еврейский театр ставил «Зельду, мою безобразную сестру» под названием «Две дамы из Вильна»). Моей лучшей подруге доставались все ухажеры, а я проводила ночи, мастурбируя под грохот грузовиков, проходящих по автостраде Бруклин-Куинз.
Но вот однажды утром в середине сентября Сара пригласила меня посмотреть фильм, поставленный Ником Фенстером, и я уверилась в том, что моя жизнь скоро изменится. Ладонь Ника Фенстера отпечаталась на голливудском бульваре моих эротических грез, еще когда я впервые увидела его в составе группы «Сейсмик Кант». В тот год я заканчивала школу. Его выступающий кадык, огромный нос, угреватые шрамы и вся громоздкая фигура мигом сразила меня наповал. Кортни Лав сказала, что рок – это круто, и, несмотря на то, что я ни в грош не ставлю эту предательницу, я полностью согласна с ее утверждением. Когда мужчина поражает тебя тем, что вытворяет на сцене, поневоле задаешься вопросом: каков он будет в качестве любовника?
Купив на следующий день все четыре альбома «Сейсмик Кант», я стала слушать их песни, когда меня одолевали тоска и одиночество. Правда, в то же лето группа распалась, и с тех пор я ничего не слыхала о Нике или о других музыкантах. Может, неспроста Сара позвала меня в кино, и это знак свыше. Вдруг Ник появится на показе и мне представится случай увидеться с ним тет-а-тет.
Вернувшись домой с работы, я надела белые колготки, цветастое бело-сине-оранжевое платье с рукавами-буф и юбкой-колоколом и высокие, до колена, легкомысленные красные сапоги, после чего отправилась на встречу с Сарой. Фильм оказался затянутым и скучным, в нем рассказывалось о шатающейся по лесу компании охотников на горных баранов. Сюжет был не ахти, но зато фильм сопровождался великолепным саундтреком, сочиненным Ником. Несмотря на то, что фильм оказался полной чепухой, зрители чересчур прилежно смеялись над всеми шутками и в конце устроили овацию, аплодируя стоя. Было очевидно, что каждый из нас хочет поиметь Ника или стать Ником.
После просмотра мы с Сарой отправились в бар по соседству с кинозалом. Подзывая бармена, я вдруг увидела мужчину моей мечты. Наискосок от меня, трепещущей от желания, стоял Ник Фенстер во плоти и беседовал с навязчивыми поклонниками неопределенного вида.
Я сжала руку Сары, выдохнув:
– Там Ник.
– Он не сводит с тебя глаз, – сказала подруга.
– Ты меня разыгрываешь?
– Вот еще, стану я тебя разыгрывать в таком серьезном деле!
Я бросила на своего кумира взгляд. Сара меня не дурачит. Из всех намазанных раскормленных телок, находившихся в баре. Ник почему-то остановил взгляд на мне. Но я не собиралась так легко поддаваться. Отвернувшись от него, я заказала два «Джеймсона». Сара подсунула мне «Кэмэл» с фильтром. Она знала, что мне очень недостает таинственности, а разве может быть загадочной дама без вредных привычек?
Пока подруга рассказывала мне о своих необычных сексуальных ощущениях, которые она испытала вчера с бывшим бойфрендом Джоном, я постепенно проникалась сознанием того, как выгляжу со стороны. Отмечала про себя то, как поднимаю бровь, киваю или стряхиваю пепел с сигареты. Я чувствовала, что Ник не сводит с меня глаз. Как раз в тот момент, когда Сара начала вдаваться в излишние подробности, я увидела, что он отходит от поклонников. Похоже было, что Ник направляется прямо к нам. Через несколько мгновений передо мной возникло его лицо с исхудалыми, запавшими щеками.
– Привет, – нарочито медленно произнес певец.
Одной из его характерных особенностей был глухой вязкий голос, напоминающий звук пластинки, проигрываемой на замедленных оборотах.
– Привет, Ник, – сказала я, словно была с ним знакома. – Классный фильм.
– Тебе понравилось?
– Очень. Но кресла в зале такие неудобные! Я себе всю задницу отсидела!
Он кивнул, натянуто улыбаясь, и пошел прочь. Сара, правда, попыталась удержать его.
– Ник! – крикнула она вслед. – Он легким шагом пошел назад. – В фильме были некоторые места, которые я не поняла.
– Что именно?
– Все горные бараны в фильме сдохли еще до того, как их убили. Выходит, охотники так и не застрелили ни одного?
