Мысль об универсальной теории поля подал ему не кто иной, как ваш покорный слуга. Но это было давно. С тех пор я успел позабыть о своем увлечении высшей математикой. A bientфt note 127, доктор Трамбле.
И он вышел из ложи.
Чокнутый , подумал Джерри. Чокнутый и зловредный шведский старик! Небось каждый год выползает из щели, пытаясь кому-нибудь отравить праздник.
Утвердившись в этой мысли, он отправился разыскивать Люсиль.
15
Чикаго, Иллинойс, Земля
27 февраля 2004 года
Киран О'Коннор. Входи, Джерри. Я рад, что ты так скоро собрался. Я бы не стал мешать моим голубкам в разгаре медового месяца, если бы речь не шла о деле чрезвычайной важности… Ну что, Шэннон устроилась на новом месте?
Жерар Трамбле. Дом полон декораторов — малюют стены, настилают ковры. Вы дали мне приятную возможность хоть ненадолго удрать с поля боя.
О'Коннор. А офис в Кембридже оборудовал?
Трамбле. Да, вполне. Подыскиваю штаты.
О'Коннор. Тут главное не торопиться. Откуда ты их набираешь? Небось из моей альма-мамы — из Гарварда?
Трамбле (смеется ). Я баллотируюсь от демократов, сэр.
О'Коннор. Неужто в университетской лиге еще остались либералы? Ну давай, дружище, садись! И ради всего святого, не называй меня «сэр». Не хочешь «папой» — зови Киром. Выпьешь чего-нибудь? В такую холодину не грех кровь разогреть.
Трамбле. Благодарю вас… Кир. (Восхищенно озирается .) Бог мой, что за вид! А в ясную погоду…
О'Коннор. Можно увидеть Милуоки. Теперь смога стало меньше. Единственное преимущество нехватки энергии. Скотч? Шерри? Кампари?
Трамбле. Кампари с содовой, если можно.
О'Коннор. Как тебе Маркизские острова?
Трамбле. Фантастика, сэр… Кир. У меня отсутствует ВЭ, поэтому я не могу наслаждаться ментальными путешествиями. А настоящими на жалованье профессора-почасовика тоже не насладишься.
О'Коннор. Ну, это дело поправимое.
Трамбле. Благодарю вас.
О'Коннор. Ложной гордостью не страдаешь? Добрый знак.
Трамбле. Мы с Шэннон понимаем друг друга. Ее деньги являются средством для достижения нашей общей благородной цели.
О'Коннор. Вот-вот, во имя вашей цели я и пригласил тебя сюда. Мы пока мало друг друга знаем. Вернее… ты меня мало знаешь. Я, признаться, следил за твоими политическими устремлениями еще до того, как ты познакомился с моей девочкой, во время избирательной кампании демократов. Вас породнили партия, которая теперь, когда ты решил занять в ней подобающее место, делает очень много полезного.
Трамбле. Я добился кое-какого успеха лишь благодаря советам Шэннон. К тому же она субсидировала кампанию. Акт большого мужества, в то время как вся страна знала, что ее отец выступает за Баумгартнера.
О'Коннор. Шэннон взрослый человек и имеет право на собственные политические убеждения. Обладая весьма скромными метафункциями, она очень расстроилась, когда Баумгартнер развернул кампанию против оперантов, порвала с республиканцами в Иллинойсе и сделала свой выбор в пользу Кеннеди. А Нью-Гемпшир — идеальное место для такого поворота.
Трамбле. Не знаю. Чтобы действительно чего-то добиться на политической арене, необходим штат с большей численностью населения.
О'Коннор (смеется ). Прежде всего крепкие кулаки нужны! Можешь не продолжать, я сам родом из Массачусетса. Ты правильно решил сменить место жительства, Джерри, и я желаю тебе всяческих успехов… Но из пожеланий шубы не сошьешь, верно? Я намерен оказать тебе конкретную помощь. Не деньгами — их у Шэннон больше, чем тебе понадобится, — а людьми. Я порекомендую тебе двух лучших консультантов в стране. Лена Уиндхема — менеджмент, маркетинг, и прочее — и Невиля Гаррета, чье агентство осуществляет связи со средствами массовой информации для верхушек обеих партий.
Трамбле. Кир… даже не знаю, что и сказать!
О'Коннор. Просто скажи — да. И они завтра же пошлют своих людей в Кембридж для координации твоей кампании.
Трамбле. Ну… да, конечно! Господи, я и мечтать не смел… чтобы такой консерватор, как вы… но почему? Ведь не из родственных чувств? Все-таки я не совсем без мозгов…
О'Коннор. Разве ты не читаешь моих мыслей, Джерри?
