— Ничего. Прошу простить меня за то, что я напугал вас, фру Йохансен. — Хироси поставил поднос на обеденный стол, где для него еле нашлось место, и виновато засмеялся: — Просто меня ошеломила панорама фиорда и гавани внизу. Когда я приехал вчера в дождь, мне и в голову не приходило, что вы живете среди такой неописуемой красоты. Суровые серые утесы, чуть-чуть подсвеченные зеленым, вода такого невероятно аквамаринового оттенка, белые лодки на ней, точно чайки, и живописные домики, такие ярко-алые под черными крышами!
— Это рорбуеры, старые рыбачьи хижины, которые сдаются на лето отдыхающим. Яркая краска — наша давняя традиция. Острова ведь далеко не всегда такие солнечные, какими вы увидели их сегодня.
Она внесла бутылку водки, вмороженную в кусок льда, и поставила ее рядом с крохотными стопочками на круглом подносике. Случай такой особый, и, конечно, будут тосты. Когда внук позвонил ей в Трондхейм и спросил, нельзя ли ему пригласить друзей в старый фамильный дом на дальнем острове Флакстал за Полярным кругом, старушка ответила: «Только если ты согласишься, чтобы я кормила вас доброй норвежской едой!» Ранчар Гатен засмеялся и дал согласие. Она не оперант, а все их обсуждения будут вестись телепатически, так почему бы и нет? Сам он в последний раз навещал дом над Нусфиордом еще в детстве, но когда Оуэн спросил, не знает ли он достаточно уединенного места для первого «официального» совещания группы, ему сразу вспомнилась летняя вилла бестемор Инги. Ранчара внезапно охватила ностальгия по старинной красивой рыбачьей деревушке, которую он не видел восемнадцать лет. Родился он в Америке: планета Ассавомпсет, где он провел почти всю свою взрослую жизнь, была процветающим краем, но что-то в самой глубине его существа твердило, что истинный его дом — Норвегия.
Упершись руками в бока, фру Йохансен оглядела стол. Она была полнолицей, с белоснежными волосами; в честь приезда внука и его важных гостей облачилась в национальный костюм ее родного Тронделага — длинная черная юбка, зелено-золотой парчовый передник, красный парчовый корсаж, длинная баска, схваченная в талии серебряными застежками, и белая вышитая блузка, украшенная двумя большими серебряными брошами.
На Хироси был строгий темно-синий костюм, в котором он приехал, свежая рубашка, галстук-бабочка и белый фартук, жестко накрахмаленный, который его заставила надеть хозяйка, чтобы он не испачкал свою одежду.
— Ну вот! Все как будто в порядке. Благодарю вас за помощь, гражданин Кодама. Ну, теперь я загляну в духовку, а вы, может быть, поглядите, как там остальные? Обед скоро будет готов.
Азиатский Соинтендант поклонился и быстро направился по коридору мимо кухни, откуда доносились дразнящие запахи и звон посуды, в гостиную. Ее полы и стены были из светлого лакированного дерева. В одном углу на каменном основании стояла чугунная печь, увенчанная медным украшением в виде полураскрывшегося розового бутона. Ранчар, Оуэн Бланшар, Уильям Макгрегор, Алан Сахвадзе и его жена Олянна Гатен, а также Джордан Крамер утро провели за рыбной ловлей. Теперь, переодевшись к обеду кто во что горазд, они удобно расположились на кушетке и в креслах, обитых веселеньким, но давно поблекшим ситцем, и болтали об утренних приключениях. Корделия Варшава, миниатюрная женщина с нежным лицом, прославившаяся в Европейском Интендантстве тем, что не терпела глупостей, стояла у соснового резного стола перед открытым окном и составляла букет из полевых цветов, которые нарвала сама.
Анна Гаврыс-Сахвадзе, которая с утра сидела в гостиной, заваленная книгами по физике, отложила читающее устройство, когда к ней присоединились остальные члены группы, и теперь рассматривала деревянные пивные кружки — коллекцию фру Йохансен, — красиво расставленные на широкой полке. Среднего роста, крепкого сложения, она разменяла свой семьдесят первый год. Омоложение вернуло ей густые волосы, отливавшие червонным золотом, которые она закручивала в узел на затылке, однако оно не вполне разгладило сеть морщинок вокруг ее зеленых глаз и не исправило ее типично славянский курносый нос.
Когда вошел Хироси, телепатируя мысли о предстоящем обеде, Анна шутливо заметила ему на разговорной волне: «Простите, мой друг, по я поражена, что японский джентльмен столь высокого политического ранга взялся помогать с обедом. А фартучек, кстати, вам очень к лицу!»