– Естественно, – сказал он, закатывая глаза. – Именно поэтому последнее, что говорит Фрэнк, это: «Слушай, а вон там – не живой баран?» Он как раз высматривал живого. Вы это уловили?
– О да, – ответила Сара.
Я ничего не уловила, потому что большую часть просмотра выворачивала шею назад, в сторону балкона, чтобы посмотреть, не сидит ли Ник в ложе для почетных гостей, но кивнула в знак согласия. Я ждала, что он скажет что-нибудь еще, но, бросив на ходу: «Пока», он выскользнул за дверь.
– Как странно, – сказала я Саре. – Он первый подошел к нам, но потом повел себя так, словно мы его раздражаем. Прямо какая-то пассивная агрессия.
– Могу объяснить, – сказала подруга. – Ему до такой степени необходимо внимание, что он сам подходит к своим поклонницам, не дожидаясь, пока это сделают они. Но при этом так стесняется своего безрассудства, что ему надо обязательно уйти первым.
И Сара вернулась к препарированию своих взаимоотношений с Джоном, но я совсем ее не слушала. Я могла думать только о Нике, Нике, Нике. Мой высокий изможденный курильщик. Мужчина моего Возрождения, с аккуратно подстриженными волосами и тощими, костлявыми коленями.
На нашем первом свидании я настолько сражу Ника своим интеллектом и остроумием, что он сразу поймет, как сильно я отличаюсь от всех супермоделей с фальшивыми сиськами, с которыми он встречался раньше. Он увидит, что ему нужна простая, естественная девчонка с соблазнительным телом и при этом далеко не дура, и сразу же влюбится в меня без памяти. Я образую его по части мировой истории, укреплю его веру в иудаизм и дам новый стимул в жизни. Секс у нас будет просто фантастический. Каждый раз я буду испытывать оргазм. Но не стану терять голову, понимая, что главное, за что Ник меня любит – это мой ум. Мое безупречное прошлое и диплом привилегированного колледжа станут прекрасным дополнением к тернистой дорожке его детства и годам, проведенным в школе, где принято носить котелки.
Ник будет снимать меня во всех своих фильмах, и они все до одного получат самые престижные награды. Он станет моим Кассаветесом, а я – его Роулэндс; станет моим Бергманом, а я – его Ульман; моим Годаром, а я – его Сиберг. Но через несколько лет его лысина и проблемы с эрекцией начнут действовать мне на нервы. Я пойму, что мне нужен мужчина моего возраста, и подам на развод – хладнокровно и спокойно, не предупредив Ника заранее.
Он впадет в глубокую депрессию и выпустит кучу фильмов – скверных, потому что меня в них не будет. Но я буду продолжать сниматься во многих фильмах – хороших, поскольку Ник их не ставил. Я напишу книгу под названием «Как я бросила Ника», которая будет раскупаться на ура. Он напишет книгу «Как я потерял Ариэль», но ее никто покупать не станет. Ник прославится в качестве экс-мужа Ариэль Стейнер. Ему придется зарабатывать на жизнь, эпизодически появляясь в низкопробных телепередачах, где он будет распространяться о несчастной доле человека, которого любила, а потом бросила такая чаровница, как я. А я продолжу завоевание мира всеми мыслимыми способами, испытывая благодарность к Нику за то, что он помог мне в трудный период жизни, и в то же время прекрасно сознавая, что и без него добилась бы не меньшего.
Когда мне стукнет семьдесят пять, я получу «Оскара» за «пожизненное служение искусству». «Вы меня просто боготворите, нет, правда!» – скажу я толпам своих поклонников и, поблагодарив Бога и родителей, начну перечислять всех, помогавших мне в жизни – кроме Ника. На обратном пути с церемонии (а я буду возвращаться с моим двадцатипятилетним личным массажистом и любовником по совместительству, итальянцем Лотарио) к нам, прихрамывая, подойдет дряхлый, высохший, морщинистый горбун и шепотом окликнет меня. Вонь от горбуна будет ужасной, но меня не стошнит, потому что я много лет посвятила помощи жертвам голода из стран третьего мира, от которых тоже сильно разило.
Когда старик подойдет поближе, я узнаю в нем Ника. Изможденный и жалкий, в запятнанных дерьмом штанах, с подбородка капает слюна. «Я все еще люблю тебя, Ариэль», – проскрипит он. Мы с Лотарио запрыгнем в машину, проворно закрыв центральный замок. Неожиданно Ник скорчится от боли, еще раз выкрикнет мое имя, качнется вперед и замертво упадет на капот моего лимузина.
«Морти! – окликну я шофера, опуская перегородку. – Поставь «дворники»».
