– Мы так и подумали, что это ты! Мы увидели такси на другой стороне площади! Мы уже целый час смотрим в окно, ждем, когда же ты наконец появишься!
Двойняшки буквально вытащили ее из машины и бросились обниматься, а затем подхватили чемоданы и поспешили по лестнице к двери дома, а Нелл достала пятифунтовую банкноту, чтобы расплатиться с водителем. Она забрала три фунта сдачи, а мелочь положила обратно, в сухую ладонь шофера. Он оказался нормальным человеком. Обыкновенным дружелюбным болтуном.
– Спасибо, детка. И будь осторожна, не забывай, что я тебе сказал. Ну, желаю тебе приятно провести время.
Чтобы попасть в квартиру близнецов, нужно было пройти два лестничных пролета. Их маленький балкончик был обращен к саду в центре площади. В гостиной имелись французские окна, когда-то это была просторная комната с высоким лепным потолком, но потом ее разделили перегородками на три «спальни». Комнатки получились крошечные, совсем каморки: внутри каждой стояли узкая кровать, миниатюрный комодик и прикроватный столик. Первая спальня была получше – в ней имелось большое окно, из которого открывался вид на деревья. Дальняя была самой худшей – слишком темной, так как свет попадал сюда лишь через маленькое окошко, из которого можно было разглядеть только мусорные баки. Из окна средней спальни было видно только небо, зато она получилась побольше других, так что в нее даже удалось втиснуть письменный стол.
– Вот твоя комната, – сказала Рита. – Мы специально поставили сюда письменный стол, видишь? Мы с Джули будем меняться спальнями раз в полгода, чтобы по очереди жить в той, хорошей, комнате. Ты в серединке, а мы по обеим сторонам от тебя, так что можешь не беспокоиться. Единственная проблема – эти маленькие оконца над дверями пропускают слишком много света, так что трудно заснуть, если кто-то находится в гостиной. Поэтому лучше ложиться спать всем одновременно. Ах, да, у нас ведь есть еще ванная комната! Смотри!
Рита прошла через прихожую и открыла дальнюю дверь.
– К сожалению, у нас общая ванная комната с соседней квартирой. Иногда они возмущаются, если мы слишком долго торчим в ванне или если им кажется, что мы недостаточно хорошо ее за собой помыли. Поэтому мы купили специальную щетку «Микки Маус» для чистки ванны. Смотри! Правда, прелесть? А этот коврик баклажанного цвета – видишь, полотенца тоже в тон – мама подарила нам комплект на прошлый день рождения. Хочешь чашечку кофе?
Джули уже поставила чайник на старую газовую плиту. Кухня была длинной и узкой, пол покрыт растрескавшимся линолеумом. Все вокруг выглядело не слишком чистым. В раковине – старинной, каменной – стоял красный пластиковый тазик, заполненный грязной посудой.
– Извини. – Джули извлекла из груды три чашки и быстро ополоснула их под холодной водой. – Мы терпеть не можем мыть посуду. Собирались все привести в порядок к твоему приезду, но как-то не удалось. – Она насыпала в чашки по ложке растворимого кофе. – Молоко будешь? Доставай.
Холодильник чудовищных размеров открывался с трудом, ручка его напоминала по форме гигантский степлер. Помимо одинокой бутылки молока Нелл увидела там лишь крошечный кусочек сыра и немного масла, которое, судя по виду, валялось там давненько.
– У нас сейчас как раз выходные, так что мы сможем тебе все здесь показать. Погода прекрасная, правда? Рита хочет пойти в «Биба». Правда, Рита? У них открылся новый магазин – просто фантастика! Тебе понравится. Все вещи развешаны на таких изящных стоиках, на «шее» задрапированы сверху шляпки. А еще мы покажем тебе мистера Свободу – это такой огромный атласный башмачок в центре магазина, и там все вещи вокруг атласные – голубые, и красные, и зеленые – все вперемешку. Потрясающе! А потом мы можем пойти в кафе-мороженое на улице Кенсингтон-Чёрч. Там продают такую вкуснотищу ты не поверишь – например, смородиновый чизкейк и пиццу «рокки роад». Или можно заказать ванильное мороженое с орехами, шоколадом и всякими фруктами, за такое лакомство и умереть не жалко – только от него ужасно толстеешь.
Джули похлопала себя по плоскому животу и протянула Нелл чашку с горячей коричневой жидкостью. Руки Нелл слегка дрожали, когда она брала кофе.
