Каким-то образом отдельные клетки сознают, что их спасение в единстве, и начинают срастаться. Вначале они образуют пузыри, затем потоки слизи, стекающиеся в многоклеточную студенистую массу, порой более тридцати сантиметров в диаметре… Это уже более сложный организм. Одни слизевики напоминают припудренное пылью желе, другие — улиток, оставляющих позади себя слизистый след. В течение недели-двух они ищут себе подходящую среду обитания. Наконец миграция прекращается, и слизевик вновь меняетформу — собирается в узел, в нечто вроде утолщения на конце стебля. Со временем он лопается и выпускает в воздух облако дымных спор. Постепенно они оседают на землю, где от тепла и влаги обретают первоначальное обличье амеб. И опять ведут изолированное существование, пока не придут тяжелые времена и единство не станет императивом…
Смена кадра. Ремилард и Морено. Камера следует за ними. Мы видим, как они приближаются к выходу из здания.
Морено. Вы в самом деле верите, что человеческие умы будут вынуждены объединиться для выживания?
Ремилард. Любому операнту подобная идея представляется вполне естественной. Человечество всегда стремилось к высшим формам социализации. Первобытному племени, живущему на уровне клана, понятие демократического общества показалось бы крайне странным. Однако на протяжении тысячелетий первобытные племена переродились в цивилизованные нации. Вспомните, как в семидесятые-восьмидесятые годы некоторые народности Южной Азии переселились в Америку и весьма успешно адаптировались. Так что Мировой Разум — вовсе не химера, и, разумеется, наряду с оперантами он включит в себя неоперантные умы.
Морено. Не вижу — каким образом!
Ремилард. И я не вижу… пока. Однако именно такой выход предвидят теоретики метапсихологии. Интеллектуальное общество, развиваясь по пути гармонии и взаимодействия, позволит индивидууму сохранить свою свободу. Это одна из тем для обсуждения на первом конгрессе метапсихологов в Алма-Ате. Сначала мы, конечно, займемся насущными практическими вопросами, а потом перейдем к проблемам вселенского масштаба. Быть может, до пришествия Мирового Разума нас отделяет несколько тысячелетий, но мне наша встреча в Казахстане видится маленьким скоплением амеб, срастающихся в организм высшего порядка. Организм пока еще крошечный и слабый… но он будет расти.
Крупный план. Морено на фоне логотипа программы (каше).
Морено (обращаясь к телезрителям ). Гипотезы Дени Ремиларда по меньшей мере невероятны, но и сам он весьма неординарная личность. Возможно, президент прав: он действительно сверхчеловек. В настоящее время таких, как Ремилард, в мире всего несколько сотен. Но завтра, через год, в стремительно приближающемся двадцать первом веке этих высших умов будет великое множество. И с увеличением их числа изменится наш мир. К лучшему ли?.. Поживем — увидим… Карлос Морено — для «Шестидесяти минут».
Затемнение. Блок рекламы.
23
ИЗ МЕМУАРОВ РОГАТЬЕНА РЕМИЛАРДА
Зачем я это сделал?
Чье дьявольское принуждение толкнуло меня влезть в демонстрацию моего племянника со своим психокинезом и раскрыть давно и ревностно оберегаемую тайну в телепередаче, которая транслируется на весь мир?
О да, я был более чем навеселе, поскольку убедил себя, что надо подкрепиться перед нашествием Карлоса Морено и его свиты любителей жареного. Но чтобы так по-клоунски, с такой пошлой беззаботностью разоблачить себя — надо вконец лишиться рассудка!
После фатальной съемки в «Красноречивых страницах» я похихикал со всеми вместе, а когда осознал свое безумие, ударился в дикий загул. Разумеется, я пропустил и показ «60 минут», состоявшийся в воскресенье, три дня спустя, и торжественный прием в лаборатории по случаю выхода из подполья. Видимо, там царило настоящее веселье, ибо из всей психочувствительной братии лишь один человек вспомнил обо мне, пришел и принудительными импульсами заставил открыть дверь.
Люсиль.
— Так я и знала! — воскликнула она, врываясь в квартиру. — Вечно ты что-нибудь выкинешь! Погляди на себя! Роги, что ты с собой сделал?
— Законный вопрос, — пробормотал я с пьяной ухмылкой.
