Тут волна вечеринки выплеснула на наш маленький пузырившийся остров с населением из двух человек крошечного Чарльза Маррина. Я прищурился на него беззащитными глазами.
– Мы обсуждаем бюст Авы, – сообщил ему доктор Хиббен.
– Надеюсь, она не возражает, – коварно, хотя и не слишком блистательно заметил Маррин.
Доктор Хиббен рассмеялся, а я переводил взгляд с одного на другого, решая довольно трудную задачу, поскольку Маррин был всего чуточку выше брючного ремня доктора Хиббена. Рассматривать их обоих – все равно что переноситься из Майами-Бич к заливу Фанди и обратно. То есть приходилось бесконечно перемещать голову с юга на север, с севера на юг.
Затем компанию сотрясла новая приливная волна, и предо мной предстала жена доктора Хиббена. Вполне достойная супруга. Ей хватило бы роста для игры в олимпийской баскетбольной команде – мужской, – на широких плечах можно было б развесить несколько костюмов в крупном универмаге. Если вам нужны цифры: около восьми футов по мужским меркам, шесть футов и четыре дюйма по женским. На ней было платье из какой-то плотной, грубой коричневой ткани, которая, может быть, в прежней жизни, во времена испано-американской войны, была палаткой. Платье прекрасно гармонировало с карими глазами, темными волосами, коричневой кожей, коричневым языком, который я разглядел, когда она очень любезно сказала:
– Как я рада с вами познакомиться, Алан.
Потом протянула правую руку, и я в ответ подал правую руку, которую она продолжала доламывать, хоть и не с такой силой, с какой доктор Хиббен тискал ее в начале дня, а некоторое время назад размозжил плечо, тем не менее пожатие было хорошее. Таким пожатием можно снять кожу с задней слоновьей ноги. Возможно, они с доктором Хиббеном практикуются друг на друге. Потом миссис Хиббен милостиво вернула мне руку, и я понадеялся, что из нее получится неплохой студень. Требуется только стеклянная банка и темный подвал, который можно снять на полгода, после чего я сумею продать ее на сельскохозяйственном рынке, заработав три доллара – не так много за руку, безупречно служившую мне тридцать лет, но и все-таки лучше, чем ничего.
Чувствуя, что я долго не протяну, боги вечеринок с коктейлями избавили меня от мучений. Я каким-то образом увернулся от доктора с миссис Хиббен и от Маррина, обернувшись лицом к тому углу, где Мангров с Тинклом присасывались к винным бокалам, и юркнул в ту сторону. Они очень удачно устроились совсем рядом с вращавшейся круглой стойкой с бутылками. Во время затмения мне почему-то пить не хотелось. Должно быть, увидел голову Авы и направился прямо к ней – она меня манила сильней, чем спиртное, и это добрый знак.
Протискиваясь сквозь плотную толпу, я был на полдороге к Мангрову и Тинклу, когда меня остановил Кеннет.
– Видел, как Хиббен вас в угол загнал, – сказал он. – Переживал за вас всей душой, но ничего не мог сделать.
– Вроде бы я еще жив, – сказал я. – Хотя не уверен.
– Мне показалось, что вы возбужденно, неровно дышали.
– Не от восторга. Извините, если это прозвучит грубо, но, по-моему, доктор Хиббен перед вечеринкой съел головку чеснока. Думаю, из-за этого заживление моего носа затянется.
– Прискорбно слышать. Вы весьма эффективно сегодня его охладили в бассейне.
– Постараюсь держаться за это воспоминание. Может быть, оно напомнит моему организму о прежних достижениях.
– Хорошая мысль. – Кеннет очаровательно улыбнулся, держа нос прямо и царственно. Потом добавил: – Я сегодня с большим удовольствием разговаривал с вами.
– Я тоже, – сказал я правду, а потом соврал: – Мне надо чего-нибудь выпить, я сразу вернусь. – Ложью были последние слова после запятой. Но ложь подобного типа так часто произносится на вечеринках с коктейлями, что Кеннет просто кивнул с одобрением и пошел к кому-то другому, вовсе не ожидая моего возвращения.
Я добрался до Тинкла и Мангрова, налил себе бокал вина, выпил, взглянул на обоих, и Мангров сказал:
– Пошли отсюда, травки покурим.
– У вас травка есть? – спросил Тинкл.
– Лекарственная марихуана от депрессии, – объяснил Мангров. – Не желаете?
