Несколько минут парень возбуждал меня пальцем, а потом спросил, можно ли ему вставить.
Секс вызывал у меня жгучее любопытство, потому что мы с Флипом Голдином проделывали в лагере все, кроме самого акта. Мне казалось, что это будет похоже на фейерверк: что-то вроде взрыва, прекрасное и романтичное одновременно. Но я побаивалась, поэтому предупредила в надежде, что он отступится:
– Я девушка.
Но он не отступился. Сказал только:
– Все нормально.
– У тебя есть презерватив?
– Нет, но не волнуйся. Я вовремя вытащу.
И хотя меня учили на занятиях по санитарному просвещению никогда не делать этого не предохраняясь, я испугалась, что, если вдруг сейчас скажу ему «нет», он никогда больше не предложит и я упущу шанс узнать, что это такое. Поэтому я сказала:
– О'кей! – И закрыла глаза.
Он сдвинул в сторону мой купальник, навалился на меня и ввел член в вагину. Меня пронзила опаляющая боль – не такая, как при снятии пластыря, длящаяся одно мгновение и тут же проходящая. Эта раздирающая боль длилась долго, не утихая со временем. Я откинула голову назад и заскрипела зубами, моля Бога, чтобы мне полегчало, но этого не произошло. В конце концов, я заплакала. Мой партнер ничего не замечал.
– По-моему, хватит, – сказала я. Парень прервался и лег рядом со мной, тяжело вздохнув. – Что такое? – спросила я.
– Жутко хочется кончить.
Мне хотелось видеть его счастливым. Даже едва зная парня, я не хотела мешать ему делать то, что он считает нужным. Я хотела, чтобы ему это понравилось, хотя мне все это показалось ужасным. Но ведь тогда он меня полюбит, а я так хотела, чтобы меня любили.
Поэтому я сказала:
– Ладно, попробуем еще.
Он опять навалился на меня, продолжив свое занятие. Боль немного утихла, но определенно на фейерверк это было совсем не похоже. Через несколько минут парень резко прервал акт, оставив теплое влажное пятно спереди моего купальника. Натянув шорты, я поднялась, чтобы уйти, но, запустив руку в карман, чтобы достать ключ от велосипедного замка, я его не нашла. Видимо, ключ выпал из кармана и затерялся в песке.
Велосипед был не моим, а матери близнецов, и я испугалась, что она уволит меня, узнав про потерю ключа. В результате мы с серфером целых двадцать пять минут прочесывали песок в поисках пропажи. Я заплакала – не только из-за ключа, но и из-за того, что мой первый опыт оказался таким чудовищным и так меня разочаровал. Парень потрепал меня по спине и сказал:
– Не беспокойся. Я отыщу ключ и приведу велосипед к твоему дому.
Я назвала ему свой адрес и пошла домой.
Поднявшись наверх, я заперлась в ванной, пустила душ и разделась. Низ купальника был испачкан кровью и песком. Забравшись под душ, я подставила купальник под сильную струю, пытаясь смыть с души осадок от этой ночи. Я никак не ожидала, что все окажется так гадко. Раньше это представлялось мне идеальным и красивым, как в кино. В моем воображении соблазнитель был милым и любящим меня до безумия – вспомните Джона Кьюсака с Ионой под тем одеялом на заднем сиденье его «Малибу». Я никак не могла себе представить, что моим первым мужчиной окажется неотесанный наркоман.
Я вытерлась, надела сорочку и скользнула под прохладные простыни. И тут я услышала за окном постукивание и посмотрела вниз. Это он катил велосипед по подъездной дорожке к дому. Я прижала нос к сетке от насекомых, а он улыбнулся и помахал мне. На один краткий миг я перестала переживать из-за неудачного секса, потому что парень все-таки повел себя как джентльмен и занялся поисками ключа. И так с тех пор у меня было почти со всеми партнерами. Они могли быть на девяносто девять процентов мудаками и на один – зайчиками, но и одного процента мне оказывалось достаточно, чтобы остаться.
Эван отлепился от меня и, сняв резинку, бросил ее на пол рядом с кроватью.
– Жаль, что я так быстро кончил, – сказал он.
– Все нормально, – сказала я.
Я встала пописать, чтобы не подхватить инфекцию мочевыводящих путей, и, вернувшись, застала его спящим.
