Поспешишь — людей насмешишь! У Цеплиса тоже имелись свои недостатки, зато была голова на плечах. А у этого вместо головы — какая-то огненная бомба, оттого он и неспособен здраво рассуждать. Как бы не спалил все предприятие!
Поездку на кирпичный завод и его осмотр Саусайс отложил до более отдаленных и спокойных времен. Сначала нужно исправить упущения Цеплиса тут, в Риге. Новая метла должна мести чисто. Саусайс без промедления оплачивал все поступающие счета, хотя во многих случаях это можно было бы сделать еще через несколько месяцев. Почему не оплатить, если предприятие располагает свободными средствами? И он начал расходовать деньги, полученные под заложенный кирпич, воображая, что их хватит навеки. Не хватит — пустим в ход векселя! Вообще векселя представлялись Саусайсу какими-то волшебными бумажками, за которые дают деньги. В прежние времена его векселя не брал ни один банк. Теперь же, с печатью общества «Цеплис», их учитывали весьма охотно. Ясно, что при таком положении деньги иссякнуть не могут! Саусайсу и в голову не приходило, что эти векселя придется рано или поздно выкупать; иначе векселя в его глазах потеряли бы вве свои чудесные свойства!
И так, Саусайс в кратчайший срок опустошил кассу «Цеплиса» и теперь пачками выписывал векселя. Особенно часто ему приходилось векселями общества «Цеплис» выручать Нагайниса, над предприятиями которого снова нависли черные тучи. Если бы кто-нибудь
спросил Саусайса, на какую сумму он выдал векселей, вопрос остался бы без ответа. Саусайс не вел никаких записей. Банки сами известят, когда будет нужно. Мыслимо ли при такой спешке еще заниматься писаниной!
Но вскоре беспечальному житью Саусайса пришел конец. Банки, недавно еще охотно учитывающие векселя общества «Цеплис», вдруг отказались их принимать: этими бумажками наводнен весь город — интересно, кто будет их выкупать? Саусайс был возмущен. Не иначе, это опять интриги Цеплиса, который во что бы то ни стало хочет свалить нового директора! Этот мошенник никак не может угомониться. Надо еще раз вступить в бой и покончить с ним навсегда.
Увлекшись широкой и многообразной деятельностью, Саусайс совсем позабыл о своих неприятностях с агентами уголовного розыска Крауклисом и Озолом. Но когда он забрал вперед и истратил более чем полугодовое жалованье, ему опять потребовались деньги для жизни на широкую ногу. Он пытался учесть вексель на крупную сумму, чтобы выплатить себе жалованье еще за несколько месяцев вперед, но вексель нигде не приняли. Размышляя о том, как добыть денег, он вспомнил о своих четырех тысячах лат, хранящихся у агента уголовного розыска. Кстати, он ведь так и не зашел к Озолу подписать протокол. Может быть, Озол стесняется беспокоить его? Саусайс тотчас же позвонил Озолу по телефону и сказал, что собирается зайти к нему подписать, протокол. Свои деньги он тоже хотел бы получить обратно. Но Озол прикинулся удивленным: какой протокол? А о деньгах уж вовсе не стоит говорить: это же не его деньги! Как пришли, так и ушли. Такой ответ взбесил Саусайса, и он пригрозил обратиться к прокурору. Но Озол насмешливо ответил, что, если ему наскучило развеселое директорское житье и захотелось посидеть в тюрьме, пусть обращается. Ведь следствие по делу об ограблении сейфа общества «Цеплис» еще не закончено. Может быть, Саусайс тоже имеет к нему отношение? Саусайс не стал слушать дерзости Озол а и в гневе швырнул трубку. Значит, он действительно попал в лапы
первостатейных мошенников! Нет, надо принять какие-то меры! После разговора с Озолом Саусайс долго думал, что предпринять. Наконец он решил, что сейчас невыгодно подымать шум из-за присвоенных агентами денег. Если уж они оказались способны на такое мошенничество, значит, от них можно ожидать всего. Чем он докажет факт вымогательства? Одних голословных заверений недостаточно. Возьмут и приплетут его к авантюре Аустры! Крауклис же хвастал, что свидетели у него всегда найдутся. Нет, лучше прикусить язык и о вымогательстве не говорить никому! Придя к такому выводу, Саусайс почувствовал себя оплеванным. Хорошо еще, что никто об этом не знает! Хвастать тут нечем: люди только посмеются и сочтут тебя дураком. Чувство унижения, может быть, вскоре прошло бы, не испытывай он столь острой нужды в деньгах. Но при всем желании Саусайс не мог придумать, откуда их взять.