Наблюдая, как Ника смывает с ветрового стекла, мы с Лотарио сочувственно улыбнемся друг другу, и, когда лимузин начнет удаляться, я брошу из окна прощальный взгляд на скрюченное мертвое тело Ника на тротуаре и прокудахчу: «Ах, бедняжка, бедняжка». Лотарио любовно похлопает меня по бедру. Я с чувством сдавлю его внушительный итальянский член, а он задерет на мне платье и умело, с энтузиазмом сделает мне куннилингус, от которого я испытаю лучший в моей жизни оргазм, а ведь мне будет уже за семьдесят.
Вернувшись домой из бара, я взяла «Белые страницы». Я не ожидала найти координаты Ника, но там все-таки оказался его телефон, хотя и без адреса. Я посмотрела на часы. Было далеко за полночь, но я знала, что Ник – «сова», и сильно сомневалась, что разбужу его.
Я набрала номер. Сработал автоответчик, и послышался этот ни с чем не сравнимый голос. Голос произнес, что для того, чтобы послать факс, нужно нажать посильнее. Я представила, как он лежит обнаженный рядом со мной и шепчет: «Посильнее, посильнее».
Я оставила короткое сообщение: «Привет, Ник. Мы встречались сегодня на просмотре. Я еще сказала, что у меня болит задница. На мне было белое платье с рукавами-буф и юбкой-колокольчиком». Я оставила свой телефонный номер, повесила трубку и улеглась в постель. Я уже начала отключаться, когда зазвонил телефон.
– Алло?
– Я тебя разбудил?
– Нет, – ответила я, стараясь говорить непринужденно. – Я еще не спала. Просто удивительно, что ты позвонил. Не ожидала, что ты ответишь на мой звонок.
– Я стараюсь отвечать всем.
Это прозвучало слегка претенциозно, но я решила не придавать этому значения.
– Так, значит, фильм тебе понравился, да?
– Да, конечно, – солгала я. – Очень смешная комедия. Почему ты вчера подошел ко мне?
– Потому что ты показалась мне симпатичной.
Именно эти слова я жаждала от него услышать.
– Но почему ты ушел, когда я сказала, что отсидела задницу?
– Чтобы удержаться от глупых шуток. Расскажи мне еще о твоей попке.
– Ну… однажды я показала кое-кому свой голый зад. Своему приятелю из колледжа. Мы сидели в его комнате в общаге, и он смотрел «60 минут». Я хотела, чтобы он обратил на меня внимание – вот и встала прямо перед телевизором, голым задом к нему. Мне нравятся такие штуки. Но людям кажется странным, когда такое вытворяет женщина. Если парень – то забавно, а если девчонка – так сразу вульгарно.
– Мне всегда казалось, что наоборот: противно смотреть на голых парней и смешно – на девчонок.
– Возможно, ты прав. Послушай, а не хочешь встретиться и продолжить тему голых задниц?
– Хочу. Приходи ко мне домой в пятницу, в полночь. До этого времени я буду в студии, на записи саундтрека к фильму. Я живу в доме номер восемьдесят пять по Лиспенар-стрит, поднимайся в пятую квартиру и звони.
– Что мне лучше надеть?
– Надень то же белое платье.
– А под платье?
– Что-нибудь прозрачное.
– Разве ты не знаешь, что самое лучшее прозрачное белье – это вообще отсутствие белья!
Он на мгновение умолк, а потом пробормотал:
– Ухты!
– Что такое?
– У меня из-за тебя встало.
– Правда? – Я ликовала. – И как себя чувствует твой ствол, Ник?
– Гм… по-моему, он сейчас выстрелит.
– Здорово, – сказала я. – Что ж, уже поздно. Мне пора ложиться. Но я бы не хотела, чтобы ты сразу ложился спать. Хорошо?
– Что ты имеешь в виду?
– Думаю, ты и сам прекрасно понимаешь. Он хмыкнул и сказал:
– Ты – классная малышка.
Я повесила трубку и бросилась на диван. Черт, даже не верится. В этот самый момент Ник Фенстер думает обо мне, держась за свой пенис. Мои фантазии всегда отделяла от реальной жизни огромная пропасть, а сейчас она вдруг исчезла. Я уткнулась лицом в подушку, и перед глазами у меня всплыла картинка: Ник трахает меня сзади, сидя на спине дохлого горного барана, перемахивающего через забор.
В пятницу вечером я переоделась в белое платье и отправилась к нему домой. Нижнее белье я все-таки по совету Сары надела. «Мужики от этого просто балдеют, – сказала она. – Доставь человеку удовольствие, раз уж ему так хочется».
