Три дня
пути для сильного и не знающего усталости путешественника, а не для
хромого калеки. Была бы у него сейчас лошадь...
Но он вспомнил о Ярле и о табунщиках и выбросил это из головы. Если
он отправится в лагерь степняков и попытается сторговаться, то Звездный
Капитан прослышит об этом. А новичку украсть коня из хорошо охраняемых
табунов, даже если бы он и владел всеми своими конечностями, было почти
невозможно. Но он не мог избавиться от своего желания, даже повторяя этот
аргумент, полный здравого смысла.
Люра отправилась поохотиться. Она принесет добычу. Форс подтянулся,
поднимаясь на ноги, и стиснул зубы от боли в левой половине тела,
вызванной этим движением. Ему понадобится какой-нибудь костыль или трость,
если он хочет идти дальше. В пределах его досягаемости, среди дров, была
часть ствола молодого деревца. На вид она была почти прямой и он отсек
ветви и обтесал ее ножом. С помощью этого импровизированного костыля он
смог передвигаться, и чем больше он двигался, тем больше пропадала его
одеревенелость. Когда вернулась Люра, волоча в зубах жирного индюка с
розовыми перьями, он был в приподнятом настроении и был готов
позавтракать.
Но они передвигались совсем не быстро. Форс шипел сквозь стиснутые
зубы, когда его вес время от времени слишком сильно перемещался на левую
ногу. Он инстинктивно свернул на то, что раньше было подъездной дорогой,
связывавшей ферму с автострадой, и теперь протискивался между выросших на
ней кустов, тяжело опираясь на палку.
Дождь превратил каждый открытый клочок земли в мягкую грязь, и Форс
боялся поскользнуться и упасть. Люра продолжала постоянно выть, жалуясь на
погоду и на их медлительность. Но она не убежала вперед одна, как она
могла бы сделать, и Форс все время разговаривал с ней.
Подъездная дорога вывела их к автостраде. Он свернул на нее,
поскольку она шла в нужном ему направлении. На бетон нанесло землю,
образовавшую слой почвы, в него пустили корни колючие растения, но даже
несмотря на это старая дорога была лучше для передвижения хромого, чем
раскисшая земля. Люра бежала впереди, разведывая дорогу, шныряла в кустах
и в высокой траве вдоль обочины древней автострады, нюхала ветер в поисках
чужих запахов, то и дело энергично мотая головой и лапами, чтобы стряхнуть
с них осевшие капли воды.
Она вдруг неожиданно выскочила из кустов к Форсу и толкнула его всем
своим телом, мягко вынуждая отступить к тянувшемуся неподалеку кювету. Он
уловил ее настоятельное предупреждение и пополз в укрытие со всей
возможной в его состоянии скоростью. Когда он привалился к липкой красной
стенке глинистого обрывчика, упершись в дно руками, то почувствовал
содрогание земли задолго до того, как услышал стук копыт. Затем в поле его
зрения появился бежавший легкой рысью по старой дороге табун лошадей.
Мгновение-другое Форс искал взглядом табунщиков, а затем понял, что ни на
одной из лошадей не было пятен яркой краски, которой степняки отмечали
свою собственность. Эти лошади, должно быть, были дикие. Там было
несколько кобыл с жеребятами, храпящий жеребец со следами боевых шрамов на
плечах, и несколько свободно бегающих молодых лошадок.
В табуне была одна гнедая кобыла без жеребенка с грубой неухоженной
шкурой и усаженными репейником хвостом и гривой. Она то и дело
останавливалась, чтобы набрать полный рот травы, за что, наконец,
заработала от жеребца болезненный укус. Она взвизгнула, проворно лягнула
копытами, и быстро поскакала, вырываясь перед остальным табуном. Форс с
сожалением смотрел, как она убегала. Имей он две здоровые ноги, она,
возможно, стала бы его пленницей. Но сейчас об этом было бесполезно и
думать.
Табун свернул за поворот и скрылся из виду. Форс передохнул и вылез
обратно на дорогу. Люра бежала впереди, вытирая передние лапы о травяной
ковер и пристально глядя вслед исчезнувшим лошадям. По ее мнению, не было
никакой разницы между одним из этих жеребят и задранным ею теленком. Они
оба были мясом и, таким образом, годились в пишу. Она очень хотела пойти
по следу такого обилия пищи. Форс не стал с ней спорить. Он все еще думал
о кобыле, которая бегала так свободно и повиновалась только своим
желаниям.