Как раз в эту трудную минуту у него в кабинете появился Нагайнис и попросил жирировать несколько векселей. Это ещё больше расстроило огорченного Саусайса, и он со злостью оборвал тестя:
— Своим легкомыслием и подозрительными сделками ты решил меня угробить. Я больше не подпишу тебе ни одного векселя! Иначе мы вконец подорвем кредит фирмы.
Эти слова зятя были для Нагайниса столь неожиданны, что на мгновение у него отнялся язык. Что случилось с мальчишкой? На шутку не похоже, тон слишком уж резкий. Ну нет, пора сказать ему всю правду в глаза. Иначе он чересчур высоко задерет нос.
— Моя дочь вытащила тебя из грязи. Я посадил тебя в директорское кресло. А ты вот как заговорил! Нет, голубчик, для меня ты не директор, а только мальчик на побегушках. Я таких молодчиков держу в ежовых рукавицах! — Нагайнис побагровел от злости.
— Твоя дочь впихнула меня в грязь! Я мог найти себе жену получше и побогаче. Тогда бы мне не пришлось выслушивать твои нравоучения и жирировать твои векселя. Да это и не входит в обязанности маль-
чика на побегушках! — Саусайс подавил свою ярость и пытался пронять Нагайниса иронией, рассчитывая, что это подействует сильнее.
— На моих предприятиях мне выписывают векселя все, начиная с управляющего и кончая сторожем. За что же я плачу им жалованье? Предприятие надо поддерживать общими силами! Что им жалко выписать вексель? Ведь имущества у них, можно сказать, что и вовсе нету. Мне гораздо труднее получить под такую бумажонку деньги!
— Я не работаю на твоих предприятиях, и мне ты жалованья не платишь.
— Ты, наверно, вообразил, что «Цеплис» принадлежит тебе одному? Таким ослом я тебя все-таки не считал. Ну, довольно ломаться! Жирируй векселя, у меня нет времени.
— Плевать мне на твое время! Жирировать я не буду, и отвяжись. Иначе твои разваливающиеся халупы потянут за собой и «Цеплис». Все говорят, что у тебя уже опять петля на шее.
— Не ты ли ее мне накинул, раз так хорошо знаешь об этом? Нет, я не ты, и меня не так-то легко повесить! Ну, обо всем этом мы потолкуем за рюмкой, а сейчас некогда. Подпиши! — И Нагайнис широким жестом бросил на стол пачку векселей.
— Хорошо же! Твои бумажонки, как ты сам их называешь, жирируют вот так! — И Саусайс, схватив векселя, разорвал их пополам. Вслед за тем прозвучала пощечина, и Нагайнис в неистовом бешенстве завопил:'
— Подлец, что ты делаешь! Марки тоже денег стоят!
Не вымолвив больше ни слова, Саусайс мощным рывком вытолкнул тестя из кабинета. То пытался еще уцепиться за дверь, но толчок был до того сильным, что он не удержался и только ушиб руки. Кубарем выкатился Нагайнис в помещение конторы и налетел на управляющего кирпичным заводом Бриедиса; тот как раз приехал в Ригу познакомиться с новым директором и разведать, можно ли при нем действовать так же свободно, как при Цеплиее. При виде подобного
прощания директора с тестем Бриедису стало не по себе. Силы у этого Саусайса, видно, на пять директоров. Если уж толстый Нагайнис летает у него, как перышко, так сухопарого Бриедиса он сотрет в порошок! Нагайнис сразу узнал Бриедиса и пристыженно забормотал:
— Черт, какой скользкий пол, чуть не упал.
— Не зацепился бы ты за меня, так бы и грохнулся всем прикладом! — Бриедис изобразил на лице добродушную усмешку, зная, что Нагайнис теперь является членом правления.
— Кой черт тебя сюда принес?
— Да вот спешил тебя поддержать, чтоб ты нос не расквасил. Видать, дело у вас было нешуточное. Что, тяжелая у него рука?
— Испробуешь, узнаешь. А теперь лучше прикуси язык и не мешайся под ногами, когда люди спешат по делам.
— Зачем же так лететь, можно шею свернуть. Тише едешь, дальше будешь! — Бриедис прикидывался почтительным, но сам едва не прыснул со смеха.