Хироси, не моргнув глазом, снял фартук под смешки остальных и ответил: «Для человека старшего поколения подобное было бы немыслимо, но мы, молодые, более гибки. Наши женщины приложили много усилий, чтобы пробудить в нас совесть и заставить помогать им по хозяйству (образ исполненного смелости лица жены). К тому же фру Йохансен — истинный клад местных преданий. Вам известно, что умеренный климат этих арктических островов остается таким круглый год из-за согревающего воздействия Гольфстрима? Лофотены были обитаемы еще с доледниковых времен. Одно время они слыли обиталищем сверхъестественных существ. А легендарный Мальстрем, грозный водоворот, прославленный Жюлем Верном и Эдгаром Аланом По, находится чуть подальше конца острова прямо к югу отсюда».
Корделия Варшава сказала:
— Меня это ничуть не удивляет. Пейзажи тут просто сказочные. С одной стороны утесы и туман, а с другой — солнечные лучи пронизывают море, так что оно сверкает точно расплавленный драгоценный камень. Я бродила между валунами, собирая цветы, и все время ждала, что на меня набросятся тролли.
Уильям Макгрегор произнес вслух:
— Наш тролль все утро пролежал в постели с мигренью, бедняжечка. Может, это еще и припадок трусости, как по-вашему? А если так, то не ставит ли это нас в чертовски скверное положение?
— Уилл, прекрати! — потребовал Оуэн Бланшар.
Младшие члены компании наигранно засмеялись.
— Уилл шутит, — сказал Алан.
— Как бы не так! — возразил Уильям.
— По-моему, будет лучше, если мы экранируемся и ограничимся старомодным болтанием языка, — предложила Олянна Гатен. — Кое-кто тут даст сто очков вперед дуршлагу, изливая латентную враждебность. А ведь мы не хотим никого задеть так, чтобы в припадке раздражения кто-нибудь поторопился уехать…
— Олянна права, — согласился Алан, и почти все с ним согласились.
Джордан Крамер загерметизировал свое сознание, чтобы наружу не просочились очень серьезные сомнения, которые начали его одолевать. Положительный молодой американский кандидат в Магнаты впервые встретился с остальными. Джорди был в группе самым молодым. Идея освобождения человечества от ига экзотиков влекла его по-прежнему, но некоторые из новых товарищей начинали внушать ему опасения. Нет, конечно, не Анна и не Оуэн — оба уважаемые лидеры в своей области, вполне заслужившие выдвижение в Консилиум. Хироси и Корделия также показались Джорди абсолютно надежными, глубоко преданными идеалу человеческой свободы. В часы рыбной ловли он пришел к выводу, что Ранч Гатен и его сестра — именно те люди, с кем можно пойти на риск, неизбежный в таком деле, как заговор. Но Алан Сахвадзе и Уильям Макгрегор скроены совсем из другого материала. Джорди недоумевал, зачем их привлекли. Они, бесспорно, прекрасные ученые, хорошо показавшие себя под руководством Анны. Однако в Магнаты их не выдвинули, и оба злились, что их обошли, так что руководят ими не только благородные побуждения. Алан тихий, почти бесцветный человек, при каждом случае обращающийся за советом к жене. Уильям, наоборот, излишне развязный и часто бестактный.
Ну, и наиболее сомнительный из группы — это тот, кого Джорди знал много лучше, чем остальных (какая ирония!), — его коллега Джеррит Ван Вик. Как и остальные, Джеррит согласился провериться на тайном новом психооценочном устройстве, которое анализировало сознание гораздо точнее, чем это получалось у оперантов, специализирующихся на зондировании. Тестирование показало, что в тот момент он был верен группе. Но останется ли он верен, когда начнутся трудности? Уильям Макгрегор тоже сомневался, да и он сам…
— Если мы хотим преуспеть, нам понадобятся все умные головы, какие мы сумеем привлечь, — говорила Олянна. — И особенно высокоэнергетические! Я предлагаю воздерживаться от недоброжелательных высказываний по адресу любого члена группы, даже если он заслуживает насмешки. Во всяком случае, в их отсутствие, когда они не могут вступиться за свою честь. Кто «за»?
— Я, — негромко ответил Ранчар Гатен.
Уильям Макгрегор презрительно фыркнул. Его рыжевато-каштановые волосы пылали в солнечных лучах, черные глаза сверкали из-под густых косматых бровей.