Не прошло и часа, как они снова догнали табун. Дорога неожиданно
начала спускаться в чашеобразную долину. На дне ее высоко поднималась
густая трава. Табун пасся там, а на полпути вверх по склону стоял на
страже жеребец.
Форсу бросился в глаза остов здания, находившийся почти на самом дне
долины. Пожар так повредил его внутреннюю часть, что остались только
крошащиеся кирпичи наружных стен. Он внимательно изучил это здание, а
потом попытался рассмотреть пасшихся за ним лошадей.
Кобыла паслась в стороне от табуна, неподалеку от здания. У него был
шанс - очень маленький шанс.
Почти все будет зависеть от действий Люры, а она его еще никогда не
подводила. Он повернулся к большой кошке и постарался мысленно
воспроизвести все, что ей предстояло сделать. Он дважды медленно обдумал
каждый пункт, затем Люра пригнулась и исчезла в трава
Форс вытер со лба пот и капли дождя и, в свою очередь, начал
спускаться вниз, пробираясь через лабиринт куч разбитых кирпичей. Они
никогда бы не смогли сделать этого, если бы ветер не дул в нужную им
сторону. Но все-таки удача была на их стороне. Он вскарабкался на уступ
над самой широкой брешью в каменной стене и смотал с пояса легкую прочную
веревку, такую носили все горцы. На ее конце была крепкая петля, которую
он держал в руке. Хорошо, дождь не подмочил ее. Теперь.
Он свистнул чистым призывным свистом одной из полевых птиц Айри. И
скорее понял, чем увидел, что Люра заняла позицию и приготовилась
выполнять его замысел. Если бы только этот ветер продержался еще
немного...
Вдруг кобыла вскинула голову, захрапела и с подозрением уставилась на
кусты. Жеребец сразу же заржал и яростно бросился вперед. Его отделяла от
этого места почти вся долина, и он остановился, чтобы отослать остальной
свой гарем подальше от опасности, прежде чем броситься на помощь кобыле.
Кобыла хотела последовать за табуном, но невидимая угроза теперь явно
находилась между ней и свободой. Она повернулась на задних ногах и
поскакала назад, к развалинам, где ее поджидал Форс. Она дважды пыталась
прорваться к своим подругам, но оба раза снова была вынуждена повернуть в
прежнем направлении.
Форс намотал веревку на локоть. Ему оставалось только довериться
умению Люры и ждать. Эти секунды показались ему неимоверно долгими.
Наконец, кобыла, с побелевшими от ужаса глазами, пронеслась сквозь брешь в
каменной кладке. Форс заарканил ее и, не теряя времени, намотал веревку
вокруг ржавой стальной балки, выступавшей из кирпичной стены. Сердцевина
металла была еще достаточно прочна, чтобы выдержать даже бешеные рывки
перепуганной лошади. Визг разъяренного жеребца, с грохотом несущегося на
выручку, потряс Форса. Он мало знал о лошадях, но понял, что сейчас он в
опасности.
Но жеребец так и не добрался до развалин. Из кустов прямо ему на
голову прыгнула Люра и вцепилась острыми когтями. Жеребец заржал, бешено
кусаясь и лягаясь. Но Люра была словно молния из светлого меха,
скрывающего стальные пружины мускулов, и она никогда не оказывалась там,
куда жеребец наносил удар. Еще дважды она попадала в цель своей грозной, с
острыми когтями, лапой, прежде чем жеребец сдался и помчался в долину
обратно, вслед за табуном. Кобыла жалобно заржала ему вслед. Он было
повернул назад, но Люра была тут как тут, и, после ее предупреждающего
рычания, жеребец снова поскакал прочь, орошая траву своей кровью.
Форс от слабости прислонился спиной к куче щебня. Что и говорить, у
него была кобыла, с веревкой вокруг шеи, которая держит ее, несмотря на
все рывки и брыкание. Но это была не домашняя лошадь, уже объезженная и
приспособленная для верховой езды. А как он, с больной ногой, мог покорить
обезумевшее от страха животное?
Он закрепил веревку, уныло глядя на ободранные ладони. Как раз
сейчас-то он и не мог приблизиться к ней. Может быть, было бы неплохо дать
ей часок-другой привыкнуть к своему плену, попытаться завоевать ее
доверие. Но избавится ли она когда-нибудь от своего страха перед Люрой?