— Зато ты далеко уехал! — бросил Нагайнис, выскакивая из конторы. Бриедис еще оглянулся на хлопнувшую дверь и подумал, что дело плохо. Он долго топтался перед кабинетом, не зная, войти сейчас или лучше попозже? А вдруг потом не застанешь его — ведь у молодого человека много дел. Наконец Бриедис решился поговорить с Саусайсом сейчас же. Может быть, он не со всеми так расправляется, как с Нагайнисом.
Когда Бриедис вошел, директор еще лтотирал ,щеку, горевшую от оплеухи Нагайниса. Он метнул на вошедшего столь злобный взгляд, что тот и вовсе оробел.
— Что вам от меня нужно? — подозрительно спросил Саусайс. Бриедиса он не знал, а в каждом чужом человеке видел врага, замышлявшего ему чем-нибудь навредить.
— Господин директор, я управляющий кирпичного завода Бриедис.
— Так почему же вы не работаете, а болтаетесь в Риге? Кто вас вызвал сюда? — Узнав, что имеет дело со своим подчиненным, Саусайс заговорил начальственным тоном.
— Мы работаем, все идет своим чередом, — смиренно ответил Бриедис.
— Еще не хватало, чтобы все шло не своим чередом! Вот я скоро съезжу, посмотрю, какую вы там кашу варите.
— Каша заварилась крутая. Господин директор, а эти кирпичи уже заложены в банк и деньги получены?
— Да. А какое вам дело до этого?
— Да мне что, я только в интересах предприятия. Хорошо, что это уже сделано. Иначе было бы поздно.
— Почему поздно?
— Они же совсем рассыпаются, а труху банк бы не принял.
— Что вы городите! Экспортный товар всегда можно заложить в банк.
— Это уже не товар, а одни воспоминания. Скоро нам придется экспортировать их обратно в яму. Хорошо, что акционерное общество не понесет убытков.
— Но тогда убытки понесет государство? — встревожился Саусайс. Все-таки в нем еще теплилось сознание патриотического долга перед государством.
— Ну и что же? Государство — это не наше предприятие. А конкуренция остается конкуренцией. То, что получено из государственной кассы, наше и возврату не подлежит.
— Как вам не стыдно говорить при мне такие вещи? Я не терплю казнокрадов!
— Мне они тоже не нравятся, но так уж было заведено у господина Цеплиса. Я человек маленький, только исполняю то, что приказывают директора.
— Ну так вот, я вам приказываю молчать и немедленно возвращаться к своей работе. Я обойдусь без ваших советов. Езжайте обратно и руководите работой как следует1
— Сегодня же, господин директор, поеду обратно. Но мне нужны деньги. Из-за всех этих перемен Мы уже целый месяц не платили рабочим жалованья. Да
и другие счета ждут. Люди уже начинают роптать и угрожают забастовкой.
— Что же вы там спите, вместо того чтобы выдавать в срок жалованье и оплачивать счета?
— У нас нет денег, потому я и приехал.
— Что за глупость — из-за денег ехать в Ригу! Будто мы тут их печатаем! Как же я за короткий срок оплатил все счета? А у вас они накапливаются месяцами. Это непростительное упущение! Я этого не по-терплю. Поезжайте сейчас же обратно и извольте все уладить!
— Без денег я не могу ехать и не могу ничего уладить. Мне самому следует жалованье за целый месяц. Без денег нельзя работать. — Напоминание о жалованье снова взбесило Саусайса. Он вспомнил, что и у него нет денег, а тут еще этот нахал суется со своими требованиями.
— Ах, значит, я для вас должен зарабатывать жалованье? Неслыханное нахальство! Сейчас же убирайтесь обратно и больше не ездите сюда болтать языком. Тогда и будет вам жалованье. Видно, здорово вы там нажились, если целый месяц можете обходиться без жалованья. У таких всегда рыльце в пуху! Подумать только, он еще приезжает в Ригу требовать у меня денег! В Риге таких типов сажают за решетку!! Сейчас же выметайтесь обратно на завод. Я с вами больше рассусоливать не намерен! — Саусайс так круто повернулся в кресле, что Бриедис, не сводя с него глаз, инстинктивно подался к дверям, опасаясь, как бы и с ним не получилось того же, что и с Нагайнисом. Однако Саусайс уже погрузился в какие-то бумаги и не обращал больше на Бриедиса никакого внимания.