— Думаешь, поставила меня на место? Я буду говорить и думать что захочу, и к черту церемонии! Я ведь только выражаю вслух то, что у вас на уме!
Он поднялся с чересчур мягкой кушетки, выпрямился во весь свой долговязый рост и сделал вид, будто рассматривает слюдяные окошечки старинной печки. Воцарилась тишина. Потом он посмотрел через плечо и ухмыльнулся.
— А, полно! Все в порядке, просто атмосферу следовало разрядить. Вот новость, которую я приберегал на десерт: мой отец решил все-таки оспаривать у Поля Ремиларда пост Первого Магната.
Послышались восклицания. Кто-то присвистнул.
— Почему? — без обиняков спросила Корделия. — Что это за поворот на сто восемьдесят градусов? Дэвид Макгрегор знает, что метапсихический арсенал Поля превосходит его собственный. И ведь Дэвид — закадычный друг Дени Ремиларда, верно? Ты же сам говорил, что твой отец намерен уступить Полю кресло Первого Магната без всякой борьбы.
— Но это ведь было до убийства!
Джордан Крамер растерянно заморгал.
— Я возился на Оканагоне с мозгоусилителем и не очень следил за событиями. Но, кажется, по тридивизору было что-то про убийство в семье Ремилардов…
— Абсолютно зверское и несомненно совершенное оперантом класса Великого Магистра. — Уильям открыл дверцу старинной печки и заглянул внутрь. Дрова уложены, оставалось только зажечь. — Когда выяснилось, что под подозрением находится вся династия, и в частности, юный Марк, отец сразу же телепортировал Дени: «Джо, скажи, что это не так!» Дени отмахнулся от предположения, что преступление совершил кто-то из его отпрысков. Сказал, что знает их сознания как свои пять пальцев. Но вчера отец узнал от своего знакомого в Магистрате, что, по глубокому убеждению экзотических следователей, убийство мог совершить только Ремилард. Весомых доказательств не существует, но отцу этого было достаточно. Сейчас вроде бы с троих детей Поля полностью сняты подозрения, чего нельзя сказать про остальных четырех и про Марка.
— Кто эти четверо? — В голосе Оуэна Бланшара чувствовалось напряжение.
— Катрин, жена убитого, ее старшая сестра Анн, Адриен… и Поль. Собственно, по этой причине отец и решил вступить с ним в борьбу.
— Дерьмо! — пробормотал Алан Сахвадзе.
— А у него есть шанс? — спросила Олянна Гатен. — Магистрат намерен огласить свои подозрения, чтобы поставить в известность других кандидатов в Магнаты?
— Маловероятно, — ответил сестре Ранчар. — Экзотики хотят, чтобы Поль был Первым Магнатом.
— Он рьяный сторонник Галактического Содружества и одобряет слияние нашего расового сознания, — сказал Хироси Кодама отрывисто. — Спросите любого, кто слышал его речи в Интендантской Ассамблее в Конкорде. Единство для него — как Чаша Святого Грааля.
Корделия подтвердила:
— Хироси абсолютно прав.
— В чем прав? — осведомился ворчливый голос, и в комнату, сутулясь, вошел Джеррит Ван Вик, он же Тролль. Его жидкие светлые волосы были растрепаны. На лбу и по обе стороны широкого рта залегли глубокие складки. Его телепатический тон звучал так, словно его череп был соткан из хрупких нитей.
— Джеррит, милый, — сочувственно сказала Анна, — я вижу, мигрень тебя уже не так мучает. Было бы очень обидно, если бы ты пропустил чудесный обед, которым нас угостит фру Йохансен.
— Кусок-другой я уж как-нибудь проглочу, — пробурчал он и тут же заморгал выпуклыми голубыми глазами, переваривая новость, которую ему телепатировала Анна. — Так-так-так! Значит, великий Поль Ремилард подозревается в убийстве! Да еще вместе с сынком. — Он криво усмехнулся. — Нам выгодно, чтобы про это узнало как можно больше кандидатов в Магнаты. Если Поль выйдет победителем, нам придется извлечь на свет психооценочный прибор, хотим мы того или нет. Нам ведь не нужен Первый Магнат со склонностью к убийствам, верно? Или даже Первый Магнат, чей семейный герб запачкал убийца. Так что нам самим придется возобновить расследование. С другой стороны, если Дэвид Макгрегор победит и станет Первым, нашему святому делу это вдвойне пойдет на пользу. Мы сумеем еще некоторое время держать в секрете наш психозонд, и, следовательно, его не смогут опробовать на нас. А когда Дэвид возглавит Конфедерацию, мы проведем открытые дебаты о подчинении человечества Содружеству.