Квартира Ника была на пятом этаже в доме без лифта, так что я совсем запыхалась, пока поднялась наверх. Он сам открыл мне дверь.
– Я думала, что умру, пока заберусь сюда, – задыхаясь, выдавила я.
– А у тебя склонности к мелодраме, – сказал он.
Начало выглядело не слишком многообещающим.
Квартира была декорирована безукоризненно: наклонный потолок, черный кожаный диван и масса наимоднейшей записывающей аппаратуры.
Пока я оглядывалась по сторонам, Ник вытянулся на диване и простонал:
– Господи, как я устал!
Непонятно было, говорит ли он с самим собой или обращается ко мне, но вскоре я поняла, что для него это безразлично.
– Почему ты так устал?
– На этой неделе каждый вечер задерживался в студии допоздна – записывал новый саундтрек. Фред Уилсон такой придурок.
– А кто это такой? – спросила я, снимая пальто и садясь рядом с ним на диван.
– Режиссер. Он еще снял нашумевший фильм «Соблазнение девственницы».
– Мне фильм понравился. А почему этот Фред придурок?
– Во время записи он все время торчит у меня за спиной. Не могу работать в таких условиях. Он сдерживает мои творческие порывы. Хочешь послушать, что мы записали сегодня?
– Конечно.
Он достал с одной из полок пульт дистанционного управления и щелкнул им в сторону цифрового аудиопроигрывателя. Послышались тихие аккорды гитары. Мелодия была приятной.
– Ну и как тебе?
– Мне нравится.
– Ты вообще знакома с моей музыкой?
– Да. У меня есть все твои альбомы. Впервые я увидела тебя на концерте еще в ноябре девяносто первого.
– Паршивый был концерт.
– Нет, неправда! Стоило тебе пропеть первую строчку «Когда вишенка лопнет», как я поняла, что однажды мы с тобой обязательно встретимся. «Кивни мне, нежно глянь, дотронься. Дай поцелую в розовые губки. Меня возьми, срази и оцени ».
– Перестань! Ненавижу эту песню. Нет сил больше ее слушать.
– Но это одна из твоих лучших!
– Я даже не держу дома этого диска. От него плохая энергетика. – Он прибавил громкость. – Вот действительно музыка, с которой начинается признание…
Ник положил ноги мне на колени, но голова его по-прежнему была повернута к проигрывателю. Конечно, он не хочет признать, что устраивает для меня шоу. Это был все тот же выпендреж, что и в баре, когда он подошел к нам с Сарой, а потом сразу ушел, словно мы его раздражаем.
Ладно, хватит! Музыкант, рок-звезда, хоть и не первой величины, пригласил меня к себе домой – а я занимаюсь психоанализом.
– Есть хочешь? – спросил Ник.
– Немного.
– А я жутко голоден. Мой ассистент должен был оставить еду в холодильнике, но забыл. Пора его выгнать. От него больше хлопот, чем помощи. В Гринвиче есть отличный ресторан, где подают устриц, но они не доставляют еду на дом. Тебе придется взять такси и съездить.
Будь Ник моим другом, такое распределение ролей («один платит, другой катит») нисколько бы меня не задело. Но он, похоже, собирается взвалить на меня обязанности прислуги, так что выполнять его просьбу мне не хотелось. Да за кого он меня принимает?
– Почему бы нам не поехать вместе? – спросила я.
– Я вымотался, милая. Хочу принять ванну. Если не хочешь ехать, ничего страшного. Просто нам нечего будет есть.
Мне не понравилась обращение «милая», но перекусить не мешало бы, к тому же сам он привезти еду сейчас не в состоянии. И он ведь не просит меня идти туда пешком. Все, что от меня требуется – это поймать такси. Пожалуй, я становлюсь чересчур щепетильной. И я объявила, что согласна.
Ник снял трубку и заказал устриц, омара, цыпленка с рисом и зеленью, картофельное пюре и картофель фри. Потом поднялся с дивана, зевнул и сказал:
– Сейчас залезу в ванну. Тебе надо выйти через десять минут.