Трамбле. Нет, сэр! Для нормального у вас самый загадочный склад ума из всех, какие мне встречались. А мы, операнты, не умеем читать мысли с той легкостью, какую приписывают нам нормальные. Это еще одно недоразумение, которое необходимо устранить, если мы не хотим, чтобы антиоперантная истерия вылилась в национальную трагедию.
О'Коннор. Полностью с тобой согласен. Ни экстремизм, ни фундаментализм не должны определять нашу политику в таком деликатном вопросе, как метапсихическая оперантность. Черт возьми, ведь моя девочка тоже принадлежит к «умникам»! Так неужели я стерплю, когда всякие полоумные фанаты называют ее и ей подобных прохвостами и служителями дьявола! Все-таки мы живем в Соединенных Штатах, а не в стране, где люди ездят на верблюдах и поклоняются аятоллам. Я сам был обеспокоен, когда во время последней кампании Баумгартнер занял антиоперантную позицию и поддержал законодательство Бенсона. Можно только благодарить Бога, что у Верховного суда хватило мозгов не вляпаться в это безумие.
Трамбле. Но сенатор Бенсон долгие годы был вашим ставленником.
О'Коннор. Теперь уже нет, клянусь небом! Он на старости лет совсем свихнулся. Именно он втянул Баумгартнера в антиоперантное движение. Сомневаюсь, что президент всерьез верит тем идиотским слухам, что про вас распространяют. Думаю, его просто дезинформировали, дали плохой совет.
Трамбле. Однако занятая позиция помогла ему победить на выборах. Действовал ли он по убеждению или ради выгоды — вот в чем вопрос.
О'Коннор. Понимаю, понимаю, к чему ты клонишь. Нет, поверь мне, Баумгартнер не безнадежен. Если честно, Джерри, я не думаю, что Кеннеди этой осенью пробьется в президенты. Плохо ли, хорошо, но еще четыре года нам придется быть под Баумгартнером. А ты, если войдешь в палату представителей, будешь иметь законное основание дать отпор антиоперантам. Баумгартнер — мой приятель. Когда я говорю, он слушает! Согласен, в последнее время он несколько отбился от рук… но у нас есть возможность это исправить, коль скоро Верховный суд зарубил Акт Бенсона. Баумгартнер не дурак. Когда поймет, что благоразумно, а что нет, он изменит свои взгляды. Твое дело — способствовать повышению престижа оперантов, с тем чтобы президенту ничего не оставалось, как откреститься от фанатиков.
Трамбле. И вновь создать мозговой трест!
О'Коннор. Гм… с этим бы я не торопился, Джерри. В бывшем тресте всем заправляли ученые, абсолютно не понимающие настроения масс. От них шел этакий элитарный душок, который американцы терпеть не могут. Когда Корленд стал претендовать, чтобы обычной совещательной комиссии придали статус чуть ли не кабинета министров, ей-Богу, это было смешно! А проводить закулисную кампанию за всеобщие метапсихические тесты со стороны Элен Моррисон и ее братии из Стэндфорда — просто самоубийство, ведь младенцу ясно, что вся страна восстанет против них. Как только устранили ядерную угрозу, Психоглаз стал восприниматься скорее как зло, чем как благо. Ну скажи, я не прав? Американский эквивалент Двадцатого отдела КГБ!..
Трамбле. Если меня выберут, я буду продвигать программы использования оперантов только на благо нормального большинства. Никакого элитарного образования… никакой умственной полиции… сконцентрируемся на добрых метафункциях… на коррекции, например. Психоцелительство в действии! Вы что-нибудь об этом слышали? Нет? Ну еще бы! Все фонды идут на ВЭ… а теперь и вообще всем метапрограммам урезали субсидии… и мое поле, принуждение… скажем, брать малолетних преступников и перевоспитывать их… странно… что-то г-голова к-кружится…
О'Коннор. С тобой все в порядке, Джерри? Ты так побледнел.
Трамбле. Не знаю, видно, грипп подхватил… В голове совсем пусто.
О'Коннор. Джерри, что ж ты мне раньше не сказал? Тебе бы в постели лежать, а по моей милости ты потащился в такую даль!
Трамбле. Да утром я… хорошо себя чувствовал… странно…
О'Коннор. Не волнуйся, мой мальчик! Давай сюда стакан, так, расслабься. Закрой глаза и посиди минуты две. Закрой глаза. Отдохни, Джерри, отдохни.
Трамбле. Отдохни…
О'Коннор. Отдыхай, Джерри. (Нажимает кнопку внутренней связи .)
Арнольд Паккала. Слушаю вас, сэр.
О'Коннор. Мы с доктором Трамбле немного здесь задержимся, Арнольд. Вы все можете быть свободны.
Паккала. Вас понял, сэр.
О'Коннор (выждав ). Джерри! Ты слышишь меня? Нет? Ты меня слышишь, Джерри?
Трамбле. Да.
О'Коннор. Хорошо, расслабься, дорогой. Закрой глаза и расслабься. Я выключу свет, а после ты откроешь глаза и посмотришь на меня, понял?
