— Мои коллеги пришли к единодушному решению, что смерть наступила от сердечного удара. Я не буду вдаваться в подробности, скажу лишь, чтоунихимеетсядостаточно оснований для подобного вывода. Что касается меня, — он минуту помолчал и пристально оглядел своих слушателей, — что касается меня, то я не очень уверен в этом, как мои коллеги. Я допускаю возможность, что мистер Аллердайк был отравлен.
Ни Маршалл, ни Фулльвей не произнесли ни слова и доктор Орвин спокойно продолжал, взвешивая каждое свое слово.
— Возможно, что я ошибаюсь, — сказал он, — так полагают мои коллеги. Но и они согласны со мной, что некоторые органы должны быть сохранены и подвергнуты осмотру специалиста. Но я лично не думаю, что это даст что-либо новое. Если мое подозрение обоснованно, то может случиться, что несмотря на то, что ваш кузен убит, тем не менее не будет обнаружено и ел еда
яда.
— Убит улетучивающимся ядом, — воскликнул Фулльвей.
— Совершенно верно, — серьезно подтвердил доктор Орвин. — Существуют яды — науке они известны, — несущие немедленную смерть и в то же время не оставляющие следа своего присутствия в организме. Я прошу вас должным образом истолковать мои слова. Очень возможно, что несчастный умер естественной смертью. Но так же возможно, что его отравила чья-то искусная и преступная рука. На мой взгляд, все зависит...
Он замолчал и вопросительно посмотрел на Маршалла.
— Да, да, скажите все, что вы думаете, доктор! — взволнованно воскликнул тот.
— Все зависит от того, — продолжал доктор раздельно, — будут ли найдены основания для того, чтобы кто-либо имел причины посягать на его жизнь. Если у кого-нибудь были для этого основания, то мое подозрение укрепится.
Аллердайк вскочил и хлопнул Фулльвея по плечу.
— Войдемте-ка на мгновение сюда, — сказал он, указывая на дверь, ведущую в спальню.;. — Простите, доктор, но я желал бы поговорить с этим господином с глазу на глаз.
Уведя американца к себе в спальню и затворив за собой дверь, он сказал:
— Вы поняли то, что он сказал? Следует ли нам рассказать ему то, что нам известно? Или пока что нам следует помолчать? Каково ваше мнение?
— Расскажите ему все, взяв с него обещание, что он будет молчать, — ответил, немного подумав, Фулльвей. — Я полагаю, что врачу можно довериться. Быть может, он сможет дать нам совет. Мне его предположение представляется вероятным.
— Разумеется, оно вероятно, —• горько усмехнулся Аллердайк. — Пойдемте расскажем ему обо всем. — И он отвел американца назад к врачу.
— Доктор, — сказал он, — мы хотим полностью довериться вам. То, что мы сообщим вам, должно остаться тайной. Вчера еще, по прибытии в отель, у моего брата находились драгоценности баснословной стоимости. По крайней мере, у нас имеются точные основания утверждать это. Эти драгоценности покойный вез в Лондон мистеру Фулльвею. Я тщательно осмотрел все, что находилось в комнате, и драгоценностей не обнаружил. Мы уверены в том, что покойного ограбили.
Доктор Орвин выслушал объяснение, и задал ряд коротких вопросов:
— Это были очень ценные вещи?
— Очень, — ответил Аллердайк.
— Достаточно ценные, чтобы заинтересовать целую шайку искусных преступников?
— Безусловно.
— В таком случае я убежден, — сказал врач, — что мое подозрение обоснованно. Несомненно, эти люди проникли к нему в отель, отравили его, а затем ограбили. Быть может, вы что-либо обнаружили?
— Только это, — ответил Аллердайк и показал пряжку от туфли.
— Мне кажется, что вы должны разыскать эту женщину, — сказал врач, — хотя, возможно, что ваш кузен пригласил ее для того, чтобы показать ей драгоценности. Если это так, то ее показания будут служить доказательством того, что ценности еще вчера находились у покойного.
— Я вам очень благодарен, доктор, за все ваши указания. То, что вы сказали, имеет для нас огромное значение.
После ухода врача Аллердайк обратился к Фулльвею:
— Нам надо успеть сделать много, — сказал он. — Прежде всего, мы должны телеграфировать княгине. Как нам узнать ее адрес?
— Я думаю, нам надо обратиться к польскому консулу, — ответил Фулльвей.
— Хорошая идея, — согласился Аллердайк. — Я позвоню по телефону в Лондон. Хотя мисс Леннард и поехала в Эдинбург, но в телеграмме указала свой лондонский адрес: его можно проверить.