В пятницу вечером я пригласила Эвана в «Квод» посмотреть известный фильм о тех подростках, фанатах «хэви-метал», которые убили маленьких пацанов. В середине фильма он взял меня за руку и стал гладить. Я почему-то сразу перестала переживать из-за вчерашнего. Уж если он по собственной воле гладит мою руку, значит, настроен романтически.
И меня немедленно обуяли фантазии о том, как мы проведем вместе остаток жизни. Моя любовь будет направлять Эвана в жизни, и он постепенно превратится из музыканта-наркомана в моего друга с высоким чувством ответственности. Он станет пользоваться ингалятором «Никоретт», вступит в Общество анонимных наркоманов и пополнит свое образование по части того, как доставлять сексуальные наслаждения женщине. Мы купим фабрику в Уильямсберге и перестроим ее, превратив в жилой дом. У нас будут шотландско-еврейские отпрыски – умные и шустрые крепыши, классные дети. Эван сам говорил, что не имеет ничего против того, чтобы я писала о нем. Так что моя колонка из дневника холостячки постепенно превратится в описание хипстерской моногамии.
Я буду писать еженедельные напыщенные статьи о проблемах покупки детской одежды в стиле «винтидж» или про наушники для пятилетних малышей. У меня появится множество горячих поклонников, и «Уик» поднимет мне гонорар до тысячи долларов за рассказ. Уильямсберг отберет пальму первенства у Челси, став районом, где обитают самые скандально известные в городе знаменитости. Эван будет присматривать за детьми днем, пока я буду писать, а я – по вечерам, когда он выступает на концертах. Наши взаимоотношения перерастут в идеальный союз. Каждый раз, когда люди станут спрашивать о нашей первой встрече, мы будем рассказывать им невероятную историю о том, как он сначала был поклонником моей газетной колонки, а потом сделался моим любовником и, перевернув свою жизнь, отказался от наркотиков, – и все благодаря моей чистой, бескорыстной привязанности.
Когда мы вышли из кинотеатра, я обняла Эвана руками за шею и впилась в его губы долгим поцелуем. Он высвободился из моих объятий со словами:
– Я, пожалуй, сейчас пойду к себе и немного позанимаюсь. Но сегодня моя приятельница Кэт отмечает свой день рождения. Не хочешь встретиться у нее на вечеринке около полуночи? – Он дал мне адрес и торопливо пошел прочь.
После такого нелегко было фантазировать по поводу детей. Но я не стала распускать нюни. Я ведь была такой же свободной, как и он. И я была не просто одинокой несчастной девушкой в поисках бой-френда – одной из многих, – я была Ариэль Стейнер, весьма успешной молодой женщиной, ведущей собственную газетную колонку в самом клевом городе мира. Незнакомые люди присылали мне восторженные письма. Мою фамилию изъяли из телефонного справочника. Эван же – не более чем жалкий рядовой читатель, которому посчастливилось общаться со мной. Если кто из нас двоих и был менее ослеплен, так это я. Притом он подошел ко мне первым. А ведь, в конечном счете, всегда бросают преследователя, а не наоборот.
Придя на квартиру к Кэт, я увидела Эвана, который сидел на краю тахты и ощупью искал что-то на полу.
– Ты что делаешь? – спросила я.
– Ищу свой валиум. У меня отходняк от дозы. Несколько минут тому назад уронил таблетку на пол и вот не могу найти.
– Какая она на вид?
– Маленькая, белая, с маркировкой в виде «v».
Поискав вокруг, я нашла таблетку и отдала Эвану.
– Спасибо, – сказал он, проглатывая ее, не запив.
После вечеринки мы на такси приехали ко мне. Оказавшись в моей комнате, Эван сразу же лег на мою кровать и вырубился. Я была несколько разочарована тем, что мы не будем заниматься сексом, но сказала себе, что он не виноват. У человека проблемы, связанные с наркотиками. Нельзя винить его за то, что он заснул.
Эван позвонил мне следующей ночью в половине четвертого.
– Слушай, нельзя ли к тебе прийти. Я все время думаю о тебе.
Все мои нехорошие чувства к нему улетучились. Ну просто любовная история из фильма Джона Хью. Парень собирается заскочить ко мне среди ночи, потому что не в силах выкинуть любимую из головы. Ну просто слащаво до невозможности.
Минут через сорок в дверь позвонили, и я пошла вниз открывать. В холле стоял Эл в пижаме и разглядывал гостя через стекло.
– Этот тип позвонил ко мне, – сердито сказал хозяин.
О, Господи! Этот чувак меня выселит.
