Приходил извиняться, а я чуть руки ему целовать не кинулась. Когда только ты ума наберешься? Волосы отрастил, как девчонка! Был бы девкой, я бы хоть за волосы оттаскала, что мне с тобой делать, скажи сам...
Беко сел на колодезный сруб и зевнул.
— Экзамены на носу, а он болтается, опять хочешь провалиться, бездельник! Или у тебя дядья в Тбилиси, как у некоторых, и они тебя в институт устроят?! На кого
надеешься? Что прицепился к этой женщине? Нашел ровню! Что тебе от нее надо? И как она не погнала тебя, когда ты со своей дудкой заявился! Как тебе еще десятку ко лбу не приклеила, несчастный! Доберусь я до этой барыни, нарядится — и приветом не удостоит, гордячка! Сама — нахлебница, в руки Нико смотрит, а перед нами нос задирает! Тьфу на такую женщину! Я бы в казармах полы мыла, а тут бы не оставалась. Муж меня бросил, а я у свекра буду как сыр в масле кататься? Нет уж, извините, не нужен мне ее привет, я с ней в автобусе рядом не сяду! Приложи хоть мокрую тряпку к губам, урод! Ту женщину, которая на тебя взглянет, надо сжечь... Говорят, что муж ее бросил потому, что ничего в ней женского нету.
Беко спрыгнул с колодезного сруба, взбежал по лестнице и на балконе второго этажа опустился на пол. Вытянул ноги и тотчас заснул или впал в забытье.
Он чувствовал, как вокруг него толпились, голосили, бранились какие-то люди, как на стадионе после футбольного матча, и он кружился, мелькал, плавал, летал в этом водовороте, в состоянии невесомости. Пытался за что-то схватиться, уцепиться за чьи-то плечи, руки, ноги, волосы, но все выскальзывало из рук. Он открыл глаза и увидел, что лежит на самом солнцепеке, весь в поту.
Снова спустился во двор и опрокинул на голову ведро колодезной воды. Прислушался, как мать собирает цыплят: цып-цып, цып! Потом увидел отца. Александр сидел под яблоней и склеивал кувшин. Беко вышел на улицу и направился к Зининому дому. У ворот увидел Дато, тот протягивал ему трубу.
— Я знал, что ты придешь,— сказал Дато,— ты свою трубу забыл.
— Вот за ней и пришел.
— Куда идешь? — спросил мальчик.
— Никуда,— Беко продул мундштук.
— Поиграй.
— Нет.
— Тогда возьми меня с собой.
— Куда?
— Давай пойдем к морю.
— Нет,— сказал Беко,— у меня дело.
— И я с тобой, меня мама отпустила на час.
— Ладно, пошли,— он взял Дато за руку,
— Отпусти,— попросил Дато.
.— Ты еще маленький,—улыбнулся Беко.
— Ничего подобного,— Дато засунул руки в карманы.
— Я тоже маленький,— уступил Беко.
Дато обиженно промолчал.
До писательской дачи они шли молча. У ворот Беко сказал:
— Подожди меня здесь, я сейчас вернусь.
— Нет,— замотал головой Дато.— Я с тобой, Здесь писатель живет, сказки сочиняет,
— Сказки?
— Мне мама сказала.
Они поднялись по лестнице и постучали. Дверь открыл Спиноза:
— Чего надо?
— Нам нужно видеть хозяина.,
— Зачем?
— Это мы ему скажем.
— Ты тоже книгу хочешь?
— Он дома?
— Подожди здесь! — он захлопнул дверь у них перед носом.
— Это и есть Спиноза? — Дато потянул дверь за ручку.
— Да.
Спиноза скоро вернулся и открыл дверь:
— Входите!
Они очутились в большой светлой комнате, три высоких окна смотрели на море. Одну стену до самого потолка закрывали книги. На длинном массивном столе были разложены сабли, ружья, щиты, кольчуги, мечи и кинжалы. В глубокой нише стоял громадный серебряный канделябр. Там же на стене висела конская сбруя: серебряные стремена, уздечки, шпоры, плети. Внизу, вдоль всей стены расположилась старинная медная посуда.
В комнату вошел писатель с книгой и ручкой наготове.
— Нового у меня ничего нет..,
— Я пришел, чтобы...— начал Беко, но хозяин не дал ему закончить.
— Хотя какое это имеет значение, я поставлю автограф на этой книге.
Тут он заметил Дато:
— Чей это лилипут?
— Сын учительницы Зины.
— В самом деле? — оживился Спиноза и, присев на корточки, засюсюкал: — Как тебя зовут, малыш?
— Дато.
Спиноза поднял на Беко глаза и жалобно спросил?
— Это правда ее сын?
— Да.
