Кто владел этой дорогой, не объявлялось, был только маленький
неоригинальный знак: "Добро пожаловать в земли Хиденвел!" - без имени,
ничего определенного, ничего приветливого. Наоборот! Что отличало трассу
от других, так это то, что первый же поворот перекрывал разводной
шлагбаум. Около ворот стоял маленький деревянный муляж часового, за ним
прислонился к стене большой недеревянный охранник.
- Пропуск! - приказал он.
Джимми что-то протянул ему, что именно, не знаю, но это удовлетворило
часового. Конечно, этого для него оказалось почти достаточно. Облизнув
губы, он внимательно оглядел нас, затем набрал номер и переговорил с
кем-то по телефону. И лишь потом поднял шлагбаум и махнул нам рукой,
пропуская дальше. Следующие четверть мили дорога раздваивалась, петляла
вокруг лужайки с фонтаном. Мы сделали круг и остановились около здания с
огромными белыми колоннами. Я видел такое раньше, кажется, в фильме
"Унесенные ветром". Из него вышли слуги, словно бы тоже из фильма. Из
главного входа выбежал молодой негр, весело кивнув головой, и припарковал
машину Джимми за яблонями. Из другой секции дома выплыла полная негритянка
средних лет и позвала нас в помещение. Она не приветствовала по имени
Джимми и не обращала на меня никакого внимания. Она не задавала вопросов и
не подсказывала, куда направляться. Список того, что она не делала,
безусловно, очень длинен. Что она делала - так только то, что провела нас
сквозь гигантское трехэтажное фойе по покрытой ковром лестнице,
изогнувшейся ко входу, через проходы, мимо маленькой жилой комнаты с
камином, тахтой и удобными креслами. Везде было пусто. В конце концов мы
пришли к стеклянным дверям гибрида теплицы и спортзала. Вне его было
слишком жарко, внутри - жарко вдвойне. Зал был переполнен тропическими
растениями, тянувшимися к застекленной крыше, деревьями, увитыми
виноградной лозой. Это все напоминало джунгли, пахло загнивающими
растениями и влажной землей.
В центре зала находился длинный и узкий бассейн, в котором купался
совершенно голый пожилой мужчина. Погруженный в воду, он казался более
тощим, но его это не волновало. Тяжело дыша, он дергал коленями, и в нашу
сторону летели брызги.
- Девяносто восемь! - Он поплыл в дальний конец бассейна
австралийским кролем. Девяносто девять! - Сделал последнее усилие и поплыл
к нам на большой скорости, изящно скользя руками возле седых волос и
энергично вспенивая воду. - Сто! - крикнул он, задыхаясь, и уцепился за
край бассейна.
Еще один молодой негр, скорее серьезный, чем бодрый, протянул
полотенце. Старик обтер лицо и улыбнулся.
- Добрый вечер, джентльмены! - произнес он.
Я сказал ему что-то. Это было не совсем "добрый вечер!", но вполне
вежливо. Джимми сделал еще лучше: спустился к бассейну, взял скользкую
мокрую руку старого пловца и энергично потряс ее.
- Рон! - сказал он сердечно, во всяком случае, это звучало искренне.
- Я уж и не говорю, как мы рады видеть вас!
- Пожалуйста, не стоит так, Лари... - скромно сказал старик. - В
конце концов, я лишь исхожу из важнейших гражданских прав!
- Да, я понимаю! - задорно сказал "Джимми", не подсматривая из
осторожности, подцепил ли я имя. - Сейчас я по поводу Доминика. У него
возникла немного странная проблема с ФБР. Они заявили, что видели, как он
пытался проникнуть в секретное правительственное учреждение, у них есть
фото и отпечатки пальцев, но он имеет свидетельницу с безупречной
репутацией, давшую показания, что как раз в то время он был за тысячи миль
оттуда вместе с ней.
Рон полностью вылез из бассейна и вытерся полотенцем. Ему было лет
семьдесят, но, когда я взглянул на его суживающийся торс и открытую взору
талию, я захотел быть таким же семидесятилетним. Он не только отлично
сохранился, но и выглядел знакомым. Обтершись, мужчина бросил полотенце на
кафельный пал и с помощью негра надел белоснежный халат.
- Я больше не участвую в детективных фильмах, Лари! - сказал он,
оскалив зубы.
