Ветер переменился.
Магрудера прозвали Крысьей Мордой по одной простой причине: у него
был маленький подбородок и мертвая хватка, более того, под длинным острым
носом он носил торчащие в стороны усы. Я видел, как вздрагивал его нос,
когда генерал, раздумывая, замораживал своим пристальным взглядом и
постукивал пальцем по кушетке. Мы ждали.
Наконец он произнес:
- Есть вещи, которые вам следовало бы знать...
Пауза.
- Первое, - продолжил он, - то, что их шлюха-президентша не ответила
на заявление нашего президента Брауна. Поэтому мы переходим к
осуществлению фазы-2.
Ждали мы долго.
- Второе, я запрашивал для доставки военнопленных транспортный HU-70,
но мне отказали под предлогом того, что их могут обнаружить русские
спутники. И послали этих дерьмовых карликов.
Мы прождали немножко дольше, но уже с меньшим предчувствием гибели,
разве генерал не сказал, что было оправдание? Если бы послали подходящий
транспорт, то за один рейс увезли бы всех заложников и не возникло бы
никаких проблем. На это почти не было надежды, но лучше столько, чем
ничего. Он сказал:
- Действуйте без ошибок и помните, что вы по-прежнему в дерьме! Вы,
Де Сота, потому что дали одежду... Молчать!
Я пытался оправдаться.
- Вы, сержант, потому что позволили овладеть оружием. А вы, Виллард,
потому что позволили этому сукину сыну Дугласу вертеться возле портала без
присутствия старшего офицера! Не говоря уж о том, что двое из вас
позволили убежать заложнику!
- Генерал Магрудер! - бесстрастно заявил Виллард. - Я присутствую
здесь как штатский консультант, и, если против меня будет выдвинуто хоть
одно обвинение, я имею право на присутствие адвоката. Я требую...
- Нет, не имеете! - поправил его Магрудер. - То, что вы совершили,
Виллард, является добровольным соучастием в побеге парочки, которую
требовалось доставить в Болинг-Филд.
- Болинг-Филд?! - воскликнул Виллард. - Но ведь это же Вашингтон,
округ Колумбия...
Магрудер не приказал ему молчать, он только посмотрел, и фраза тут же
прилипла к языку Вилларда.
Снаружи я услышал трепет винтов. Когда Магрудер приоткрыл дверь, я
увидел, как вращаются лопасти и к нам бежит летчик...
- Это ваш! - сказал Магрудер. - Он доставит вас в аэропорт, где ждет
MATS С-111. Фаза-2 уже началась!

Старик, остерегаясь, выглянул из-за двери (тишина!) и подкрался к
почтовому ящику. Драгоценный коричневый конверт из Велфайр на месте! Он
положил его обратно, поднялся по лестнице и защелкнул за собой все три
замка. Если все будет хорошо, то едой и деньгами он обеспечен. Старик даже
не почувствовал слабого дуновения. И когда повернулся, то увидел, что его
квартира разграблена! Старый телевизор украден, с кухонной полки сброшено
скудное содержимое, подушка валяется на полу... Со стоном он открыл дверь
в спальню, чтобы убедиться, не унесли ли драгоценные запасы бумаги... На
его кровати лежал какой-то человек. Горло его перерезано, глаза
безжизненны, лицо искажено болью и страхом... Это было его лицо!

АВГУСТ, 24, 1983 г. ВРЕМЯ: 4.20 ДНЯ.
МИССИС НАЙЛА ХРИСТОФ БОУКВИСТ
Я должна вылететь в Рочестер, но не смогла покинуть Вашингтон.
Сумасшедший день промелькнул непонятным фильмом: наступило время полета,
прошло. Эми сделала заказ на вечерний рейс, но отменили и этот. Я, как
делаю это всегда во время отчаяния, раздражения и тревоги, репетировала.
Сидела перед телевизором за фортепьяно и исполняла отрывок из концерта
Чайковского. Вновь и вновь, но глаза мои притягивались к экрану, где
каждые двадцать минут повторялось безумие предыдущей ночи и показывали
Дома, дорогого Дома, любимого, с которым я спала в одной постели,
любовника Дома. Он сидел с приторной улыбкой и представлял суррогат
президента Соединенных Штатов, говорившего ужасные вещи. Вся программа
изменилась, и везде были такие же нереальные новости. Чужие группы в
Нью-Мехико продолжали удерживать захваченную территорию, наши не
атаковали, и никто в Вашингтоне не смог произнести что-либо дельное.