Выбравшись из директорского кабинета, Бриедис отер вспотевший лоб. «Ну и дела! — рассуждал он сам с собой. — Посадили на место Цеплиса совершенно очумелого сумасброда. Разве это нормальный человек? Такую дичь может нести только пьяный или сумасшедший. Конечно, не мое дело, кому господа акционеры доверяют свое имущество. Но все-таки пусть они. скажут, как мне работать с таким психом? Воровать не воруй, и честным не будь, а только гляди, как бы не
рассердить господина директора. Ну да ладно, все это выяснится' позже. А вот как ехать обратно к рабочим без денег? Они ж меня в глину смесят! Рабочий не может долго жить без еды, от голода он свирепеет. .. Скажу,, что новый директор еще не утвержден правлением и потому не может получить из банка денег. На днях его утвердят, и тогда он сам привезет им жалованье. Заодно он желает познакомиться со своими рабочими и увидеть весь ход работ. Можно еще намекнуть, что новый директор придерживается более левых взглядов, чем Цеплис, и при нем вообще будет лучше жить. Рабочим это понравится, они затянут потуже ремни и будут ждать. Жаль только; что и мне придется долго ждать своих «отчислений» от жалованья рабочих!» И опечаленный Бриедис покинул контору акционерного общества.
Вышвырнув Нагайниса и прогнав Бриедиса, Сау-сайс бегал по кабинету, как тигр по клетке. Где взять денег, за что ухватиться? Бриедис тут бредил, будто кирпичи рассыпаются и государству придется терпеть убытки. Наверняка они там пережгли кирпич и таким способом подложили своему директору большую свинью! Нет, обязательно нужно съездить самому и посмотреть, что там творится. А теперь надо сходить к Лусису, пока Нагайнис еще не перетянул его на свою сторону. У него же можно занять сотню-другую. Столько-то у Лусиса всегда найдется.
Предвыборная борьба была в самом разгаре. Многие сотни окрыленных надеждами людей разъезжали по уездам Латвии, суля избирателям все, чего бы те ни пожелали. А запросы у избирателей были удивительные. Никто не хотел платить налогов, и все требовали денег из государственной кассы. Будущие депутаты чутко прислушивались к гласу народа и, в поте лица своего, щедро сеяли обещания. Казалось, уж после этих выборов настанет истинный рай на земле. Никому больше не придется работать, государство отвалит всем денег, а налогов не надо будет платить вовсе. Сотни новых кандидатов старались перещеголять прежних депутатов размахом своих обещаний и вы-
рвать мандаты у тех, кто уже пользовался ими целых три года. Многие вздыхали и от души сожалели, что конституция ограничивает состав сейма всего лишь ста депутатами. Почему не тысячей? Людям слишком уж трудно выбирать из числа лучших еще самых наилучших! Неужели у нашего народа всего-навсего сотня лучших и достойнейших сынов? С ростом политической зрелости страны следовало бы автоматически увеличивать число избираемых депутатов, доводя его до десяти тысяч. Ведь исполняя государственные обязанности, человек жертвует собой, и его идеальные побуждения не следует глушить ограничениями. Пусть каждый, кто пожелает, придет и приложит руки к великой государственной работе! Столь идеальные побуждения преображают и улучшают людей. Зачем же препятствовать им? Зачем обижать многие сотни деятелей, каждые три года раздающих свои визитные карточки с надписью «кандидат сейма» и все же не достигающих вожделенного идеала? Так можно обидеть вообще всех сограждан, и придет время, когда днем с огнем не найдешь ни одного кандидата. .. Самолюбие человека, стремящегося к мандату, надо оберегать словно целомудрие девушки, которая еще не побывала у алтаря и вряд ли вообще когда-нибудь там побывает! Кандидаты, провалившиеся на выборах в сейм, вообще представляют собой наинесчастнейший класс людей в Латвии. Следовало бы не высмеивать их, а, наоборот, беречь и еще раз беречь. Ведь эти люди для блага государства выставляют себя на всеобщее посмешище и терпеливо переносят любые унижения, укрепляя тем самым основы республики. Это героизм, заслуживающий преклонения!