— Не знал, что у нее такой взрослый сын,— заметил писатель, глядя в раскрытую книгу и, как видно, раздумывая, что написать.
Потом он отложил книгу и подошел к Дато, который рассматривал оружие, разложенное на столе.
— Нравится? — спросил он.
— Нравится,— ответил Дато, безуспешно пытаясь сдвинуть с места саблю.
— Значит, ты внук Нико?
— Да.
— Вспомнил, вспомнил,— он повернулся к Спинозе.— Чем мы можем угостить мальчика?
Спиноза пожал плечами.
— У нас есть молоко! — лицо писателя просияло, и он обратился к Дато: — Ты ведь любишь молоко?
— Нет,— решительно сказал Дато.
— Вот и прекрасно, сейчас мы тебя напоим. Боидо, дорогой, принеси молока.
Спиноза взглянул на Беко.
— Не нужно молока,— сказал Беко,— не беспокойтесь.
— Бондо, я просил принести молоко,— повторил писатель и спросил, склонясь к Дато: — Ты читать умеешь?
— Нет,— признался Дато.
— Вот когда научишься читать, приходи ко мне.
— Мне мама сказки рассказывает,— пояснил Дато, хватаясь обеими руками за меч.
— Если мама рассказывает, это хорошо.
— Этим мечом человека можно убить? — спросил Дато.
— Не только человека, но и слона можно,— ответил писатель.
— У меня автомат есть,— Дато показал руками: — Та-та-та-та! Автоматом больше убьешь!
Писатель снова вернулся к книге, поглядел, подумал и с улыбкой спросил у Беко:
— Я не знаю вашего имени,
— Меня зовут Беко,
— Беко, Беко,— почему-то повторил писатель. Потом что-то написал на книге, закрыл ее и протянул Беко.
— Большое спасибо.
— Дайте сюда, на минутку,— писатель снова взял книгу и поставил число.
— Я пришел извиниться за вчерашнее,— негромко проговорил Беко.
— Извиниться?
— Мы вчера не дали вам спать,
— Да-а, я не спал всю ночь...
— Поэтому я и пришел. Извините, пожалуйста.
Писатель подошел к окну и выглянул наружу.
— Это было славно,— сказал помолчав,— где ваши приятели?
— Не знаю.
— Это вы со мной вчера разговаривали?
— Нет, не я.
— Заходите иногда. В самом деле, на что мне этот бассейн?
Тут вошел Спиноза, осторожно неся молоко, налитое в блюдечко, как для котенка.
— Молоко пьют из стакана!—улыбнулся писатель.
— Из стакана пьют вино! — с улыбкой поправил Спиноза.
— Не буду молоко! — Дато взял Беко за руку.— Пошли!
— Почему? — удивился писатель, лицо его выразило явное огорчение. Беко сжалился над ним;
— Может, выпьешь, Датуна?
— Не хочу,— заупрямился тот.
Беко взял блюдце и выпил холодное молоко.
— Вкусно? — оживился писатель.
— Очень.
— А ты не хотел! —упрекнул он мальчика.
Как только они вышли на улицу, Беко раскрыл книгу и прочел надпись: «Моим маленьким друзьям от автора», он с шумом захлопнул книгу:
— Для чего же он мое имя спрашивал?
Потом Беко и Дато спустились к морю. Беко учил его плавать. Потом они лежали на песке и загорали. Потом пришла Лили, села поблизости. Беко подошел к Лили и показал книгу:
— Читала?
Лили взяла у него книгу, перелистала,-
— Дай почитать.
— Возьми.
— Тебя побили?
— Очень хорошо, что побили,— сказал Беко.
— Ладно, отстань, видишь, я читаю,— сказала Лили.
Город уже приступил к своим обычным делам. Натела Тордуа открыла библиотеку и раскладывала на столе журналы и газеты. В столовых и кафе не протолкнуться — отдыхающие завтракали. Перед зданием суда толпился народ. В кабинете секретаря райкома шло заседание бюро, из окна была видна седая голова бригадира рыболовецкой бригады Героя Социалистического Труда Эквтиме Макалатия. Из летнего театра доносились звуки музыки, лилипуты готовились к утреннему представлению. Перед кино стояла очередь, шло «Освобождение», на афише был изображен раненый солдат. Во дворе рыбозавода выгружали бочки с солью. Перед универмагом стоял урчащий, готовый к отправлению автобус.
— Это сухумский автобус? — спросил Дато.
В Сухуми они сошли у рынка и побрели вдоль длинной улицы.
Дато хотел посмотреть на пароходы. Они долго гуляли, потом сели на другой автобус и поехали в порт.
У причала стоял «Адмирал Нахимов». Они долго любовались пароходом, даже пытались подняться по трапу, но их не пропустили. Потом Дато захотел пить, и они в поисках воды вышли ка улицу Руставели. На углу увидели автомат с газированной водой. Автомат не работал.
