Я направился к столам, около которых толпились игроки.
— Черт побери, док! — застонал Джон Вильсон, стоящий у одного из столов. Врач команды всадил в вершину его бедра трехдюймовую иглу шприца, затем вытащил ее, снова погрузил в крупную мышцу. Каждый раз он впрыскивал внутрь мышцы несколько кубиков новокаина. Таким образом ему удалось обезболить почти все бедро.
— Ну как? — спросил врач Вильсона.
Опираясь рукой о стол, Вильсон осторожно ступил на ногу.
— Отлично, — отозвался он. — Я ничего не чувствую.
— Следующий! — позвал доктор. Я повернулся и пошел к выходу.
— Фил, погоди минутку! — окликнул меня доктор. Отдав помощнику использованный шприц, он подхватил меня под руку и отвел в сторону.
— Слушай, — наклонился он ко мне. — С твоей ногой все в порядке. Ничего серьезного. Я знаю, что тебе больно, однако ее состояние не ухудшится от физического напряжения.
— То же самое ты говорил и о спине.
— Но ведь ты продолжаешь играть, верно? К тому же я случайно подслушал разговор тренеров. Они считают, что ты притворяешься. Мы с тобой знаем, что это не так. Но покажи сегодня, на что ты способен.
— Ладно. — Я кивнул, не поднимая глаз. Доктор хлопнул меня по плечу и пошел обратно. Когда я был уже у выхода, раздался вопль Джо-Боба, которому врач воткнул иглу шприца в плечо.
Я подпрыгнул и сел на один из огромных ящиков, в котором было привезено снаряжение. Рядом сидело несколько игроков, уже начавших чувствовать влияние мощного допинга. Медоуз расположился на полу, то и дело поводя плечами изворачивая голову из стороны в сторону. Тони Дуглас, сидящий рядом, с ним, потирал руки, как будто ему было холодно. Глаза у обоих остекленели.
С поля в раздевалку вошел Конрад Хантер. Его щеки покраснели от холода. Рядом с ним шел Монсиньор Твилль из католической церкви Священного Сердца. Они хлопали игроков по плечам и подбадривали. По пути Монсиньор Твилль ловким движением выловил из ящика со льдом бутылку кока-колы и осушил ее одним махом. Душа горит — верный признак часов, проведенных за бутылками виски.
Я встал и пошел в уборную. Все кабины были заняты. Ряды ног в гетрах, с опущенными суппортерами и спортивными брюками, лежащими на бутсах, красноречиво говорили о влиянии страха на состояние желудков.
В раздевалке меня окликнул Джино Мачадо. Он пытался закрепить защитный щиток на локте.
— Помоги мне, а? — попросил он, тяжело дыша. Он скрипел зубами и притопывал ногой.
— Затяни потуже, — сказал он, глядя на меня огромными зрачками. — Туже, еще туже.
— Боже мой, Джино, — возразил я. — У тебя будет гангрена!
— Давай туже, сукин сын, — застонал он. — Тяни до отказа. Я затянул бинт так туго, что вены на его руке выступили синими веревками.
— Первая группа на поле! Мы с Максвеллом переступили через лужу с вонючей водой и
вышли на поле. Раздались аплодисменты. Максвелл был любимцем Нью-Йорка.
Перебрасывая мяч друг другу, мы медленно отходили назад, пока расстояние не увеличилось до пятнадцати ярдов. Максвелл разминал руку, а я пробовал разные захваты.
Раздался новый взрыв аплодисментов. На поле выбежали футболисты «Нью-Йорк Джайэнтс». Таркентон и Максвелл помахали друг другу, а Бобби Джо Патнэм подбежал, чтобы пожать нам руки. Мы разошлись пошире и начали перебрасываться мячом.
— Как новый тренер? — спросил Максвелл. В начале сезона Джерел Сэнфорд Дэвис, владелец «Джайэнтс», уволил предыдущего тренера и взял другого. Новый тренер, бывший игрок и хороший парень, имел один недостаток. Ему никак не удавалось одерживать победы.
— Ничего. После того как мы проиграли «Джетс», он сказал, что мы проиграли из-за того, что неправильно сидим на скамейке. С тех пор на скамейке появились номера и мы сидим на ней строго по порядку.
Он бросил мне мяч и побежал к своей команде.
— Хороший парень, — заметил я, глядя в удаляющуюся спину.
— В футболе нет хороших парней, — возразил Максвелл холодом.
На поле появились остальные игроки нашей команды. Я отошел в сторону и начал разминать мышцы спины и ног. Боль стала какой-то тупой, нервные окончания онемели от кодеина, но боль все-таки не исчезла. Я решил проглотить еще таблетку, как только мы вернемся в раздевалку.