Старые депутаты рассказывали друг про друга совершенно фантастические вещи. Народ содрогался от ужаса, читая о людях, которых он. некогда облек своим доверием. Да, государственная деятельность нелегка: за каких-нибудь несколько лет она превращает честных людей в самых отвратительных чудовищ. Так, общественности стало известно, что депутат Цирулис был членом правления акционерного общества «Цеплис» и занимался там темными делами, обокрав государство
на несколько десятков миллионов. И такой человек еще бегает по предвыборным собраниям, надеясь опять пробраться в сейм!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45
Поездку на кирпичный завод и его осмотр Саусайс отложил до более отдаленных и спокойных времен. Сначала нужно исправить упущения Цеплиса тут, в Риге. Новая метла должна мести чисто. Саусайс без промедления оплачивал все поступающие счета, хотя во многих случаях это можно было бы сделать еще через несколько месяцев. Почему не оплатить, если предприятие располагает свободными средствами? И он начал расходовать деньги, полученные под заложенный кирпич, воображая, что их хватит навеки. Не хватит — пустим в ход векселя! Вообще векселя представлялись Саусайсу какими-то волшебными бумажками, за которые дают деньги. В прежние времена его векселя не брал ни один банк. Теперь же, с печатью общества «Цеплис», их учитывали весьма охотно. Ясно, что при таком положении деньги иссякнуть не могут! Саусайсу и в голову не приходило, что эти векселя придется рано или поздно выкупать; иначе векселя в его глазах потеряли бы вве свои чудесные свойства!
И так, Саусайс в кратчайший срок опустошил кассу «Цеплиса» и теперь пачками выписывал векселя. Особенно часто ему приходилось векселями общества «Цеплис» выручать Нагайниса, над предприятиями которого снова нависли черные тучи. Если бы кто-нибудь
спросил Саусайса, на какую сумму он выдал векселей, вопрос остался бы без ответа. Саусайс не вел никаких записей. Банки сами известят, когда будет нужно. Мыслимо ли при такой спешке еще заниматься писаниной!
Но вскоре беспечальному житью Саусайса пришел конец. Банки, недавно еще охотно учитывающие векселя общества «Цеплис», вдруг отказались их принимать: этими бумажками наводнен весь город — интересно, кто будет их выкупать? Саусайс был возмущен. Не иначе, это опять интриги Цеплиса, который во что бы то ни стало хочет свалить нового директора! Этот мошенник никак не может угомониться. Надо еще раз вступить в бой и покончить с ним навсегда.
Увлекшись широкой и многообразной деятельностью, Саусайс совсем позабыл о своих неприятностях с агентами уголовного розыска Крауклисом и Озолом. Но когда он забрал вперед и истратил более чем полугодовое жалованье, ему опять потребовались деньги для жизни на широкую ногу. Он пытался учесть вексель на крупную сумму, чтобы выплатить себе жалованье еще за несколько месяцев вперед, но вексель нигде не приняли. Размышляя о том, как добыть денег, он вспомнил о своих четырех тысячах лат, хранящихся у агента уголовного розыска. Кстати, он ведь так и не зашел к Озолу подписать протокол. Может быть, Озол стесняется беспокоить его? Саусайс тотчас же позвонил Озолу по телефону и сказал, что собирается зайти к нему подписать, протокол. Свои деньги он тоже хотел бы получить обратно. Но Озол прикинулся удивленным: какой протокол? А о деньгах уж вовсе не стоит говорить: это же не его деньги! Как пришли, так и ушли. Такой ответ взбесил Саусайса, и он пригрозил обратиться к прокурору. Но Озол насмешливо ответил, что, если ему наскучило развеселое директорское житье и захотелось посидеть в тюрьме, пусть обращается. Ведь следствие по делу об ограблении сейфа общества «Цеплис» еще не закончено. Может быть, Саусайс тоже имеет к нему отношение? Саусайс не стал слушать дерзости Озол а и в гневе швырнул трубку. Значит, он действительно попал в лапы
первостатейных мошенников! Нет, надо принять какие-то меры! После разговора с Озолом Саусайс долго думал, что предпринять. Наконец он решил, что сейчас невыгодно подымать шум из-за присвоенных агентами денег. Если уж они оказались способны на такое мошенничество, значит, от них можно ожидать всего. Чем он докажет факт вымогательства? Одних голословных заверений недостаточно. Возьмут и приплетут его к авантюре Аустры! Крауклис же хвастал, что свидетели у него всегда найдутся. Нет, лучше прикусить язык и о вымогательстве не говорить никому! Придя к такому выводу, Саусайс почувствовал себя оплеванным. Хорошо еще, что никто об этом не знает! Хвастать тут нечем: люди только посмеются и сочтут тебя дураком. Чувство унижения, может быть, вскоре прошло бы, не испытывай он столь острой нужды в деньгах. Но при всем желании Саусайс не мог придумать, откуда их взять.