И я вдруг понял, почему он показался знакомым. Это был киноактер, по
крайней мере, раньше. Он был не звездой, а одним из тех, кого вы узнаете,
даже если забыли сами, пока помнит ваше подсознание. Кажется, с ним вышел
какой-то скандал... Скандал? По крайней мере, неприятности. Я не помню
деталей, но его за это уволили. Не только с работы его выгнали, но из
индустрии тоже... Вероятно, это касалось политики.
Но чем бы это ни было, это случилось давно - после Второй мировой,
когда я еще только готовился появиться на свет. Теперь старый Рон
более-менее был свободен и прекрасно сохранился, даже не принимая в расчет
тонкую талию, квадратные плечи, приятную улыбку и белоснежный локон волос,
свисающий на глаза.
Именно так он выглядел.
Старик Рон не стал задерживаться в бассейне, а сразу же прошел в
комнату с кушеткой и креслами. Минут через пять туда вошли и мы. За это
время кто-то развел огонь в камине и вытащил из серванта бутылку и фужеры.
Это, наверное, был третий чернокожий предложивший нам выпить, пока хозяин
сидел в кресле около камина и согревал ноги. Вы помните, что дело было в
августе? Могу поспорить, что этим ножкам было холодно - но согреть их
лучше таким образом, чем полностью отапливать треклятую комнату.
Когда мы немного выпили. Рон поднял бокал, живо сглотнул половину и
затем одарил меня и "Джимми" очаровательной улыбкой.
- Хорошо, Лари! - сказал он. - Какое безнадежное дело ты принес мне
на этот раз?

Коммутатор Дабл-Джи-Эн был наводнен срочными звонками. Каждый звонок
был вопросом. Одним и тем же. В конце третьего периода изображение
переключилось на футбольный матч. Вопросы были скорее любопытными: ну кто
же в мире смотрит футбол сейчас, в августе?

АВГУСТ, 19. 1983 г. ВРЕМЯ: 9.15 ВЕЧЕРА. ЛАРИ ДУГЛАС
Человек моего образа жизни постоянно должен держаться с
осторожностью. Не каждую неделю я обладаю деньгами. Многие недели у меня
большой жирный нуль или же приходится подтягивать минус. Поэтому, как
только мелькнет удача, я делаю свой бизнес.
Когда Найла рассказала мне о незадачливом простаке, пойманном прошлой
ночью, а временами она рассказывает очень дельные вещи, я решил
присмотреть за ним. Я почувствовал, что это - мой шанс, хотя и не совсем
был в этом уверен.
Жизнь всегда найдет повод подсунуть удачу, если вы ее ищете. И все
это очень легко. Для меня было сущим пустяком зайти на слушание дорожного
суда и заключить небольшую сделку со старым офицером Паппом.
- Раз вы просите, Лари, то с ним все о'кей!
- Разумеется.
- Тогда я могу заявить этим чинушам, что меня вызывают по долгу
службы. Но предупредите своего приятеля, что ждет его в следующий раз!
- По рукам! - сказал я и во время рукопожатия незаметно сунул
двадцать долларов. Для меня это просто нормальная деловая плата.
При моем образе жизни вы очень нуждаетесь в дружеских отношениях с
полицейскими. Это может стоить им разжалования, но, по крайней мере, они
будут стараться.
Как говорила мэм, я очень похож на дедушку Джо. Прежде чем он приехал
в Америку и сменил имя, он был налетчиком на банки. Конечно, он
использовал пушку, но я не занимаюсь подобными вещами. Иногда, когда
всякие тупицы доверчиво оценивают только что купленное идеальное
бриллиантовое кольцо на углу улицы или вкладывают деньги в нефтяные акции
с двойной гарантией, им приходится побегать за мной. И пока я состою в
близости с Найлой Христоф, самое большее, что со мной могут сделать, - так
это просто предупредить. Все это время мне приходится называть ее милой и
любимой и получать взамен поистине хорошее...
Я придерживаюсь милых арабов, хотя иду не совсем той же дорогой. Есть
места, где я изгибаю линию, более того... Хорошо, сейчас они любят более
молодых мальчиков. Что моложе меня - это точно? Иногда мне кажется, что
было бы лучше, если бы я поступал правильно, но я живу в этом мире, и
ничего не изменить.
Пока я смотрел, как обыватель с вдохновением запутывал Рона. Я
приветливо держался с ним, рассчитывал, что рано или поздно настанет время
для расчета. Когда он оскорбил эту зануду Де Сота, я понял, что все
предусмотрел верно. Видите ли, старый ворчун Рони действительно трудная
натура, но, если вы узнаете, как им управлять, он сделает невозможное. А я
знаю, как держать его в руках.