Я потащилась за ним в ванную. Ник пустил воду и начал раздеваться. У него было длинное худощавое тело, не особенно мускулистое, но и не кожа да кости. За последние пять лет меня время от времени обуревало вожделение в предвкушении этого момента, но сейчас он снял одежду так быстро и небрежно, что меня это не завело. Не так все это должно было происходить. Я представляла себе, как Ник медленно и эротично раздевается, не отрывая от меня глаз, а потом относит в постель. Он станет играть на мне, как на скрипке Страдивари, а потом признается, что это было больше, чем секс, что он по уши в меня влюбился.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35
Но вот однажды утром в середине сентября Сара пригласила меня посмотреть фильм, поставленный Ником Фенстером, и я уверилась в том, что моя жизнь скоро изменится. Ладонь Ника Фенстера отпечаталась на голливудском бульваре моих эротических грез, еще когда я впервые увидела его в составе группы «Сейсмик Кант». В тот год я заканчивала школу. Его выступающий кадык, огромный нос, угреватые шрамы и вся громоздкая фигура мигом сразила меня наповал. Кортни Лав сказала, что рок – это круто, и, несмотря на то, что я ни в грош не ставлю эту предательницу, я полностью согласна с ее утверждением. Когда мужчина поражает тебя тем, что вытворяет на сцене, поневоле задаешься вопросом: каков он будет в качестве любовника?
Купив на следующий день все четыре альбома «Сейсмик Кант», я стала слушать их песни, когда меня одолевали тоска и одиночество. Правда, в то же лето группа распалась, и с тех пор я ничего не слыхала о Нике или о других музыкантах. Может, неспроста Сара позвала меня в кино, и это знак свыше. Вдруг Ник появится на показе и мне представится случай увидеться с ним тет-а-тет.
Вернувшись домой с работы, я надела белые колготки, цветастое бело-сине-оранжевое платье с рукавами-буф и юбкой-колоколом и высокие, до колена, легкомысленные красные сапоги, после чего отправилась на встречу с Сарой. Фильм оказался затянутым и скучным, в нем рассказывалось о шатающейся по лесу компании охотников на горных баранов. Сюжет был не ахти, но зато фильм сопровождался великолепным саундтреком, сочиненным Ником. Несмотря на то, что фильм оказался полной чепухой, зрители чересчур прилежно смеялись над всеми шутками и в конце устроили овацию, аплодируя стоя. Было очевидно, что каждый из нас хочет поиметь Ника или стать Ником.
После просмотра мы с Сарой отправились в бар по соседству с кинозалом. Подзывая бармена, я вдруг увидела мужчину моей мечты. Наискосок от меня, трепещущей от желания, стоял Ник Фенстер во плоти и беседовал с навязчивыми поклонниками неопределенного вида.
Я сжала руку Сары, выдохнув:
– Там Ник.
– Он не сводит с тебя глаз, – сказала подруга.
– Ты меня разыгрываешь?
– Вот еще, стану я тебя разыгрывать в таком серьезном деле!
Я бросила на своего кумира взгляд. Сара меня не дурачит. Из всех намазанных раскормленных телок, находившихся в баре. Ник почему-то остановил взгляд на мне. Но я не собиралась так легко поддаваться. Отвернувшись от него, я заказала два «Джеймсона». Сара подсунула мне «Кэмэл» с фильтром. Она знала, что мне очень недостает таинственности, а разве может быть загадочной дама без вредных привычек?
Пока подруга рассказывала мне о своих необычных сексуальных ощущениях, которые она испытала вчера с бывшим бойфрендом Джоном, я постепенно проникалась сознанием того, как выгляжу со стороны. Отмечала про себя то, как поднимаю бровь, киваю или стряхиваю пепел с сигареты. Я чувствовала, что Ник не сводит с меня глаз. Как раз в тот момент, когда Сара начала вдаваться в излишние подробности, я увидела, что он отходит от поклонников. Похоже было, что Ник направляется прямо к нам. Через несколько мгновений передо мной возникло его лицо с исхудалыми, запавшими щеками.
– Привет, – нарочито медленно произнес певец.
Одной из его характерных особенностей был глухой вязкий голос, напоминающий звук пластинки, проигрываемой на замедленных оборотах.
– Привет, Ник, – сказала я, словно была с ним знакома. – Классный фильм.
– Тебе понравилось?
– Очень. Но кресла в зале такие неудобные! Я себе всю задницу отсидела!
Он кивнул, натянуто улыбаясь, и пошел прочь. Сара, правда, попыталась удержать его.
– Ник! – крикнула она вслед. – Он легким шагом пошел назад. – В фильме были некоторые места, которые я не поняла.
– Что именно?
– Все горные бараны в фильме сдохли еще до того, как их убили. Выходит, охотники так и не застрелили ни одного?
– Естественно, – сказал он, закатывая глаза. – Именно поэтому последнее, что говорит Фрэнк, это: «Слушай, а вон там – не живой баран?» Он как раз высматривал живого. Вы это уловили?
