Хол кивнул.
Она обвела всех взглядом.
- А вы тоже идете в Дикие Земли?
- А почему вы спрашиваете? - спросил Оливер.
- Потому что я сама в детстве пришла из Диких Земель.
- Вы?
- Я точно не знаю. Я была маленькой и почти ничего не помню. Правда,
у меня сохранились кое-какие воспоминания детства. Большой дом на вершине
холма. Люди, возможно, мои родители. Странные товарищи по игре. Но было ли
это в Диких Землях, я не знаю. Родители - ну, не родители, а та пара,
которая подобрала меня и вырастила - рассказывали, что нашли меня, когда я
брела по тропе, ведущей из Диких Земель. Они жили рядом с Дикими Землями,
эти бездетные старики. Я любила их, как своих родителей.
Все сидели молча, глядя на нее. Наконец она снова заговорила.
- Они много работали, но у них почти ничего не было. Соседи
поблизости отсутствовали - слишком близко от Диких Земель. Но нас это не
смущало. Никто нас не беспокоил. Мы выращивали рожь и пшеницу. У нас был
домик и огород. В лесу было много дров.
Была и корова, но однажды зимой она сдохла, а получить другую было
невозможно. Были у нас и свиньи. Отец - я всегда звала его отцом - убивал
медведей, оленей и других животных из-за шкур. Шкуры мы обменивали на
поросят. Такие хорошенькие поросята. Мы держали их в доме, чтобы их не
унесли волки. Я помню, как отец входил в дом, держа под мышкой маленьких
поросят. Он нес их много миль.
- Но вы не остались с ними, хотя и были счастливы, - сказал Корнуэлл.
- Прошлая зима была очень суровая. Выпал глубокий снег и стояли
сильные холода, а они были старые и слабые. Они простудились и умерли. Я
делала все, что могла. Но вначале умерла она, потом он. Я развела костер,
чтобы оттаяла земля, и выкопала могилу, одну на двоих. Боюсь, что могила
получилась мелкая - слишком промерзла земля. После этого я не могла там
оставаться. Понимаете, почему не могла?
Корнуэлл кивнул.
- И вы пошли в гостиницу?
- Верно. Хозяева обрадовались мне, хотя это и не улучшило их
отношений. Я молода и вынослива, и охотно работала. Но все равно они меня
били.
- Когда мы доберемся до Башни, вы сможете отдохнуть, - сказал
Корнуэлл, - и спокойно решить, что делать дальше. Кто-нибудь знает, что
такое Башня?
- Я немного знаю, - ответил Хол. - Это старый защитный пост против
Диких Земель, теперь покинутый. Когда-то был военный пост, но теперь на
нем не осталось военных. Там живет только Епископ, хотя никто не знает,
зачем он там и что там делает. С ним живут несколько слуг, а в
окрестностях Башни есть одна или две фермы. И все.
- Вы мне не ответили, - сказала Мери. - Вы идете в Дикие Земли?
- Некоторые из нас, - сказал Корнуэлл. - Я иду. И Оливер тоже. Его не
удержишь. Я бы удержал, если бы мог.
- Я в этом деле с самого начала, - сказал Оливер, - и буду в нем до
конца.
- Долго ли идти до Башни? - спросил Джиб.
- Три дня, - сказал Хол. - Мы будем там через три дня.

15
Епископ Башни был стар. "Не так, как отшельник, - подумал Джиб, - но
все же стар".
Одежда, когда-то богатая, расшитая золотом, после длительного ношения
износилась. Но глядя на него, вы забывали об изношенной одежде. В нем было
не только глубокое сочувствие, но и большая внутренняя сила, какое-то
беспокойство за всех. Это был епископ-воин, состарившийся в этом мире.
Лицо у него было плоское, с выделяющимся носом, с жесткими чертами лица.
Его голову покрывали седые волосы, такие редкие, что казалось, ветер,
дувший в щели Башни, поднимет и унесет их.
Огонь, горевший в очаге, почти не разгонял холода. Комната была
обставлена по-нищенски: грубый стол, за которым на шатавшемся стуле сидел
Епископ. На холодном каменном полу никаких ковриков. На импровизированной
полке несколько десятков книг и свитков, изъеденных мышами.
Епископ взял со стола изъеденную и переплетенную в кожу книгу и начал
медленно листать ее. Наклонившись, он всматривался в страницы. Наконец он
закрыл книгу и отложил ее в сторону.
- Вы говорите, что мой брат во Христе отошел с миром? - спросил он у
Джиба.