- Рон! - сказал я серьезно и без предубеждения. - Вы правы. Я сам
возьмусь за это.
Он подмигнул мне, смешно подняв одну бровь.
- Насчет чего я прав, Лари? - спросил он.
Это было поистине прекрасное мгновение! Он научился этому давно -
когда мечтал получить звание генерал-майора, еще до того, как спутался с
профсоюзами и тому подобными. Вам не следует слишком сильно доверять
подмигиванию или улыбке, потому что улыбка сходит, подобно ставням
пушечных амбразур на корабле адмирала Нельсона, а потом резко ударит вас
смертельным ядром.
- Вы правы, - сказал я, - что Ники Де Сота получил промашку с ФБР, а
я не прав, приведя его с собой в поисках поддержки.
Да, конечно. Де Сота говорил об озадачивающих обстоятельствах, и
болтовня Рона имела значение. Это выступало наружу: глаза его прищурились,
а на лице застыл стальной взгляд маршала, который разговаривает с
человеком вне закона, не имеющим права покидать город.
- Я думаю, - сказал он уверенно, - что вам необходимо рассказать мне
все с самого начала и позволить самому принять решение.
- Я не хотел причинить вам беспокойство...
- Тут нет никаких хлопот, Лари, - возразил он, и я заметил его
попытку поймать собственное отражение на французской двери.
Что я мог сделать? Конечно же, только то, что надо.
- Вы совершенно правы, Рон! - сказал я и начал прорабатывать детали.
Это требовало времени: Рон не из тех, кто схватывает все с лету, как
и Де Сота. Краем глаза я увидел, что он сердито уставился в пол и молчал.
Ни на что не жаловался и Рон, пока я рассказывал историю. Я объяснял
ему, что произошла ошибка, несмотря на то, что обнаруженный в Долилабе
человек являлся двойником Доминика, настолько похожи их облики. Затем я
сделал небольшую паузу, когда Рон дал сигнал для следующего бокала и
вникал в сущность сказанного.
- Этот другой парень выглядел точно таким же? - уточнил Рон.
- Да-да, совершенно верно!
- И у него были такие же отпечатки?
- Вот именно, Рон!
- Но, тем не менее, это был не Доминик?
Я кивнул.
- И к тому же, - настороженно подвел он итог, - как я могу видеть,
это очевидная ошибка...
Я восторженно кивнул головой, мельком взглянув на Доминика, и слегка
подтолкнул его, чтобы он сделал то же самое. Ники это не устроило: он
ничего не сказал, но взгляд его был леденяще холодным. Доминик Де Сота не
радовал меня, но он просто не знал, как обращаться со старым Рони.
Рон встал.
- Лари! - сказал он. - Никни вы, без сомнения останетесь поужинать?
Безусловно, время перевалило за десять вечера, и только бывшие
киноактеры могут задерживаться до таких часов.
- Не спешите, я пока накину одежду, хорошо? Если вы любите музыку,
скажите Хираму, чтобы он включил стерео.
И он пошел одеваться. Я не думал, что "не спешить" было легкой
задачей.
- Какого черта вы тянете? - спросил Лесото, как только старик вышел
за пределы слышимости.
Я успокоил его:
- Теперь его легко поймать на крючок! Вы не поняли, что я делал?
- Кажется, нет.
- Я заманивал его на вашу сторону, только и всего, - пояснил я. -
Видите ли. Рон - большой либерал. Непоколебим. Раньше он находился в
черных списках Голливуда за профсоюзную деятельность, но...
Я умолк, потому что в комнату вернулся молодой негр.
- Немного музыки и комплименты от хозяйки, - прожурчал он и снова
исчез.
Из спрятанных динамиков не слишком громко раздалась интеллектуальная
музыка. Я обрадовался: это уменьшало шансы, чтобы кто-нибудь подслушал наш
разговор.
- Во всяком случае, ему повезло: он вложил всю прибыль от своих
фильмов в недвижимость штата Иллинойс и в результате разбогател.
Доминик нахмурился:
- Вы сказали, он либерал?
- Да, Ники, но в его случае это в порядке вещей. Он богат! Никто не
боится богатых людей с розовыми взглядами: всем и так ясно, что они
пальцем не пошевельнут против устоявшегося строя.