– Разве не опасно курить здесь травку? – прошептал я, как настоящий слюнтяй и слабак, размазня. Курение марихуаны в Колонии Роз почему-то казалось противозаконным до ужаса. Кроме того, я со студенческих времен не курил травку, да и тогда она на меня не действовала, если перед тем хорошенько не выпить.
– Разумеется, это не полагается, – подтвердил Мангров. – Но и сигары курить тоже не полагается. По крайней мере, в самом особняке.
– Я бы выкурил чуточку травки, – сказал Тинкл, причем мне не понравилась его отвага.
В нашем маленьком тройственном семействе Мангров был главным, играя роль старшего брата, и мне не хотелось бы, чтобы он ставил Тинкла выше меня. Я рос единственным ребенком, без братьев, но в данный момент проявлялась естественная реакция – братская конкуренция. Я чувствовал необходимость посоперничать с Тинклом за любовь Мангрова.
– Я тоже, – сказал тогда я с фальшивой бравадой, и мы покинули общество, отправившись курить травку, что, по моему мнению, обязательно будет иметь катастрофические последствия, смешавшись со всем выпитым мной вином и виски. Хотя если марихуана действительно лекарственная, рассуждал я, возможно, она благотворно подействует на обширный и расширявшийся список моих поврежденных органов – печень, мозг, нос, синяки на теле и только что изувеченные правое плечо и кисть руки.
Глава 30

Серотонин-Спрингс. Затерянный в космосе Рай. Мы вступаем в морскую пехоту. Спасательный челнок. Мы принимаем воды
– Как я рад, что приехал в Серотонин-Спрингс, – сказал я, – и познакомился с вами, друзья.
– Что это ты говоришь? – переспросил Тинкл, глядя на меня как бы со дна глубокого колодца.
Марихуана загнала его далеко в глубь себя. Он лежал на своей кровати, я опять сидел в кресле за письменным столом, Мангров на легком стуле, склонившись вперед, засыпал в маленькую глиняную трубку очередной пузырек лекарственной марихуаны. Мы уже выкурили несколько трубок. Я собрался побывать в Вудстоке, мысленно отметив, что надо наконец почитать стихи Аллена Гинзберга.
– Очень рад, что приехал в Серотонин-Спрингс, – повторил я.
– В Саратога-Спрингс! – поправил Тинкл.
– Так я и говорю.
– Нет, ты сказал в Серотонин-Спрингс.
– Ты действительно сказал в Серотонин-Спрингс, – авторитетно подтвердил Мангров.
Я вернулся назад во времени, заново прокрутил свою фразу, признав их правоту. Действительно сказал Серотонин-Спрингс! Очень любопытно.
– Вы правы, – сказал я двум своим друзьям, любя их в тот момент очень сильно. От марихуаны стал милосердным и добродетельным, как далай-лама. – Должно быть, из-за прежних разговоров о серотонине… А вдруг это место было до отказа заряжено серотонином? Невероятно. Может быть, люди действительно приезжали сюда лечиться, а не просто прикидывались, будто лечатся.
Я имел в виду историю Саратоги – городка с минеральным источником, славившегося своим ипподромом. Фактически меня, сидевшего в комнате Тинкла, в пьяный миг грандиозного озарения осенило, что богатые люди, оставившие в конце девятнадцатого века Шарон-Спрингс ради Саратога-Спрингс, возможно, нуждались в разнообразии, лежа в ваннах и принимая воды, поэтому построили для себя ипподром. Я сообразил, что две эти вещи идут рука об руку. Вода и лошади. Можно привести лошадь к воде, говорил я себе, даже если пить ты ее не заставишь – заставишь бежать! История Саратоги заключена в фразе: «Можно привести лошадь к воде». Городское туристическое агентство может сделать из этого слоган, связующий скачки и воды. Может быть, город заплатит мне за подобное предложение. Хотелось поделиться с друзьями гениальным маркетинговым открытием, вдохновленным марихуаной и взглядом на историю Саратоги, но, прежде чем я успел это сделать, Мангров сказал:
– Знаете, они сколотили бы миллионы, если бы городские источники плевались жидкими антидепрессантами.
– Если бы ты из них выпил, – добавил Тинкл, – сорвал бы повязку и снова смотрел в оба глаза.
Внезапно новая фантастическая идея вытеснила из моей головы мысль об удачном туристическом слогане для Саратоги. Я просто не мог удержать ее при себе. У меня в голове словно вспыхнуло северное сияние.