Не только я была обескуражена и сбита с толку. Даже погода была
прескверной: с побережья принесло что-то вроде тропического циклона, и у
нас установилась сильная жара и постоянно моросящий дождь.
Не переставая звонил телефон. Дважды звонила Джекки. Звонили
Ростроповичи, концертмейстер Слави и даже старая миссис Джеветс - все, кто
хоть немного мог заподозрить меня в личном интересе к сенатору. Но никто
не намекал на это, они были чересчур вежливы. Через десять минут я уже не
помнила ничего из сказанного. Хорошо, что не звонили газетчики. Наша общая
тайна оставалась нераскрытой.
Я уделила время даже на то, чтобы выразить соболезнование бедной
Мэрилин Де Сота. Она сидела в пентхаузе у неумолкающего телефона и
удивлялась: какая муха укусила мужчину, за которым она столько лет
замужем?
Да, я нашла время позвонить жене своего любовника! Это было не
впервые, но первый раз я задержалась при этом более, чем требовал этикет,
- как раз настолько, насколько нужно бы, чтобы сказать, что Дом неверный
муж и я не виновата!
Обычно я верила в это...
И пришла Эми... с чаем, с надуманными вопросами: какие платья я хочу
носить в Рочестере? Я вдруг вспомнила, что мне назначено интервью из
"Ньюсуика", что из Рочестера звонил импресарио, а я еще не ответила ему.
Конечно, я не забыла про концерт.
Можно сказать, что я работала, как никогда раньше. Они пригласили
дирижером Рикардо Мати, с которым я придерживалась различных взглядов. Я
хотела исполнить Чайковского, и он соглашался, но я хотела играть его
полностью, а Мати был против. Когда я исполняла Чайковского, я ссорилась
каждый раз и всегда уступала, но только не сейчас!
Я проиграла его полностью. От начала и до конца дважды, выпила пару
чашек холодного чаю... и играла снова и снова.
Меня беспокоило, что мои пальцы думают о музыке, а сознанием владело
другое. Что делает Дом? Почему он не звонит мне? Быть может, он только
пошутил о безумном проекте Кэтхауза? И что я сделала со своей жизнью?
Время от времени на меня находило сомнение: хочу ли я иметь ребенка? И
если да, то от кого?
Я постаралась опять вернуться к музыке, пока из Гварнериуса выплывают
эти волнующие романтические темы. У Чайковского была масса сложностей с
концертами, например. "В первый раз могу поверить в возможность
существования музыки, неприятной для слуха!" - сказал на премьере один из
критиков. Как бы вы жили после этого? (Но теперь, это самый любимый
концерт из его репертуара.) И его собственная жизнь была закручена
посильней моей в немузыкальном (политическом?), кажется, политическом
смысле. Поскольку здесь присутствовал византийский аромат интриг царского
двора. Его брак оказался неудачным, и на его почве он получил нервное
расстройство. На протяжении двадцати лет Чайковский имел, пылкий роман по
любовной переписке с Надеждой фон Мекк, не встречаясь при этом с ней ни
разу (как только она появлялась, он немедленно выбегал через черный ход).
Сумасшедший Петр Ильич! Говорят, он мечтал стать дирижером, но не вышло,
поскольку правой рукой он управлял оркестром, а левой держался за
подбородок (иногда у него появлялась навязчивая идея, если он расслабит
руку, голова свалится с плеч).
Сумасшедший Петр Ильич!
Спинг - лопнула пятая струна, порванная мной. Я сердито ухмыльнулась,
вспомнив, что говорил мне однажды Руггиеро Рикки: "Вы соблазнили
Страдивари, но изнасиловали Гварнери!" На этот раз я изнасиловала его
немного грубовато.
Эми сразу же ворвалась в дверь. Я не спросила, не подслушивала ли
она. Без сомнения. Я протянула ей скрипку, и она внимательно рассмотрела
порванную струну.
- Нужно натянуть точно такую же!
Она кивнула.
Пока Эми раскрывала пакет со струнами, я вновь ушла в грезы.
"Сумасшедший Петр Ильич!" - подумалось опять, только это обернулось в:
"Сумасшедшая Найла Боуквист! Что ты сотворила со своей жизнью?"
Раздумывая, я полизала болевшие ногти. Они не изрезались до крови,
для этого потребовался бы, как минимум, резец, но они болели. Я сильно
страдала. И сказала:
- Эми, как вы думаете, где сейчас находится мой муж?
Она взглянула на часы.
- Здесь около пяти, значит, в Чикаго четыре. Думаю, он в офисе. Вас
соединить?