— Фил, — окликнул меня Максвелл. — Давай попробуем. Я брошу мяч тебе на шестерку.
Он собрал игроков, назвал счет, на какой мы начнем двигаться, и отошел на десять ярдов. Я бросился прямо на Джона Вильсона, затем свернул, заставив его изменить позицию. Пробежав пятнадцать ярдов, я резко повернул налево, и Вильсон повернулся вслед за мной, готовясь перехватить меня. В то же мгновение я свернул вправо и просто убежал от застигнутого врасплох защитника. Мяч стремительно пролетел ко мне, не поднимаясь больше чем на два метра от земли. Я принял его на грудь, почувствовав сильный удар. Мяч пролетел более двадцати пяти ярдов и попал точно в цифру шесть на моем номере — восемьдесят шесть — на футболке.
— Поразительно! — воскликнул я, отдавая должное идеальному пасу. Максвелл не смог бы повторить подобный бросок даже на спор. Но в этом и заключался его секрет. Он знал, когда и что нужно делать.
После нескольких пробежек, пасов и комбинаций Б. А. позвал нас в раздевалку для заключительного инструктажа.
— И последнее, — закончил он. — Не забудьте снять шлемы во время исполнения гимна. И у вас ничего не отвалится, если вы присоединитесь к пению.
Раньше во время исполнения национального гимна мы сидели в раздевалке, ожидая, когда кончится представление игроков, розыгрыш ворот и так далее. Но теперь гимн исполнялся в конце церемонии, и всем командам было разослано письмо президента лиги, предписывающее, что можно и что нельзя делать во время исполнения гимна — ковырять в носу, чесать зад и прочее. Из чувства противоречия я старался поступать наоборот.
— Фил, — позвал меня Б. А., отыскав среди других игроков. — Не уходи далеко, ты можешь мне понадобиться.
Я заметил, как перекосилось лицо Билли Гилла. Тренер даже не подумал поставить его в известность о своих намерениях. Я не выносил Гилла, поэтому не имел возражений.
— О'кей, ребята. Склоним головы, — приказал тренер.
Тут же половина игроков опустилась на одно колено, прижав руку к переносице жестом глубокой задумчивости. Остальные продолжали сидеть или стоять, склонив голову и закрыв глаза. — Итак, ребята, сегодня утром к вам обращался доктор Том Беннет, — загрохотал бас Монсиньора Твилля. — Надо дать шанс и его сопернику, верно?
Игроки хихикнули.
— Всемогущий Господь наш, не оставляй своей благодатью этих парней, которые сейчас пойдут в бой. — Священник был одет в обычную черную рясу и скользил по комнате, будто на роликовых коньках. Глаза его были закрыты и голова поднята. Время от времени он приоткрывал правый или левый глаз и менял курс, чтобы не столкнуться с одним из коленопреклоненных игроков.
Молитва возносила хвалу Создателю за то, что Он позволил нам играть в футбол в Соединенных Штатах Америки, и обращалась к Нему за покровительством. Упоминание о наших здоровых телах и душах чуть не заставило меня засмеяться. Наконец, Монсиньор благословил семью Хантеров и призвал нас всех произнести несколько слов молитвы.
Мне не хотелось, чтобы меня накрыли и обвинили в том, что я не молился, поэтому я не закрывал глаза и оглядывался по сторонам. Из-за ящика для снаряжения поднималась струйка дыма. Это Максвелл, удобно расположившийся на полу, курил сигарету и смотрел вверх.
— ...и царство небесное во веки веков. Аминь. Молящиеся вскочили на ноги, готовясь идти в бой. Раздался
дружный звериный рев.
— Раздавим этих ублюдков! — завопил Тони Дуглас, выпрямляясь. — Извините, святой отец, — заметил он Монсиньора, стоящего рядом.
— Ничего, Тони, я понимаю твои чувства, — ободрил его Монсиньор.
— О'кей, — выкрикнул тренер. — Защитная команда на поле. Мы проиграли розыгрыш ворот, так что нам придется начинать с обороны.
Медоуз подошел к двери, распахнул ее, и защитная команда вышла на поле. Жирный лысый мужчина с дурным запахом изо рта, стоящий рядом с выходом, выстроил игроков в соответствии со списком. Затем он громко рыгнул и что-то сказал в микрофон. Через мгновение мощный электронный голос объявил по стадиону состав нашей защитной команды.
После представления игроков мы тоже вышли на поле и начали перебрасывать мяч, стоя за скамейками.