Но вся хмельная бравада тут же померкла перед лицом ее бесконечной доброты. Наверное, своим видом я напоминал несчастную, искупавшуюся в грязи ворону. Однако Люсиль долгие годы помогала матери ухаживать за отцом-инвалидом, так что справиться со мной ей не составило труда. Она потащила меня в душ, переодела в чистую пижаму и влила мне в глотку витаминизированный молочный коктейль. Затем уложила в кровать. Десять часов я проспал как убитый, а пробудившись, застал ее в гостиной. Она задремала в кресле, после того как навела блеск в моей запущенной квартире и опорожнила в раковину все остатки спиртного.
Мой череп дребезжал, как безумная каллиопа, колени тряслись. Я обалдело уставился на спящую молодую женщину, силясь понять, отчего не кто-нибудь, а именно она протянула мне руку помощи.
Люсиль открыла большие карие глаза. Встретив твердый немигающий взгляд, я сразу вспомнил наши с Дени поиски одиннадцатилетней давности и ее решительный отпор.
— Отчего? — отозвалась Люсиль на мой невысказанный вопрос. — Да оттого, что я сразу поняла, как ты можешь отреагировать на гнусные проделки Дени. Бедняга, ты ведь не знаешь, что он нарочно все подстроил!
Она потянулась, встала с кресла, взглянула на часы.
— Без четверти восемь. В девять у меня семинар, я еще успею поджарить яичницу. — И направилась в кухню.
— Что значит — ты поняла? — проскрипел я и поплелся следом за ней. — Как ты могла понять, когда я сам ни черта не понял? Какого дьявола ты суешь нос в мои дела? Может, этот скот Призрак тебя послал?
Она принялась разбивать яйца на сковородку. Звук был подобен ударам кувалды по моим истерзанным барабанным перепонкам. Я зашатался, а Люсиль легким принудительным усилием опустила меня на табурет. Испустив протяжный стон, я схватился за голову, чтоб не шмякнуться о дочиста выскобленную кленовую столешницу. Спустя несколько минут Люсиль поставила передо мной чашку кофе.
— Растворимый, правда, но я развела покрепче. Пей.
Принуждением она предупредила мой отказ, я взял чашку обеими руками и выпил. Тут же у меня под носом очутилась шипящая яичница и кусок хлеба с маслом. От запаха пищи меня замутило.
— Ешь.
— Не могу…
МОЖЕШЬ.
Начисто лишенный воли, я вновь покорился. Люсиль налила себе чаю и уселась напротив, не выпуская мой ум из принудительной хватки. Ее нельзя назвать хорошенькой, но в подвижных черных и ярких красках лица есть нечто большее — характер. Темные волосы подстрижены под пажа, челка доходит до густых, почти прямых бровей. Алая водолазка и джинсы сидят как влитые на тоненькой фигурке; ногти обломаны, и весь маникюр слез — еще бы, представляю, сколько грязи она отсюда вывезла.
По мере насыщения боль в голове стала медленно отступать. Я устыдился своей черной неблагодарности, но так и не нашел объяснения — откуда вдруг такая забота. В книжную лавку Люсиль заглядывала лишь от случая к случаю, причем высказывала прискорбную склонность к романам фэнтези, напичканным драконами. Ум этой девушки был наглухо закрыт для моих отеческих жестов и сопротивлялся всем усилиям приобщить ее к рафинированной эскапистской литературе. Люсиль твердо знала, что ей нравится, и придерживалась своих вкусов с упрямством, достойным ее французских корней. Она даже не была полноправным членом Группы, а просто одним из талантливых подопытных кроликов, что делало еще более загадочным ее утверждение, будто она понимает мой умственный настрой.
— Да, понимаю, — настаивала она, читая мои мысли, — Мы с тобой одного поля ягоды. Никак не можем адаптироваться, все время задаем себе вопросы и отчаянно доискиваемся ответов.
Я ошарашенно глядел на самоуверенную девчонку, что порывисто двигалась по кухне, убирая тарелку с недоеденным тостом, ставя на место вымытые чашки. Мне наконец-то удалось поставить барьер ее принуждению.
Она лишь улыбнулась.
— Один человек помог мне найти кое-какие ответы. Думаю, он и тебе поможет. Я вернусь часа в три, и мы пойдем к нему.