– Ты в порядке? – спросила Рита. – Ты выглядишь немного…
– Ничего страшного. Со мной все хорошо. Просто устала от перелета. Я пару ночей подряд практически не спала, пока сюда добиралась.
– Серьезно? Но это же настоящий кошмар!
Рита повела гостью обратно в гостиную, где размещался древний массивный гарнитур из трех предметов. Кресла были обтянуты тканью с замысловатым узором, в котором смешались горчичные и оранжевые цвета, и у Нелл поплыло перед глазами, когда она на несколько секунд задержала на нем взгляд. Девушка осторожно опустилась в кресло, стараясь не расплескать кофе. Близнецы устроились на софе, прикрытой индийским покрывалом. Нелл ощутила внезапный приступ головокружения, а потому бережно поставила чашку на пол, избежав тем самым неприятных последствий.
– Итак, расскажи нам об Австралии, – заявила Джули. – Как там? Неужели все время дикая жара?
– Ну, в данный момент нет. Сейчас там зима.
– Серьезно? Могу себе представить! А ты, Рита? Зима в августе. Забавно. А почему ты не могла поспать в самолете? Там настолько шумно?
– Да нет, я бы не сказала. Просто там тесно. Оказывается, очень трудно спать сидя.
– Что? Ты хочешь сказать, что при таком долгом перелете пассажирам даже не предоставляют кровать? Вот бедняжка!
Нелл вообразила самолет со спальным отсеком, и эта картина показалась ей настолько потешной, что она не удержалась и захихикала.
– Ты чего? Что я сказала такого смешного? – Лицо Риты озарилось готовностью принять и разделить шутку. Но Нелл не в силах была объяснять. Она смеялась, пока по лицу не потекли слезы, а дыхание не стало прерывистым от всхлипов, которые она попыталась унять, отхлебнув кофе.
Глава 2
Уже полностью одетая и готовая выйти из дома, Брайони Уильямс выглянула из окна второго этажа на Кэмден-Хай-стрит в надежде услышать полицейскую сирену. Было 7.20 утра. Если машина вышла за ней полчаса назад, она должна через десять минут быть на Говер-стрит, однако сирену пока что-то не слышно. На тротуаре виднелись пятна солнечного света, они также сверкали на металле и стекле автомобилей. Сегодня будет жарко.
Брайони услышала звук приближающейся машины еще до того, как ее увидела, и поспешила вниз, так что к моменту прибытия автомобиля уже запирала входную дверь. Впереди сидели два полицейских в форме, а сзади – суперинтендант Макриди в плотном сером плаще. Брайони подумала: «Интересно, шеф сегодня не слышал прогноз погоды, или он вообще всегда так одевается?»
– Доброе утро, сэр. Прекрасный день!
– Доброе утро, – буркнул он, с неохотой повернувшись и глянув в окно машины.
Брайони смотрела на дорогу впереди, наблюдая, как по сигналу полицейской сирены другие автомобили уступают им дорогу, нарушая сплошные ряды плотного потока, типичного для понедельника. Плохо, когда на работе надо появляться утром, в строго определенный час, да еще в начале недели. Брайони хотела было высказаться на эту тему, но, покосившись на Макриди, поняла, что он явно не в настроении выслушивать подобные замечания. Донна, одна из ее коллег по полицейскому участку на Вайн-стрит. предупреждала: «Шеф туговат на все, включая слова. Типичный прижимистый шотландец».
Он присутствовал на собрании, где решался вопрос о назначении Брайони, – вот уж где можно было ожидать любых неожиданностей! Она готовилась к собеседованию, как ненормальная, засиживаясь допоздна. Изучила досье по шести убийствам, вызубрила все детали, позволявшие выявить любые упущенные ниточки, и вообще произвела впечатление на всю остальную комиссию. Макриди не сказал ни слова, лишь в самом конце собеседования наклонился вперед, сцепив пальцы на столе и уставившись ей прямо в глаза: «А не думаете ли вы, сержант Уильямс, что вам необходимо знать всю подноготную этих дел, чтобы внести хоть мало-мальски полезный вклад в расследование?»
Брайони была убеждена, что он голосовал против, но она все равно получила место, о котором мечтала. Больше того, она знала, что Макриди попросил перевести ее к нему в отдел, расположенный на Вайн-стрит. Теперь это было ее место службы, Брайони поступила на новую должность неделю назад и стала самой молодой женщиной – инспектором полиции, которую когда-либо привлекали для участия в расследовании наиболее важных дел.