– О да, – ответила Сара.
Я ничего не уловила, потому что большую часть просмотра выворачивала шею назад, в сторону балкона, чтобы посмотреть, не сидит ли Ник в ложе для почетных гостей, но кивнула в знак согласия. Я ждала, что он скажет что-нибудь еще, но, бросив на ходу: «Пока», он выскользнул за дверь.
– Как странно, – сказала я Саре. – Он первый подошел к нам, но потом повел себя так, словно мы его раздражаем. Прямо какая-то пассивная агрессия.
– Могу объяснить, – сказала подруга. – Ему до такой степени необходимо внимание, что он сам подходит к своим поклонницам, не дожидаясь, пока это сделают они. Но при этом так стесняется своего безрассудства, что ему надо обязательно уйти первым.
И Сара вернулась к препарированию своих взаимоотношений с Джоном, но я совсем ее не слушала. Я могла думать только о Нике, Нике, Нике. Мой высокий изможденный курильщик. Мужчина моего Возрождения, с аккуратно подстриженными волосами и тощими, костлявыми коленями.
На нашем первом свидании я настолько сражу Ника своим интеллектом и остроумием, что он сразу поймет, как сильно я отличаюсь от всех супермоделей с фальшивыми сиськами, с которыми он встречался раньше. Он увидит, что ему нужна простая, естественная девчонка с соблазнительным телом и при этом далеко не дура, и сразу же влюбится в меня без памяти. Я образую его по части мировой истории, укреплю его веру в иудаизм и дам новый стимул в жизни. Секс у нас будет просто фантастический. Каждый раз я буду испытывать оргазм. Но не стану терять голову, понимая, что главное, за что Ник меня любит – это мой ум. Мое безупречное прошлое и диплом привилегированного колледжа станут прекрасным дополнением к тернистой дорожке его детства и годам, проведенным в школе, где принято носить котелки.
Ник будет снимать меня во всех своих фильмах, и они все до одного получат самые престижные награды. Он станет моим Кассаветесом, а я – его Роулэндс; станет моим Бергманом, а я – его Ульман; моим Годаром, а я – его Сиберг. Но через несколько лет его лысина и проблемы с эрекцией начнут действовать мне на нервы. Я пойму, что мне нужен мужчина моего возраста, и подам на развод – хладнокровно и спокойно, не предупредив Ника заранее.
Он впадет в глубокую депрессию и выпустит кучу фильмов – скверных, потому что меня в них не будет. Но я буду продолжать сниматься во многих фильмах – хороших, поскольку Ник их не ставил. Я напишу книгу под названием «Как я бросила Ника», которая будет раскупаться на ура. Он напишет книгу «Как я потерял Ариэль», но ее никто покупать не станет. Ник прославится в качестве экс-мужа Ариэль Стейнер. Ему придется зарабатывать на жизнь, эпизодически появляясь в низкопробных телепередачах, где он будет распространяться о несчастной доле человека, которого любила, а потом бросила такая чаровница, как я. А я продолжу завоевание мира всеми мыслимыми способами, испытывая благодарность к Нику за то, что он помог мне в трудный период жизни, и в то же время прекрасно сознавая, что и без него добилась бы не меньшего.
Когда мне стукнет семьдесят пять, я получу «Оскара» за «пожизненное служение искусству». «Вы меня просто боготворите, нет, правда!» – скажу я толпам своих поклонников и, поблагодарив Бога и родителей, начну перечислять всех, помогавших мне в жизни – кроме Ника. На обратном пути с церемонии (а я буду возвращаться с моим двадцатипятилетним личным массажистом и любовником по совместительству, итальянцем Лотарио) к нам, прихрамывая, подойдет дряхлый, высохший, морщинистый горбун и шепотом окликнет меня. Вонь от горбуна будет ужасной, но меня не стошнит, потому что я много лет посвятила помощи жертвам голода из стран третьего мира, от которых тоже сильно разило.
Когда старик подойдет поближе, я узнаю в нем Ника. Изможденный и жалкий, в запятнанных дерьмом штанах, с подбородка капает слюна. «Я все еще люблю тебя, Ариэль», – проскрипит он. Мы с Лотарио запрыгнем в машину, проворно закрыв центральный замок. Неожиданно Ник скорчится от боли, еще раз выкрикнет мое имя, качнется вперед и замертво упадет на капот моего лимузина.
«Морти! – окликну я шофера, опуская перегородку. – Поставь «дворники»».
