Мы даруем свободу и слову и манифестациям. А за скорейшим передвижением войск из Маньчжурии в центр России, в Малороссию и Королевство Польское, правительство, возглавленное вами, приглядит особо внимательно — мысль ваша точна и скальпелю подобна. — Государь прищурился, обернулся к Трепову: — А все-таки, вроде б последние лебеди тянут, не кажется тебе?Трепов чуть веко оттянул — близорук:— Оно вроде б и верно — лебедя…— Чайки, Ваше Величество, чайки, — сказал Витте, — «лебрус калидис», что значит, как вы помните, «кричащие в непогоду».Петр Николаевич Дурново, министр внутренних дел нового кабинета графа Витте, был зван в кабинет к председателю поздно вечером и, к вящему удивлению своему, увидал бледного, растерянного человека, лицо которого казалось ему в чем-то знакомым тем мелькающим знакомством, которое чаще всего случается в коридорах ведомств, на приеме в посольстве или при разъезде у театрального подъезда.— Извольте послушать объяснение сотрудника департамента полиции полковника Глазова, — сказал Витте. — Присаживайтесь, Петр Николаевич.— Ваше сиятельство, — начал было Глазов, но Витте, словно бы не услыхав его голоса, сорванного волнением, продолжал обращаться к Дурново:— Так вот, Петр Николаевич, у вас, в подвале полиции, Глазов печатает прокламации на гектографах, изъятых при обысках у анархистов, и в прокламациях этих, рассылаемых в ящиках министерства внутренних дел по губерниям на адреса филиалов «Союза Михаила Архангела», призывает народ к погромам, к бунтам против «кровососов и палачей», к сплочению народа под знаменами истинно православной власти, которую являет собой конечно же доктор Дубровин. А вам, Петр Николаевич, после того, как эти погромы начнутся, надобно будет — чтобы закрыть рот всякого рода газетным жидам в столице — направить в губернии войска, чтобы стрелять по русским людям и выносить им смертельные приговоры. А мне ваши санкции надобно будет утверждать решением кабинета, не так ли?— Ваше сиятельство, — взмолился Глазов.Витте, словно бы по-прежнему не слыша его, продолжал тягучим, спокойным голосом:— Мне думается, Петр Николаевич, что полковник сейчас же даст честное слово, что гектографы он побросает в Фонтанку, прокламации сожжет, а в случае повторных ему со стороны «Союза Михаила Архангела» предложений — не преминет доложить вам об этом.И, обернувшись внезапно к Глазову, Витте спросил мягко:— Не так ли, полковник? Вы ж порядку служите — не бунту. Или вы относитесь к числу внутренних симпатиков анархии?По коридорам полиции Глазов шел иссиня-белый и держался ладонью за то место, где сердце. Рядом с ним семенили сотрудники, неловко толкая друг друга, ибо каждый из них желал помочь полковнику, но на быстром ходу не знал, как это лучше сделать и надо ли делать что-либо вообще, ибо Глазов оказался человеком норова странного и непредугадываемого: ему как лучше, а он — «Пшел вон!».— Лимона хочу, — сказал первые слова свои полковник, когда спустились они в подвал, где работали гектографы. — Лимона с сахаром.Он сел на табурет, измазанный жирной, типографской тушью, с явным каким-то удовольствием сел на этот грязный табурет, зная, что на серых галифе останутся пятна; посидел молча, закрыв глаза, а потом поднялся, опустил руку на готовый цинк набора, стукнул себя по лбу самым центром ладошки, чтоб звон был, и закричал — тихим шепотом:— Это кто ж среди наших — чужой, а?! Это кто ж нас предает?! Кто?!… За окнами были слышны стрельба и крики: демонстрации проходили ежедневно — еще бы, амнистия! СОВЕЩАНИЕ ПОД ЛИЧНЫМ ЕГО ИМПЕРАТОРСКОГО ВЕЛИЧЕСТВА ПРЕДСЕДАТЕЛЬСТВОМ. Его Императорское Величество. — В предстоящем вам деле я ожидаю от всех самого откровенного и искреннего изложения своего мнения. Я желаю выслушать мнение москвичей. Д. Н. Шипов (действительный статский советник). — Ваше Императорское Величество, грозное время переживает Россия: смута, деморализация проникли в общество; утеряно всякое сознание не только гражданских, но и нравственны!: обязанностей; исчезло понятое долга. При таких условиях совершенно необходимо организованное взаимодействие правительства и общества, а в действительности между правительством и обществом — пропасть. Основания к умиротворению страны положены манифестом 17 октября. Теперь самое важное опубликовать как можно скорее закон о выборах и определить срок созыва Государственной думы. Состав ее должен пользоваться доверием всех верноподданных Вашего Императорского Величества. Предугадать теперь, каков будет этот состав, невозможно, но особенно важно, чтобы избирательная система была построена на правильных основаниях и, повторяю, заслужила доверие общества. С этой точки зрения предложение господина Булыгина, легшее в основу проекта номер один, оставляло желать многого. Оно не встретило необходимого сочувствия в обществе, и это вполне понятно, так как к участию в политической жизни страны привлекались лишь состоятельные классы. Проект господина Булыгина о думе дал крайним партиям почву для распространения революционного движения среди масс, которым указывалось, что они исключены от участия в выборах. Совершенно иное значение имеет манифест 17 октября. Эта монаршая милость вызвала глубокую радость в сердцах всех верных сынов отечества, и лишь революционные партии не сочувствуют ей, так как она открывает путь к столь нежелательной для них организации взаимодействия между правительством и обществом. А. И. Гучков (гласный московской думы). — Рассматриваемый закон имеет огромное значение, даже большее, чем аграрный. От того или иного его разрешения в значительной степени зависит, выйдем или не выйдем мы из переживаемого кризиса. Главный недостаток положения господина Булыгина заключается в том, что от участия в выборах устраняется слишком много лиц. Так, например, в Москве по «положению 6 августа» должно бы быть всего 8200 избирателей, между тем как при принятии всеобщего избирательного закона их будет свыше 30000 человек. Как доказательство чрезмерной высоты ценза по «положению 6 августа» укажу на себя. По квартирному цензу я не попадал бы в число избирателей, хотя и должен считаться в числе лиц состоятельных. Теперь перед нами два проекта. По первому из них устанавливается известный ценз. К числу устраненных по этому цензу в деревне принадлежат неотделенные сыновья и братья, а в городах — практически все простонародье, за исключением того, которое живет на фабриках и заводах. Рабочие, таким образом, формально обособливаются в особый класс. Но из числа рабочих устраняется от участия в выборах миллионная масса и притом самая консервативная — стрелочники, сторожа, извозчики, ремесленники, истинные представители третьего сословия. Обособление фабричных и заводских рабочих позволяет им иметь в думе особое представительство — четырнадцать депутатов. Эти последние будут, несомненно, держать в руках нити всего рабочего движения и будут диктовать и правительству, и обществу, и народу свои условия. Это будет организованный стачечный союз. Мне думается, что вовсе не следует бояться тех народных масс, о которых я говорил, — ремесленников, сторожей, дворников. Наоборот, именно привлечением этих масс к участию в политической жизни страны будет достигнуто наиболее прочное и серьезное успокоение их. На мой взгляд, дарование всеобщего избирательного права неизбежно, и если не дать его теперь, то в ближайшем будущем его вырвут. Поэтому я высказываюсь за «проект номер два», выработанный нами в противовес «проекту номер один», проекту господина Булыгина. Барон П. Л. Корф. — Ваше Императорское Величество! До сих пор я всегда думал, что всеобщее избирательное право в России немыслимо. Не далее как в минувшем марте я стоял еще на почве существующих выборов — земских и городских. Но теперь крайность настоящего положения заставляет меня отступить от этого взгляда, и я склоняюсь к принятию тучковского «проекта номер два». Соглашаясь поэтому с говорившими ранее меня, не могу лишь не указать, что они недостаточно сильно подчеркнули бедствия нынешнего времени. Некультурность масс всячески эксплуатируется революционерами. Между тем дарование всеобщего избирательного права должно всех удовлетворить. Никто не будет обойден, и благодаря этому в состав будущей думы войдет огромная масса консервативных элементов. Нам нечего будет опасаться, что выбраны будут анархисты. Граф В. А. Бобринский. — Ваше