И я сказал с пламенным конопляным энтузиазмом:
– Да, Реджинальд, ты сможешь исцелиться. Понимаете, мы трое вроде космических путешественников в поисках серотонина. Ищем его, потому что находимся в жуткой депрессии и безумии, каждый по-своему, вроде супергероев, только вместо сверхъестественной силы у нас сверхъестественная слабость. Поскольку мы так угнетены и подавлены, так искалечены, то высаживаемся не там, где надо. Принимаем Саратога-Спрингс за Серотонин-Спрингс. Неправильно прочитали название на галактической карте и теперь тут застряли. Корабль разбился… Не знаю, так ли это в действительности, но из этого вышел бы фантастический фильм. Фантастический фильм и одновременно комедия, благодаря депрессии и неправильно понятой карте… Закончив роман, я собираюсь написать сценарий о высадке гомосексуалистов в Нантакете, но, может быть, после этого сделаю фильм о серотонине. Если захотите, ребята, можете мне помочь. Киносценарии часто пишут многочисленные соавторы.
– О чем это ты говоришь? – спросил Тинкл.
– О киносценарии, где мы трое, космические путешественники, ищем серотонин.
– Неплохая идея. – Тинкл сел на кровати. – В «Дюне» ищут волшебное снадобье. А как ты свой фильм назовешь?
– Думаю, просто «Источники серотонина».
– Нет, это нехорошо, – возразил Мангров.
– «Затерянные в космосе», – предложил Тинкл.
– Годится, но уже было, – сказал Мангров.
– Твоя правда, – согласился Тинкл. – Даже не верится, что я мог позабыть… Хотя до этой минуты не представлял, какое это потрясающее название.
– «Затерянные в космосе» очень красивое название, – сказал я. – По-моему, любое название со словом «затерянный» всегда хорошо… Можно назвать его «Затерянный в космосе Рай», довольно забавно смешав две среды обитания, или просто «Затерянные».
– Слово «космос» тоже очень красивое, – заметил Тинкл. – Космос. Космос. Космос. Слышите, как красиво? Так и слышу голос Керка: «Звездный путь – последняя граница», – в начале «Звездного пути», и теперь слышу, как это прекрасно… Хорошо бы посмотреть сейчас серию из «Затерянных в космосе». Давно я его не видел. Странно. Меня иногда всей душой тянет к телесериалам.
– Я считаю, фильм надо назвать «Затерянные маньяки», – сказал Мангров.
– И это мне тоже нравится, – сказал Тинкл.
– Очень сильно звучит, – сказал я. – Как насчет «Трех затерянных маньяков»?
– Нет, – сказал Мангров. – Просто «Затерянные маньяки».
– Правильно, – сказал я. – Не совсем обычно для фантастических фильмов, но, по-моему, хорошо.
Удовлетворенный нашей совместной работой над названием Мангров чиркнул спичкой, расточительно затянулся, пустил трубку по кругу. Потом мы прополоскали полные дыма легкие с помощью виски Тинкла. Я был весьма доволен, что пока еще, кажется, оставался в сознании. И срыгнуть не хотелось, что несколько раз случалось со мной в колледже, когда я смешивал выпивку с марихуаной и в одном примечательном случае испортил белый смокинг, в котором на первых курсах ходил на все вечеринки, превратив его в фетиш в честь своего героя и коллеги по Принстону Ф. Скотта Фицджеральда.
Мангров извинился, пошел в ванную и почти сразу вернулся. Я обратился к обоим:
– Вы когда-нибудь замечали, ребята, что, когда кто-то другой идет в ванную, кажется, будто он вообще там не задержался.
– Я замечал, – сказал Тинкл.
– Я тоже, – сказал Мангров. – Хоть меня удивляет, что вы это только сейчас заметили. После марихуаны время обычно течет по-другому. Растягивается. Одна минута кажется десятью.
– Может быть, в ванной усиливается ментальная реакция на марихуану, – сказал я.
– Может быть, – сказал Мангров. – Так или иначе, думаю, что нам надо поехать к источнику в городе, посмотреть, есть ли там серотонин. Возможно, там на самом деле есть литий. Хорошо было бы.
– У меня есть машина, – сказал я. – Я всех довезу. Видел сегодня минеральный источник рядом с библиотекой.
– Поехали, – сказал Тинкл, пришедший теперь в хорошее настроение и полный жизни.
– Моя машина послужит спасательным челноком, раз наш космический корабль разбился, – сказал я.
– Да, воспользуемся спасательным челноком, – сказал Мангров.
– Ты, Реджинальд, будешь командором, поскольку все равно как бы главный над нами, – сказал я.
– Я главный?