— И не мечтай! — отрезал я. — Спасибо, конечно, что вытащила меня из омута и навела порядок в моем свинарнике. Но в помощи я не нуждаюсь. И не рассчитывай, пожалуйста, что сможешь меня принудить. Уверяю тебя, в трезвом виде я не столь податлив.
Люсиль наклонилась ко мне, заглянула в глаза.
— Я не собираюсь тебя принуждать. Ты должен сам решиться, Роже, по своей воле! А в помощи ты нуждаешься, об этом все знают, и ты в том числе.
Я расхохотался.
— Иными словами, я стал посмешищем всего города. Sans doute note 80, такого позора мой гениальный племянник не переживет. И кто же из высших умов сумеет отмыть добела черного кобеля?
— Из Группы никто. Я отведу тебя к моему психоаналитику, доктору Биллу Сампсону. Он хоть и не оперант, но видит и чувствует гораздо больше, чем все метапсихи, включая Дени.
О Боже!.. Я невольно зажмурился.
— Знаешь, когда эта телевизионная банда нагрянула к тебе в лавку, — продолжала Люсиль, — и Дени стал демонстрировать свой психокинез, я физически ощутила твой ужас. А потом ты бросил им вызов. И тут я поняла, что могу тебе помочь. Благодаря Биллу я почти одолела своих драконов. И ты одолеешь…
Как гром среди ясного неба!
Внезапно я понял, зачем совершил безумный жест перед телекамерами, зачем разоблачил себя при ней, зачем впустил ее в свое убогое святилище, спросив, не мой ли персональный дракон ее прислал.
Да, это был он.
Бедная маленькая чистосердечная Люсиль! Дай-ка я укреплю умственный экран, чтоб ты не увидела мой луч озарения. Уж больше года прошло с тех пор, как мне было приказано разбить твой роман с доктором Сампсоном, а у меня все из головы вон. Но не так-то легко опрокинуть вероятностные решетки… И вот неизбежное снова поджидает нас.
Я — орудие, а не человек. И как же мне сделать свое черное дело? Люсиль и доктор Сампсон не дураки, и какая-нибудь подлость вроде доноса о prima facie note 81 нарушении врачебной этики, вместо того чтобы разлучить, только еще больше сблизит их. Нет, надо действовать хитрее и в то же время напрямик.
Я открою старине Сампсону правду.
Психиатр нормален, и его явно восхищают метапсихические чары возлюбленной. Он готов сыграть романтического героя, избавляющего прикованную к скале Андромеду от чудовища. Но он не знает, что к утесу она сама себя приковала умственными цепями. Пока что красавица нежна и благодарна своему спасителю, но придет момент, когда она вновь наденет оковы и опутает ими не один ум, а два. И тогда сквозь божественный свет проглянет страшный лик реальности, подобный изрыгающему огонь дракону…
Доктор надеется, что любовь преодолеет все преграды?.. Так покажи ему, что значит оперантность, на что способен настоящий мастер, на что она со временем будет способна! Сейчас, ослепленная любовью, она и мысли не допускает о том, чтобы проникнуть в глубины его сознания. Но когда-нибудь она пойдет на это и, обнаружив, какие подлые, низменные побуждения коренятся в мозгу самого доброго, самого благородного человека, в ярости швырнет их ему в лицо. Покажи перезрелому Ромео, с какой легкостью они оказывают принуждение! Пусть он представит себе, как это эфирное создание по малейшей прихоти возьмет его в умственный клинч. Покажи образ, который таит глубоко в душе всякий оперант, сопоставляя себя с низшими существами. Поведай ему истину Странного Джона.
«Я живу в мире призраков, одушевленных масок. Никто из вас не кажется мне живым. Такое чувство, что уколи я кого-нибудь иглой, и крови не будет, а только шипенье выпускаемого воздуха… «
Узнайте же правду, доктор Билл Сампсон. И найдите себе нормальную женщину, а Люсиль Картье предоставьте метапсихической участи. Узнайте легкий выход из положения от того, кто знал тяжелый.
— Прошу тебя, Роги, — уговаривала меня Люсиль, — пойдем со мной. Ручаюсь, это пойдет на пользу.
— Если бы так, — ответил я. — О Господи, если бы так!