Эту трудность нужно было преодолеть. Он не мог дальше двигаться на одной
ноге и, разумеется, не собирался просить приюта в лагере степняков и таким
образом попасть в руки Ярла. Он верил, что сам сможет проложить путь в
Нижних Землях, и теперь пришло время доказать это.
Через некоторое время кобыла прекратила свои попытки освободиться и
стояла с опущенной головой. По ее покрытым пеной ногам и бокам пробегала
нервная дрожь. Форс оставался там, где был, но теперь он начал говорить с
ней, используя мурлыкающий тон, которым он подзывал Люру. Затем он решился
приблизиться к ней на несколько шагов.
Кобыла вскинула голову и захрапела, но он продолжал говорить с ней
ровным и монотонным голосом. Наконец он подошел достаточно близко, чтобы
коснуться ее грубой шкуры, и чуть не подскочил. На ней все еще видны были
мазки почти стертой краски! Значит, это была лошадь из прирученных
табунов, принадлежавшая какому-то степняку. Форс с трудом сглотнул. Такая
удача показалась ему слишком необычной. Теперь он осмелился погладить ее
по морде. Она задрожала от его прикосновения, затем издала тонкое, почти
вопросительное ржание. Он похлопал лошадь по плечу, и тогда она игриво
ткнула его носом. Форс засмеялся и потянул ее за свисавшую между глаз
потрепанную челку.
- Так, значит, ты все вспомнила, старушка? Хорошая девочка!
Оставалась еще Люра. Как она отнесется к новшеству? Эту проблему
необходимо было разрешить как можно скорей. Он отвязал веревку и мягко
потянул кобылу. Та достаточно охотно последовала за ним, изысканно скользя
среди куч битого кирпича.
Почему она не учуяла запах кошки от его одежды? Может быть, его смыл
дождь? Но когда он вел ее, она совсем не боялась.
Форс еще раз свистнул по-птичьи, после чего обмотал повод вокруг
небольшого дерева. Ответ на его призыв донесся из нижней части долины.
Люра явно преследовала табун. Поджидая ее, Форс стоял и разговаривал со
своей пленницей. Наконец, он рискнул отереть ей бока пучком травы. Вдруг
он почувствовал, как лошадь дернулась и задрожала. Он обернулся.
Люра сидела на открытом месте, аккуратно обмотав хвост вокруг
передних лап. Она зевнула, высунув свой острый красный язык, и зажмурила
глаза, словно ее очень мало интересовала эта кобыла, с которой ее товарищу
по охоте вздумалось так глупо нежничать.
Кобыла рванулась назад, на всю длину веревки, глаза ее снова
побелели. Люра не сочла нужным заметить этот ужас. Она неторопливо
поднялась и потянулась, а затем направилась к лошади. Кобыла задрожала и
испустила пронзительный визг. Форс попытался заставить Люру отступить. Но
большая кошка обошла пленницу кругом, оценивающе оглядывая ее со всех
сторон. Кобыла снова опустилась на все четыре ноги и замотала головой,
поворачиваясь, чтобы все время следить за кошкой. Казалось, что она была
очень озадачена, когда нападение, которого она ожидала, не произошло.
Может, между животными тогда произошел обмен мыслями. Форс так
никогда и не узнал этого. Но когда Люра закончила свой осмотр, она
безразлично отвернулась, а кобыла перестала дрожать. Прошло больше часа,
прежде чем Форс соорудил из веревок уздечку, а из одеяла - подобие седла.
Он залез на кирпичи и сумел перебросить свою здоровую ногу через спину
кобылы.
Она была великолепно обучена степняками, которым когда-то
принадлежала. Ее шаг был таким ровным, что как ни был Форс неуклюж и
неопытен в верховой езде, он смог удержаться в седле. Он направил кобылу
на дорогу, которая привела его в долину, и они снова выехали на
раскинувшиеся вокруг поля.
Несмотря на покалывание и зуд в ране, Форса охватило радостное
возбуждение. Он обезопасил себя от жителей Айри, ограбив Звездный Дом, он
посмел вторгнуться в Нижние Земли, провел одну ночь в центре развалин
маленького городка, пересек реку благодаря своему умению, успешно наблюдал
за происходящим у лесного озера, встретился лицом к лицу со свирепым
кабаном, от которого иногда бежали даже самые лучшие охотники-горцы, а
теперь под ним была лошадь, в руках - оружие, а впереди - открытая дорога.