Трамбле. Да… Боже! Краски, поющие краски, лиловое, солнечно-золотое, горьковато-сладкое облако… водные глубины, краски, вкусы, запахи… о Боже, амброзия…
О'Коннор. Лети в эту глубину, Джерри! Я помогу тебе. Лети!
Трамбле. КрасотакрасотаГосподиволшебноневероятно… Бог мой! J'ai besoin de toi… note 128
О'Коннор. Ну конечно, я тебе нужен, а ты мне. Лети, Джерри. Лети.
Трамбле. Кто ты, что ты, не покидай меня…
О'Коннор. Je suis ton papa ta maman ton amour ton exstase! note 129
Трамбле. Exstase!
О'Коннор. Смотри на меня… Оттуда, из красочной глубины.
Трамбле. Ярко, слишком ярко, свет режет глаза, Papa…
О'Коннор. Вот, сынок, закрой глаза и почувствуй, какое утешение — чернота. Я должен был увидеть тебя всего, Джерри, увидеть, насколько ты не похож на других, насколько ты лучше, чувствительнее, тоньше, образованнее всех, у тебя ум профессионального психолога, тебе ведомы тайны, скрытые от низших умов, да, сын, да, прекрасный мой, ты все поймешь, мне многое надо тебе показать, чтобы ты обрел то счастье, которого заслуживаешь.
Трамбле. Papa, почему ты весь в черном?
О'Коннор. Абсолют черен, а я пребываю в Абсолюте. Когда не было ни Солнца, ни Луны, ни Земли, ни планет, ни Вселенной, была только тьма, и в ней конечное спокойствие, оно воцарится снова.
Трамбле. Тьма, кромешная, непостижимая, откуда все вышло и куда все уйдет…
О'Коннор. Да, сын мой, теперь ты видишь форму в бесформенном, смысл в бессмыслице, источник жизни есть смерть, всякий свет гаснет с наступлением ночи. Абсолюта.
Трамбле. Бога?
О'Коннор. Бог — это свет, и мы отвергаем его жгучую яркость.
Трамбле. Нет, нет, нет СВЕТ ТВОРЕНИЕ ЖИЗНЬ РОСТ РАЗЛИЧИЕ УСЛОЖНЕНИЕ МЫШЛЕНИЕ СОПРИЧАСТНОСТЬ ЕДИНСТВО СВЕТ…
О'Коннор. Подделка, жестокая шутка, розыгрыш — они ведут лишь к боли. Бог приносит нам боль, мы рождены в ней, живем и умрем в ней. Бог заботится о своих творениях, делает так, чтобы всякий рост был неизбежно сопряжен с болью. Но есть тайный путь, я его знаю и делюсь с теми, кого люблю. Мы не создаем, а разрушаем, чернота дана нам по праву рождения, наша Черная Мать с огромным пустым животом, который вбирает нас… нам-дам-там-там-нам-дам-дам-там-нам… до полного изничтожения.
Трамбле. Papa, papa, я не понимаю, я боюсь черноты!
О'Коннор. Она страшна, лишь когда облетишь ее, а стоит погрузиться в нее — и ты выучишься любить черноту.
Трамбле. Но как?
О'Коннор. Под сомкнутыми веками создай свою собственную черноту, следуй за мной, держись левой стороны, это старый забытый путь… Болезненный свет разлагает, а ты следуй за мной в черноту, и мы вместе познаем миг нетленной красоты, совершенства, счастья без границ. Все дороги ведут в пустоту.
Трамбле. Я понимаю. Это истина. Я устал от боли. Покажи мне. Покажи, Papa!
О'Коннор. Идем.
О'Коннор. Джерри? Ты меня слышишь, мальчик мой? Слышишь?
Трамбле. Боже! Кир? Что случилось? Я потерял сознание?
О'Коннор. По всей вероятности. Как чувствуешь себя?
Трамбле. В голове туман. Но в целом ничего. Вот черт, опять эти сволочи с Востока завезли к нам вирус…
О'Коннор. Поедем домой. Я велю доктору Пристайну тебя осмотреть.
Трамбле. Да нет, со мной все в порядке, честное слово!.. Вернемся к делу. Вы хотели, чтобы я провел закулисные действия в отношении президента Баумгартнера. Но вы же понимаете, что вновь избранный конгрессмен от оппозиционной партии не располагает практически никаким влиянием.
О'Коннор. Ты не прав, Джерри. Он будет к тебе прислушиваться. Сделает все, чего ты хочешь, чего я хочу…
Трамбле. Вы хотите, чтобы я его принудил?