- Он знал, что умирает, - ответил Джиб, - но не боялся. Просто он был
очень стар и слаб.
- Да, стар, - согласился Епископ. - Я его помню с того времени, когда
сам еще был мальчишкой. Он уже тогда был взрослый, лет тридцати. Вероятно,
уже тогда он шел по стопам господа. Я в его возрасте был военным,
капитаном гарнизона этого самого места, которое противостояло ордам Диких
Земель. Только много лет спустя, уже состарившись, я стал человеком бога.
Так вы говорите, что моего друга любили?
- Я не знаю ни одного, кто не любил бы его, - сказал Джиб. - Он был
другом для всех: и для болотников, и для жителей Холмов, и для гномов.
- А ведь вы не его веры, - сказал Епископ. - Может быть, у вас вообще
нет веры?
- Это верно, ваша милость, у большинства из вас нет веры. Если я
только правильно вас понял, что вы имеете в виду, говоря о вере...
Епископ покачал головой.
- Это так похоже на него. Он никогда не спрашивал о вере. Думаю, что
его это и не интересовало. Возможно, он и ошибался, но ошибался
блистательно. И я поражен. Вас так много. Вы принесли мне посланное им. Не
в том дело, что я вам не рад. Посетители в таком отдаленном месте - всегда
радость. У нас почти нет связи с миром.
- Ваша милость, - сказал Корнуэлл, - болотник Джиб единственный из
нас, кто должен был принести вам наследие отшельника. Хол из Дуплистого
Дерева согласился проводить нас сюда.
- А миледи?
- Она под нашей защитой, - ответил Корнуэлл.
- Но вы ничего не сказали о себе.
- У меня и у этого гоблина, - сказал Корнуэлл, - есть дело в Диких
Землях. Ну а что касается Енота, то он просто друг Хола.
- Меня не интересует Енот, - сказал Епископ, - хотя я не возражаю
против его присутствия. Хитрое создание. Хорошее животное.
- Он мой друг, ваша милость, - сказал Хол.
Епископ не обратил внимания на его слова. Он сказал, обращаясь к
Корнуэллу:
- Дикие Земли? Мало кто в наши дни осмеливается идти в Дикие Земли.
Поверьте мне, там не безопасно. У вас, должно быть, очень веская причина.
Он имел в виду Корнуэлла.
- Он ищет истину.
- Это хорошо. Не погоня за мирскими сокровищами. Искать знания
полезно для души, хотя, боюсь, это не поможет вам при опасности.
- Ваша милость, - сказал Корнуэлл, - вы смотрели книгу...
- Да, - ответил Епископ. - Хорошая книга и очень ценная. Это работа
целой жизни. Сотни рецептов и способов лечения от всех болезней. Я уверен,
что многие из болезней этих были известны только отшельнику. Теперь пора о
них узнать всем.
- Есть еще один предмет, - напомнил Корнуэлл.
- Да, я совсем забыл. Что-то я стал забывчив. Годы не улучшают
память.
Он взял топор, закутанный в ткань, и осторожно развернул. Молча
осмотрел топор, поворачивая его в руках, потом отложил в сторону.
Подняв голову, он обвел всех взглядом, и остановил его на Джибе.
- Вы знаете, что это? Отшельник говорил Вам?
- Он сказал, что это ручной топор.
- Вы знаете, что такое ручной топор?
- Нет, ваша милость, не знаю.
- А вы? - спросил Епископ у Корнуэлла.
- Да, ваша милость. Это древнее оружие. Говорят...
- Да, я знаю. Всегда есть такое, о чем говорят, и есть такое, о чем
спрашивают. Интересно, откуда он у отшельника и почему он послал его мне?
Святой человек не может ценить такие вещи. Топор принадлежит Древним.
- Древним? - спросил Корнуэлл.
- Да, древним. Вы слышали о них?
- Конечно, слышал, - ответил Корнуэлл. - Именно их я и ищу. Поэтому я
иду в Дикие Земли. Существуют ли они, или это только миф?
- Они существуют. И топор нужно вернуть им. Кто-то, должно быть,
украл его.
- Я могу взять его, - сказал Корнуэлл, - и проследить, чтобы он
вернулся к своим хозяевам.
- Нет, - возразил Джиб. - Отшельник вручил его мне. Если его надо
вернуть, то именно я должен это сделать.
- Вам не нужно идти, - сказал Корнуэлл.
- Нужно. Вы позволите идти мне с вами?
- Если пойдет Джиб, то пойду и я, - вмешался Хол. - Мы слишком долго
были с ним друзьями, чтобы я позволил ему одному идти навстречу опасности.