Как раз в эту трудную минуту у него в кабинете появился Нагайнис и попросил жирировать несколько векселей. Это ещё больше расстроило огорченного Саусайса, и он со злостью оборвал тестя:
— Своим легкомыслием и подозрительными сделками ты решил меня угробить. Я больше не подпишу тебе ни одного векселя! Иначе мы вконец подорвем кредит фирмы.
Эти слова зятя были для Нагайниса столь неожиданны, что на мгновение у него отнялся язык. Что случилось с мальчишкой? На шутку не похоже, тон слишком уж резкий. Ну нет, пора сказать ему всю правду в глаза. Иначе он чересчур высоко задерет нос.
— Моя дочь вытащила тебя из грязи. Я посадил тебя в директорское кресло. А ты вот как заговорил! Нет, голубчик, для меня ты не директор, а только мальчик на побегушках. Я таких молодчиков держу в ежовых рукавицах! — Нагайнис побагровел от злости.
— Твоя дочь впихнула меня в грязь! Я мог найти себе жену получше и побогаче. Тогда бы мне не пришлось выслушивать твои нравоучения и жирировать твои векселя. Да это и не входит в обязанности маль-
чика на побегушках! — Саусайс подавил свою ярость и пытался пронять Нагайниса иронией, рассчитывая, что это подействует сильнее.
— На моих предприятиях мне выписывают векселя все, начиная с управляющего и кончая сторожем. За что же я плачу им жалованье? Предприятие надо поддерживать общими силами! Что им жалко выписать вексель? Ведь имущества у них, можно сказать, что и вовсе нету. Мне гораздо труднее получить под такую бумажонку деньги!
— Я не работаю на твоих предприятиях, и мне ты жалованья не платишь.
— Ты, наверно, вообразил, что «Цеплис» принадлежит тебе одному? Таким ослом я тебя все-таки не считал. Ну, довольно ломаться! Жирируй векселя, у меня нет времени.
— Плевать мне на твое время! Жирировать я не буду, и отвяжись. Иначе твои разваливающиеся халупы потянут за собой и «Цеплис». Все говорят, что у тебя уже опять петля на шее.
— Не ты ли ее мне накинул, раз так хорошо знаешь об этом? Нет, я не ты, и меня не так-то легко повесить! Ну, обо всем этом мы потолкуем за рюмкой, а сейчас некогда. Подпиши! — И Нагайнис широким жестом бросил на стол пачку векселей.
— Хорошо же! Твои бумажонки, как ты сам их называешь, жирируют вот так! — И Саусайс, схватив векселя, разорвал их пополам. Вслед за тем прозвучала пощечина, и Нагайнис в неистовом бешенстве завопил:'
— Подлец, что ты делаешь! Марки тоже денег стоят!
Не вымолвив больше ни слова, Саусайс мощным рывком вытолкнул тестя из кабинета. То пытался еще уцепиться за дверь, но толчок был до того сильным, что он не удержался и только ушиб руки. Кубарем выкатился Нагайнис в помещение конторы и налетел на управляющего кирпичным заводом Бриедиса; тот как раз приехал в Ригу познакомиться с новым директором и разведать, можно ли при нем действовать так же свободно, как при Цеплиее. При виде подобного
прощания директора с тестем Бриедису стало не по себе. Силы у этого Саусайса, видно, на пять директоров. Если уж толстый Нагайнис летает у него, как перышко, так сухопарого Бриедиса он сотрет в порошок! Нагайнис сразу узнал Бриедиса и пристыженно забормотал:
— Черт, какой скользкий пол, чуть не упал.
— Не зацепился бы ты за меня, так бы и грохнулся всем прикладом! — Бриедис изобразил на лице добродушную усмешку, зная, что Нагайнис теперь является членом правления.
— Кой черт тебя сюда принес?
— Да вот спешил тебя поддержать, чтоб ты нос не расквасил. Видать, дело у вас было нешуточное. Что, тяжелая у него рука?
— Испробуешь, узнаешь. А теперь лучше прикуси язык и не мешайся под ногами, когда люди спешат по делам.
— Зачем же так лететь, можно шею свернуть. Тише едешь, дальше будешь! — Бриедис прикидывался почтительным, но сам едва не прыснул со смеха.
