Лойз всю жизнь слышала о магии Эсткарпа. Но все это были сказки о
далеких событиях, и от слушателя никогда не требовалась полная вера.
Исчезновение флота на рифах в предыдущий вечер описала ей Бетрис,
помогая одеваться для венчания. Но Лойз тогда так была поглощена
собственными надеждами и страхами, что почти не обратила внимания
на ее рассказ.
То, что она увидела сейчас, превосходило все ее представления, и она
отшатнулась от прикосновения колдуньи, углубившись в путаницу
переходов, желая только вывести пленницу и оказаться отделенной от
нее безопасными стенами. Женщина шла за ней с готовностью,
свидетельствовавшей, что она сохранила немало энергии, вопреки
жестокому обращению.
Лойз не хотела задерживаться у тела Гунольда. Она к тому же боялась,
что Фальк, лишенный любимого развлечения, может ворваться в любую
минуту. И все же она с большой неохотой захлопнула потайную дверь.
Дрожь пробежала по телу девушки, когда колдунья в темноте схватила ее
за руку. Лойз сама взялась за пояс волшебницы и потянула ее за собой.
Они направилась в комнату девушки. Оставалось очень мало времени.
Если Фальк последует за лордом-командующим, если в комнату
случайно войдет слуга Гунольда, если отец вздумает искать ее... До
рассвета Лойз должна быть за пределами Верлейна! И приняв такое
решение, она повела незнакомку по темным переходам.
Но, оказавшись на свету, Лойз не могла быть такой черствой, как
советовал ей рассудок. Она отыскала мягкую ткань и перевязала раны на
руках волшебницы. И выбрала из своей одежды необходимое для
колдуньи.
Наконец волшебница настолько овладела своим телом, что смогла
поднести сложенные руки ко рту. Камень скользнул изо рта.
Волшебница не позволила Лойз коснулась камня, да девушка и не хотела
этого.
- Мне на шею. - Это были ее первые слова. Лойз подхватила цепочку и
надела на шею женщины, как раз под концами волос, торопливо
обрезанных, может быть, по той же причине, что и у нее.
- Спасибо, леди Верлейна. Теперь, - голос ее звучал хрипло, - глоток
воды.
Лойз поднесла к ее рту чашку. "Вряд ли нужно благодарить меня, -
ответила она, собрав всю храбрость. - Похоже, вы владеете оружием, не
менее могущественным, чем сталь."
Над краем чашки глаза волшебницы улыбались. Лойз, встретившись с
этим взглядом, утратила часть своего страха. Но она по-прежнему
чувствовала себя такой юной, неуклюжей и неуверенной в себе.
- Я не могла использовать это оружие, пока вы не отвлекли внимание
моего предполагаемого компаньона по постели благородного лорда-
командующего. Я не могла рисковать этим оружием. Даже ради
спасения собственной жизни его нельзя отдавать в чужие руки. Довольно
об этом... - Она подняла руки, осматривая рубцы на запястьях. Потом
оглядела комнату, заметила шаль на полу, груду остриженных волос,
седельные сумки.
- Похоже, вы не собираетесь в свадебное путешествие, миледи герцогиня?
Не тон, а власть, звучавшая в этом голосе, заставили Лойз ответить
правдиво.
- Я не герцогиня Карстена, леди. Да, надо мной произнесли должные
слова перед лордами Ивьяна, а потом воздали мне почести на коленях. -
Она слабо улыбнулась, вспомнив, каким испытанием это было для
Сирика. - Я не выбирала Ивьяна. Я согласилась на брак, только чтобы
скрыть свое бегство.
- Но вы помогли мне. - Волшебница смотрела на Лойз своими большими
темными глазами, которые, казалось, проникали в самую глубину.
- Я не могла поступить иначе! - вспыхнула девушка. - Что-то заставило
меня. Ваше колдовство, леди?
- Возможно, возможно. Я обратилась по-своему ко всем в этих стенах,
кто может услышать меня. Похоже, нас объединяет нечто большее, чем
общая опасность, леди Верлейна, или, - она открыто улыбнулась, -
учитывая изменение вашей внешности, лорд Верлейна.
- Зовите меня Брайантом, наемником со щитом без герба, - выпалила
Лойз подготовленное заранее.
-И куда вы направляетесь, Брайант? Наниматься в Карс? Или на север?
На севере нужны наемники.
- Эсткарп воюет? - Скорее, его вынуждают воевать. Но это другой
вопрос. - Она встала. - Мы можем обсудить его, когда выберемся за эти
стены. Я уверена: вы знаете выход.