День принес мало нового. Экономка мисс Леннард сообщила, что ее госпожа находится в Эдинбурге. Вечером прибыла телеграмма от княгини, подтверждавшая предположение, что драгоценности находились у Джемса. Вместе с тем княгиня сообщала, что она немедленно выезжает в Англию.
Адвокат, к которому обратился Аллердайк, посоветовал хотя бы в течение ближайших дней не предавать дела огласке и выждать, пока не будет обнаружено что-либо определенное.
Несколько лиц, присутствовавших на следующий день при выполнении формальностей, и не подозревали о подлинной сути происшедшего.
Даже репортерам местных газет пришлось ограничиться краткой заметкой о том, что в Вокзальной гостинице некто неожиданно скончался. Так как точно установить причину, вызвавшую смерть не удалось, то будет произведено вскрытие.
Но и вскрытие не дало газетам материала для сенсаций. Заботы о похоронах приняли на себя родственники, прибывшие из Бредфорда. Аллердайк и Фулльвей еще засветло сидели в поезде, везшем их в Эдинбург.
— Быть может, вся наша поездка бесполезна? — сказал Аллердайк. — Откуда у нас уверенность, что вообще застанем эту женщину в Эдинбурге? Мы не знаем, в каком отеле она остановилась, и нам придется рыскать по всему городу.
— Эдинбург не особенно велик, — заметил Фулльвей. — Я думаю, что достаточно будет нескольких часов, чтобы разыскать ее. Во всяком случае, мы должны попытаться найти ее. Если она видела драгоценности княгини, то у нас будут доказательства того, что Джемс привез их с собой в Гулль.
— А чем это поможет нам? В какой степени облегчит наше положение? Негодяи, похитившие их, пока что убегут за тридевять земель.
— Мне кажется, что кто-то благодаря случайности или вообще каким-либо способом узнал, что ваш кузен сговорился с княгиней отвезти ее драгоценности в Лондон. Он следовал за ним всю дорогу, а затем...
Фулльвей замолчал и испытующе посмотрел на Аллер-дайка.
— Что «затем»? — возбужденно спросил Аллердайк.
— Затем может оказаться, что воры или убийцы поджидали его в Гулле, — спокойно ответил Фулльвей. — Во всяком случае и это возможно.
— Во всяком случае, перед нами целый ряд возможностей, — сухо заметил Аллердайк. — Что же касается меня, то должен вам сказать, что я мало интересуюсь судьбой ваших драгоценностей. Я не собираюсь гоняться за ними — я хочу лишь отыскать мерзавцев, что убили Джемса, и рассчитываю, что эта дама наведет нас на след. Разумеется, если поиски ее не окажутся поисками иголки в стоге сена.
Однако поиски мисс Леннард оказались менее сложными, чем предполагал Маршалл. Когда он и его спутник вышли в Эдинбурге на перрон, Аллердайк остановился с возгласом удивления. Он схватил его за руку и повернул, указав на афишу, красовавшуюся на стене.
На афише был изображен портрет необычайно красивой дамы.
— Вы только поглядите! — воскликнул он. — Это она! Понимаете? Это она, женшина, которую мы ишем. Мы нашли ее! Фулльвей обернулся и взглянул на афишу. Его внимание приковал не столько портрет, сколько текст: «Сегодня в 8 часов вечера мировая певица Целия де Лонгард по возвращении из Варшавы даст единственный концерт в Эдинбурге».
Глава 7
СМУЩЕННЫЙ ИМПРЕСАРИО
Фулльвей прочитал афишу и расхохотался.
— Итак, таинственная дама, повстречавшаяся вам в автомобиле, ваша мисс Целия Леннард из гостиницы в Гулле, не кто иная, как единственная и неподражаемая Целия де Лонгард! — воскликнул он. — Это значительно упрощает нашу задачу. Но вы уверены в том, что это она?
— Я видел эту женщину, — ответил Аллердайк, — всего пару минут, да и то при свете луны, когда она высунула голову в окно автомобиля, чтобы осведомиться о кратчайшей дороге. Но я готов побиться об заклад на все мое состояние против одного шиллинга, что это она изображена на афише. Значит, она — знаменитая певица и вы, очевидно, что-нибудь слышали о ней. Я лично никогда не интересовался музыкой и попадаю на концерты один раз в пять лет.
