова поплывет на ровном киле. Все поняли?
- Да, сэр.
- Вот и прекрасно. Удостоверьтесь в том, что они ничего не напутали.
И... вот, послушайте. Если сегодня или завтра придет кто-нибудь, кому
Фиц-Моэм обещал аудиенцию, скажите ему примерно то же самое. Разумеется,
не в тех цветастых выражениях, которые предназначены для репортеров, а
изложите только суть. Мне нужно еще очень многое переделать, прежде чем я
смогу принимать посетителей.
- Не беспокойтесь, все будет выполнено так, как вы велели, директор
Уолтон.
Он ухмыльнулся, услышав слова "директор Уолтон". Отодвинув микрофон
переговорного устройства, директор склонился над листком с перечнем
неотложных дел и вычеркнул первый пункт: "Отменить назначенные Ф.
свидания".
Нахмурившись, Уолтон вдруг понял, что неплохо было бы добавить
седьмой пункт к перечню: "Назначить нового заместителя по административной
работе". Надо подыскать кого-нибудь, кто мог бы справиться с его прежней
работой.
Теперь первоочередным мероприятием стал пункт 0, стоявший в самом
верху перечня: "Покончить с делом Приора". Уолтон никогда не будет в более
благоприятном положении, чем сейчас, чтобы замести все следы своей
вчерашней противозаконной деятельности.
- Соедините меня с архивом отделения эвтаназии, пожалуйста.
Мгновением позже он услышал бесстрастный голос:
- Архив.
- Дежурный по архиву, говорит исполняющий обязанности директора Рой
Уолтон. Мне нужна полная распечатка обработанной вашим компьютером
информации за вчерашнее утро между девятью и двенадцатью часами с кратким
описанием содержания каждого обращения. Через сколько времени я смогу
получить ее?
- Через несколько минут, директор Уолтон.
- Хорошо. Распечатку пришлите в опечатанной бандероли по закрытой
почте. Имеющаяся в ней информация почему-то интересует высшие
правительственные круги. Если печать на бандероли окажется поврежденной, я
вышибу дух из всего вашего отделения.
- Слушаюсь, сэр. Что-нибудь еще, сэр?
- Нет... А впрочем, вот еще что. Пришлите мне список всех
обследовавших младенцев вчера утром.

Чтобы не терять времени, дожидаясь, пока прибудут затребованные
материалы, Уолтон стал разбирать бумаги, которые составляли верхний слой
документов, лежавших на столе Фиц-Моэма.
На самом верху лежала записка следующего содержания: "Встреча с
Ламарром. 11 июня. 12.15. Нужно быть с ним непреклонным, но при этом вести
себя очень осторожно. Пора, пожалуй, ознакомить с этим Уолтона".
"Гм, интересно", - подумал Уолтон. Он понятия не имел, кто такой
Ламарр, но Фиц-Моэм нарисовал в верхнем правом углу листа еле заметную
звездочку, означавшую, что это дело первостепенной важности.
Уолтон нажал кнопку интеркома:
- На сегодня, на 12.15, директор Фиц-Моэм назначил аудиенцию некоему
мистеру Ламарру. Если он позвонит, скажите ему, что сегодня я с ним не
смогу встретиться, но предоставлю аудиенцию завтра точно в такое же время.
Если он прибудет собственной персоной, скажите ему то же самое.
Часы подсказывали, что пора избавиться еще от одного фрагмента
записки Фреда. Уолтон быстро сунул его в лоток мусоропровода.
Мгновением позже над приемным бункером пневмопочты зажглась зеленая
сигнальная лампочка. В стенах этого учреждения Фиц-Моэм никому не
подчинялся, в отличие от своего заместителя Уолтона, к которому кипы самых
различных материалов прибывали по почте без всякого предварительного
уведомления.