- Похоже, что вы все решили идти навстречу смерти, - сказал Епископ,
- за исключением миледи.
- Я тоже пойду, - сказала она.
- И я, - послышалось от двери.
Джиб обернулся.
- Снивли! - закричал он. - Что вы здесь делаете?

16
Епископ обычно ел мало: кашу, немного свинины. Он понимал, что таким
образом спасет свою душу и подаст пример пастве.
Но, едок по натуре, он был рад гостям, которые давали ему возможность
попировать и поддержать гостеприимством доброе имя церкви.
На столе был молочный поросенок с яблоками во рту, задняя нога оленя,
ветчина, седло барашка, пара куропаток и вишневый пирог. И еще торты и
сладкие пироги, огромные блюда фруктов и орехов, сливовый пудинг и четыре
сорта вина.
Наконец, Епископ оторвался от трапезы и вытер рот льняным платком.
- Вы уверены, что больше ничего не хотите? - спросил он у гостей. -
Мне кажется, что повара...
- Ваша милость, - сказал Снивли, - вы закормили нас. Мы не привыкли
ни к такой разнообразной пище, ни к такому ее количеству.
- Что же, у нас мало посетителей, - сказал Епископ, - и когда они
появляются, нам следует принимать их как можно лучше.
Он откинулся в кресле и похлопал себя по животу.
- Когда-нибудь ненасытный аппетит прикончит меня. Я так и не привык к
роли священника, хотя и стараюсь умерщвлять плоть и смирять дух, но голод
во мне растет и годы не смягчают его. И хотя я понимаю, что вы делаете
глупость, что-то внутри меня кричит, чтобы я тоже шел. Это будет поход
воинов и храбрых дел.
Хотя сейчас мир, но в течение столетия это место было оплотом Империи
против народов Диких Земель. Башня подразрушилась, но когда-то она была
мощной крепостью. Вокруг нее, ближе к реке, шла стена, которая сейчас
почти исчезла. Камни ее растащили местные жители для своих построек, но
когда-то Башню и стену обороняли люди, ограждая Империю от вторжения
несчетных орд Диких Земель.
- Ваша милость, - мягко сказал Снивли, - хотя вы и говорите о
столетиях, ваша история еще коротка. Были времена, когда люди и члены
Братства жили как соседи и товарищи. Лишь когда люди начали рубить и
уничтожать леса, уничтожать священные деревья и зачарованные поляны, когда
они начали строить дороги и города, между нами началась вражда. Вы не
можете с чистой совестью говорить о вторжении, потому что именно люди...
- Люди имеют право делать с землей, что захотят, - прервал его
Епископ. - У них священное право использовать землю наилучшим образом.
Безбожные создания, такие, как...
- Вовсе не безбожные, - возразил Снивли. - У нас были священные рощи,
пока вы не вырубили их, и феи танцевали на полянах, пока вы их не
превратили в поля. И теперь даже такие простодушные существа как феи...
- Ваша милость, - сказал Корнуэлл, - боюсь, что вы в меньшинстве.
Лишь двое из нас могут считать себя истинными христианами, хотя все
остальные истинные и благородные друзья. Я рад, что они решили идти со
мной в Дикие Земли.
- Вы правы, - сказал Епископ, более добродушно, чем можно было
ожидать. - Не следует за этим веселым столом спорить друг с другом. Есть
другие дела, которые мы должны обсудить. Я понял, сэр ученый, что вы ищете
древних из интеллектуального любопытства. Вероятно, это идет от ваших
ученых знаний?
- Да, и они были трудными, - сказал Оливер. - Я много ночей смотрел,
как он сидел за столом в библиотеке, брал книги, которые не снимались с
полок столетиями и вобрали в себя горы пыли, читал при слабом свете
огарков, потому что из-за бедности вынужден был пользоваться огарками.
Зимой он дрожал в библиотеке от холода, потому что университет - древнее
здание, во все щели которого проникает ветер.
- Прошу вас, расскажите, что вы обнаружили, - сказал Епископ.
- Не очень много, - ответил Корнуэлл. - Предложение здесь,
предложение там. Но достаточно, чтобы убедить меня, что древние - это не
миф. Есть книга, очень тонкая и совершенно неудовлетворительная, которая
излагает сведения о языке древних. Я могу немного говорить на этом языке,
никаких подробностей, оттенков и полутонов. Но я не верю, что такая работа
была проделана без всякого основания. Конечно, человек, написавший эту
книгу, считал, что у древних был язык.
- Но почему он так думал? Он не рассказал, как изучил этот язык?