— О да, она великая артистка, — ответил Фулльвей. — Она обладает божественным голосом и, как я уже сказал вам, нам не составит труда добиться встречи с ней. Я несколько раз бывал в ее обществе, хотя я не знал, что она обладает вторым, помимо артистического псевдонима, именем. Мне приходилось встречаться с нею по делу. Таким образом, нам остается лишь осведомиться о том, в каком отеле она остановилась, и я пошлю ей свою визитную карточку. Концерт ее начинается в восемь, а сейчас около семи. Она, должно быть, сейчас занята приготовлениями к концерту. Правильнее всего — подождать его окончания.
Аллердайк согласился с доводами Фулльвея.
— Мы сдадим наши дорожные вещи на хранение, — сказал он, — затем закусим и направимся на концерт. Быть может, нам удастся поговорить с ней в антракте.
Вскоре они сели за стол и принялись за еду. Времени у них было немного.
— Одно очевидно, — произнес Аллердайк, съев заказанное блюдо и откинувшись на спинку стула. — Эта мисс Леннард или де Лонгард не украла драгоценностей. Воры ведут себя иначе.
— Я никогда не предполагал, что она украла драгоценности, — возразил Фулльвей. — Но я хочу выяснить, видела ли она их и при каких обстоятельствах. Вы захватили с собой пряжку?
— Да, — коротко ответил Аллердайк.
— Этого одного достаточно, чтобы попасть к ней, — заметил Фулльвей. — Как я уже сказал вам, я находился с ней в деловых отношениях. Замечательно, что и тогда речь шла о драгоценностях — я посредничал при продаже ей знаменитого ожерелья Пинки Пелль... Вы, должно быть, слышали об этом жемчуге.
— Нет, — ответил Аллердайк. — Это вне моей деятельности. А впрочем, кто такая Пинка Пелль?
— Пинка Пелль была очень популярной артисткой варьете, затем скатилась вниз и оказалась вынужденной продать свои драгоценности, — пояснил американец. — До последней возможноети она не расставалась с жемчужным ожерельем, которое ей подарил герцог Бендискомбский, но ей пришлось все-таки расстаться с ним.Она выручила за ожерелье семь с половиной тысяч фунтов, хотя оно стоило добрых десять тысяч. Сегодня вы увидите этот жемчуг — несомненно. Мисс Целия наденет его — она всегда выступает в нем на концертах.
— Нам следует поспешить, а то мы останемся без хороших мест, -- сказал Аллердайк. Они покинули ресторан и подозвали машину.
— Если нам удастся получить места поближе к сцене, мы сумеем проверить, действительно ли она и есть ваша ночная незнакомка, — заметил Фулльвей.
— Может быть, нам удастся переговорить с ней в антракте? —Это небудет Сопряжено с особыми трудностями. Я прочел на афише, что сегодня дирижирует Эрнст Вейсс.Я знаком сним, он предоставит нам возможность побеседовать с ней.
— Какое преимущество находиться в обществе человека, который, кажется, знает весь мир, —улыбнулся Аллердайк. -За время пребывания в Лондоне вы успели завязать множество знакомств.
— Моя профессия требует от меня знания возможно большего количества людей, — ответил Фулльвей. — Я как-нибудь , расскажу вам о том, как я познакомился с вашим кузеном. А теперь пора позаботиться о билетах — без пяти минут восемь. Единственная трудность в том, чтобы получить хорошие места, так как мы все еще в дорожных костюмах.
Аллердайк улыбнулся. По его мнению, деньги могли устранить любое препятствие подобного рода, а денег у него при себе было достаточно. Он настоял на том, что Купит места и после некоторого препирательства у кассы получил два места перед ложей, украшенной цветами. Вокруг них сидели элегантно одетые дамы и мужчины, пренебрежительно оглядывавшие обоих незнакомцев в дорожных костюмах.
Фулльвей развернул программу и ознакомился с перечнем концертных номеров. Концертная дирекция Эрнста Вейсса была известна тем, что в его концертах всегда выступали артистические силы. И сегодня в программе красовался ряд выдающихся имен: знаменитый тенор, излюбленный скрипач, известный исполнитель шотландских песен и ряд других. Но самым значи -тельным номером программы была Целия де Лонгард, певица, известная во всех столицах мира.
— Она выступает пятым номером, — заметил Аллердайк, равнодушно просмотревший программу - Похоже на то, что нам придется прослушать и остальные четыре номера. Я не особенно музыкален, Фулльвей, и не отличаю одной ноты от другой, но все же я постараюсь вытерпеть весь этот шум, пока не появится наша дама.