О'Коннор. Не люблю это слово. Не принудил, а убедил!.. Послание, которое ты ему передашь, крайне важно. Мы с тобой как раз его обсуждали, когда ты отключился. Помнишь? Мы хотим, чтобы Баумгартнер настаивал на утверждении антиоперантного законодательства. С Актом Бенсона покончено, но мы подготовим за кулисами другие законы, учитывающие наши интересы. Для ограничения деятельности оперантов. Кому, как не тебе, Джерри, предупредить страну об опасности, которую сулит оперантность? Ты же видел, как они строят заговоры, чтобы захватить власть… Тебе известно, к чему приводят амбиции злонамеренных умов… Известно, Джерри, не так ли?
Трамбле. Да.
О'Коннор. Президент Баумгартнер проявил излишнюю мягкотелость. Мы посадили его в Белый дом, а теперь, когда второй срок, можно сказать, у него в кармане, ублюдок начал забывать, кто его друзья, а кто враги! Он нормален, но ум его — крепкий орешек. Он был космонавтом, президентом военно-промышленной корпорации, понимаешь, Джерри? Словом, привык сам принимать решения.
Трамбле. А ваши люди с ним уже не справляются…
О'Коннор. Верно. Придется тебе им заняться. Но операцию надо провести очень тонко. Постгипнотическая суггестия, игра на полутонах и все такое. Открытое принуждение прибереги на крайний случай. У него и мысли не должно возникнуть, к чему ты ведешь. И представиться надо очень искусно. На поверхности ты либеральный демократ, ратующий за права оперантов и других меньшинств.
Трамбле. Понял.
О'Коннор. Все понял, Джерри? Весь мой план? Его правоту, величие неизбежности?..
Трамбле. Да , да , oui, oui, mon cher Papa…
О'Коннор. Вот и отлично. Бери пальто. Движение уже схлынуло, так что мы доберемся до дома без хлопот. (Нажимает кнопку связи с гаражом .) Фрэнк? Выведи, пожалуйста, мой «бентли». Благодарю.
16
Вашингтон, округ Колумбия, Земля
20 января 2005 года
Телохранители спецслужб расчистили ей путь, и Нелл Баумгартнер ворвалась в Ротонду Капитолия. Опоздать на вторую инаугурацию мужа! О Господи, помоги! — внутренне молилась она. Только не это… А ее новости! Как отреагирует Ллойд? Сказать ему сразу или подождать до церемонии приведения к присяге?
Агент Расмуссен, держа ее под руку, проговорил:
— Все будет в порядке, миссис Баумгартнер. Председатель суда только поднимается на трибуну. Вы успеете.
В огромном беломраморном зале ощущалась прохлада, несмотря на то что он был забит народом — членами Конгресса, сотрудниками Белого дома, влиятельными республиканцами, личными друзьями и родственниками первой четы государства. Снаружи бушевала метель, поэтому впервые с 1985 года инаугурация проходила в закрытом помещении. Именно из-за погоды первая леди задержалась в аэропорту Рейгана. Она только полчаса как приземлилась в Вашингтоне, а несколько дней провела у постели своей двухлетней внучки Аманды Дентон.
Когда они с агентом Расмуссеном достигли трибуны, сводный оркестр военно-морского флота уже гремел вовсю. Нелл внутренне собралась, глубоко вздохнула и лучезарно улыбнулась мужу. В его ответной улыбке чувствовалось облегчение. Ребенок поправится.
Она смутно сознавала, что рядом люди — вице-президент с женой, лидер сенатского большинства Бенджамин Скроуп, спикер палаты представителей Элия Скрэггс Бенсон, глава партии Джейсон Кессиди, а рядом с ним старый друг и помощник Киран О'Коннор с дочерью Шэннон и зятем — конгрессменом Трамбле. Глаза Шэннон Трамбле полны тревоги. Неужели она слышала о болезни маленькой Аманды? Нелл Баумгартнер послала и ей обезоруживающую улыбку. Но в следующую же секунду забыла о Шэннон, поскольку ей вложили в руки Библию, которую она будет держать, пока президент произносит слова присяги.
Главный судья Верховного суда торжественно выступил вперед. Президент положил левую руку на книгу, открытую на псалме номер восемь (этот самый псалом он читал много лет назад, когда впервые ступил на Луну), а правую поднял.
— Клянусь ревностно исполнять свой долг президента и по мере сил охранять и оберегать Конституцию Соединенных Штатов.
Заиграл оркестр, и президент направился к трибуне, откуда произнесет инаугурационную речь. У нее оставались какие-то секунды, а она все еще сомневалась: сказать ему или нет? Внутренний голос как будто нашептывал ей: промолчи, оставь все как есть… Но она знала, о чем собирается говорить Ллойд и не могла допустить, чтобы он произнес заготовленный текст, пребывая в неведении.
Послышались заключительные такты марша. Она быстро подошла к нему, тронула за руку. Он оглянулся.