— Зато ты далеко уехал! — бросил Нагайнис, выскакивая из конторы. Бриедис еще оглянулся на хлопнувшую дверь и подумал, что дело плохо. Он долго топтался перед кабинетом, не зная, войти сейчас или лучше попозже? А вдруг потом не застанешь его — ведь у молодого человека много дел. Наконец Бриедис решился поговорить с Саусайсом сейчас же. Может быть, он не со всеми так расправляется, как с Нагайнисом.
Когда Бриедис вошел, директор еще лтотирал ,щеку, горевшую от оплеухи Нагайниса. Он метнул на вошедшего столь злобный взгляд, что тот и вовсе оробел.
— Что вам от меня нужно? — подозрительно спросил Саусайс. Бриедиса он не знал, а в каждом чужом человеке видел врага, замышлявшего ему чем-нибудь навредить.
— Господин директор, я управляющий кирпичного завода Бриедис.
— Так почему же вы не работаете, а болтаетесь в Риге? Кто вас вызвал сюда? — Узнав, что имеет дело со своим подчиненным, Саусайс заговорил начальственным тоном.
— Мы работаем, все идет своим чередом, — смиренно ответил Бриедис.
— Еще не хватало, чтобы все шло не своим чередом! Вот я скоро съезжу, посмотрю, какую вы там кашу варите.
— Каша заварилась крутая. Господин директор, а эти кирпичи уже заложены в банк и деньги получены?
— Да. А какое вам дело до этого?
— Да мне что, я только в интересах предприятия. Хорошо, что это уже сделано. Иначе было бы поздно.
— Почему поздно?
— Они же совсем рассыпаются, а труху банк бы не принял.
— Что вы городите! Экспортный товар всегда можно заложить в банк.
— Это уже не товар, а одни воспоминания. Скоро нам придется экспортировать их обратно в яму. Хорошо, что акционерное общество не понесет убытков.
— Но тогда убытки понесет государство? — встревожился Саусайс. Все-таки в нем еще теплилось сознание патриотического долга перед государством.
— Ну и что же? Государство — это не наше предприятие. А конкуренция остается конкуренцией. То, что получено из государственной кассы, наше и возврату не подлежит.
— Как вам не стыдно говорить при мне такие вещи? Я не терплю казнокрадов!
— Мне они тоже не нравятся, но так уж было заведено у господина Цеплиса. Я человек маленький, только исполняю то, что приказывают директора.
— Ну так вот, я вам приказываю молчать и немедленно возвращаться к своей работе. Я обойдусь без ваших советов. Езжайте обратно и руководите работой как следует1
— Сегодня же, господин директор, поеду обратно. Но мне нужны деньги. Из-за всех этих перемен Мы уже целый месяц не платили рабочим жалованья. Да
и другие счета ждут. Люди уже начинают роптать и угрожают забастовкой.
— Что же вы там спите, вместо того чтобы выдавать в срок жалованье и оплачивать счета?
— У нас нет денег, потому я и приехал.
— Что за глупость — из-за денег ехать в Ригу! Будто мы тут их печатаем! Как же я за короткий срок оплатил все счета? А у вас они накапливаются месяцами. Это непростительное упущение! Я этого не по-терплю. Поезжайте сейчас же обратно и извольте все уладить!
— Без денег я не могу ехать и не могу ничего уладить. Мне самому следует жалованье за целый месяц. Без денег нельзя работать. — Напоминание о жалованье снова взбесило Саусайса. Он вспомнил, что и у него нет денег, а тут еще этот нахал суется со своими требованиями.
— Ах, значит, я для вас должен зарабатывать жалованье? Неслыханное нахальство! Сейчас же убирайтесь обратно и больше не ездите сюда болтать языком. Тогда и будет вам жалованье. Видно, здорово вы там нажились, если целый месяц можете обходиться без жалованья. У таких всегда рыльце в пуху! Подумать только, он еще приезжает в Ригу требовать у меня денег! В Риге таких типов сажают за решетку!! Сейчас же выметайтесь обратно на завод. Я с вами больше рассусоливать не намерен! — Саусайс так круто повернулся в кресле, что Бриедис, не сводя с него глаз, инстинктивно подался к дверям, опасаясь, как бы и с ним не получилось того же, что и с Нагайнисом. Однако Саусайс уже погрузился в какие-то бумаги и не обращал больше на Бриедиса никакого внимания.