Императорское Величество! Самое существенное, на мой взгляд, чтобы теперь же был указан день созыва Государственной думы. В настоящую минуту это боевой вопрос. Нам всем нужен лозунг, и этим лозунгом должны быть царь и Государственная дума. Вся Россия ждет избирательного закона; мы все ждем его, и не как осуществления дарованных нам прав, а как знамени для борьбы. Д. Н. Шипов. — Радикалы требуют созыва учредительного собрания; они и в думу пойдут для проведения этого требования. Мы же, члены «Союза 17 октября», или, как нас уже зовут, «октябристы», хотим укрепления власти и проведения возвещенных Вашим Императорским Величеством реформ. Если будет принято всеобщее избирательное право, то наши кандидаты прейдут; если же нет — будут выбраны наши общие противники. Его Императорское Величество. — Благо народа прежде всего. Будет ли оно обеспечено? Д. Н. Шипов. — Да, я в этом уверен. Граф С. Ю. Витте. — Все говорят о необходимости скорее созвать думу. Но интересно было бы знать, находят ли приглашенные деятели возможным производить выборы там, где сейчас беспорядки? Во многих местах все консервативные элементы бежали из деревни, и население находится всецело под влиянием революционеров. Д. Н. Шипов. — Конечно, трудно рассчитывать, чтобы выборы прошли повсеместно с полным спокойствием. Барон П. Л. Корф. — Можно с уверенностью сказать, что революционеры не дадут помещикам приехать на выборы и будут препятствовать пройти им спокойно. А между тем созыв Государственной думы — это конец революции. Его Императорское Величество. — Имеет ли кто еще прибавить что-нибудь? О. Б. Рихтер (член Государственного Совета, генерал-адъютант). — Крестьяне интересуются только землею. Если мы остановимся на всеобщем избирательном праве, мы откроем, в сущности, двери интеллигентному пролетариату. Между тем этот элемент в Государственной думе весьма нежелателен. П. Н. Дурново (министр внутренних дел). — Излечить смуту нельзя никакими выборами. Не недовольство «законом 6 августа», а другие, более глубокие причины поддерживают революционное движение. Мы впадем в большую ошибку, если будем смотреть на думу с оппортунистической точки зрения. При общем избирательном законе в думу попадут не государственные элементы. Прежде всего следует считаться с третьим элементом. В семнадцати губерниях помещиков грабили; в Новооскольском уезде — пять, а в Петровском — всего лишь три помещичьи усадьбы остались неразграбленными. Помещики не пойдут в думу вместе с фельдшерами, земскими статистиками и другими лицами, которые недавно еще предводительствовали грабительными шайками, разорявшими их усадьбы. Мы открываем двери таким людям, которые чужды всяких традиций и государственного дела обсуждать не могут. Общественного мнения в России теперь нет. Я нахожу, что государственное дело не так должно строиться: мы позволяем себе забывать уроки Гизо — история этого не простит. Граф С. Ю. Витте. — Если бы мы обсуждали вопрос, как организовать народное представительство вне пространства и времени, то в таком случае «закон 6 августа» был бы, может быть, и самый совершенный, и я мог бы даже предложить сделать в нем некоторые поправки в еще более консервативном направлении. Нельзя, однако, забывать, что в настоящее время в Россия происходит революция. Пока такое движение захватывает высшие классы, правительство может с ним бороться. Совершенно иное дело, когда приходится водворять порядок в народе, особенно если при этом военные силы находятся за двенадцать тысяч верст. Н. С. Таганцев (член Государственного Совета). — Скорейший созыв Государственной думы невозможен. Конечно, теоретически дарование выборного права всем русским гражданам представляется справедливым. Но что такое, в сущности, это право? Есть ли это право властвования или просто известная обязанность участия в управлении? Я рассматриваю это, скорее, как обязанность определенной категории лиц, умеющих властвовать. Но каких лиц? В. В. Верховский (член Государственного Совета). — Я положительно утверждаю, что никакое промедление теперь невозможно. Я могу возразить только то, что рабочий класс, самый бойкий и провокаторский, получает слишком