Уолтон вытащил из бункера запечатанную бандероль и внимательно
осмотрел печати. Никаких признаков того, что с ними кто-то возился, он не
обнаружил, значит, что бандероль поступила непосредственно из помещения,
где стоял компьютер, и содержащуюся в ней информацию никак не мог прочесть
дежурный техник. Вместе с бандеролью прибыл и лист с пятью фамилиями
врачей, дежуривших в лаборатории вчера утром.
Вскрыв бандероль, Уолтон обнаружил семь покрытых убористым
машинописным текстом листов. Здесь было буквально все, что касалось работы
компьютера в указанный Уолтоном промежуток времени. Он быстро пробежал
взглядом по листам, сразу же отбросил листы первый, второй и третий,
поскольку отпечатанная на них информация касалась рутинной деятельности в
более ранние часы вчерашнего дня и не представляла для Уолтона ни
малейшего интереса.
Обращение семьдесят третье было запросом регистрационной карточки
Филипа Приора. Он взял его на заметку.
Обращение семьдесят четвертое оказалось заявкой на ключ к шифру,
которым кодировалась генетическая информация в клинике.
Обращение семьдесят пятое содержало корректировку результатов
обследования Филипа Приора, исключавшую все данные о его восприимчивости к
легочным заболеваниям и рекомендацию подвергнуть ребенка эвтаназии.
Обращение семьдесят шестое было подтверждением этой корректировки.
Обращение семьдесят седьмое было запросом регистрационной карточки
мальчика - на этот раз уже откорректированной. Все пять обращений
содержали точное время. Самое раннее из них производилось в 10.25, самое
позднее - в 10.37. Все датированы 10 июня.
Уолтон, немного подумав, обвел эти пять пунктов рамкой, затем быстро
пробежал взглядом остальную часть листа. Больше ничего интересного на нем
не было, обычная информация. А вот обращение девяносто второе,
произведенное в 11.02, его немало заинтриговало. В нем отмечалось, что по
запросу доктора Фредерика Уолтона было выдано полное описание всех
утренних обращений к компьютеру.
Значит, Фред вовсе не блефовал. У него на самом деле в руках были все
эти распроклятые доказательства нелепой промашки старшего брата. Но когда
имеешь дело с компьютером и микротрубками памяти Доннерсона, прошлое
становится исключительно изменчивой категорией.
- Мне нужен прямой канал связи с компьютером на двадцатом этаже, -
сказал Уолтон.
После некоторой, хотя и весьма непродолжительной задержки, на
видеоэкране появился один из техников. Это был тот же самый специалист, с
которым он уже разговаривал раньше.
- В архивные записи вкралась небольшая ошибка, - сказал Уолтон. -
Ошибка, которая, как я считаю, не должна быть увековечена в наших архивных
материалах. Произведите, пожалуйста, такое переключение цепей, чтобы я
получил прямой доступ к компьютеру.
- Нет проблем, сэр. Можете пользоваться своим терминалом хоть сейчас,
сэр.
- Это строжайшая государственная тайна. Сгиньте.
Техник тотчас же исчез из поля зрения объектива телекамеры связи.
- Обращения с семьдесят третьего по семьдесят седьмое включительно, -
произнес Уолтон в микрофон прямого доступа к машине, - датированные
вчерашним утром, должны быть стерты со всех магнитных лент памяти. Точно
так же должна быть стерта хранящаяся под соответствующими этим обращениям
адресами информация в микротрубках памяти. Более того, ни в одном из
регистров и ни в одном из запоминающих устройств не должно быть никаких
упоминаний о производимом сейчас перемещении информационных массивов.
Уолтон еще несколько секунд слышал, как диктопринтер двадцатого этажа
заканчивает печатать в закодированном виде команды, только что переданные
им устно с директорского терминала, затем принтер замолчал - началась
загрузка входных регистров компьютера новыми данными. Подождав еще
несколько секунд, Уолтон произнес:
- Дежурный! Полный порядок. Подойдите к камере так, чтобы я снова мог
вас видеть.
