— Да, Джонни, — отозвался я.
— Дядя Билли Бэнк вернул кассету обратно. Старый «кадиллак» развернулся и выехал на улицу.
Я кивнул, вспомнив о кассете. Громкий металлический щелчок, донесшийся из-под машины, говорил о том, что священник переключил сцепление с заднего хода на передний.
— Дядя Билли сказал, что он не сможет использовать ее в своей программе, — выкрикивала Джонни, высовываясь из окна и поворачиваясь ко мне. — Он сказал, что вы...
Священник прибавил скорость и дребезжащий, дымящий автомобиль скрылся за поворотом. Последние слова Джонни утонули в облаке голубого дыма.
— Конечно, не может, — сказал я. — Никак не может.
Я положил руки на крышу машины и посмотрел на ветхий дом напротив. Старость уже поглотила передние ступеньки. Развалюха была занята стариком, которого я видел несколько раз, когда он, шаркая ногами, шел к почтовому ящику. Ящик всегда оказывался пустым. Я пожалел, что был для старика плохим соседом.
— Ну что ж, старина, — произнес я, обращаясь к умирающему дому. — По-видимому, никто из нас не услышит звонка от президента.
Я сел в кресло водителя, приподнял руль поудобнее и отъехал от тротуара, даже не посмотрев, закрыта ли наружная дверь.
Машина с ревом неслась по бетонной автостраде, ведущей к Лакоте. Шарлотта ждет меня. Стоя во дворе ранчо, в своей свободной рубашке, туго обтягивающей грудь, сунув руки в карманы джинсов, она улыбнется мягкой, нежной улыбкой, начинающейся скорее от глаз, чем от губ. Мы сразу отправимся в постель. А может быть, устроимся прямо на прохладной траве и покажем несчастному теленку, что он потерял.
Я даже не обратил внимания на то, что передние ворота были распахнуты настежь — так мне хотелось увидеть Шарлотту. У дома стоял «континенталь» Боба Бодроу. Наверно, он в доме, уговаривает ее вернуться. Я набью ему морду, стоит Шарлотте моргнуть глазом.
Дверь «континенталя» была открыта, и шум работающего двигателя мрачно сливался с резким гудом, означающим, что водитель оставил ключи в машине. Я протянул внутрь руку, выключил двигатель и положил ключи на сиденье.
Два кота лениво валялись у входа в кухню. Они посмотрели на меня голодным взглядом, очевидно ожидая очередную порцию бычьих яичек.
В доме была тишина. Моя тревога нарастала. Может быть, их даже нет в доме. Следовало бы заглянуть в амбар.
Я вошел в кабинет.
На диване сидел Бодроу. Он был щегольски одет в светло-синий костюм с широким галстуком в красно-голубую полоску. Он спокойно посмотрел на меня.
— Мне показалось, что кто-то приехал, — сказал он. На брюках были большие темно-коричневые пятна. — Они в спальне, — добавил он и почесал щеку.
На кофейном столике лежал сине-стальной «магнум» 0,357 калибра. Бодроу подложил под него журнал, чтобы не исцарапать лакированную поверхность столика.
Теперь они были всего лишь рваными кусками белой и коричневой плоти. Крупнокалиберные пули разорвали на части их тела. Смерть Шарлотты была, по-видимому, мгновенной. Пуля пробила ей щеку и разнесла половину головы. Другая пуля ударила ее в грудь, свисавшую окровавленным лоскутом кожи.
Дэвид скончался от потери крови. Огромная кровавая полоса тянулась за ним к углу, где он лежал, скорчившись. Кисть левой руки была почти оторвана, и повернутая вверх ладонь смотрела умоляюще. Через спину и ягодицы были пропаханы две глубокие борозды.
— Я застал их в постели рано утром, — спокойно объяснил подошедший Бодроу. — Его дикие глаза бегали по моему лицу. Он хихикнул. — А ты и не знал, что она спала с ниггером.
Я подошел к столику, взял револьвер и повернулся к нему.
— Ты думал, что обманул меня, — глядя мне в лицо снизу вверх и не переставая хихикать, сказал он. Его белые мокасины были пропитаны кровью и стали коричневыми. — Вы оба смеялись надо мной. Теперь я буду смеяться! — он замолчал и посмотрел мне прямо в глаза. — Я хотел быть твоим другом! — выкрикнул он, указывая на меня пальцем. — Ты мне нравился!
Я поднял руку и прицелился ему в лицо. Он даже не моргнул глазом. Я отвернулся, стараясь, чтобы брызги не попали на меня.
— Он не заряжен, — сказал Бодроу.
Боек опустился на стреляную гильзу с громким щелчком. Бессильная ярость охватила меня. Я перепрыгнул через столик, подняв револьвер высоко над головой, зацепился за что-то и упал на Бодроу. Он завопил, как резаная свинья. Я снова замахнулся. На этот раз ствол револьвера скользнул по его лбу, и мушка прочертила глубокую царапину, из которой потекла кровь.
— Прекрати! — завизжал он и быстро пополз в сторону от дивана. — Ты сошел с ума!
Я размахнулся изо всех сил. Тяжесть револьвера придавала удару убийственную силу. Каким-то образом указательный палец оказался между спусковой скобой и его черепом. Раздался хруст. Бодроу рухнул на пол. Моя рука онемела, и револьвер выпал из бессильных пальцев.
Я начал бить его ногами — чтобы убить. Но он был слишком жирным и свернулся в клубок.
— Дерись, сукин сын, сволочь! Вставай и дерись!
Я повернулся и побежал в кухню за ножом. У меня перехватило горло. Я не мог дышать. Рыдания сотрясали меня. Я опустился на пол, и меня вырвало.
Я лежал на полу довольно долго. В дверях появился Бодроу. Он поправил галстук и разгладил пиджак. Кровь все еще капала из раны, и плечо пиджака было красным. Револьвер был засунут за пояс.
Он посмотрел на меня, с сожалением покачал головой и подошел к телефону.
— Старина, — произнес он, набирая номер. — Ты — ненормальный.
Когда шериф со своими помощниками закончили осмотр, уже стемнело. Бодроу увели. Трупы были отправлены в морги в Лакоте — для белых и черных.
После того как шериф записал мои показания, а врач наложил шину на сломанную кисть, я вышел из дома и сел на землю в амбаре. Я ни о чем не думал, просто сидел и смотрел. Бычок с любопытством поглядывал на меня из соседнего стойла.
Когда я наконец вышел из амбара, около моей «ривьеры» стоял лишь автомобиль шерифа. В темноте смутно виднелись очертания его фигуры с сапогом на бампере «форда».
— Он что — твой друг?
— Нет.
— Так вот. Мы нашли рюкзак с марихуаной в спальне убитой, и к тому же этот Бодроу застал ее в кровати с ниггером. Если он купит себе хорошего адвоката, вряд ли его посадят. — Шериф задумчиво покачал головой. — Такая красивая девушка, — пробормотал он. — Зачем она это сделала?
Потом он выпрямился и подошел к двери «форда».
— Ну, до встречи. — Он помахал рукой.
Шериф включил двигатель. Мгновенно ночь озарилась красными и синими огнями. Машина тронулась с места, потом вдруг остановилась, словно шериф что-то вспомнил.
— Эй! — крикнул он. — Желаю успеха в воскресном матче! Автомобиль с ревом умчался по дороге, разбрасывая гравий.
Я слышал, как завизжали шины, когда он свернул на шоссе. Рев сирены стих.
Облокотившись на забор, я смотрел на молчаливое пастбище и прислушивался к отдаленным звукам жизни.


1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22