значительное представительство в составе Государственной думы. А нам нельзя забывать, что Россия — империя крестьянская. В. И. Тимирязев (министр торговли и промышленности). — Главная опасность таится не в революционном движении, а в крайне угнетенном положении торговли, промышленности и финансов. В этом отношении мы слышим прямо вопли о том, что стране грозит окончательное разорение. Д. А. Философов (государственный контролер, шталмейстер). — Элементом, на который, Ваше Императорское Величество, можете наиболее положиться, бесспорно являются крестьяне. П. Н. Дурново. — Эксперты, которых мы выслушали, примкнули к известным общественным течениям. Сами же они мало знают деревню и настроение крестьянских масс: Д. Н. Шипов был председателем московской губернской земской управы и является известным общественным деятелем, но он мало знаком с крестьянскою средою; А. И. Гучков и барон Корф — домовладельцы и деревни не знают, а граф Бобринский хотя и состоит уездным предводителем дворянства и живет среди крестьян, но постоянно меняет свои взгляды: как мы слышали, по приезде сюда он уже изменил свой взгляд относительно выборной системы. Напрасно все думают, что созыв Государственной думы внесет немедленное успокоение. Граф С. Ю. Витте. — Объяснения нам давали лица, считающиеся наиболее консервативными. Кроме того, господа Гучков, Шипов, Бобринский очень много времени провели и проводят в деревне. Конечно, нельзя спорить против того, что выборная система по «закону 6 августа» наилучшая, но она неосуществима. Нужно дать такую думу, которая не обратилась бы в учредительное собрание. Д. Ф. Трепов (дворцовый комендант свиты государя, генерал-майор). — При всеобщей подаче голосов мы получим революционную думу. Князь А. Д. Оболенский 1-й (член Государственного Совета, шталмейстер). — Что такое рабочие в сравнении с крестьянами? А между тем первым дается прямое представительство. Весьма многие из них попадут в число избирателей в качестве квартиронанимателей. Нельзя закрывать глаза на те последствия, которые произойдут от допущения в думу четырнадцати депутатов от рабочих. Его Императорское Величество.— На этом мы сегодня остановимся и соберемся вновь в среду, в одиннадцать часов утра. Второе заседание. О. Б. Рихтер (член Государственного Совета, генерал-адъютант). — Считаю своим долгом обратить внимание на то, что, к сожалению, в газеты проникли сведения о происходившем здесь прошлом заседании. Граф С. Ю. Витте. — Это полная анархия, раз среди высших сановников государства есть лица, не умеющие сохранить тайны. Его Императорское Величество. — Я даже не знаю, как охарактеризовать такой поступок. Я твердо рассчитываю, что это больше не повторится. Перейдем к делу. Граф С. Ю. Витте. — Нами представлены два проекта. После манифеста 17 октября мы приступили к разработке нового избирательного закона в прежнем составе совета министров. Вслед за тем некоторые из министров оставили свои должности. Тогда Ваше Императорское Величество изволили указать на желательность приглашения Шипова и Гучкова. То, что мы в это время решили в совете министров, мы им показали. На это они сказали, что, по их мнению, крайне опасно пускать в думу рабочих. Я предложил им тогда составить свой проект избирательного закона. Представленный ныне второй проект — положение о выборах в Государственную думу — и есть составленный ими проект. Одновременно с представлением своего проекта они образовали «Союз 17 октября». По их проекту предполагалось организовать выборы по губерниям. Чтобы несколько умалить опасность этой системы, мы решили приурочить выборы к особым округам. Мы отдаем себе отчет в том, что если допустить в думу четырнадцать членов от рабочих, они будут непременно требовать себе двадцать пять, а потом и пятьдесят мест в думе. И если вы это им дадите, то без крови вы не будете впоследствии в состоянии отнять у них это право. Империя Российская держится не сословиями, а народом, крестьянством. Сила и финансовая и военная, несомненно, зиждется на русском народе. Если бы нельзя было базироваться па русском народе, то мы все должны были бы умереть.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65