Лойз взвалила седельные сумки на плечо, набросила на шлем капюшон
плаща. Когда она собиралась погасить свет, волшебница указала на
шаль. Сердясь на собственную забывчивость, Лойз собрала пряди волос
и бросила их в огонь.
- Хорошо сделано, - заметила колдунья. - Не оставляй ничего, что может
притянуть тебя назад. Волосы обладают этой властью. - Она посмотрела
на среднее окно.
- Оно выходит к морю? - Да. - Оставим ложный след, Брайант. Пусть
Лойз Верлейнская умрет, скрывая побег.
Несколько мгновений потребовалось на то, чтобы открыть окно и
бросить вниз свадебное платье. Волшебница велела также привязать к
каменному подоконнику полосу простыни.
- Увидев это, - сказала она, - они вряд ли будут искать другие выходы из
комнаты.
Они снова прошли через зеркальную дверь и направились вниз, во тьму.
Лойз сказала, что нужно придерживаться правой стены и опускаться
осторожно. Стена под их руками становилась влажной, в воздухе
чувствовался запах моря, смешанный с запахом гниения. Вниз, вниз.
Скоро стал различим гул волн. Лойз считала ступени.
- Вот! Этот проход ведет к странному месту. - Странное место? - Да. Я не
люблю здесь задерживаться, но у нас нет выбора. Придется подождать
рассвета, иначе нам не выбраться.
Она двинулась вперед, преодолевая нежелание и тревогу. Трижды
приходила она этим путем в прошлом и каждый раз ощущала таящуюся
во тьме угрозу. И сейчас она пробиралась, таща за пояс волшебницу.
Во тьме Лойз услышала, как колдунья затаила дыхание. И вдруг она
заговорила шепотом:
- Это место Власти. - Это странное место, - упрямо возразила Лойз. -
Мне оно не нравится, но оно стережет ворота Верлейна.
Хотя было по-прежнему темно, они почувствовали, что проход
расширился. Лойз увидела лучик света - в щель над головой виднелась
звезда.
Но вот показался другой свет, который становился все ярче, как будто
отдернули какой-то занавес. Пятно света двигалось над поверхностью
земли, в воздухе,- круглое, яркое пятнышко. Послышались странные
напевные слова. И Лойз поняла, что это светится камень волшебницы.
По коже Лойз пробежали мурашки, воздух как будто был насыщен
энергией. Лойз испытывала странное чувство, похожее на голод. Она не
могла сказать, чего ей хочется. В прежние посещения этого места она
боялась и заставляла себя преодолевать страх, теперь же страх остался
позади, и ее охватило новое чувство, которое она не сумела бы назвать.
Волшебница, видная в свете, лившемся от камня на ее груди,
раскачивалась из стороны в сторону, у нее было восхищенно-
напряженное лицо. Поток слов продолжал литься из ее уст - посьбы,
защитные заклинания, убеждения - Лойз не могла сказать, что именно.
Но девушка знала, что они обе пойманы в сети какой-то энергетической
субстанции, исходившей от скалы под ногами, от стен. Проснулось что-
то спавшее столетия.
Почему? Что? Лойз медленно обернулась, вглядываясь в полутьму. Что
скрывалось за тем слабым светом, что давал камень?
- Мы должны идти! - Это властно произнесла волшебница. Ее темные
глаза были широко раскрыты, рука неуклюже двинулась к Лойз. - Я не
могу контролировать силы, большие, чем моя собственная! Это место
древнее, оно не человеческое и превосходит наши знания. Здесь некогда
поклонялись богам. Богам, чьи алтари не воздвигались уже много тысяч
лет. Просыпаются остатки их прежнего могущества! Где выход? Мы
должны попытаться уйти, пока это еще возможно.
- Свет вашего камня... - Лойз закрыла глаза, вспоминая, куда идти
дальше. - Сюда, - она снова открыла глаза и указала вперед.
Шаг за шагом колдунья уходила в этом направлении, и свет уходил за
ней, как и надеялась Лойз. Широкие грубо вырубленные ступени,
закругленные временем, возвышались справа от них. Лойз знала, что они
ведут к плоской каменной площадке под крышей.
По этой площадке они проползли к дальней стене. При свете камня
виден был спуск. Во тьме рискованно было спускаться по этому
лабиринту скал и глины, но на Лойз подействовала тревога волшебницы.