24
Контрольное судно «Нумеон» (Лил 1-0000)
4 июня 1992
Когда оголтелым фанатикам удалось контрабандой провезти в Израиль вторую адскую машину и установить ее на предприятии по производству ядерного оружия в Димоне, Родственная Тенденция почувствовала острую тревогу и насущную необходимость поделиться ею со своими соплеменниками.
— Надо признать, — заявила она, — что мой анализ вероятностных решеток в данном случае несколько хаотичен: ничего не поделаешь, такова Земля. И тем не менее результаты его с неизбежностью указывают на новый глобальный кризис, способный воспрепятствовать планетарной эволюции… и Вторжению.
— С ума сойти! — воскликнуло Душевное Равновесие, изучая анализ. — Отсюда конфликты распространяются не только на Ближний Восток, но и на Южную Африку, Узбекистан, Индию.
— Прискорбно… — заметило Бесконечное Приближение, — учитывая повсеместное стремление к миру после шотландской демонстрации, весьма прискорбно видеть, что малый этнос цепляется за свое варварство, упорствует в древней родовой ненависти. Прочие земные популяции, как высшего, так и низшего порядка, переживают позитивные сдвиги в результате акции Макгрегора, а эта… Что же с ней-то неладно?..
— Аборигены третьего статуса, — печально констатировала Умственная Гармония. — Злобный народ, нетерпимый. В метапсихическом развитии у них явный застой. Власть уже давно находится в руках марионетки, выдвинутой ортодоксальным духовенством. Интеллектуальный уровень в духовной эволюции статуса три занимает подчиненное место, высшие силы ума, даже элементарное творчество подавляются религиозным фанатизмом. Намеренно культивируются нетерпимость к инакомыслящим, ксенофобия, невежество. Воинствующее безумие является основной движущей силой психоэнергетики, а провидческие возможности близки к нулю. Более того — они, пожалуй, склонны обожествлять катастрофу.
— А что, если террористы добьются своего прежде, чем ооновский Комитет по нераспространению ядерного оружия введет в свой состав ясновидцев? — спросило Душевное Равновесие.
Тенденция отложила свое умственное вышивание.
— Насколько я понимаю, вы согласны с моим прогнозом. Не кажется ли вам, что пора поставить в известность Примиряющего Координатора?
— Как ни жаль его тревожить, но тут нужны решительные меры, — сказала Гармония.
Бесконечное Приближение позволило себе поворчать:
— Еще одно вмешательство! Сперва почти на год ускорили публичную демонстрацию высших сил, включая сюда спасение Макгрегора от снайпера-мафиози и принудительное обеспечение алма-атинской группе спутникового канала, теперь чрезвычайные мероприятия! До каких пор это будет продолжаться? Можно подумать, мы за уши тянем Земной Разум к Единству!
— И не говори! — вздохнуло Душевное Равновесие. — Одно дело своевременное Вторжение при наличии соответствующих предпосылок, другое — нарочитое влияние на недоразвитый менталитет и прямая помощь в конфликтных ситуациях. Если б все это делалось не по инициативе Координатора, у нас были бы мотивы для строгого осуждения.
— Вот именно! — воскликнула Умственная Гармония. — Почему, спрашивается, Контрольный Орган не действует силами своих посредников, которые крайне шокированы нашим непосредственным участием?
— Законный вопрос, — усмехнулось Душевное Равновесие. — Но не на всякий законный вопрос можно получить ответ.
— Мы обязаны доверять Координатору, — заявила Родственная Тенденция.
— Но отчего он не поделится с нами своим пролепсисом?! — воскликнуло Душевное Равновесие.
— Он более всех озабочен происходящим и наверняка очень устал, — предположила Умственная Гармония. — Если бы он не был одержим какой-то великой всеобъемлющей идеей, то давно бы уже переложил на чужие плечи бремя галактического менторства и погрузился в космическое созерцание.
— Однако эту идею он предпочитает держать в секрете, — пробормотало Равновесие.
— Надо ему доверять, — повторила Тенденция, — как доверяли с момента зарождения Содружества, когда он выбрал нас четверых для выполнения этой нелегкой миссии. Координатор вводит нас в курс… по мере возможности. Всем известны слабые стороны Разума нашей расы. Он дряхл, консервативен, склонен к мистицизму. Но великое предвидение Координатора вырвало нас из галактической спячки и отправило на поиски незрелых миров для расширения границ Единства. Если угодно, само создание Галактического Содружества уже явилось серьезной аномалией.