На пересечении с Юстон-роад Говер-стрит была перекрыта, там уже стояли четыре полицейские машины и карета скорой помощи, отгороженные от зевак кордоном. Брайони сделала попытку выйти из автомобиля, как только он остановился, но Макриди был человеком старого закала и все делал не спеша, а согласно протоколу, подчиненный не должен лезть вперед начальника. Вставая, он отряхнул плащ, тщательно закрыл за собой дверцу и, прежде чем войти в здание и двинуться вверх по лестнице, переговорил о чем-то с шофером. Офицеры, охранявшие вход в лабораторию, отдали Макриди честь и открыли перед ним дверь. Он широкими шагами вошел внутрь, не обращая внимания на белую маску, которую протянула ему женщина-офицер. Брайони предпочла свою маску взять. Она аккуратно завязала на затылке тесемки и только после этого пошла дальше.
Лаборатория представляла собой большой зал, пол которого находился почти на метр ниже уровня тротуара, а длинные окна тянулись кверху, заполняя все помещение потоками света. Лампы, установленные вокруг анатомических столов, казались здесь совершенно лишними. Части тел и целые трупы, самыми разными способами вскрытые для экзаменов, лежали повсюду. На ампутированной ноге со снятой и подколотой кожей демонстрировались мышцы. На соседнем столе ожидал своей очереди безголовый труп пухлого мужчины. Крупные кисти рук покоились на стальном подносе, и к указательному пальцу каждой был привязан красной ниткой соответствующий ярлык.
Между двумя столами находился узкий дверной проем, который, очевидно, вел прямо на улицу: там виднелось несколько каменных ступенек. Офицеры криминологической службы снимали отпечатки с двери, сосредоточившись на участке вокруг замка. Вероятно, именно через эту дверь и попал в помещение убийца. Брайони подошла поближе, чтобы все рассмотреть. Дверь была крепкая и надежная, с металлическими полосами-накладками вверху и внизу. Убийце повезло с погодой: было сухо, и на каменных ступенях не осталось отпечатков ног.
Жертва находилась в дальнем конце комнаты, на массивном овальном столе, который, видимо, использовался для демонстраций. Его отодвинули от стены, чтобы освободить пространство для нескольких человек, и теперь труп окружали молчаливые угрюмые профессионалы. Вспышки фотоаппарата словно подчинялись единому ритму, но Брайони не видела, что именно снимали эксперты. Как только появился Макриди, перед ним сразу расступились, освобождая суперинтенданту место возле стола, но вот пропустить вперед Брайони никому не пришло в голову.
– Извините, – произнесла она сквозь маску, но получился лишь нечленораздельный звук. Тогда девушка попыталась протиснуться вперед, туда, где, как ей показалось, оставалось более или менее свободное место, но дорогу ей преградила рука в форме. Затем офицер указал на пол, где стоял большой жестяной сосуд, напоминающий старинное ведро: из него кверху тянулись внутренности того трупа, что находился на столе. Ведро явно не принадлежало лаборатории. Вещь домашняя и не первой молодости. Теперь Брайони могла разглядеть среднюю часть трупа, вспоротую огромным ножом, который торчал из распахнутого чрева. Это не был профессиональный инструмент патологоанатома – инспектор заметила ржавчину на лезвии и грубо выточенную деревянную рукоятку с кровавыми отпечатками.
Макриди обошел стол с дальней стороны, сделав фотографу знак остановиться. Брайони отметила, что никто, кроме нее, не надел маски, и прикинула, не стоит ли снять свою. Но было уже слишком поздно.
– Может быть, наши коллеги проявят любезность и сделают пару шагов назад от стола, – начал Макриди, – чтобы инспектор Уильямс смогла получить полный обзор. И, может быть, инспектор Уильямс позаботится снять маску, поскольку состояние пациента вряд ли серьезно ухудшится от ее дыхания.
Брайони почувствовала, как заливается краской, нервно пытаясь развязать тесемки на затылке. Когда она стянула с лица маску, в нос ударил резкий незнакомый химический запах, так что она невольно закашлялась.
– Формальдегид, – меланхолично пояснил Макриди.