Спуск оказался трудным, как и опасалась Лойз. Хотя ее спутница не
жаловалась, Лойз знала, какое мучение та испытывает, пользуясь своими
распухшими руками. Где могла, девушка помогала ей. И вот они
преодолели спуск и лежат на жесткой траве, а вокруг них соленый воздух
и сероватое небо, которое говорит о том, что рассвет близок.
- По морю или по земле? - спросила волшебница. - Будем искать лодку на
берегу или направимся в холмы?
Лойз села. "Ни то, ни другое, - хрипло ответила она. - Мы на пастбище,
которое отделяет крепость от моря. В это время года лошадей отпускают
свободно пастись. А в хижине у ворот есть сбруя. Но ее могут охранять."
Волшебница рассмеялась. "Один стражник? Слишком мало, чтобы
остановить двух решительных женщин. Покажите мне эту хижину, и я
избавлю ее от охраны."
Они пошли по пастбищу. Лойз знала, что лошади держатся поближе к
хижине, их привлекает соль, которую принесли сюда за два дня до бури.
Камень после выхода из подземелья перестал светиться, и им
приходилось осторожно выбирать путь.
Над дверью хижины горел фонарь, и в его свете Лойз увидела лошадей.
Тяжелые боевые кони, выращенные, чтобы нести вооруженных воинов в
битву, не интересовали ее. Но тут были и меньшего роста лошади с
грубой шерстью, их использовали для охоты в холмах. Эти лошади
выносливее и быстрее дорогих рысаков, которых подбирал для себя
Фальк.
В круге света виднелись как раз два таких пони - как будто явились по ее
тайному зову. Лошади, казалось, беспокоились, они мотали головами,
трясли гривами. Лойз положила на землю сумки и негромко свистнула.
К ее облегчению, лошади подошли, принюхиваясь друг к другу. Пряди
волос спускались им на глаза.
Только бы они оказались послушны под сбруей! Лойз медленно обошла
их и приблизилась к хижине. Охраны не видно. Неужели стражник
покинул свой пост ради пира? Это может стоить ему жизни, если Фальк
узнает.
Лойз толкнула дверь, та заскрипела. И вот она вглядывается в
помещение, пахнущее лошадьми и промасленной кожей, да, и еще тем
крепким напитком, который гонят из меда и трав. После третьего кубка
этого напитка даже Фальк отправляется спать. Нога Лойз задела за
кувшин, который откатился в сторону. Из его горлышка бил винный
запах. Охранник лежал на соломенном матрасе и громко храпел.
Два седла, два набора сбруи, используемой охотниками и гонцами. И вот
Лойз снова в поле, дверь закрылась за ней.
Лошади послушно позволили оседлать себя. И когда женщины
направились верхом к дороге - единственному пути из Верлейна,
волшебница вторично спросила:
- Куда же вы направляетесь, щит без девиза? - В горы. - Лойз продумала в
подробностях лишь план бегства из Верлейна. Теперь, верхом на
лошади, вооруженная, она не могла заглядывать дальше. Свобода,
бегство из Верлейна - это казалось такой трудной, такой невозможной
задачей, что все силы были направлены на ее решение, и девушка не
задумывалась, что будет делать дальше.
- Вы говорите, Эсткарп воюет? - Она никогда всерьез не думала о поездке
через дикие земли между Верлейном и южными границами Эсткарпа, но
с волшебницей в качестве попутницы, возможно, это лучше всего.
- Да, Эсткарп воюет, щит без девиза. Но не задумывались ли вы о Карсе,
леди герцогиня? Не хотите ли тайно взглянуть на свое государство и
посмотреть, какое будущее вы так храбро отвергли?
Лойз, изумленная, дернула поводья, так что лошадь чуть не опустилась
на колени.
- Карс? - поторила она. Что-то зашевелилось в ее мозгу. Да, она не
собиралась становиться леди герцогиней Ивьяна. Но, с другой стороны,
Карс - центр южных земель, и там она сможет найти родственников, если
будет нуждаться в помощи. В таком большом городе легко затеряться. А
если Фальк вздумает отыскивать ее, он не догадается проверить Карс.
- Эсткарп может подождать, - между тем говорила волшебница. - В этой
земле что-то готовится. И я должна больше узнать об этом и о тех, кто
готовит. Карс - ключевой пункт.
Колдунья принуждала Лойз. Девушка знала это, но не испытывала гнева.
Ей показалось, что она наконец нашла давно утерянный конец нити.
Если она осмелится идти, эта нить приведет ее туда, куда она всегда
стремилась.
- Едем в Карс, - спокойно согласилась Лойз.