— Верно, — подтвердили трое « на какое-то время погрузились в эйфорию воспоминаний.
Но Тенденция не позволила им долго почивать на лаврах.
— Два атомных агрегата пущены в ход. Если действовать, то немедленно. Надо звать Координатора.
Их умственные голоса объединились в метаконцерте.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71
Смена кадра. Ремилард и Морено. Камера следует за ними. Мы видим, как они приближаются к выходу из здания.
Морено. Вы в самом деле верите, что человеческие умы будут вынуждены объединиться для выживания?
Ремилард. Любому операнту подобная идея представляется вполне естественной. Человечество всегда стремилось к высшим формам социализации. Первобытному племени, живущему на уровне клана, понятие демократического общества показалось бы крайне странным. Однако на протяжении тысячелетий первобытные племена переродились в цивилизованные нации. Вспомните, как в семидесятые-восьмидесятые годы некоторые народности Южной Азии переселились в Америку и весьма успешно адаптировались. Так что Мировой Разум — вовсе не химера, и, разумеется, наряду с оперантами он включит в себя неоперантные умы.
Морено. Не вижу — каким образом!
Ремилард. И я не вижу… пока. Однако именно такой выход предвидят теоретики метапсихологии. Интеллектуальное общество, развиваясь по пути гармонии и взаимодействия, позволит индивидууму сохранить свою свободу. Это одна из тем для обсуждения на первом конгрессе метапсихологов в Алма-Ате. Сначала мы, конечно, займемся насущными практическими вопросами, а потом перейдем к проблемам вселенского масштаба. Быть может, до пришествия Мирового Разума нас отделяет несколько тысячелетий, но мне наша встреча в Казахстане видится маленьким скоплением амеб, срастающихся в организм высшего порядка. Организм пока еще крошечный и слабый… но он будет расти.
Крупный план. Морено на фоне логотипа программы (каше).
Морено (обращаясь к телезрителям ). Гипотезы Дени Ремиларда по меньшей мере невероятны, но и сам он весьма неординарная личность. Возможно, президент прав: он действительно сверхчеловек. В настоящее время таких, как Ремилард, в мире всего несколько сотен. Но завтра, через год, в стремительно приближающемся двадцать первом веке этих высших умов будет великое множество. И с увеличением их числа изменится наш мир. К лучшему ли?.. Поживем — увидим… Карлос Морено — для «Шестидесяти минут».
Затемнение. Блок рекламы.
23
ИЗ МЕМУАРОВ РОГАТЬЕНА РЕМИЛАРДА
Зачем я это сделал?
Чье дьявольское принуждение толкнуло меня влезть в демонстрацию моего племянника со своим психокинезом и раскрыть давно и ревностно оберегаемую тайну в телепередаче, которая транслируется на весь мир?
О да, я был более чем навеселе, поскольку убедил себя, что надо подкрепиться перед нашествием Карлоса Морено и его свиты любителей жареного. Но чтобы так по-клоунски, с такой пошлой беззаботностью разоблачить себя — надо вконец лишиться рассудка!
После фатальной съемки в «Красноречивых страницах» я похихикал со всеми вместе, а когда осознал свое безумие, ударился в дикий загул. Разумеется, я пропустил и показ «60 минут», состоявшийся в воскресенье, три дня спустя, и торжественный прием в лаборатории по случаю выхода из подполья. Видимо, там царило настоящее веселье, ибо из всей психочувствительной братии лишь один человек вспомнил обо мне, пришел и принудительными импульсами заставил открыть дверь.
Люсиль.
— Так я и знала! — воскликнула она, врываясь в квартиру. — Вечно ты что-нибудь выкинешь! Погляди на себя! Роги, что ты с собой сделал?
— Законный вопрос, — пробормотал я с пьяной ухмылкой.
Но вся хмельная бравада тут же померкла перед лицом ее бесконечной доброты. Наверное, своим видом я напоминал несчастную, искупавшуюся в грязи ворону. Однако Люсиль долгие годы помогала матери ухаживать за отцом-инвалидом, так что справиться со мной ей не составило труда. Она потащила меня в душ, переодела в чистую пижаму и влила мне в глотку витаминизированный молочный коктейль. Затем уложила в кровать. Десять часов я проспал как убитый, а пробудившись, застал ее в гостиной. Она задремала в кресле, после того как навела блеск в моей запущенной квартире и опорожнила в раковину все остатки спиртного.