— Этот автомат — обманщик,— засмеялся Беко.
Потом они сидели на набережной под пальмой. Отсюда хорошо был виден белый красивый пароход. Там же, неподалеку, катер поджидал едущих на пляж пассажиров. На палубе стоял черный как негр мальчишка и курил папиросу.
— Он что, моряк? — спросил Дато.
— Наверно.
— Я тоже буду моряком.
— Это хорошо,— отозвался Беко, обе руки он откинул на спинку скамьи, ногу заложил за ногу и смотрел на курортников, поднимающихся на катер.
— Хочешь, поедем на пляж?
— Пляж и у нас есть,— сказал Дато,— я пить хочу.
Они встали и снова отправились на поиски воды.
В нижнем этаже гостиницы «Рица» торговали сладкой водой. Они выпили по два стакана.
— Вот и деньги у нас кончились,— сказал Беко, на ладони поблескивала копеечная монета.
— А зачем нам деньги?
— До дому доехать.
— Еще рано,— сказал Дато.
Потом они снова сидели на той же скамье, словно для того и приехали в Сухуми, чтобы там сидеть.
— Сейчас бы я поспал с удовольствием,— потянулся Беко с такой силой, словно растягивал над головой эспандер.— И есть охота! Ты ел что-нибудь? Еще хорошо, я молоко выпил у писателя.
— А меня мама заставила съесть гоголь-моголь. Я не люблю, но ем. И мед не люблю. А ты?
— Мед вкусный, и гоголь-моголь тоже, Я бы сейчас съел целое ведро.
— Ведро?
— Да, целое ведро меду.
— Я пить хочу,— сказал Дато,
— Мы же только что пили!
— Еще хочу!
— Это тебе повредит.
— Мама тоже так говорит,
— Маму надо слушаться,
— А слоны у нас есть?
— Есть, в зоопарке. Я не видел.
— Откуда же ты знаешь?
— Знаю.
— А львы?
— Тоже.
— Хочу пить.
— Львы в зоопарке, тигры, кенгуру и бегемот.
Мимо прошли какие-то парни, один уставился на трубу Беко.
— Пить хочу, пить,— канючил Дато.
Они встали и пошли искать воду, у них оставалась одна копейка. Ни один автомат не работал. Тогда они вошли в какой-то двор и напились из-под крана,
— Спать хочу,— Беко плеснул воды в лицо,
Дато тут же последовал его примеру.
— Ты так не делай, простудишься!
Они вышли со двора. Беко оглядывался по сторонам, словно выбирал, куда пойти. Наконец они двинулись в сторону, противоположную морю, но по пути им встретился мужчина с бульдогом, увешанным медалями. Дато увязался за бульдогом, и поэтому они снова очутились на набережной. Возгордившийся от их нескрываемого восторга хозяин бульдога сел на ту же скамью, где они сидели раньше. Бульдог тоже вскочил на скамью, но поскользнулся, и чуть не свалился, однако вскарабкался кое-как и разлегся, положив голову на колени хозяину.
Беко и Дато остановились поодаль. Мужчина не смотрел в их сторону, бульдог косился, прищурясь.
— Пошли,— сказал Беко.
— Подожди,— прошептал Дато.
У Беко от голода кружилась голова, со вчерашнего дня он ничего не ел. К хозяину бульдога подошла женщина с зонтиком. Мужчина встал, бульдог тоже сполз со скамьи. Видно, медали он получил не за прыжки. Мужчина поцеловал даме ручку. Женщина громко захохотала, мужчина подхватил ее под руку, и они ушли. За ними поплелся бульдог, раза два оглянувшись назад.
— Какой большой,— протянул Дато.
— Мне бы одну из его медалей, без экзаменов бы в институт попал,— засмеялся Беко.
— Дедушка говорит, что я буду доктором,
— Доктором быть хорошо.
— А я хочу стать моряком,
— Это тоже неплохо.
— А что лучше?
— Вообще-то доктор и на корабле нужен.
— Сколько у него медалей, видел?
— А как же!
— Пить хочу!
— Да что это с тобой,— рассердился Беко,— все пить да пить!
— Больше не буду.
— Если хочешь, пошли, попьем.
Они снова вернулись в тот же двор и напились. Беко
подставил под струю шею:
— Спать хочу, умираю!
— Нет, знаешь,—объявил Дато,—я лучше бульдогом буду.
— Это трудно...
— Почему?
— Потому что трудно.
— А если буду учиться?
— Все равно трудно.
Дато вдруг остановился, и лицо его исказилось.
— По-большому хочешь или по-маленькому? — спросил Беко.
— По-маленькому.