Он сочтен непригодным для Звезды, отброшен в сторону Советом, да? Его
ровные зубы блеснули в усмешке, немного похожей на боевой оскал Люры. Ну,
они увидят, увидят, что сын Лэнгдона, Беловолосый Мутант, так же хорош,
как и лучшие из них! Он докажет это всему Айри!
Люра пристроилась позади, и кобыла сделала шаг в сторону, словно она
все еще была не слишком довольна тем, что большая кошка подходит к ней так
близко. Форс, вырванный из своих грез, обратил внимание на окружающее.
Среди кустов были разбросаны кучи щебня, скелеты старых зданий.
Совершенно неожиданно копыта кобылы стали стучать по-другому. Она выбирала
себе дорогу по плитам, на которых были установлены длинные прямые линии
ржавых рельсов. Форс потянул за узду. Руины впереди становились все
плотнее и больше. Городишко, кажется, довольно большой.
Что-то в этих руинах обеспокоило его. Фермы, заполненные
растительностью, не несли на себе отпечатка такой чуждости. Он снова
испытал неприятное чувство, поразившее и его тело, и его дух, когда он
оказался на дороге, рядом с остатками колонны разбитых машин. Теперь он
вытер руки о жесткую гриву кобылы, словно ему хотелось что-то стереть с
них. Но он же еще ни к чему здесь не прикасался! Тут были испарения зла,
пробивавшиеся, подобно туману, даже сквозь ровный моросящий дождик.
Туман... Настоящий туман тут тоже был! Он увидел, как спереди
наплывали грязно-белые спирали, окутывая перепутанные кучи гниющего
дерева, кирпича и камня от обвалившихся стен. Землю накрывал туман, более
густой, чем у них в горах, и какой-то пугающий. Его пальцы оставили гриву
лошади и погладили больную ногу. Укол боли заставил его вскрикнуть. Этот
туман, как он считал, означал конец его сегодняшнему путешествию. Теперь
нужно было найти безопасное место, где он мог бы разжечь костер и
приготовить еще одну порцию лекарства для раны. Он к тому же хотел
укрыться на ночь от дождя.
Ему не нравились эти руины, но сейчас в них могло находиться то, что
ему было необходимо, и было разумнее углубиться туда. Он заставил кобылу
двигаться медленным шагом, и правильно сделал, потому что вскоре в
мостовой разверзся провал - зияющая черная дыра, обрамленная острыми
зубцами сломанного бетона. Они пошли в обход, держась от осыпавшегося края
как можно дальше. Форс начал жалеть, что покинул сарай на ферме. Он не мог
больше не обращать внимания на боль в ноге. Наверное, было бы лучше
отдохнуть там денек. Но если бы он это знал, то не ехал бы сейчас верхом
на кобыле. Он тихо свистнул и понаблюдал, как ее уши в ответ встали
торчком. Нет, чтобы иметь такую лошадь, стоило даже перетерпеть эту
сверлящую боль в ране.
Еще дважды мостовую пересекли огромные провалы, и последний из них
был таким огромным, что был похож на небольшой кратер. Когда Форс медленно
объехал его кругом, он пересек полосу глинистой, плотно примятой земли,
выброшенной из темного нутра. Она была, похоже, хорошо утоптанной и
походила на все время используемую тропу. Люра понюхала ее и зарычала,
шерсть у нее на загривке встала дыбом, она фыркнула и громко зашипела. Кто
бы ни проложил эту тропу, она считала его врагом.
Кто бы ни был тот, кому Люра, не побоявшаяся связаться с дикой
коровой, стадом бродячих свиней или жеребцом, давала такое определение,
Форс не хотел бы встретиться с ним в нынешнем состоянии. Он опустил повод
и позволил кобыле идти быстрее.
Они достигли небольшого холма недалеко от кратера, на котором стояло
здание из белого камня. У него все еще была крыша. На склоне холма не было
ничего, кроме низких кустов, и из здания, как считал Форс, можно было
наблюдать почти за всей прилегающей территорией, самому оставаясь
незамеченным. Форс быстро принял решение.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24