Мой череп дребезжал, как безумная каллиопа, колени тряслись. Я обалдело уставился на спящую молодую женщину, силясь понять, отчего не кто-нибудь, а именно она протянула мне руку помощи.
Люсиль открыла большие карие глаза. Встретив твердый немигающий взгляд, я сразу вспомнил наши с Дени поиски одиннадцатилетней давности и ее решительный отпор.
— Отчего? — отозвалась Люсиль на мой невысказанный вопрос. — Да оттого, что я сразу поняла, как ты можешь отреагировать на гнусные проделки Дени. Бедняга, ты ведь не знаешь, что он нарочно все подстроил!
Она потянулась, встала с кресла, взглянула на часы.
— Без четверти восемь. В девять у меня семинар, я еще успею поджарить яичницу. — И направилась в кухню.
— Что значит — ты поняла? — проскрипел я и поплелся следом за ней. — Как ты могла понять, когда я сам ни черта не понял? Какого дьявола ты суешь нос в мои дела? Может, этот скот Призрак тебя послал?
Она принялась разбивать яйца на сковородку. Звук был подобен ударам кувалды по моим истерзанным барабанным перепонкам. Я зашатался, а Люсиль легким принудительным усилием опустила меня на табурет. Испустив протяжный стон, я схватился за голову, чтоб не шмякнуться о дочиста выскобленную кленовую столешницу. Спустя несколько минут Люсиль поставила передо мной чашку кофе.
— Растворимый, правда, но я развела покрепче. Пей.
Принуждением она предупредила мой отказ, я взял чашку обеими руками и выпил. Тут же у меня под носом очутилась шипящая яичница и кусок хлеба с маслом. От запаха пищи меня замутило.
— Ешь.
— Не могу…
МОЖЕШЬ.
Начисто лишенный воли, я вновь покорился. Люсиль налила себе чаю и уселась напротив, не выпуская мой ум из принудительной хватки. Ее нельзя назвать хорошенькой, но в подвижных черных и ярких красках лица есть нечто большее — характер. Темные волосы подстрижены под пажа, челка доходит до густых, почти прямых бровей. Алая водолазка и джинсы сидят как влитые на тоненькой фигурке; ногти обломаны, и весь маникюр слез — еще бы, представляю, сколько грязи она отсюда вывезла.
По мере насыщения боль в голове стала медленно отступать. Я устыдился своей черной неблагодарности, но так и не нашел объяснения — откуда вдруг такая забота. В книжную лавку Люсиль заглядывала лишь от случая к случаю, причем высказывала прискорбную склонность к романам фэнтези, напичканным драконами. Ум этой девушки был наглухо закрыт для моих отеческих жестов и сопротивлялся всем усилиям приобщить ее к рафинированной эскапистской литературе. Люсиль твердо знала, что ей нравится, и придерживалась своих вкусов с упрямством, достойным ее французских корней. Она даже не была полноправным членом Группы, а просто одним из талантливых подопытных кроликов, что делало еще более загадочным ее утверждение, будто она понимает мой умственный настрой.
— Да, понимаю, — настаивала она, читая мои мысли, — Мы с тобой одного поля ягоды. Никак не можем адаптироваться, все время задаем себе вопросы и отчаянно доискиваемся ответов.
Я ошарашенно глядел на самоуверенную девчонку, что порывисто двигалась по кухне, убирая тарелку с недоеденным тостом, ставя на место вымытые чашки. Мне наконец-то удалось поставить барьер ее принуждению.
Она лишь улыбнулась.
— Один человек помог мне найти кое-какие ответы. Думаю, он и тебе поможет. Я вернусь часа в три, и мы пойдем к нему.
— И не мечтай! — отрезал я. — Спасибо, конечно, что вытащила меня из омута и навела порядок в моем свинарнике. Но в помощи я не нуждаюсь. И не рассчитывай, пожалуйста, что сможешь меня принудить. Уверяю тебя, в трезвом виде я не столь податлив.
Люсиль наклонилась ко мне, заглянула в глаза.