По радио объявили, что подразделение национальной гвардии из Нью-Джерси будет стоять в почетном карауле около знамени, а певец из ночного клуба в Стэмфорде, штат Коннектикут, исполнит национальный гимн.
Команды выстроились вдоль боковой линии. Я и Максвелл остались за скамейками. Я начал перебрасывать мяч из руки в руку и дважды его уронил. Мне не удавалось вспомнить ни одной из задуманных комбинаций, и я решил, что напрасно не привинтил длинные шипы к бутсам. Несомненно, к концу игры поле будет совсем разбито.
Мяч снова выпал из моих рук. Я наклонился за ним, и острая боль в спине напомнила, что я забыл о кодеине. Меня пронзила паника, и я уже направился было к массажистам, как вдруг понял, что певец добрался только до слов «красный отблеск у стен». Один лишь я на всем стадионе не стоял по стойке «смирно». Я испугался, что национальная гвардия откроет по мне огонь.
Толпа на трибунах, закончившая пение на целую строчку раньше певца, заволновалась. В ее шуме потонули последние четыре слова гимна, и бесчисленные миллионы зрителей, прильнувших к телевизорам, с опозданием поднесли ко рту банки с пивом.
Я успел добыть две таблетки кодеина, запил их кока-колой и вернулся к Максвеллу. Мы снова принялись за игру.
Трибуны заревели. Наш подбежал к мячу и сильным ударом послал его в поле. Нью-йоркский ресивер поймал мяч и побежал вперед, но наши защитники опрокинули его на поле.
Когда одиннадцать полевых игроков «Нью-Йорка» собрались на короткое совещание, я увидел, как остальные двадцать девять футболистов команды подошли к своей скамейке и заняли места в соответствии с номерами. Максвелл не проявил к этому никакого интереса.
Во время своей первой попытки прорваться к нашему зачетному полю «Нью-Йорк» безуспешно пытался заманить нас в ловушку и потерял два ярда. Максвелл отбросил мне мяч, взял шлем и подошел к боковой линии. Я встал позади Б. А. Медоуз остановил вторую попытку. Во время третьей попытки «Нью-Йорк» потерял еще два ярда, когда защитник выронил мяч еще на своей половине. Зрители проводили свою атакующую линию, вернувшуюся на скамейку, насмешливыми возгласами.
«Нью-Йорк» выстроился для ввода мяча в игру. Алан Кларидж и Делма Хадл оттянулись назад для приема мяча, посланного Бобби Джо Патнэмом со своей двадцатипятиярдовой линии. Алан поймал мяч и бросился вперед. Он резко повернул, пытаясь обойти защитников позади заслона своих игроков, прикрывающих его, когда свободный полузащитник из «Нью-Йорка» столкнулся с ним. Мяч выскочил из рук Алана прямо вверх, завис в воздухе и опустился в руки другого игрока местной команды. Пораженный, тот оглянулся вокруг, затем пробежал оставшиеся тридцать ярдов до нашего зачетного поля совершенно беспрепятственно. Б. А. вскинул руки к небу, швырнул на землю шапочку и вернул Клариджа на скамейку.
После перерыва, необходимого для рекламы пива и крема для бритья, толпа успокоилась. Б. А. снова надел шапочку, и нью-йоркская команда ввела мяч в игру. Удар оказался неудачным, и, описав короткую траекторию, мяч опустился на поле. Хадл рванулся наперехват. Недооценив свою скорость и состояние поля, он пробежал мимо, попытался остановиться, поскользнулся и упал. Мяч отскочил от его плеча. Нью-йоркцы остановились на нашей линии девятнадцати ярдов. Б. А. хлопнул ладонью по лбу, подошел к столу, взял микрофон и завопил на одного из своих помощников в ложе прессы. «Нью-Йорк» выстроился для схватки, оттеснил наших игроков, схватил мяч и быстро перебросил его назад. Мяч уже перешел в руки крайнего форварда, схватившего его и промчавшегося оставшиеся девятнадцать ярдов до нашего зачетного поля. Восторг форварда не имел границ. Он подбежал к скамейке и прыгнул на спину Таркентону. Оба рухнули на землю. «Нью-Йорк» — 14, «Даллас» — 0.
— Эллиот! — Б. А. подозвал меня к себе, обнял за плечи и наклонился, готовясь послать меня на поле с указаниями Максвеллу.
Быстро подбежав к нашим игрокам, Максвелл дал команду. Его неожиданные действия застали противника врасплох. Оба наших защитника устремились вперед, отвлекая на себя внимание обороны «Нью-Йорка», а Максвелл перебросил мяч на слабую сторону за спину второй линии обороны. Делма Хадл подхватил мяч, пробежал вперед и был вытолкнут с поля в пяти ярдах от лицевой линии.