- Нет. Я иду, основываясь на одной вере.
- Если подумать, это не самая плохая из причин, - сказал Епископ.
- Для меня она хороша, - сказал Корнуэлл. - Для других, может, и нет.
- Для меня она тоже хороша, - сказал Оливер. - Для меня это лишь
повод. Я не хочу провести всю жизнь гоблином со стропил.
- Я понимаю вас, Оливер, - сказал Корнуэлл. - В университете есть
нечто такое, что проникает в кровь. Это место не от мира сего, оно
развивает фантазию. Во многих отношениях оно не вполне разумно. Поиски
знаний становятся целью, уже не связанной с реальностью. Но я беспокоюсь о
Джибе и Холе. Я мог бы сам отнести топор древним.
- Вы так думаете, потому что плохо знаете отшельника, - сказал Джиб.
- Он так много сделал для нас, а мы для него так мало. Когда мы смотрели
на утес, где находилась его пещера, и знали, что он там, мир казался
правильным. Не могу сказать, почему так было, но это было. Я укрыл его
одеялом, когда жизнь его покинула. Я построил каменную стену, чтобы
защитить его тело от волков. И еще одно я должен для него сделать. Никто
другой, понимаете, только я. Он дал мне топор в руки, и я понесу его.
Епископ зашевелился.
- Я вижу, вас не остановить. Все вы собираетесь разбить свои головы,
и вам еще повезет, если вы это сделаете сразу, без страданий. Но я не
понимаю, почему этот ребенок, Мери, так настаивает...
- Ваша милость, - сказала Мери, - вы не знаете, потому что я не
говорила вам... Когда я была маленькой, я пришла по тропе, и двое стариков
подобрали меня и вырастили. Я всегда старалась вспомнить, откуда я пришла.
Дело в том, что тропа эта вела из Диких Земель...
- Вы не должны думать, что пришли из Диких Земель, - сказал Епископ в
раздражении, - это бессмысленно.
- Иногда мне кажется что я что-то вспоминаю: старый дом на вершине
холма, странные товарищи по играм, которых я никак не могу узнать. Не
знаю, кто они были.
- Вам и не нужно знать, - сказал Епископ.
- Мне кажется, Епископ, нужно, - возразила Мери. - Ведь если я не
найду их, то никогда не узнаю.
- Пусть идет, - сказал Снивли. - Не нужно опекать ее. Она идет в
хорошей компании и имеет все права идти. Может быть, больше прав, чем у
любого из нас.
- А вы, Снивли, - сказал Хол, стараясь говорить как можно мягче, -
вы-то лучше проживете дома.
Снивли фыркнул.
- Я не могу спать по ночам, думая о своем участии в этом деле, о том,
как судьба безошибочно направила мою руку. Я выковал меч для этого
ученого, и это было предопределено заранее, иначе почему было только одно
гнездо чистой руды? Единственное, и не более того? Эта руда оказалась
здесь не без цели. Я думаю, что целью этой был меч.
- Если это и так, - заметил Корнуэлл, - то он попал явно не в те
руки. Мне не следовало брать этот меч. Я не воин.
Хол сказал:
- Ночью в конюшне вы прекрасно управились с ним.
- О чем это вы? - спросил Епископ. - Какая конюшня? У вас была стычка
в конюшне?
- Мы не рассказали вам, - ответил Корнуэлл. - Похоже, что у нас
сильный враг - человек по имени Беккет. Вы, наверно, слышали о нем?
Епископ скорчил гримасу.
- Слышал, что если бы вы заранее захотели выбрать себе лучшего друга,
то никого не нашли бы хуже Беккета. Я, правда, никогда его не встречал, но
репутация у него известна. Это безжалостное чудовище. Если вы столкнулись
с ним, то, можно считать, что это даже хорошо, что вы уходите в Дикие
Земли.
- Но он тоже идет туда, - сказал Джиб.
Епископ выпрямился.
- Вы не говорили мне об этом? Почему?
- Наверное потому, что он из инквизиции, - ответил Корнуэлл.
- И поэтому вы решили, что он высоко ценится всеми в Святой Матери
Церкви?
- Мы так подумали, - согласился Марк.
- Церковь велика, - сказал Епископ, - и в ней есть место для самых
разных людей. Место для таких святых, как оплакиваемый нами отшельник и, к
сожалению, место для разных мошенников и негодяев. Мы слишком велики,
чтобы управлять собой как следует. Есть в церкви люди, без которых ей было
бы гораздо легче, а среди них главный - это Беккет.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21