Наблюдая, как Ника смывает с ветрового стекла, мы с Лотарио сочувственно улыбнемся друг другу, и, когда лимузин начнет удаляться, я брошу из окна прощальный взгляд на скрюченное мертвое тело Ника на тротуаре и прокудахчу: «Ах, бедняжка, бедняжка». Лотарио любовно похлопает меня по бедру. Я с чувством сдавлю его внушительный итальянский член, а он задерет на мне платье и умело, с энтузиазмом сделает мне куннилингус, от которого я испытаю лучший в моей жизни оргазм, а ведь мне будет уже за семьдесят.
Вернувшись домой из бара, я взяла «Белые страницы». Я не ожидала найти координаты Ника, но там все-таки оказался его телефон, хотя и без адреса. Я посмотрела на часы. Было далеко за полночь, но я знала, что Ник – «сова», и сильно сомневалась, что разбужу его.
Я набрала номер. Сработал автоответчик, и послышался этот ни с чем не сравнимый голос. Голос произнес, что для того, чтобы послать факс, нужно нажать посильнее. Я представила, как он лежит обнаженный рядом со мной и шепчет: «Посильнее, посильнее».
Я оставила короткое сообщение: «Привет, Ник. Мы встречались сегодня на просмотре. Я еще сказала, что у меня болит задница. На мне было белое платье с рукавами-буф и юбкой-колокольчиком». Я оставила свой телефонный номер, повесила трубку и улеглась в постель. Я уже начала отключаться, когда зазвонил телефон.
– Алло?
– Я тебя разбудил?
– Нет, – ответила я, стараясь говорить непринужденно. – Я еще не спала. Просто удивительно, что ты позвонил. Не ожидала, что ты ответишь на мой звонок.
– Я стараюсь отвечать всем.
Это прозвучало слегка претенциозно, но я решила не придавать этому значения.
– Так, значит, фильм тебе понравился, да?
– Да, конечно, – солгала я. – Очень смешная комедия. Почему ты вчера подошел ко мне?
– Потому что ты показалась мне симпатичной.
Именно эти слова я жаждала от него услышать.
– Но почему ты ушел, когда я сказала, что отсидела задницу?
– Чтобы удержаться от глупых шуток. Расскажи мне еще о твоей попке.
– Ну… однажды я показала кое-кому свой голый зад. Своему приятелю из колледжа. Мы сидели в его комнате в общаге, и он смотрел «60 минут». Я хотела, чтобы он обратил на меня внимание – вот и встала прямо перед телевизором, голым задом к нему. Мне нравятся такие штуки. Но людям кажется странным, когда такое вытворяет женщина. Если парень – то забавно, а если девчонка – так сразу вульгарно.
– Мне всегда казалось, что наоборот: противно смотреть на голых парней и смешно – на девчонок.
– Возможно, ты прав. Послушай, а не хочешь встретиться и продолжить тему голых задниц?
– Хочу. Приходи ко мне домой в пятницу, в полночь. До этого времени я буду в студии, на записи саундтрека к фильму. Я живу в доме номер восемьдесят пять по Лиспенар-стрит, поднимайся в пятую квартиру и звони.
– Что мне лучше надеть?
– Надень то же белое платье.
– А под платье?
– Что-нибудь прозрачное.
– Разве ты не знаешь, что самое лучшее прозрачное белье – это вообще отсутствие белья!
Он на мгновение умолк, а потом пробормотал:
– Ухты!
– Что такое?
– У меня из-за тебя встало.
– Правда? – Я ликовала. – И как себя чувствует твой ствол, Ник?
– Гм… по-моему, он сейчас выстрелит.
– Здорово, – сказала я. – Что ж, уже поздно. Мне пора ложиться. Но я бы не хотела, чтобы ты сразу ложился спать. Хорошо?
– Что ты имеешь в виду?
– Думаю, ты и сам прекрасно понимаешь. Он хмыкнул и сказал:
– Ты – классная малышка.
Я повесила трубку и бросилась на диван. Черт, даже не верится. В этот самый момент Ник Фенстер думает обо мне, держась за свой пенис. Мои фантазии всегда отделяла от реальной жизни огромная пропасть, а сейчас она вдруг исчезла. Я уткнулась лицом в подушку, и перед глазами у меня всплыла картинка: Ник трахает меня сзади, сидя на спине дохлого горного барана, перемахивающего через забор.
В пятницу вечером я переоделась в белое платье и отправилась к нему домой. Нижнее белье я все-таки по совету Сары надела. «Мужики от этого просто балдеют, – сказала она. – Доставь человеку удовольствие, раз уж ему так хочется».
Квартира Ника была на пятом этаже в доме без лифта, так что я совсем запыхалась, пока поднялась наверх. Он сам открыл мне дверь.