— Я не собираюсь тебя принуждать. Ты должен сам решиться, Роже, по своей воле! А в помощи ты нуждаешься, об этом все знают, и ты в том числе.
Я расхохотался.
— Иными словами, я стал посмешищем всего города. Sans doute note 80, такого позора мой гениальный племянник не переживет. И кто же из высших умов сумеет отмыть добела черного кобеля?
— Из Группы никто. Я отведу тебя к моему психоаналитику, доктору Биллу Сампсону. Он хоть и не оперант, но видит и чувствует гораздо больше, чем все метапсихи, включая Дени.
О Боже!.. Я невольно зажмурился.
— Знаешь, когда эта телевизионная банда нагрянула к тебе в лавку, — продолжала Люсиль, — и Дени стал демонстрировать свой психокинез, я физически ощутила твой ужас. А потом ты бросил им вызов. И тут я поняла, что могу тебе помочь. Благодаря Биллу я почти одолела своих драконов. И ты одолеешь…
Как гром среди ясного неба!
Внезапно я понял, зачем совершил безумный жест перед телекамерами, зачем разоблачил себя при ней, зачем впустил ее в свое убогое святилище, спросив, не мой ли персональный дракон ее прислал.
Да, это был он.
Бедная маленькая чистосердечная Люсиль! Дай-ка я укреплю умственный экран, чтоб ты не увидела мой луч озарения. Уж больше года прошло с тех пор, как мне было приказано разбить твой роман с доктором Сампсоном, а у меня все из головы вон. Но не так-то легко опрокинуть вероятностные решетки… И вот неизбежное снова поджидает нас.
Я — орудие, а не человек. И как же мне сделать свое черное дело? Люсиль и доктор Сампсон не дураки, и какая-нибудь подлость вроде доноса о prima facie note 81 нарушении врачебной этики, вместо того чтобы разлучить, только еще больше сблизит их. Нет, надо действовать хитрее и в то же время напрямик.
Я открою старине Сампсону правду.
Психиатр нормален, и его явно восхищают метапсихические чары возлюбленной. Он готов сыграть романтического героя, избавляющего прикованную к скале Андромеду от чудовища. Но он не знает, что к утесу она сама себя приковала умственными цепями. Пока что красавица нежна и благодарна своему спасителю, но придет момент, когда она вновь наденет оковы и опутает ими не один ум, а два. И тогда сквозь божественный свет проглянет страшный лик реальности, подобный изрыгающему огонь дракону…
Доктор надеется, что любовь преодолеет все преграды?.. Так покажи ему, что значит оперантность, на что способен настоящий мастер, на что она со временем будет способна! Сейчас, ослепленная любовью, она и мысли не допускает о том, чтобы проникнуть в глубины его сознания. Но когда-нибудь она пойдет на это и, обнаружив, какие подлые, низменные побуждения коренятся в мозгу самого доброго, самого благородного человека, в ярости швырнет их ему в лицо. Покажи перезрелому Ромео, с какой легкостью они оказывают принуждение! Пусть он представит себе, как это эфирное создание по малейшей прихоти возьмет его в умственный клинч. Покажи образ, который таит глубоко в душе всякий оперант, сопоставляя себя с низшими существами. Поведай ему истину Странного Джона.
«Я живу в мире призраков, одушевленных масок. Никто из вас не кажется мне живым. Такое чувство, что уколи я кого-нибудь иглой, и крови не будет, а только шипенье выпускаемого воздуха… «
Узнайте же правду, доктор Билл Сампсон. И найдите себе нормальную женщину, а Люсиль Картье предоставьте метапсихической участи. Узнайте легкий выход из положения от того, кто знал тяжелый.
— Прошу тебя, Роги, — уговаривала меня Люсиль, — пойдем со мной. Ручаюсь, это пойдет на пользу.
— Если бы так, — ответил я. — О Господи, если бы так!
24
Контрольное судно «Нумеон» (Лил 1-0000)
4 июня 1992
Когда оголтелым фанатикам удалось контрабандой провезти в Израиль вторую адскую машину и установить ее на предприятии по производству ядерного оружия в Димоне, Родственная Тенденция почувствовала острую тревогу и насущную необходимость поделиться ею со своими соплеменниками.