– Извините, Эл, – сказала я. – Это мой… гм… кузен. Он, видимо, ошибся. Мне очень жаль. Обещаю, что этого больше не повторится.
– Надеюсь, – сказал он, направляясь в свою квартиру.
Я открыла дверь.
– Ты разбудил моего хозяина! – прошипела я. – Ты что, не мог прочитать мое имя на звонке? Написано вполне разборчиво!
– Прости, пожалуйста.
Мы поднялись наверх и сели в кухне за стол.
– Спасибо, что разрешила мне прийти так поздно, – начал он. – Я забалдел и никак не мог уснуть. У тебя есть что-нибудь выпить? Мне нужно расслабиться.
– Эван, – сказала я, – ты пришел, потому что думал обо мне или потому что не мог уснуть?
– То и другое, – ответил он.
У меня в голове зазвучала сирена: «Осторожно! Неправильный ответ». Но я все-таки налила ему «Карло Росси», потому что я – щедрая душа.
Прикончив четвертый бокал, Эван начал невнятно бормотать: что-то насчет того, что действительно пора прекращать нюхать героин, но это такой балдеж – гораздо сильнее, чем от кокаина, да к тому же дешево. Потом он сказал:
– Последнее время я вижу такие странные сны.
– Какие еще сны?
– Ну, после дозы, перед самым пробуждением. Джим Кэррол написал про это целую книгу. Называется «Книга приходов».
И Эван принялся подробно пересказывать некоторые из сновидений писателя. Я пыталась слушать, но мне было глубоко наплевать на сны Джима Кэррола. Основная причина, почему наркоманы бывают паршивыми любовниками, не в том, что у них не встает, а в том, что единственная интересующая их вещь – это полученный от наркотика кайф. Они желают говорить лишь о том, какими гениями были Хантер С.Томпсон, Карлос Кастанеда и Джим Кэррол. Девушка не в состоянии долго слушать подобную чепуху – это наводит на нее скуку.
– Пойдем лучше в постель, – сказала я в надежде, что это его успокоит.
Мы пошли к дивану и принялись целоваться-обниматься. Эван надел резинку, и я его оседлала. На этот раз я ублажала себя сама в надежде, что достигну оргазма, но испытывала только неловкость, а он лишь слегка возбудился, так что через двадцать минут стало ясно, что ни один из нас и за тысячу лет не способен достичь кульминации. В конце концов, он вздохнул со словами:
– Боюсь, мне сегодня не кончить из-за дозы.
– Ладно, – сказала я и, держась за спинку кровати, слезла с него.
Эван снял презерватив. Мы лежали и молчали. Мне хотелось, чтобы между нами что-нибудь произошло. Я хотела возбудить его – несмотря даже на то, что не была уверена, нравится ли он мне. Я положила ладонь на это. Оно проснулось. Я сползла вниз и взяла эту штуку в рот. Вкус был горьковатым из-за спермицида, но я очень старалась и через несколько минут была вознаграждена за свои усилия.
– Ну как, понравилось? – спросила я, ложась рядом с ним.
– Ага, – ответил Эван. Потом прищурился и сказал: – Хочешь услышать потрясающую историю?
– Валяй.
– Сегодня вечером я встретился со своим дружком, Реем, и, когда тот шел по улице мне навстречу, я заметил торчащий у него из-за спины пластырь.
Я попыталась уяснить себе, какое отношение это имеет к только что свершившемуся акту. Хотел ли Эван сказать мне, что Рей использовал пластырь вместо презерватива, а после общения с девушкой забыл его снять? Может, когда он вертелся в кровати после акта, эта штука каким-то образом прилипла к его плечу?
– Ну и что дальше? – спросила я.
– Ну вот, я во все глаза уставился на эту штуку, пытаясь сообразить, зачем она нужна на спине, а потом вдруг заметил под ней татуировку – громадную черную ворону Я знал, что Рей собирается сделать татуировку, но не мог себе вообразить, что она окажется такая огромная!
Я вдруг поняла, что эта байка не имеет никакого отношения к проделанной мной работе. Я ждала от него примерно таких слов: «Хочешь услышать потрясающую историю? Это был лучший минет в моей жизни!» Или: «Хочешь услышать потрясающую историю? У меня три года была связь, но фелляция, которую делала она, не идет ни в какое сравнение с тем, что я только что получил от тебя». Мне не хотелось слушать россказни про ворону на спине его тупого дружка. Я сделала Эвану минет, а он мне рассказывает байку про татуировку. Много раз была я свидетелем постэякуляторного синдрома временного отупения, но никогда не встречалась со столь тяжелым случаем.