- Пожалуй, да!
- Ферди не любил отпускать меня на дальние гастроли.
Для связи мы использовали специальную линию. Только Эми лучше меня
помнила номера, на связь у нее уходило не более двух минут.
- Он едет в клуб! - Она протянула трубку. - Я связалась с салоном
автомобиля.
Я посмотрела на нее так, что она все поняла правильно.
- Я закончу в другой комнате! - сказала Эми и ушла, прихватив
Гварнериуса и инструменты настройки.
А я сказала:
- Милый? Это Найла!
- Спасибо за звонок, дорогая! - донесся мягкий пожилой голос. - Я
очень тревожился за тебя, все что случилось...
- Со мной все в порядке! - обманула я. - Ферди?
- Да, дорогая?
- Я... как будто взбесилась!
- Я знаю. У тебя хлопоты с Рочестером: на авиалиниях хаос! Послать за
тобой самолет компании?
- О нет! - быстро откликнулась я. Чего я хотела, я и сама не знала,
но только не этого! - Нет, у Эми все под контролем. Дорогой Ферди, я давно
хотела сказать тебе одну вещь!.. - я сделала глубокий вздох, подбирая
слова. Они никак не выходили.
- Да, дорогая? - вежливо проговорил Ферди.
Я сделала еще один вздох и попробовала иначе:
- Ферди, ты помнишь Де Сота?
- Конечно, дорогая! - Он очень забавно произнес эти слова. Что за
глупый вопрос! Кто же в эти дни не знал Дома Де Сота? Кроме того, Ферди
знаком со всеми реальными силами штата Иллинойс. - Это просто ужасно! -
продолжил он. - Я знаю, тебе не нравится, что он замешан во всем этом
дерьме!
Я сглотнула. Безусловно, он не намекал ни на что иное... но все же...
когда у вас совесть нечиста, даже "привет!" может иметь двойной оттенок. Я
пробовала представить себе, что понял из сказанного Ферди. Мне думалось,
что отлично играю роль жены, которая все сознает, но из ее рта не вылетает
ни единого слова. И может быть, я подсознательно стараюсь вызвать у Ферди
подозрения, чтобы он вышел из себя и задал мне вопросы.
Но Ферди не заподозрил ничего. Нежно и снисходительно он забавлялся
нерешительностью своей супруги, которая, кажется, забыла, что хотела
сказать.
- Ферди! - выдавила наконец я из себя. - Все, что я хотела сказать...
Видишь ли, я хотела сказать... Что, Эми?
Она появилась в проходе.
- Вас хочет видеть миссис Кеннеди! - сказала Эми.
- О дьявол! - выругалась я.
В трубке послышался смешок.
- Я понял! - сказал Ферди. - У тебя гости! Ладно, дорогая, сейчас я
паркуюсь у клуба... ты, наверное, слышишь гудки? Давай поговорим позже!
О'кей?
- Хорошо, милый! - расстроенно произнесла я... но, слава Всевышнему,
день еще не закончился. Тут пришла Джекки и сказала, что подвезет меня на
ужин.
- Простой семейный ужин в узком кругу! Мы хотим, чтобы и вы
присоединились к нам!
Я с радостью приняла приглашение.

На самом деле это не было "семейным ужином" - из детей не было
никого, даже занимающихся политикой, хотя за столом сидел главный помощник
Джека Кеннеди с супругой. И был также наш старый приятель Лаврентий
Джугашвили. Хорош хозяин - любезен и гость! Но тем не менее, увидев его, я
поразилась. Мое присутствие становилось более понятным: ведь Лави был
один, а Джекки не любила неуравновешенный стол.
- Нет, милая Найла! - сказал он, галантно поцеловав руку. - На
сегодня я холостяк! Ксения улетела в Москву, чтобы убедиться, что дочка
регулярно принимает витамины и посещает школу.
- У нас будет обычный непринужденный ужин, - сказал сенатор, -
поскольку всем нам нужно встряхнуться! Альберт! Подберите что-нибудь из
напитков для миссис Боуквист!
Это было не просто роскошью! Ферди так же богат, как и Джек Кеннеди,
но, когда мы устраиваем семейный ужин, мы не проводим его в большом зале с
дворецкими, подающими блюда. Обычно мы ужинаем в столовой, и повар Ханна
ставит перед нами блюда. У Кеннеди все псиному. Мы выпили коктейли в
гостиной, где на стене висели портреты трех покойных братьев сенатора.