— С маленькой Амандой все в порядке, — прошептала она. — Неврологи в клинике Джона Хопкинса установили, что у нее нет никакой эпилепсии. Наша внучка, Ллойд, будет оперантом-метапсихологом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71
И он вышел из ложи.
Чокнутый , подумал Джерри. Чокнутый и зловредный шведский старик! Небось каждый год выползает из щели, пытаясь кому-нибудь отравить праздник.
Утвердившись в этой мысли, он отправился разыскивать Люсиль.
15
Чикаго, Иллинойс, Земля
27 февраля 2004 года
Киран О'Коннор. Входи, Джерри. Я рад, что ты так скоро собрался. Я бы не стал мешать моим голубкам в разгаре медового месяца, если бы речь не шла о деле чрезвычайной важности… Ну что, Шэннон устроилась на новом месте?
Жерар Трамбле. Дом полон декораторов — малюют стены, настилают ковры. Вы дали мне приятную возможность хоть ненадолго удрать с поля боя.
О'Коннор. А офис в Кембридже оборудовал?
Трамбле. Да, вполне. Подыскиваю штаты.
О'Коннор. Тут главное не торопиться. Откуда ты их набираешь? Небось из моей альма-мамы — из Гарварда?
Трамбле (смеется ). Я баллотируюсь от демократов, сэр.
О'Коннор. Неужто в университетской лиге еще остались либералы? Ну давай, дружище, садись! И ради всего святого, не называй меня «сэр». Не хочешь «папой» — зови Киром. Выпьешь чего-нибудь? В такую холодину не грех кровь разогреть.
Трамбле. Благодарю вас… Кир. (Восхищенно озирается .) Бог мой, что за вид! А в ясную погоду…
О'Коннор. Можно увидеть Милуоки. Теперь смога стало меньше. Единственное преимущество нехватки энергии. Скотч? Шерри? Кампари?
Трамбле. Кампари с содовой, если можно.
О'Коннор. Как тебе Маркизские острова?
Трамбле. Фантастика, сэр… Кир. У меня отсутствует ВЭ, поэтому я не могу наслаждаться ментальными путешествиями. А настоящими на жалованье профессора-почасовика тоже не насладишься.
О'Коннор. Ну, это дело поправимое.
Трамбле. Благодарю вас.
О'Коннор. Ложной гордостью не страдаешь? Добрый знак.
Трамбле. Мы с Шэннон понимаем друг друга. Ее деньги являются средством для достижения нашей общей благородной цели.
О'Коннор. Вот-вот, во имя вашей цели я и пригласил тебя сюда. Мы пока мало друг друга знаем. Вернее… ты меня мало знаешь. Я, признаться, следил за твоими политическими устремлениями еще до того, как ты познакомился с моей девочкой, во время избирательной кампании демократов. Вас породнили партия, которая теперь, когда ты решил занять в ней подобающее место, делает очень много полезного.
Трамбле. Я добился кое-какого успеха лишь благодаря советам Шэннон. К тому же она субсидировала кампанию. Акт большого мужества, в то время как вся страна знала, что ее отец выступает за Баумгартнера.
О'Коннор. Шэннон взрослый человек и имеет право на собственные политические убеждения. Обладая весьма скромными метафункциями, она очень расстроилась, когда Баумгартнер развернул кампанию против оперантов, порвала с республиканцами в Иллинойсе и сделала свой выбор в пользу Кеннеди. А Нью-Гемпшир — идеальное место для такого поворота.
Трамбле. Не знаю. Чтобы действительно чего-то добиться на политической арене, необходим штат с большей численностью населения.
О'Коннор (смеется ). Прежде всего крепкие кулаки нужны! Можешь не продолжать, я сам родом из Массачусетса. Ты правильно решил сменить место жительства, Джерри, и я желаю тебе всяческих успехов… Но из пожеланий шубы не сошьешь, верно? Я намерен оказать тебе конкретную помощь. Не деньгами — их у Шэннон больше, чем тебе понадобится, — а людьми. Я порекомендую тебе двух лучших консультантов в стране. Лена Уиндхема — менеджмент, маркетинг, и прочее — и Невиля Гаррета, чье агентство осуществляет связи со средствами массовой информации для верхушек обеих партий.
Трамбле. Кир… даже не знаю, что и сказать!
О'Коннор. Просто скажи — да. И они завтра же пошлют своих людей в Кембридж для координации твоей кампании.
Трамбле. Ну… да, конечно! Господи, я и мечтать не смел… чтобы такой консерватор, как вы… но почему? Ведь не из родственных чувств? Все-таки я не совсем без мозгов…
О'Коннор. Разве ты не читаешь моих мыслей, Джерри?
Трамбле. Нет, сэр! Для нормального у вас самый загадочный склад ума из всех, какие мне встречались. А мы, операнты, не умеем читать мысли с той легкостью, какую приписывают нам нормальные. Это еще одно недоразумение, которое необходимо устранить, если мы не хотим, чтобы антиоперантная истерия вылилась в национальную трагедию.