– Действительно… забавная история, – сказала я.
– Еще бы, – откликнулся он, перекатился на другой бок и заснул.
На следующее утро мы оделись и отправились позавтракать в ресторанчик на Корт-стрит. Эван заказал кофе, яйца и пиво.
– Как это можно одновременно пить кофе и пиво? – спросила я. – Мне всегда казалось, что одно другое исключает.
– Вовсе нет, – сказал он. – Кофе поможет мне проснуться, а пиво – опохмелиться.
– Понятно.
– Ариэль…
Первое предупреждение.
– Да?
– По-моему, нам не стоит продолжать встречаться.
Просто какой-то город расставаний.
– Почему же?
– Последнее время я чувствую себя хреново: все думаю, не завязать ли с героином? Какая-то безумная полоса! Пожалуй, мне следует немного побыть одному.
– Так тебе хреново из-за героина, а не из-за меня.
– Ничего подобного.
– Неужели из-за меня?
– Из-за тебя. – Уф. – Я хотел поговорить с тобой об этом прошлой ночью. За этим и пришел. Но сказать ничего не сумел, потому что был под кайфом. Когда я впервые с тобой встретился, то не думал, что тебе нужны какие-то отношения. То есть я хочу сказать – ты же ведешь колонку о сексе. Зачем тебе бойфренд? Но потом оказалось, что он тебе все-таки нужен, а я сейчас просто не в состоянии ничего дать. Мне, правда, нужно сконцентрироваться на себе и своей музыке. Хотя почему бы нам иногда не встречаться в кафе? Я тебе позвоню. – Эван встал, поцеловал меня в щеку, положил на стол деньги и направился к двери.
Я вдруг позабыла о его скучных разговорах, дурных привычках, проблемах с эрекцией и отсутствии должного отклика на мое умение возбуждать мужчину. До меня не доходило, что, бросая меня, Эван, скорее всего, оказывает нам обоим огромную услугу. Единственной моей мыслью было: «Не могу поверить, что я позволила ему уйти первым». Я устала от того, что меня бросают. Я сама хотела бы отменять свидания из-за репетиции оркестра или полок, которые надо смастерить. Мне хотелось бы, задрав нос, позвать ухажера по имени притворно нежным тоном, а потом без обиняков послать его подальше.
Но сейчас, когда все так обернулось, я не слишком обижалась на Эван. Скорее, жалела, что я – не он. Я завидовала всем этим подонкам. Каждого из них интересовала только собственная персона да работа. Для счастья им не нужны были отношения. Они не искали ничего длительного, поэтому ничто их не трогало. Мне хотелось бы стать такой же отчаянно самонадеянной, приняв за основополагающий принцип жизни неслыханную установку, заключающуюся в том, что любовная связь – это нежелательное отвлечение от дел. Мне хотелось бы стать изоляционисткой, испытывающей фобию к любым обязательствам. Пресытившейся шлюхой.
Я хотела бы стать парнем.
А что, если моя колонка поможет мне отрастить пенис, которого мне не хватало всю мою несчастную жизнь? Он мог бы заменить мне репетицию оркестра или выпиливание полок и стать моим главным достоянием. Если развить в себе задатки ученого, вместо того чтобы быть простофилей, можно превратить мужиков из мучителей в подопытных. Как справедливо заметил Эван, я веду колонку о сексе. Зачем мне вообще нужен любовник? Я – не из тех, кого бросают. Я – распутница. И меня нельзя назвать невезучей – просто я не верю в моногамию. Дело не в том, что мне не найти любовника: просто заведи я кого-то, мигом потеряю работу.
Вернувшись домой из ресторанчика, я написала колонку про Эвана, изменив несколько деталей: я не упомянула, что он – поклонник моих статей (чтобы у читателей не возникло всяких мыслей); изменила его имя на Кевина; написала, что это я порвала с ним из-за героина и что один раз, когда у него была эрекция, я испытала оргазм. Этот последний вымысел был наиболее важным. Я никак не могла допустить, чтобы мои читатели прочли мое самое печальное признание: с юношеских лет мои оргазмы оказывались столь же неуловимыми, как и мои кавалеры.