Вина были в родовых бутылках, и столовое серебро было золотом!
На самом деле, все было так, как сказал Джек Кеннеди. Мир снова
сделался реальным. Это было нечто вроде маленького ужина, каких у меня
сотни в год. Говорили о погоде (надвигается ураган и ожидаются дожди), о
школьном классе дочки Лави, и о том, как поистине великолепно я играла
Гершвина, какая жалость, что выступление было прервано!
Посол Советского Союза взглянул на меня (красивое русское лицо было в
восхищении от моей одежды), весело провел глазами по цветам на столе, еде
и винам. Лаврентий мне всегда нравился: отчасти потому, что действительно
получал от музыки наслаждение. И не всегда от такой, какую я понимала.
Как-то мы ездили слушать гастролирующую у нас труппу из советской
Грузии - пятьдесят приземистых смуглых красавцев мычали песни-капеллы (это
больше походило на рев, каждые несколько секунд прерываемый возгласами
"хай и "хэй"). Мне это не по вкусу, но глаза Лави были затуманены, как во
время Второго концерта Прокофьева (изумительно музыкальный, но часть
аудитории находит его трогательным).
Почти час мы старательно уходили от темы вторжения иных Штатов и
особенно от моего Дома.
В этом немало усилий прилагала Джекки. Она и миссис Харт рассказали
забавную историю про то, как Пэт Николсон хотела вступить в группу
кантри-вестерн, а мисс Хелис, у которой в Южном методическом университете
был любовник-тенор, хотела ее разоблачить. Когда мы приступили к курице и
дикому рису, Джекки, посмотрела на меня и сказала:
- Нам нужно раскачать остальных, Найла. Может быть, вы исполните нам
что-то вроде Берга?
Сенатор пошевелился: очевидно, его снова беспокоила спина.
- Берг? Это такое пронзительно писклявое? Вам это и в самом деле
нравится, Найла?
Хорошо, концерт Берга не нравится никому. Это все равно что любить
слона. Нравится вам или нет, вы вынуждены за ним ухаживать. Ко я хотела
исполнить лучшую его часть. Дома я не могла это сделать, ведь чикагский
Оркестр-Холл не подходит для такой вещи. Он хорош, скажем, для Бетховена
или Брюса - они так ритмичны и мелодичны, что оркестр даже не слушает
себя. Ко для произведений, подобных Бергу, акустика оркестрового зала не
годилась.
Когда я объясняла это Джеку Кеннеди, я отметила, что он не слушает:
глаза смотрели в упор, но пронизывали меня насквозь, и он рассеянно
помешивал вилкой рис. Я решила, что это из-за спины. Как и Лави...
- Ах, сенатор! - вмешался он с добрым юмором русского медведя. -
Почему вы не едете в Москву показаться нашим врачам? Наш медицинский
институт имени Джугашвили - в честь деда, а не меня - имеет лучших в мире
хирургов!
- А что, разве они могут поставить мне новую спину? - проворчал
Кеннеди.
- Пересадить спину? А почему бы и нет? Доктор Азимов - лучший
трансплантатор в мире! Он пересадил триста восемьдесят пять сердец, не
говоря уже о печенках и яйцах. Я не знаю всего точно, поговорим в Москве,
когда пройдет первая в мире успешная пересадка геморроя... Ицек сделает
это!
Засмеялась я, улыбнулась и Джекки. За столом смеялись все, кроме
сенатора. Он едва улыбнулся, - но улыбка тотчас потухла на его губах.
- Сожалею, Лави! - сказал он. - Но боюсь, что сегодня мое чувство
юмора работает не очень хорошо! - Он положил вилку и повернулся. - Гэри?
Вы сказали, что привезли Джерри Брауна? Я имею в виду нашего...
- Да, сенатор! Его нашли в штате Мэн, но полет задерживается из-за
плохой погоды.
Сенатор состроил на лице гримасу, потирая свою спину.
- Из-за погоды, говорите? - сказал он и махнул дворецкому для смены
тарелок. - Господь знает, что сделает Браун! Я думаю, наш Джерри хотя бы
подскажет о своем коллеге-двойнике.
К разговору присоединился Харт:
- Я хочу лучше понять действия этих ребят. Может быть, нам стоит
набрать их двойников и нанести ответный удар?
На меня никто не взглянул, кроме Джекки.
- Найла! - сказала она. - Вы, конечно же, знакомы с Домом Де Сота?
И я поняла, зачем пригласили именно меня: не говоря открыто, Джекки
дала мне почетный статус его жены.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27