— Надо признать, — заявила она, — что мой анализ вероятностных решеток в данном случае несколько хаотичен: ничего не поделаешь, такова Земля. И тем не менее результаты его с неизбежностью указывают на новый глобальный кризис, способный воспрепятствовать планетарной эволюции… и Вторжению.
— С ума сойти! — воскликнуло Душевное Равновесие, изучая анализ. — Отсюда конфликты распространяются не только на Ближний Восток, но и на Южную Африку, Узбекистан, Индию.
— Прискорбно… — заметило Бесконечное Приближение, — учитывая повсеместное стремление к миру после шотландской демонстрации, весьма прискорбно видеть, что малый этнос цепляется за свое варварство, упорствует в древней родовой ненависти. Прочие земные популяции, как высшего, так и низшего порядка, переживают позитивные сдвиги в результате акции Макгрегора, а эта… Что же с ней-то неладно?..
— Аборигены третьего статуса, — печально констатировала Умственная Гармония. — Злобный народ, нетерпимый. В метапсихическом развитии у них явный застой. Власть уже давно находится в руках марионетки, выдвинутой ортодоксальным духовенством. Интеллектуальный уровень в духовной эволюции статуса три занимает подчиненное место, высшие силы ума, даже элементарное творчество подавляются религиозным фанатизмом. Намеренно культивируются нетерпимость к инакомыслящим, ксенофобия, невежество. Воинствующее безумие является основной движущей силой психоэнергетики, а провидческие возможности близки к нулю. Более того — они, пожалуй, склонны обожествлять катастрофу.
— А что, если террористы добьются своего прежде, чем ооновский Комитет по нераспространению ядерного оружия введет в свой состав ясновидцев? — спросило Душевное Равновесие.
Тенденция отложила свое умственное вышивание.
— Насколько я понимаю, вы согласны с моим прогнозом. Не кажется ли вам, что пора поставить в известность Примиряющего Координатора?
— Как ни жаль его тревожить, но тут нужны решительные меры, — сказала Гармония.
Бесконечное Приближение позволило себе поворчать:
— Еще одно вмешательство! Сперва почти на год ускорили публичную демонстрацию высших сил, включая сюда спасение Макгрегора от снайпера-мафиози и принудительное обеспечение алма-атинской группе спутникового канала, теперь чрезвычайные мероприятия! До каких пор это будет продолжаться? Можно подумать, мы за уши тянем Земной Разум к Единству!
— И не говори! — вздохнуло Душевное Равновесие. — Одно дело своевременное Вторжение при наличии соответствующих предпосылок, другое — нарочитое влияние на недоразвитый менталитет и прямая помощь в конфликтных ситуациях. Если б все это делалось не по инициативе Координатора, у нас были бы мотивы для строгого осуждения.
— Вот именно! — воскликнула Умственная Гармония. — Почему, спрашивается, Контрольный Орган не действует силами своих посредников, которые крайне шокированы нашим непосредственным участием?
— Законный вопрос, — усмехнулось Душевное Равновесие. — Но не на всякий законный вопрос можно получить ответ.
— Мы обязаны доверять Координатору, — заявила Родственная Тенденция.
— Но отчего он не поделится с нами своим пролепсисом?! — воскликнуло Душевное Равновесие.
— Он более всех озабочен происходящим и наверняка очень устал, — предположила Умственная Гармония. — Если бы он не был одержим какой-то великой всеобъемлющей идеей, то давно бы уже переложил на чужие плечи бремя галактического менторства и погрузился в космическое созерцание.
— Однако эту идею он предпочитает держать в секрете, — пробормотало Равновесие.
— Надо ему доверять, — повторила Тенденция, — как доверяли с момента зарождения Содружества, когда он выбрал нас четверых для выполнения этой нелегкой миссии. Координатор вводит нас в курс… по мере возможности. Всем известны слабые стороны Разума нашей расы. Он дряхл, консервативен, склонен к мистицизму. Но великое предвидение Координатора вырвало нас из галактической спячки и отправило на поиски незрелых миров для расширения границ Единства. Если угодно, само создание Галактического Содружества уже явилось серьезной аномалией.
— Верно, — подтвердили трое « на какое-то время погрузились в эйфорию воспоминаний.
Но Тенденция не позволила им долго почивать на лаврах.
— Два атомных агрегата пущены в ход. Если действовать, то немедленно. Надо звать Координатора.
Их умственные голоса объединились в метаконцерте.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71