— Наилучший вариант для нас, — сказал Оуэн. — Едва Конфедерация Землян обретет автономность, Магнаты, которые разделяют нашу точку зрения, смогут под руководством Дэвида Макгрегора высказать ее открыто. Если же Первым окажется Поль, политическая обстановка окажется совсем другой.
— Наверняка есть еще много Магистров, которые считают, что человечеству нечего делать в Галактическом Содружестве, — фыркнул Джеррит. — И еще больше таких, кто считает ремилардовскую шайку чванным набором призовых задниц. «Первое метапсихическое семейство!» Смешно! Если бы эти экзотики принимали во внимание благородство характера, а не метакоэффициент, никто из Ремилардов не потянул бы на место в Консилиуме.
Воцарилось неловкое молчание, и все психоэкраны вокруг Ван Вика герметизировались, а за ними каждый подумал об одном и том же, весьма нелестном для Вана. Потом Анна вздохнула.
— Мы должны использовать все имеющиеся в нашем распоряжении средства, чтобы помочь Дэвиду Макгрегору взять верх над Полем Ремилардом. Джеррит прав: эту семью не любят. Когда семеро из нас, кандидатов в Магнаты, отправятся на Орб, мы должны будем приготовиться действовать. И выработаем нашу стратегию сегодня же вечером.
Остальные согласились, и тут быстрая мысль Ранчара заставила их умолкнуть.
Она идет!
В гостиную вошла фру Инга Йохансен, застенчиво улыбаясь и сцепив пальцы на фартуке.
— Vaer sao god note 23. Обед готов.
Они вышли следом за ней па балкон и на полтора часа забыли о Галактическом Содружестве.
Сначала пили водку — за дело, о сути которого не обмолвились ни словом, за отсутствующих коллег, за доброжелателей, известных и неизвестных, и за Дэвида Макгрегора. Тосты запивались пивом и заедались закусками — «лофотенской икрой» (консервированными тресковыми молоками), копченой лососиной, нарезанной так тонко, что ломтики казались прозрачными, и сочной соленой форелью; к этим яствам были поданы ржаной хлеб и домашнее масло. Пока они поглощали все это, фру Йохансен внесла супницу с дымящимся пивным супом и блюдо с солеными крендельками.
— Чудесно! — Джеррит Ван Вик, сияя улыбкой, попросил налить ему еще супа. Большую часть форели съел тоже он. — А что нас ждет на второе, мадам?
— Рыба, конечно! — воскликнул Ранчар, вскакивая со стула. — Гордость островов! Я помогу бестемор Инге…
«Гордость островов» оказалась незатейливым на вид блюдом: обвалянная в хлебных крошках запеченная треска, обсыпанная стружками рейнеторска — козьего сыра. Ели ее под густым сметанным соусом. Джеррит пришел в неистовый восторг, как, впрочем, и другие, так что съедено было все до последней крошки. Затем последовал салат из латука, помидоров, огурцов и цветной капусты, слегка политый майонезом и зеленеющий мелко нарезанным укропом.
Ранчар принес новый кувшин пива, а Олянна помогла подать десерт — домашнее печенье с морошкой, похожей на мелкую малину, ягодой, которую собирали на болотах. Угощение дополнили взбитые сливки.
Когда и от десерта ничего не осталось, старая дама поднялась и посмотрела на них с улыбкой, в которой доброжелательность чуть-чуть мешалась с упреком.
— А теперь я вас оставлю: беседуйте на здоровье. В гостиной есть кофе, пирожки, коньяк и ликеры. Я пойду навестить свою старую подругу и вернусь не скоро. Посуду оставьте. Я обзавелась новой ионной мойкой и мигом ее перемою, когда вернусь вечером.
Они все встали, а Ранчар сказал:
— Tuscn takk for maten, Bestemor! note 24 Этот обед мы будем помнить до конца жизни!
— Да, — грустно сказала Инга Йохансен, — думаю, будете.
С этими, словами она ушла, а они все снова сели.
Долгое молчание прервала Олянна:
— Вполне вероятно, что она могла уловить наши намерения.
— Она нас не выдаст? — спросила Анна, и ее лицо побелело в солнечном свете.
— Никогда! — вскричал Ранчар.
— Но она не одобряет, — заметила Анна.
Хироси Кодама отпил пива, поставил кружку на стол и уставился в ее пенные глубины.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56