- Зачем он нам в таком случае? - поинтересовался он.
- Потому что, если Рон заинтересуется вами, он сможет во многом
помочь. Или есть другие предложения?
Ники молча пожал плечами.
Я покончил с темой и не назвал еще одной причины, по которой
обратился именно к Рону никто не боялся левизны Рона, никто не боялся
таких розовых - кто много говорит, но ничего не делает. Каким и был Рон.
В комнате появились Рон и его жена.
- А это, - галантно сказал Рон, - моя дорогая супруга, Джейн.
- Очень приятно! - произнесла она после того, как Доминик и я
сказали, как рады познакомиться с ней.
Затем она вместе с Роном повела нас в комнату для ужина. Комната не
была большой - большая рассчитана, как минимум, на двадцать человек, а эта
просто огромна и могла служить столовой для всей великой армии
республики... Вокруг нарастал звук музыки.
Я спросил Доминика через стол:
- Как вам нравятся эти звуки?
Он повертел головой, как все люди, впервые слышавшие стерео.
- Это новая система, - пояснил я. - Вслушайтесь в музыку, какие
восхитительные звуки скрипки, с одной стороны, и мелодия оркестра, с
другой. Эта штука у Рона уже больше года!
- Возможно, скоро это появится у каждого, - скромно сказал Рон. - Но
пока таких стереопроигрывателей выпускается не так много, а Джейн очень
любит музыку.
Он улыбнулся жене, сидевшей в дальнем конце стола. Прежде чем завести
разговор, она позвала негра, чтобы разложить салат.
- Думаю, мистеру Де Сота нравится подобная музыка, - сладко
предположила она. - Не так ли? Вы явно получаете истинное наслаждение от
скрипичного концерта Бетховена...
Но Доминик не принял игры.
- Это то, что сейчас? - спросил он. - По правде говоря, это та самая
музыка, под которую меня допрашивала шеф-агент Найла Христоф.
У Рона упал с вилки салат.
- Найла Христоф? Лари, почему ты не сказал мне, что здесь замешана
она?
- Я и не предполагал, что это так уж важно! - сказал я с сокрушенным
видом. - Какая разница?
- Разница? О Боже, Лари, я непременно займусь этим делом!
- Больше она не причинит тебе зла! - сказала Джейн.
- Я забочусь не об этом! Мне так хочется отплатить ей той же монетой!
Найла Христоф, - он повернулся к Доминику. - Это одна из самых неприятных
агентов ФБР. Вы заметили, у нее не хватает больших пальцев?
- Ну конечно! - ответил Доминик. - Я еще удивился, как это могло
произойти...
- Я расскажу, как это случилось, - сказал Рон. - Магазинная кража,
потом - наркотики. Ее признали виновной трижды до наступления двадцати
одного года, а на третий раз присудили отсечение больших пальцев. Она
заслужила это. Тогда она была студенткой и занималась музыкой, но после
того как Найлу поймали на убийстве, ей пришлось изменить свои привычки.
- И она ушла в ФБР? - спросил Доминик, то ли от удивления, то ли от
возмущения раскрыв глаза.
- Она ушла в религию! - захохотал Рон. - И явилась в местный офис,
предварительно забинтовав руки. Поговаривали, что она родилась заново и
хотела пересажать всех торговцев травкой, переворошить все известные ей
притоны... И уж, поверьте мне, она знала их немало. Первый год ее
продержали сыщиком по мелким кражам, потом старый шеф бюро - Федерман -
дал спецзадание: проникнуть в группу профсоюзных лидеров Далласа.
Пятьдесят человек были приговорены, и в этом была ее заслуга!
- Во всяком случае, Рон, - заметил я, - довольно впечатляет, чтобы
кто-то подобный ей сделался шеф-агентом.
- Потому что она уголовница! Черт возьми, Лари, откуда же они тогда
получают большинство своих новобранцев?
- Нет! Я имел в виду другое: она женщина! - сказал я.
- Да? - пробормотал Рон. - Ладно! - здесь он задумался.
Я знал причину: Джейн являлась сторонницей равноправия женщин и всего
того, что понимала под этим.
- Хорошо, - сказал он, - что теперь она неотъемлемая часть той шайки,
которая зовется ФБР. Когда-то подобные ей сфабриковали против меня дело.
Теперь такие же Руки-В-Перчатках и арабы объединились в одну компанию.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27