О'Коннор. Полностью с тобой согласен. Ни экстремизм, ни фундаментализм не должны определять нашу политику в таком деликатном вопросе, как метапсихическая оперантность. Черт возьми, ведь моя девочка тоже принадлежит к «умникам»! Так неужели я стерплю, когда всякие полоумные фанаты называют ее и ей подобных прохвостами и служителями дьявола! Все-таки мы живем в Соединенных Штатах, а не в стране, где люди ездят на верблюдах и поклоняются аятоллам. Я сам был обеспокоен, когда во время последней кампании Баумгартнер занял антиоперантную позицию и поддержал законодательство Бенсона. Можно только благодарить Бога, что у Верховного суда хватило мозгов не вляпаться в это безумие.
Трамбле. Но сенатор Бенсон долгие годы был вашим ставленником.
О'Коннор. Теперь уже нет, клянусь небом! Он на старости лет совсем свихнулся. Именно он втянул Баумгартнера в антиоперантное движение. Сомневаюсь, что президент всерьез верит тем идиотским слухам, что про вас распространяют. Думаю, его просто дезинформировали, дали плохой совет.
Трамбле. Однако занятая позиция помогла ему победить на выборах. Действовал ли он по убеждению или ради выгоды — вот в чем вопрос.
О'Коннор. Понимаю, понимаю, к чему ты клонишь. Нет, поверь мне, Баумгартнер не безнадежен. Если честно, Джерри, я не думаю, что Кеннеди этой осенью пробьется в президенты. Плохо ли, хорошо, но еще четыре года нам придется быть под Баумгартнером. А ты, если войдешь в палату представителей, будешь иметь законное основание дать отпор антиоперантам. Баумгартнер — мой приятель. Когда я говорю, он слушает! Согласен, в последнее время он несколько отбился от рук… но у нас есть возможность это исправить, коль скоро Верховный суд зарубил Акт Бенсона. Баумгартнер не дурак. Когда поймет, что благоразумно, а что нет, он изменит свои взгляды. Твое дело — способствовать повышению престижа оперантов, с тем чтобы президенту ничего не оставалось, как откреститься от фанатиков.
Трамбле. И вновь создать мозговой трест!
О'Коннор. Гм… с этим бы я не торопился, Джерри. В бывшем тресте всем заправляли ученые, абсолютно не понимающие настроения масс. От них шел этакий элитарный душок, который американцы терпеть не могут. Когда Корленд стал претендовать, чтобы обычной совещательной комиссии придали статус чуть ли не кабинета министров, ей-Богу, это было смешно! А проводить закулисную кампанию за всеобщие метапсихические тесты со стороны Элен Моррисон и ее братии из Стэндфорда — просто самоубийство, ведь младенцу ясно, что вся страна восстанет против них. Как только устранили ядерную угрозу, Психоглаз стал восприниматься скорее как зло, чем как благо. Ну скажи, я не прав? Американский эквивалент Двадцатого отдела КГБ!..
Трамбле. Если меня выберут, я буду продвигать программы использования оперантов только на благо нормального большинства. Никакого элитарного образования… никакой умственной полиции… сконцентрируемся на добрых метафункциях… на коррекции, например. Психоцелительство в действии! Вы что-нибудь об этом слышали? Нет? Ну еще бы! Все фонды идут на ВЭ… а теперь и вообще всем метапрограммам урезали субсидии… и мое поле, принуждение… скажем, брать малолетних преступников и перевоспитывать их… странно… что-то г-голова к-кружится…
О'Коннор. С тобой все в порядке, Джерри? Ты так побледнел.
Трамбле. Не знаю, видно, грипп подхватил… В голове совсем пусто.
О'Коннор. Джерри, что ж ты мне раньше не сказал? Тебе бы в постели лежать, а по моей милости ты потащился в такую даль!
Трамбле. Да утром я… хорошо себя чувствовал… странно…
О'Коннор. Не волнуйся, мой мальчик! Давай сюда стакан, так, расслабься. Закрой глаза и посиди минуты две. Закрой глаза. Отдохни, Джерри, отдохни.
Трамбле. Отдохни…
О'Коннор. Отдыхай, Джерри. (Нажимает кнопку внутренней связи .)
Арнольд Паккала. Слушаю вас, сэр.
О'Коннор. Мы с доктором Трамбле немного здесь задержимся, Арнольд. Вы все можете быть свободны.
Паккала. Вас понял, сэр.
О'Коннор (выждав ). Джерри! Ты слышишь меня? Нет? Ты меня слышишь, Джерри?
Трамбле. Да.
О'Коннор. Хорошо, расслабься, дорогой. Закрой глаза и расслабься. Я выключу свет, а после ты откроешь глаза и посмотришь на меня, понял?