На экране появилось изображение дежурного техника.
- Я сейчас буду проверять, насколько правильно переместил
информационные массивы. Велите компьютеру подготовить новую распечатку
всех обращений к нему за период с 9.00 до 12.00 вчерашнего утра, а также
аналогичную распечатку за последние пятнадцать минут.
- Секунду, сэр.
Не дожидаясь прибытия бандероли с новой распечаткой, Уолтон стал
изучать список, лежавший на письменном столе на видном месте. Пять фамилий
врачей: Гюнтер, Рэймонд, Арчер, Хси, Рейн. Он не знал, кто из них
производил первичное обследование сына Приора, да, в общем-то, и не очень
хотел знать. Всех пятерых придется переводить на новые места.
Взяв ручку и еще один лист бумаги, он стал обдумывать, как это лучше
сделать.
Гюнтер - Цюрих
Рэймонд - Глазго
Арчер - Сиерра-дель-Фуэго
Хси - Леопольдвилль
Рейн - Бангкок
Закончив писать, удовлетворенно кивнул. Такое рассеивание казалось
оптимальным. Распоряжение о переводах он издаст сегодня же, только чуть
позже, и к полуночи эти врачи будут уже в пути к новым местам своей
деятельности. Возможно, никому из них даже в голову никогда не придет,
почему их сорвали с насиженного места в Нью-Йорке и отослали так далеко.
Прибыла новая распечатка. Уолтон сразу же бросился проверять
интересующие его позиции.
Обращение за номером семьдесят один от десятого июня касалось
статистических данных о заболеваемости оспой в Северной Америке с 1822 по
1868 годы, а обращение семьдесят второе представляло собой копию заявки на
антибиотики, необходимые для третьего клинического отделения. Какой-либо
информации о запросах, произведенных Уолтоном, в распечатке за десятое
июня не оказалось. Она исчезла из архива бесследно, словно ее там никогда
и не было.
Затем Уолтон тщательно просмотрел распечатку за одиннадцатое июня,
чтобы удостовериться, что в ней нет упоминаний об уничтожении целого
массива информации, о чем он распорядился во время совсем недавнего сеанса
прямой связи с компьютером двадцатого этажа. Нет, ничто не говорило о его
хирургическом вмешательстве в память компьютера.
Он улыбнулся. Это была первая по-настоящему радостная улыбка за все
время, прошедшее с гибели Фиц-Моэма. Теперь, когда память компьютера была
соответствующим образом откорректирована, а врачи, имеющие хотя бы
малейшее касательство к обследованию сына Приора, находились в пути в
самые различные точки земного шара, только Фред мог помешать ему избежать
наказания за противозаконные махинации с документами сына Приора.
Рей решил, что стоит рискнуть и ничего не предпринимать, чтобы
защитить себя от угрозы все еще исходящей от Фреда. Возможно, братское
чувство все-таки не позволит тому разгласить тайну.

6
Архив покойного директора Фиц-Моэма был разбросан на четырех этажах
центрального здания Бюро, но Уолтона интересовали только те его разделы,
доступ к которым открывался непосредственно из директорского кабинета.
Клавиатура и дисплей были вмонтированы в стенку слева от письменного
стола. Уолтон не без внутреннего трепета слегка провел пальцами по
многочисленным клавишам.
Основная сложность, с которой он теперь столкнулся, заключалась в
том, что было неясно, с чего начать. Несмотря на тщательно продуманный
порядок первоочередных дел, несмотря даже на всю готовность заняться этим
весьма неблагодарным делом, его до сих пор смущал огромный объема работы,
которую необходимо было проделать, чтобы стать хоть в какой-то мере
осведомленным обо всей многопрофильной деятельности Бюро. В его руках
оказалась судьба семи миллиардов жителей земного шара. Уолтону ничего не
стоило переместить пятьдесят тысяч нью-йоркцев в суровые малонаселенные
провинции северной Канады, проделать это он мог с такой же легкостью, как
поменял место работы пяти врачей получасом раньше.