– По-моему, да. В тебе есть что-то трагическое, героическое, отличающее вожака.
– Да, ты наш вожак, – подтвердил Тинкл.
– Мы – нечто вроде космической морской пехоты, – сказал я. – Ты, Алан, будешь нашим научным руководителем. В роли научного руководителя экспедиции Алана Тинкла Алан Тинкл.
– Согласен, – согласился Тинкл.
– А я буду сержантом, потому что поведу спасательный челнок. Не знаю, есть ли в морской пехоте сержанты, но в космической морской пехоте, возможно, есть.
– По-моему, правильно, – признал Мангров.
С тем наша отважная космическая команда высыпала из особняка – мы никого не увидели, все еще были у Хиббенов, – и нырнула в спасательный челнок, прежде известный как «шевроле-каприс-классик». Запустив двигатель, приготовившись к отправлению, я сказал:
– По-моему, будущее космических путешествий – в спирали. Прежние челноки и ракеты летали по прямой. Но если им действительно хочется преодолевать большие расстояния, они должны вращаться или ввинчиваться, как штопор, повторяя движение Земли и Солнца. Спираль идет внутрь, а прямая наружу. Я читал в научном разделе «Нью-Йорк таймс» об энергии спирали.
– Ну, потом набросаете докладную записку для НАСА, сержант, – сказал Мангров. – Апока – веретеном, вперед!
Выполняя приказ командора, мы полетели в город, не задержанные никакой космической полицией. Мне, пьяному в доску пилоту, сильно посчастливилось не сбить на довольно темной дороге ни одного невинного гражданина Саратоги, хоть позже, вспоминая события, я проклинал себя за недопустимо самоуверенное поведение за штурвалом. Но в тот момент все выглядело очень забавно, тем более что мы воображали себя космическими путешественниками в поисках серотонина, а мой «каприс» превратился в высокотехнологичный спасательный челнок.
– Командор, – сказал я, подлетая к библиотеке, – город по курсу, приборы указывают на наличие серотонина.
– Отлично, сержант, – сказал Мангров. – Сбавить обороты главного двигателя.
Под влиянием прекрасной лекарственной марихуаны мы естественно и умело перешли на жаргон космолетчиков.
Библиотека стояла чуть-чуть в стороне от Бродвея, старомодной главной улицы Саратоги – улицы того самого типа, на котором специализировалась Америка до наступления в конце двадцатого века неустанно жиревшей чумы – торговых пассажей. На моих радарах вырисовывались рестораны, бары, магазины готовой одежды, кофейни, газетные киоски, аптеки. Почти все закрыто – был вечер, – но бары и рестораны в скаковой сезон работали активно и прибыльно. Вечером в пятницу, почти в одиннадцать, жизнь кипела.
Я повернул на улицу к библиотеке, за которой лежал красивый травянистый парк с многочисленными сернистыми фонтанами.
– Подходящая посадочная площадка в двух сотнях метров от источника серотонина, – подсказал Тинкл с заднего сиденья, увидев ближайший к библиотеке фонтан.
– Спасибо, научный руководитель Алан Тинкл, – поблагодарил я.
– Кстати, по-моему, мы должны быть членами Федерации, как экипаж «Энтерпрайз», – заметил Тинкл, оказавшийся в определенной степени знатоком современной культуры, сославшись на «Звездный путь», «Дюну» и, неизбежно, «Затерянных в космосе».
– Нисколько не возражаю, – сказал я. – А вы, командор?
– Счастлив служить офицером Федерации, – объявил Мангров.
Я посадил спасательный челнок.
– Снять защиту, командор?
– Снять защиту, – скомандовал Мангров.
– Защита фотонная, – заметил Тинкл.
С помощью электронного устройства, встроенного в иллюминаторы, я снял фотонную защиту со всех четырех люков и сказал, осененный блестящей идеей:
– Командор, предлагаю, выпив из источника, вместе отправиться в инопланетную ночлежку, найти место, где у них подают опьяняющие напитки. Мы уже обсуждали с научным руководителем Тинклом возможность получить информацию о расположении оздоровительных заведений с персоналом из инопланетянок женского пола.
– Ты слишком пьян, – сказал Тинкл.
– Да, – согласился я. – Только давай останемся в образе.
– Хорошо, – сказал Тинкл. – Но я уже сказал: не могу.
– О чем идет речь, сержант? – спросил Мангров.
– Выражаясь не на языке Федерации, я говорю о возможности отправиться в какой-нибудь отель на Бродвее, посидеть в баре, выяснить, есть ли в городе бордели.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36