– Я думала, что умру, пока заберусь сюда, – задыхаясь, выдавила я.
– А у тебя склонности к мелодраме, – сказал он.
Начало выглядело не слишком многообещающим.
Квартира была декорирована безукоризненно: наклонный потолок, черный кожаный диван и масса наимоднейшей записывающей аппаратуры.
Пока я оглядывалась по сторонам, Ник вытянулся на диване и простонал:
– Господи, как я устал!
Непонятно было, говорит ли он с самим собой или обращается ко мне, но вскоре я поняла, что для него это безразлично.
– Почему ты так устал?
– На этой неделе каждый вечер задерживался в студии допоздна – записывал новый саундтрек. Фред Уилсон такой придурок.
– А кто это такой? – спросила я, снимая пальто и садясь рядом с ним на диван.
– Режиссер. Он еще снял нашумевший фильм «Соблазнение девственницы».
– Мне фильм понравился. А почему этот Фред придурок?
– Во время записи он все время торчит у меня за спиной. Не могу работать в таких условиях. Он сдерживает мои творческие порывы. Хочешь послушать, что мы записали сегодня?
– Конечно.
Он достал с одной из полок пульт дистанционного управления и щелкнул им в сторону цифрового аудиопроигрывателя. Послышались тихие аккорды гитары. Мелодия была приятной.
– Ну и как тебе?
– Мне нравится.
– Ты вообще знакома с моей музыкой?
– Да. У меня есть все твои альбомы. Впервые я увидела тебя на концерте еще в ноябре девяносто первого.
– Паршивый был концерт.
– Нет, неправда! Стоило тебе пропеть первую строчку «Когда вишенка лопнет», как я поняла, что однажды мы с тобой обязательно встретимся. «Кивни мне, нежно глянь, дотронься. Дай поцелую в розовые губки. Меня возьми, срази и оцени ».
– Перестань! Ненавижу эту песню. Нет сил больше ее слушать.
– Но это одна из твоих лучших!
– Я даже не держу дома этого диска. От него плохая энергетика. – Он прибавил громкость. – Вот действительно музыка, с которой начинается признание…
Ник положил ноги мне на колени, но голова его по-прежнему была повернута к проигрывателю. Конечно, он не хочет признать, что устраивает для меня шоу. Это был все тот же выпендреж, что и в баре, когда он подошел к нам с Сарой, а потом сразу ушел, словно мы его раздражаем.
Ладно, хватит! Музыкант, рок-звезда, хоть и не первой величины, пригласил меня к себе домой – а я занимаюсь психоанализом.
– Есть хочешь? – спросил Ник.
– Немного.
– А я жутко голоден. Мой ассистент должен был оставить еду в холодильнике, но забыл. Пора его выгнать. От него больше хлопот, чем помощи. В Гринвиче есть отличный ресторан, где подают устриц, но они не доставляют еду на дом. Тебе придется взять такси и съездить.
Будь Ник моим другом, такое распределение ролей («один платит, другой катит») нисколько бы меня не задело. Но он, похоже, собирается взвалить на меня обязанности прислуги, так что выполнять его просьбу мне не хотелось. Да за кого он меня принимает?
– Почему бы нам не поехать вместе? – спросила я.
– Я вымотался, милая. Хочу принять ванну. Если не хочешь ехать, ничего страшного. Просто нам нечего будет есть.
Мне не понравилась обращение «милая», но перекусить не мешало бы, к тому же сам он привезти еду сейчас не в состоянии. И он ведь не просит меня идти туда пешком. Все, что от меня требуется – это поймать такси. Пожалуй, я становлюсь чересчур щепетильной. И я объявила, что согласна.
Ник снял трубку и заказал устриц, омара, цыпленка с рисом и зеленью, картофельное пюре и картофель фри. Потом поднялся с дивана, зевнул и сказал:
– Сейчас залезу в ванну. Тебе надо выйти через десять минут.
Я потащилась за ним в ванную. Ник пустил воду и начал раздеваться. У него было длинное худощавое тело, не особенно мускулистое, но и не кожа да кости. За последние пять лет меня время от времени обуревало вожделение в предвкушении этого момента, но сейчас он снял одежду так быстро и небрежно, что меня это не завело. Не так все это должно было происходить. Я представляла себе, как Ник медленно и эротично раздевается, не отрывая от меня глаз, а потом относит в постель. Он станет играть на мне, как на скрипке Страдивари, а потом признается, что это было больше, чем секс, что он по уши в меня влюбился.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35