— Я же говорил, много не пей. Иди опять в тот двор
— Один я не пойду,— Дато опустил голову.
— А я тебя мужчиной считал! — упрекнул Беко.— Пошли.
На обратном пути Дато заметил у противоположного тротуара машину иностранной марки и побежал к ней. Беко за ним. Вокруг машины собрались мальчишки. Беко и Дато простояли до тех пор, пока не пришел хозяин машины. Он достал из кармана ключи, открыл дверцу, сел за руль и как ни в чем не бывало укатил.
— «Быоик»,— сказал Дато.
— Наверно,— согласился Беко.
— Пить хочу,— заикнулся было опять Дато, но, взглянув на Беко, поспешно добавил: — Нет-нет, я пошутил!
Они вышли на набережную и снова сели на свою скамейку.
— Спать хочется,— сказал Беко.
Дато лег на скамью и положил голову Беко на колени.
— Какой большой был бульдог!
— Да.
— Здесь хорошо,— сказал Дато.
Море бесшумно ластилось к зеленым скользким камням. Катера не было видно, возле билетной кассы вытянулась очередь.
У Беко слипались глаза. Сверкающее море, солнце, люди и эвкалипты, походившие на ободранную картонную декорацию,— все смешалось и мерно, бесшумно покачивалось. Медали бульдога посверкивали то в верхушках деревьев, то на парапете набережной. «Как же меня в сон клонит»,— думал Беко, воображая, что не спит, потому что все, что он видел, совсем не походило на сон. Во всяком случае, он сам так думал. На деревьях висели фотографии в бамбуковых рамках, и на этих фотографиях он и Дато пили воду или махали Спинозе из окна «Бьюика». Спиноза по канату поднимался в космический корабль. На гладкой обшивке корабля играли блики от медалей бульдога, и где-то кричал паровоз. Нет, не слышно было, как он кричал, а видно. Нагруженный детьми поезд скользил по морю. Правда, он больше был похож на катер, но все-таки это был поезд, потому что тащил его паровоз; а на паровозной крыше сидел он, Беко, и играл на трубе.
— Едем! — пела труба.— Едем!
И тот Беко, который сидел под пальмой, удивлялся
другому Беко: куда это он едет? И сам хотел уехать, но не мог встать — на коленях лежала тяжелая голова бульдога, и колени были мокрыми от пота. А другой Беко, веселый и беспечный, бежал по улице и бросал в красные пузатые автоматы медали бульдога, из автоматов фонтаном била газированная вода. В лужах плескались голые мальчишки, и в водяной пыли возникала радуга. Привет из Сухуми, привет из Батуми, привет из Москвы, привет из Гренландии, привет из Мозамбика, привет из Владивостока, привет из Сицилии, громко распевал второй Беко, который бежал к магазину, где на полках лежал теплый пахучий хлеб и стояли банки с медом.
Беко открыл глаза.
— Ты спал,— сказал Дато.
— Да,— виновато улыбнулся Беко.
Они снова пошли в тот же двор, чтоб напиться воды.
— Который час? — спросил Дато.
— Не знаю.
Они увидели часы над аптекой, стрелки показывали половину третьего.
— Мама будет волноваться,— сказал Дато.
— Поехали.
Вместо автобусной станции они двинулись к ботаническому саду, но их не впустили, так как у них не было денег на билеты. Потом они пошли смотреть обезьян, но и туда не попали без денег. Огорченные, они присели на камень.
— Я есть хочу,— пожаловался Дато.
— Есть хочешь или пить? — спросил Беко.
— Есть, но обезьян еще больше хочу посмотреть.
— Подожди меня здесь, я сейчас.
— Ты куда?
— Сказал же, сейчас приду. Труба пусть будет здесь.
Он, конечно, знал, что нельзя ребенку доверять инструмент, но все-таки оставил, чтобы Дато не было страшно одному. Труба ему не поможет, но зато он будет уверен, что Беко скоро вернется.
Когда Зина в первый раз хватилась Дато, было около одиннадцати.
— Дато! Датуна! — Зина позвала негромко, на всякий случай, потому что еще не прошло и часа, как он
отпросился гулять. Это было скорее предупреждение, первый звонок. За ним последует второй, за вторым третий.
— Я устала тебя звать,— выговаривала она сыну,— ты должен слушаться с первого слова.
Дато как будто чувствовал, что первый раз его зовут просто для вида, на второй звонок надо было ответить: иду! — но вполне можно было не спешить, впереди было полчаса времени, если не больше. Третий окрик не походил уже на первый и второй, искаженный нетерпением и гневом голос матери хватал его за шиворот и волок к дому. Дато все-таки сопротивлялся, хотя знал, что сопротивление бесполезно.
Зина вышла из кухни, вытерла руки о передник, подошла к окну и собралась окликнуть сына.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14