Трамбле. Да… Боже! Краски, поющие краски, лиловое, солнечно-золотое, горьковато-сладкое облако… водные глубины, краски, вкусы, запахи… о Боже, амброзия…
О'Коннор. Лети в эту глубину, Джерри! Я помогу тебе. Лети!
Трамбле. КрасотакрасотаГосподиволшебноневероятно… Бог мой! J'ai besoin de toi… note 128
О'Коннор. Ну конечно, я тебе нужен, а ты мне. Лети, Джерри. Лети.
Трамбле. Кто ты, что ты, не покидай меня…
О'Коннор. Je suis ton papa ta maman ton amour ton exstase! note 129
Трамбле. Exstase!
О'Коннор. Смотри на меня… Оттуда, из красочной глубины.
Трамбле. Ярко, слишком ярко, свет режет глаза, Papa…
О'Коннор. Вот, сынок, закрой глаза и почувствуй, какое утешение — чернота. Я должен был увидеть тебя всего, Джерри, увидеть, насколько ты не похож на других, насколько ты лучше, чувствительнее, тоньше, образованнее всех, у тебя ум профессионального психолога, тебе ведомы тайны, скрытые от низших умов, да, сын, да, прекрасный мой, ты все поймешь, мне многое надо тебе показать, чтобы ты обрел то счастье, которого заслуживаешь.
Трамбле. Papa, почему ты весь в черном?
О'Коннор. Абсолют черен, а я пребываю в Абсолюте. Когда не было ни Солнца, ни Луны, ни Земли, ни планет, ни Вселенной, была только тьма, и в ней конечное спокойствие, оно воцарится снова.
Трамбле. Тьма, кромешная, непостижимая, откуда все вышло и куда все уйдет…
О'Коннор. Да, сын мой, теперь ты видишь форму в бесформенном, смысл в бессмыслице, источник жизни есть смерть, всякий свет гаснет с наступлением ночи. Абсолюта.
Трамбле. Бога?
О'Коннор. Бог — это свет, и мы отвергаем его жгучую яркость.
Трамбле. Нет, нет, нет СВЕТ ТВОРЕНИЕ ЖИЗНЬ РОСТ РАЗЛИЧИЕ УСЛОЖНЕНИЕ МЫШЛЕНИЕ СОПРИЧАСТНОСТЬ ЕДИНСТВО СВЕТ…
О'Коннор. Подделка, жестокая шутка, розыгрыш — они ведут лишь к боли. Бог приносит нам боль, мы рождены в ней, живем и умрем в ней. Бог заботится о своих творениях, делает так, чтобы всякий рост был неизбежно сопряжен с болью. Но есть тайный путь, я его знаю и делюсь с теми, кого люблю. Мы не создаем, а разрушаем, чернота дана нам по праву рождения, наша Черная Мать с огромным пустым животом, который вбирает нас… нам-дам-там-там-нам-дам-дам-там-нам… до полного изничтожения.
Трамбле. Papa, papa, я не понимаю, я боюсь черноты!
О'Коннор. Она страшна, лишь когда облетишь ее, а стоит погрузиться в нее — и ты выучишься любить черноту.
Трамбле. Но как?
О'Коннор. Под сомкнутыми веками создай свою собственную черноту, следуй за мной, держись левой стороны, это старый забытый путь… Болезненный свет разлагает, а ты следуй за мной в черноту, и мы вместе познаем миг нетленной красоты, совершенства, счастья без границ. Все дороги ведут в пустоту.
Трамбле. Я понимаю. Это истина. Я устал от боли. Покажи мне. Покажи, Papa!
О'Коннор. Идем.
О'Коннор. Джерри? Ты меня слышишь, мальчик мой? Слышишь?
Трамбле. Боже! Кир? Что случилось? Я потерял сознание?
О'Коннор. По всей вероятности. Как чувствуешь себя?
Трамбле. В голове туман. Но в целом ничего. Вот черт, опять эти сволочи с Востока завезли к нам вирус…
О'Коннор. Поедем домой. Я велю доктору Пристайну тебя осмотреть.
Трамбле. Да нет, со мной все в порядке, честное слово!.. Вернемся к делу. Вы хотели, чтобы я провел закулисные действия в отношении президента Баумгартнера. Но вы же понимаете, что вновь избранный конгрессмен от оппозиционной партии не располагает практически никаким влиянием.
О'Коннор. Ты не прав, Джерри. Он будет к тебе прислушиваться. Сделает все, чего ты хочешь, чего я хочу…
Трамбле. Вы хотите, чтобы я его принудил?