Брайони постаралась усилием воли подавить кашель, но зашлась в новом приступе, стоило ей только взглянуть на тело, распростертое на столе. На долю секунды девушке даже показалось, что труп поворачивает голову, чтобы взглянуть на нее.
Это произошло потому, что под основанием черепа жертвы находился зажим, приподнимавший голову на несколько сантиметров над поверхностью стола и слегка поворачивавший ее вбок. Челюсти были широко открыты. Один глаз распахнут, а второй вырезан тонким лезвием, которое осталось торчать в пустой глазнице. В самом центре лба виднелся вкрученный в кость крупный болт. Живот с вывалившимися внутренностями представлял собой настоящую яму, а в печень был вонзен большой нож.
– Это Ричард Годвин, ЧКХК, – тихо сообщил Макриди. – Профессор анатомии и физиологии. Возраст пятьдесят восемь лет.
– Что значит ЧКХК? – поинтересовался фотограф, говоривший с сильным акцентом кокни.
– Член Королевского хирургического колледжа, – мгновенно отреагировала Брайони, обрадовавшись возможности реабилитироваться. – Кто нашел тело?
– Этим займемся позже. Я хочу, чтобы помещение немедленно очистили: не надо мешать патологоанатомам работать. И, пожалуйста, не пропускайте представителей прессы через оцепление. Я не хочу, чтобы кто-нибудь из этих типов рыскал по зданию. Все подробности преступления должны оставаться строго конфиденциальной информацией.
Фотограф зашел с другой стороны стола, чтобы снять ведро с внутренностями.
– Да уж, просто первый класс, – хмыкнул он, упаковывая фотоаппарат.
– Ты о жертве или о препараторе, Джимми? – Брайони в первый раз увидела на лице Макриди подобие улыбки. – Нет сомнений, что все это проделал человек, обладающий склонностью к театральным эффектам и колоссальной уверенностью в себе. Это явно не первый его опыт и уж точно не последний.
– А что, если это сделала женщина? – Вопрос вырвался у Брайони прежде, чем она решила, стоит ли задавать его вслух.
Макриди несколько секунд пристально смотрел ей в лицо и только потом ответил:
– Женщина-убийца… – Шотландская привычка проглатывать гласные порой делала его речь едва понятной. – Женщины-убийцы существуют лишь в воображении сочинителей детективных романов. Женщины не совершают убийства. Они порой бывают виновны в гибели мужчин, но, как правило, это происходит из-за невнимательности или неумения водить автомобиль.
«Отлично, – подумала Брайони, – правило номер один: не нервничать. Правило номер два: всегда быть готовой к ответной реакции».
Она прямо взглянула ему в глаза:
– Это Хогарт, не так ли?
Фотограф, хрупкий юноша с лукавым выражением лица, обернулся и уставился на нее:
– Что?
– Уильямс хочет показать нам, что знакома с историей искусства, – прокомментировал Макриди. – Речь идет о гравюре, Джимми. Гравюре художника по имени Уильям Хогарт, несомненно, этот негодяй основывался на ней. А что, у вас на курсах фотографии не преподают историю искусства?
Джимми пожал плечами:
– Вроде есть что-то такое. Но только я туда не хожу: сплошное занудство.
– Ах, вот оно что! – Глаза Макриди вспыхнули, словно кто-то только что преподнес ему жизненно важную информацию. – Мы, детективы, не можем позволить себе роскошь считать что-либо занудством. Не правда ли, Уильямс?
Бригада, собравшаяся после полудня в помещении криминального отдела на Вайн-стрит, была немногочисленной для такого специфического преступления: три младших детектива, включая Брайони, два констебля, отвечавших за надзор (среди них и новая подруга Брайони – Донна), фотограф Джимми и два офицера из числа побывавших на месте происшествия судмедэкспертов. Макриди давно заслужил репутацию опытного руководителя, подобравшего себе небольшую, но хорошо обученную команду. Он уже пятнадцать лет работал с одними и теми же экспертами и каждый раз настаивал, чтобы в качестве полицейского фотографа приезжал именно Джимми. Шесть лет назад выпускника Оксфорда Стива Латема не очень-то хотели назначать на должность инспектора полиции, но Макриди тогда заявил, что ему нужен парень, у которого мозги больше башмаков, и Стива взяли. Донна рассказала об этом Брайони и предупредила, что даже если ты один раз поработал с Макриди, это будет всю жизнь влиять на твою репутацию.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37