Добродушно и терпеливо прослушал он первые четыре номера программы и облегченно вздохнул.
— Наконец-то, Фулльвей, мы увидим даму с бриллиантовой пряжкой, — сказал он, оживляясь.
Казалось, весь зрительный зал испытывает с ним родственное чувство. Публика напряженно затихла — чувствовалось, что стоит появиться Целии де Лонгард на сцене, и зал обрушится на нее бурей рукоплесканий.
Но прошла минута, другая, третья — певица не появлялась. Прошла еще минута и на сцене появился человек, которому, по-видимому, стоило немалого труда заставить себя улыбнуться. Это был элегантный, хорошо одетый господин, очевидно, немец. Подойдя к рампе, он вежливо поклонился публике.
— Вейсс, — прошептал Фулльвей. — Что-то не в порядке. Поглядите на его лицо — он сильно смущен.
Концертный дирижер выпрямился и бросил на публику смущенный взгляд.
— Милостивые государыни и государи, — сказал он. — Я прошу вас быть снисходительными и подождать еще мгновение. Мадемуазель де Лонгард еще не прибыла из своего отеля. Я надеюсь, я уверен, что она уже едет сюда. А в ожидании ее прибытия я буду просить вас уделить внимание следующему номеру программы.
Слушатели приняли заявление дирижера сравнительно спокойно. Выступающий следующим номером исполнитель шотландских песен встретил очень теплый прием.
Несмотря на то, что у Вейсса было достаточно времени, чтобы связаться с артисткой, пока певец находился на сцене, но после того, как певец откланялся и ушел, снова наступила томительная пауза. В зале — сперва на галерке, а затем в креслах — начало появляться легкое нетерпение. Ропот в зале заставил Вейсса снова появиться на эстраде, но на этот раз он предстал без обычной любезной улыбки. Вейсс покраснел, волосы его были всклокочены — одним словом, он являл собой совершенно растерянного человека.
— Господа, — прохрипел он, — прошу извинить меня... По правде говоря, мадемуазель де Лонгард все еще не прибыла на концерт. И что всего хуже — она не желает приехать, не желает выполнить своего почетного долга. Я говорил с ней по телефо-
ну. Она объявила мне, что ее обокрали, у нее из шкатулки похитили все драгоценности. Она перевернула — если мне будет позволено так выразиться — весь отель вверх дном. И она не может сделать и шага, пока ей не доставят ее драгоценности. Что я могу сделать? Я сказал ей все, что мог... Мои коллеги также заявили ей, что мы не похищали ее драгоценностей, что мы намерены похитить только полчаса ее времени, чтобы услышать ее чудесный голос. Она в ответ сказала мне — о, я даже не рискую повторить того, что она сказала... Одним словом, она настаивает: нет бриллиантов, не будет и пения. Прошу вас, господа, еще минуту терпения. Я отправлюсь в отель, я паду перед ней на колени и буду просить ее прибыть на концерт.
После ухода Вейсса и появления длинноволосого виолончелиста Фулльвей вскочил с места и, увлекая Аллердайка, направился к выходу. Он подвел Аллердайка к одной из дверей, что-то шепнул капельдинеру, и они оказались за сценой, в одной из гардеробных, где как раз в эту минуту надевал пальто Вейсс. Вейсс изумился, увидев американца. .
— Ах, милый мистер Фулльвей! — воскликнул он. — Вы здесь? Вы слышали? Она не хочет петь, потому что исчезли ее бриллианты. Она...
— В каком отеле остановилась мисс де Лонгард? — равнодушно перебил его Фулльвей.
— В отеле «Каледония», — простонал Вейсс. — Я направляюсь к ней. Если она не выступит на концерте, я разорен. Разорено!
После нескольких минут быстрой езды трое мужчин оказались в отеле. Они поднялись на первый этаж и оказались лицом к лицу с изумительно красивой женщиной, находящейся в сильном волнении.
Возбужденным голосом она о чем-то говорила с управляющим отеля и несколькими мужчинами в штатском, очевидно, полицией.
Глава 8
ШКАТУЛКА С ДРАГОЦЕННОСТЯМИ
Заметив прибывших, певица прервала поток возгласов, кинула на нихвзгляд и с угрожающим видом направилась к Вейссу.
— Ступайте вон, Вейсс! — воскликнула она,топнув ногой. — Ступайте вон и потрудитесь сами спеть что-либо своим слушателям. Пока мне не вернут моих драгоценностей, я не спою и одной ноты. Эдинбуржцы украли мои драгоценности и эдин-буржцы мне их вернут!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19