III. КАРСТЕН
1. СВЯЩЕННЫЙ СКЛЕП
Пять человек лежали на песчаном берегу небольшой бухточки; один из
них, с разбитой головой, был мертв. День жаркий, и солнечные лучи
обжигали обнаженные тела. Запах моря соединялся с гнилыми
испарениями разлагающихся в тропической духоте водорослей.
Саймон закашлялся, приподнялся на локтях. Тело его представляло
сплошной кровоподтек, его измучила тошнота. Он медленно отполз от
воды и изверг то, что еще оставалось в желудке. Спазмы вернули ему
полное сознание, и, справившись с головокружением, он сел.
Он мог припомнить лишь отрывки ближайшего прошлого. Бегство из
Салкаркипа началось кошмаром. Магнис Осберик взорвал генератор,
сердце города, дававшее ему энергию, свет и тепло, и тем самым не
только уничтожил город, но и добавил силы буре. И в этой буре
небольшой отряд выживших гвардейцев на спасательных лодках
оказался разбросанным без всякой надежды на соединение.
Из порта вышли три лодки, но после взрыва они не видели друг друга.
Последовал сплошной ужас, лодку бросало, переворачивало, дергало и
наконец швырнуло на береговые скалы, и невозможно было сказать,
сколько это продолжалось - часы или минуты.
Саймон потер лицо руками. Ресницы его покрылись налетом соли и
склеились, трудно стало открывать глаза. Четверо мужчин... Тут он
разглядел расколотый череп - трое живых и один, должно быть,
мертвый.
С одной стороны море, теперь сранительно спокойное; волны выносили
на берег спутанные клубки водорослей. За песчаной полоской берега
возвышался утес. Присмотревшись, Саймон решил, что по нему можно
подняться. Но у него не было ни малейшего желания делать это и
вообще двигаться. Так хорошо просто сидеть, а теплое солнце изгоняло
из тела жгучий холод бури и воды.
- Сааа... Одна из фигур на песке шевельнулась. Длинная рука отбросила
путаницу водорослей. Человек закашлялся, изо рта его полилась вода, он
поднял голову и слепо огляделся. Капитан Эсткарпа увидел Саймона,
некоторое время тупо смотрел на него, потом углы его рта изогнулись в
подобие улыбки.
Корис на четвереньках отполз на ровное место. - В Горме говорят, -
голос его звучал хрипло, - что тот, кто рожден для топора палача, не
утонет. Мне часто казалось, что моя судьба - такой топор. И снова это
подтвердилось!
Он с трудом подполз к одному из лежавших и перевернул вялое тело,
показалось бледно-серое лицо. Грудь гвардейца поднималась и
опускалась, никаких ран не было видно.
- Йивин, - назвал его Корис, - великолепный всадник. - Последнее он
добавил задумчиво, и Саймон обнаружил, что смеется, прижимая кулаки
к отчаянно болевшим мышцам живота.
- Естественно, - сказал он в перерывах между приступами истерического
хохота, - это его качество сейчас самое ценное!
Но Корис уже перешел к следующему телу. "Танстон!" Саймон смутно
обрадовался. За короткий период пребывания в Эсткарпе у него
установились дружеские отношения с этим младшим офицером.
Заставляя себя двигаться, он помог Корису оттащить двух еще не
приходивших в сознание гвардейцев от линии прибоя. Потом, держась за
скалу, встал.
- Воды!... - Радостное чувство, которое он испытал в короткое мгновение
после пробуждения, исчезло. Саймон хотел пить, все тело его
испытывало жажду. Он хотел пить и смыть жгучую соль с тела. Корис
осматривал стену. Из бухты можно выбраться двумя путями. Вернуться в
море и попробовать проплыть мимо груды скал - или подняться на утес.
Каждый нерв в Саймоне восставал против плавания, против
возвращения в воду, откуда он чудом спасся.
- Подъем не слишком труден, - сказал Корис. Он слегка нахмурился. -
Здесь и здесь есть опора для рук. - Он встал на цыпочки, прижавшись к
скале, вытянул длинные руки над головой, и пальцы его углубились в
небольшие щели в поверхности скалы. Мышцы на плечах напряглись; он
поднял ногу, цепляясь за трещину, и начал взбираться.
Бросив последний взгляд на берег и двух людей, теперь лежавших далеко
от воды, Саймон последовал за ним. Он обнаружил, что капитан прав. В
поверхности скалы были углубления, подходившие для рук и для ног,
сделанные природой или человеком. И вскоре Саймон оказался рядом с
Корисом на выступе в 10 футах над песком.
Нет сомнения в искусственном происхождении этого выступа:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19