О'Коннор. Не люблю это слово. Не принудил, а убедил!.. Послание, которое ты ему передашь, крайне важно. Мы с тобой как раз его обсуждали, когда ты отключился. Помнишь? Мы хотим, чтобы Баумгартнер настаивал на утверждении антиоперантного законодательства. С Актом Бенсона покончено, но мы подготовим за кулисами другие законы, учитывающие наши интересы. Для ограничения деятельности оперантов. Кому, как не тебе, Джерри, предупредить страну об опасности, которую сулит оперантность? Ты же видел, как они строят заговоры, чтобы захватить власть… Тебе известно, к чему приводят амбиции злонамеренных умов… Известно, Джерри, не так ли?
Трамбле. Да.
О'Коннор. Президент Баумгартнер проявил излишнюю мягкотелость. Мы посадили его в Белый дом, а теперь, когда второй срок, можно сказать, у него в кармане, ублюдок начал забывать, кто его друзья, а кто враги! Он нормален, но ум его — крепкий орешек. Он был космонавтом, президентом военно-промышленной корпорации, понимаешь, Джерри? Словом, привык сам принимать решения.
Трамбле. А ваши люди с ним уже не справляются…
О'Коннор. Верно. Придется тебе им заняться. Но операцию надо провести очень тонко. Постгипнотическая суггестия, игра на полутонах и все такое. Открытое принуждение прибереги на крайний случай. У него и мысли не должно возникнуть, к чему ты ведешь. И представиться надо очень искусно. На поверхности ты либеральный демократ, ратующий за права оперантов и других меньшинств.
Трамбле. Понял.
О'Коннор. Все понял, Джерри? Весь мой план? Его правоту, величие неизбежности?..
Трамбле. Да , да , oui, oui, mon cher Papa…
О'Коннор. Вот и отлично. Бери пальто. Движение уже схлынуло, так что мы доберемся до дома без хлопот. (Нажимает кнопку связи с гаражом .) Фрэнк? Выведи, пожалуйста, мой «бентли». Благодарю.
16
Вашингтон, округ Колумбия, Земля
20 января 2005 года
Телохранители спецслужб расчистили ей путь, и Нелл Баумгартнер ворвалась в Ротонду Капитолия. Опоздать на вторую инаугурацию мужа! О Господи, помоги! — внутренне молилась она. Только не это… А ее новости! Как отреагирует Ллойд? Сказать ему сразу или подождать до церемонии приведения к присяге?
Агент Расмуссен, держа ее под руку, проговорил:
— Все будет в порядке, миссис Баумгартнер. Председатель суда только поднимается на трибуну. Вы успеете.
В огромном беломраморном зале ощущалась прохлада, несмотря на то что он был забит народом — членами Конгресса, сотрудниками Белого дома, влиятельными республиканцами, личными друзьями и родственниками первой четы государства. Снаружи бушевала метель, поэтому впервые с 1985 года инаугурация проходила в закрытом помещении. Именно из-за погоды первая леди задержалась в аэропорту Рейгана. Она только полчаса как приземлилась в Вашингтоне, а несколько дней провела у постели своей двухлетней внучки Аманды Дентон.
Когда они с агентом Расмуссеном достигли трибуны, сводный оркестр военно-морского флота уже гремел вовсю. Нелл внутренне собралась, глубоко вздохнула и лучезарно улыбнулась мужу. В его ответной улыбке чувствовалось облегчение. Ребенок поправится.
Она смутно сознавала, что рядом люди — вице-президент с женой, лидер сенатского большинства Бенджамин Скроуп, спикер палаты представителей Элия Скрэггс Бенсон, глава партии Джейсон Кессиди, а рядом с ним старый друг и помощник Киран О'Коннор с дочерью Шэннон и зятем — конгрессменом Трамбле. Глаза Шэннон Трамбле полны тревоги. Неужели она слышала о болезни маленькой Аманды? Нелл Баумгартнер послала и ей обезоруживающую улыбку. Но в следующую же секунду забыла о Шэннон, поскольку ей вложили в руки Библию, которую она будет держать, пока президент произносит слова присяги.
Главный судья Верховного суда торжественно выступил вперед. Президент положил левую руку на книгу, открытую на псалме номер восемь (этот самый псалом он читал много лет назад, когда впервые ступил на Луну), а правую поднял.
— Клянусь ревностно исполнять свой долг президента и по мере сил охранять и оберегать Конституцию Соединенных Штатов.
Заиграл оркестр, и президент направился к трибуне, откуда произнесет инаугурационную речь. У нее оставались какие-то секунды, а она все еще сомневалась: сказать ему или нет? Внутренний голос как будто нашептывал ей: промолчи, оставь все как есть… Но она знала, о чем собирается говорить Ллойд и не могла допустить, чтобы он произнес заготовленный текст, пребывая в неведении.
Послышались заключительные такты марша. Она быстро подошла к нему, тронула за руку. Он оглянулся.
— С маленькой Амандой все в порядке, — прошептала она. — Неврологи в клинике Джона Хопкинса установили, что у нее нет никакой эпилепсии. Наша внучка, Ллойд, будет оперантом-метапсихологом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71