Предвкушая успешное завершение атаки, Б. А. оттолкнул меня и подошел к боковой линии, ободряя своих игроков.
На этот раз попытка обмануть противника не удалась. Мяч, посланный Максвеллом, пролетел середину поля и попал в лицо Билли Гиллу. Тот не успел его подхватить, и мяч упал на поле. Набежавший Максвелл едва успел прижать его, прервав этим молниеносную атаку противника.
По расстановке игроков я понял, что пас снова будет отдан Гиллу. Максвелл любил давать мяч на выход игроку, который только что потерпел неудачу. На этот раз пас был трудным для приема, и Гилл снова уронил мяч.
На поле выбежали наши защитные линии. Проходя мимо Максвелла, Гилл развел руками и показал, насколько плохо тот отдал пас.
Попытка прорыва оказалась неудачной, и нью-йоркская команда остановила наступление на своей четырнадцатиярдовой линии.
Таркентону не удалось организовать атаку в течение двух первых попыток, а во время третьей дальний пас на угол был перехвачен Джоном Вильсоном и возвращен* в зону глубокой защиты «Джайэнтс».
Максвелл вывел на поле линии атаки, повернулся, крикнул Б. А. и показал на меня. Первая атака была фронтальным прорывом, после которого мяч попал к Энди Кроуфорду, попутавшемуся рвануться по флангу. Моррис, опорный защитник «Нью-Йорка», быстро обежал своего линейного, увернулся от нашего заслона и остановил Кроуфорда на линии схватки.
— Эллиот! Эллиот! — Б. А. подавал мне сигналы. — На поле и предупреди Сэта, чтобы он остерегался прорыва по флангу, где у них больше игроков.
Гилл увидел, как я выбегаю на поле, и направился к скамейке, опустив голову.
Я подбежал к группе тяжело дышащих игроков. Максвелл опустился на одно колено и ожидающе смотрел на меня.
— Б. А. сказал, чтобы ты остерегался прорыва по сильной стороне, — сказал я, пожав плечами.
— Хорошо, — ответил он. — Пас на фланг после прорыва к боковой линии.
Это был отлично задуманный маневр. Обманный замах, заставляющий центрального защитника отступить к своей линии, затем Кроуфорд набегает с позиции полузащитника, имитируя атаку, а наш свободный защитник ставит заслон. Если Моррис, опорный защитник, поддастся на обман, передо мной окажется только Элай, крайний защитник. Привычка Элая постоянно оглядываться назад сделает его идеальной целью для первого замаха Максвелла в направлении справа от Элая.
Шмидт, наш центральный защитник, схватил мяч. Свободный защитник, два наших полузащитника и Максвелл осуществили свои обманные движения, заставив их центрального защитника и Морриса поверить, что игра пойдет по центру. Я остался один на один с Элаем.
Я стремительно рванулся во внутреннюю сторону от крайнего защитника, заставив его сместиться вправо. Глядя на меня, он продолжал двигаться к центру, прикрывая самый опасный путь прорыва. Обманный замах Максвелла привел к тому, что там образовалась пустота, и Элай спешил прикрыть ее. В шести ярдах от него я стремительно повернул к центру. Элай рванулся ко мне, стараясь сблизиться как можно быстрее. Я повернулся, глядя назад. Максвелл размахнулся и послал мяч на выход к боковой линии. Я резко остановился и тут же бросился влево от Элая.
— Проклятье! — услышал я, пробегая рядом с ним и устремляясь к опускающемуся мячу.
В тот момент, когда Максвелл выпустил мяч, его опрокинули на землю с той стороны, нападения откуда он никак не ожидал. Пас получился не совсем удачным, на несколько ярдов ближе, чем я рассчитывал. Мне удалось резко повернуть к мячу, отскочившему от поверхности поля, захватить его правой рукой и упасть в зачетную зону, приземлившись на левое плечо и голову. Сидя, я посмотрел на судью. Убедившись, что он поднял руки, фиксируя взятие зачетного поля, я медленно поднялся и побежал к скамейке, где уже стоял улыбающийся Максвелл руками на бедрах.
Б. А. оставит меня на поле до тех пор, пока я не начну ошибаться. Я постараюсь не дать ему такой возможности.
В течение следующего эпизода наша защита сдержала нападение хозяев поля, и после удачного перехвата мяча Делмой Хадлом мы получили право на удар с нашей тридцатипятиярдовой линии.
После рекламного перерыва мы снова выбежали на поле.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22