Потратив еще несколько мгновений на столь тягостные раздумья, Рой
отстучал на клавиатуре короткую команду: "Запрашиваются полные данные о
проекте по переустройству других планет".
Тотчас же на экране возникли слова:
"Запрос понятен и закодирован. Подготовьтесь к приему информации".
Еще через секунду принтер заработал с огромной скоростью, его
выходной бункер настолько быстро стал наполняться отпечатанными листами,
что Уолтону почти сразу же пришлось выхватить пухлую пачку, чтобы
расчистить место для все прибывающих новых листов. При виде этого буйства
бумаготворчества он болезненно улыбнулся. Похоже, архивы Фиц-Моэма,
посвященные созданию благоприятных для жизни человека условий на других
планетах, требовали чертовой уймы бумаги для распечатки.
Всерьез усомнившись, что он сумеет выполнить даже один пункт
намеченной им программы первоочередных действий, Уолтон разложил на
письменном столе затребованные несколькими секундами ранее вороха бумаги и
начал бегло просматривать их. Документация, касающаяся планетарного
переустройства, уходила в прошлое на тридцать лет и открывалась фотокопией
письма доктора Херберта Лэнга, адресованного сенатору Фиц-Моэму, где
вкратце излагался проект, осуществление которого позволило бы сделать
пригодными для жизни людей внутренние планеты Солнечной системы.
Приложением к этому письму был скептический, несколько даже
насмешливый ответ Фиц-Моэма. Старик, казалось, хранил все, даже те письма,
которые выставляли его не в лучшем виде.
Затем последовало еще несколько ряд писем Лэнга, в которых он убеждал
Фиц-Моэма ходатайствовать в пользу его проекта перед сенатом Соединенных
Штатов, и ответы Фиц-Моэма, судя по которым сенатор с каждым годом
увлекался проектом все больше и больше. Наконец 2212 годом датировано
сообщение о том, что сенат проголосовал за выделение Лэнгу одного миллиона
долларов - суммы просто мизерной по сравнению с необходимой, однако ее
оказалось достаточно, чтобы финансировать предварительные исследования.
Усилия Лэнга не пропали даром.
Документы, касавшиеся сути работ по переустройству, которая была
более или менее ясна Уолтону, он просмотрел очень бегло. Более детально
познакомиться с ними у него еще будет возможность позже, если, разумеется,
появится свободное время. Теперь же его больше всего интересовали сведения
о нынешнем состоянии дел. Сам Фиц-Моэм никогда не говорил об этом, хотя у
общественности и создалось впечатление, будто большая группа инженеров во
главе с самим Лэнгом уже приступила к работам на поверхности Венеры.
Уолтон отодвинул в сторону целую кипу писем, выискивая отправленные
совсем недавно.
Вот письмо, датированное 1 февраля 2232 года. Фиц-Моэм сообщает Лэнгу
о том, что вот-вот будет утвержден Закон о Выравнивании Населенности и что
в связи с этим ООН существенно увеличит финансирование проекта. Тут же
приложен ликующий ответ Лэнга.
За этим письмом сразу же следовало письмо Фиц-Моэма Лэнгу,
датированное 10 мая 2232 года. В нем говорилось, что Лэнг официально
назначен членом правления ВЫНАСа с правом решающего голоса и что для
дальнейших исследований - тут у Уолтона глаза едва не выскочили из орбит -
выделены ассигнования в размере пяти миллиардов долларов.
Записка, направленная Лэнгом Фиц-Моэму: группа специалистов по
переустройству отправилась на Венеру 14 мая.
Записка, отправленная 16 мая Фиц-Моэмом Лэнгу: наилучшие пожелания и
требование обязательно выходить на связь не реже одного раза в неделю.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23