Выбравшись из директорского кабинета, Бриедис отер вспотевший лоб. «Ну и дела! — рассуждал он сам с собой. — Посадили на место Цеплиса совершенно очумелого сумасброда. Разве это нормальный человек? Такую дичь может нести только пьяный или сумасшедший. Конечно, не мое дело, кому господа акционеры доверяют свое имущество. Но все-таки пусть они. скажут, как мне работать с таким психом? Воровать не воруй, и честным не будь, а только гляди, как бы не
рассердить господина директора. Ну да ладно, все это выяснится' позже. А вот как ехать обратно к рабочим без денег? Они ж меня в глину смесят! Рабочий не может долго жить без еды, от голода он свирепеет. .. Скажу,, что новый директор еще не утвержден правлением и потому не может получить из банка денег. На днях его утвердят, и тогда он сам привезет им жалованье. Заодно он желает познакомиться со своими рабочими и увидеть весь ход работ. Можно еще намекнуть, что новый директор придерживается более левых взглядов, чем Цеплис, и при нем вообще будет лучше жить. Рабочим это понравится, они затянут потуже ремни и будут ждать. Жаль только; что и мне придется долго ждать своих «отчислений» от жалованья рабочих!» И опечаленный Бриедис покинул контору акционерного общества.
Вышвырнув Нагайниса и прогнав Бриедиса, Сау-сайс бегал по кабинету, как тигр по клетке. Где взять денег, за что ухватиться? Бриедис тут бредил, будто кирпичи рассыпаются и государству придется терпеть убытки. Наверняка они там пережгли кирпич и таким способом подложили своему директору большую свинью! Нет, обязательно нужно съездить самому и посмотреть, что там творится. А теперь надо сходить к Лусису, пока Нагайнис еще не перетянул его на свою сторону. У него же можно занять сотню-другую. Столько-то у Лусиса всегда найдется.
Предвыборная борьба была в самом разгаре. Многие сотни окрыленных надеждами людей разъезжали по уездам Латвии, суля избирателям все, чего бы те ни пожелали. А запросы у избирателей были удивительные. Никто не хотел платить налогов, и все требовали денег из государственной кассы. Будущие депутаты чутко прислушивались к гласу народа и, в поте лица своего, щедро сеяли обещания. Казалось, уж после этих выборов настанет истинный рай на земле. Никому больше не придется работать, государство отвалит всем денег, а налогов не надо будет платить вовсе. Сотни новых кандидатов старались перещеголять прежних депутатов размахом своих обещаний и вы-
рвать мандаты у тех, кто уже пользовался ими целых три года. Многие вздыхали и от души сожалели, что конституция ограничивает состав сейма всего лишь ста депутатами. Почему не тысячей? Людям слишком уж трудно выбирать из числа лучших еще самых наилучших! Неужели у нашего народа всего-навсего сотня лучших и достойнейших сынов? С ростом политической зрелости страны следовало бы автоматически увеличивать число избираемых депутатов, доводя его до десяти тысяч. Ведь исполняя государственные обязанности, человек жертвует собой, и его идеальные побуждения не следует глушить ограничениями. Пусть каждый, кто пожелает, придет и приложит руки к великой государственной работе! Столь идеальные побуждения преображают и улучшают людей. Зачем же препятствовать им? Зачем обижать многие сотни деятелей, каждые три года раздающих свои визитные карточки с надписью «кандидат сейма» и все же не достигающих вожделенного идеала? Так можно обидеть вообще всех сограждан, и придет время, когда днем с огнем не найдешь ни одного кандидата. .. Самолюбие человека, стремящегося к мандату, надо оберегать словно целомудрие девушки, которая еще не побывала у алтаря и вряд ли вообще когда-нибудь там побывает! Кандидаты, провалившиеся на выборах в сейм, вообще представляют собой наинесчастнейший класс людей в Латвии. Следовало бы не высмеивать их, а, наоборот, беречь и еще раз беречь. Ведь эти люди для блага государства выставляют себя на всеобщее посмешище и терпеливо переносят любые унижения, укрепляя тем самым основы республики. Это героизм, заслуживающий преклонения!
Старые депутаты рассказывали друг про друга совершенно фантастические вещи. Народ содрогался от ужаса, читая о людях, которых он. некогда облек своим доверием. Да, государственная деятельность нелегка: за каких-нибудь несколько лет она превращает честных людей в самых отвратительных чудовищ. Так, общественности стало известно, что депутат Цирулис был членом правления акционерного общества «Цеплис» и занимался там темными делами, обокрав государство
на несколько десятков миллионов. И такой человек еще бегает по предвыборным собраниям, надеясь опять пробраться в сейм!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45