Впервые я испытала оргазм на первом курсе университета, когда мне было восемнадцать. Не потому, что раньше не пробовала. В старших классах школы я частенько мастурбировала под одеялом поздно вечером в надежде, что когда-нибудь смогу вступить в «Клуб особых девочек». Но я вечно никак не могла расслабиться и так сердилась на себя, пока занималась этим, что никак не могла туда попасть.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35
Секс вызывал у меня жгучее любопытство, потому что мы с Флипом Голдином проделывали в лагере все, кроме самого акта. Мне казалось, что это будет похоже на фейерверк: что-то вроде взрыва, прекрасное и романтичное одновременно. Но я побаивалась, поэтому предупредила в надежде, что он отступится:
– Я девушка.
Но он не отступился. Сказал только:
– Все нормально.
– У тебя есть презерватив?
– Нет, но не волнуйся. Я вовремя вытащу.
И хотя меня учили на занятиях по санитарному просвещению никогда не делать этого не предохраняясь, я испугалась, что, если вдруг сейчас скажу ему «нет», он никогда больше не предложит и я упущу шанс узнать, что это такое. Поэтому я сказала:
– О'кей! – И закрыла глаза.
Он сдвинул в сторону мой купальник, навалился на меня и ввел член в вагину. Меня пронзила опаляющая боль – не такая, как при снятии пластыря, длящаяся одно мгновение и тут же проходящая. Эта раздирающая боль длилась долго, не утихая со временем. Я откинула голову назад и заскрипела зубами, моля Бога, чтобы мне полегчало, но этого не произошло. В конце концов, я заплакала. Мой партнер ничего не замечал.
– По-моему, хватит, – сказала я. Парень прервался и лег рядом со мной, тяжело вздохнув. – Что такое? – спросила я.
– Жутко хочется кончить.
Мне хотелось видеть его счастливым. Даже едва зная парня, я не хотела мешать ему делать то, что он считает нужным. Я хотела, чтобы ему это понравилось, хотя мне все это показалось ужасным. Но ведь тогда он меня полюбит, а я так хотела, чтобы меня любили.
Поэтому я сказала:
– Ладно, попробуем еще.
Он опять навалился на меня, продолжив свое занятие. Боль немного утихла, но определенно на фейерверк это было совсем не похоже. Через несколько минут парень резко прервал акт, оставив теплое влажное пятно спереди моего купальника. Натянув шорты, я поднялась, чтобы уйти, но, запустив руку в карман, чтобы достать ключ от велосипедного замка, я его не нашла. Видимо, ключ выпал из кармана и затерялся в песке.
Велосипед был не моим, а матери близнецов, и я испугалась, что она уволит меня, узнав про потерю ключа. В результате мы с серфером целых двадцать пять минут прочесывали песок в поисках пропажи. Я заплакала – не только из-за ключа, но и из-за того, что мой первый опыт оказался таким чудовищным и так меня разочаровал. Парень потрепал меня по спине и сказал:
– Не беспокойся. Я отыщу ключ и приведу велосипед к твоему дому.
Я назвала ему свой адрес и пошла домой.
Поднявшись наверх, я заперлась в ванной, пустила душ и разделась. Низ купальника был испачкан кровью и песком. Забравшись под душ, я подставила купальник под сильную струю, пытаясь смыть с души осадок от этой ночи. Я никак не ожидала, что все окажется так гадко. Раньше это представлялось мне идеальным и красивым, как в кино. В моем воображении соблазнитель был милым и любящим меня до безумия – вспомните Джона Кьюсака с Ионой под тем одеялом на заднем сиденье его «Малибу». Я никак не могла себе представить, что моим первым мужчиной окажется неотесанный наркоман.
Я вытерлась, надела сорочку и скользнула под прохладные простыни. И тут я услышала за окном постукивание и посмотрела вниз. Это он катил велосипед по подъездной дорожке к дому. Я прижала нос к сетке от насекомых, а он улыбнулся и помахал мне. На один краткий миг я перестала переживать из-за неудачного секса, потому что парень все-таки повел себя как джентльмен и занялся поисками ключа. И так с тех пор у меня было почти со всеми партнерами. Они могли быть на девяносто девять процентов мудаками и на один – зайчиками, но и одного процента мне оказывалось достаточно, чтобы остаться.
Эван отлепился от меня и, сняв резинку, бросил ее на пол рядом с кроватью.
– Жаль, что я так быстро кончил, – сказал он.
– Все нормально, – сказала я.
Я встала пописать, чтобы не подхватить инфекцию мочевыводящих путей, и, вернувшись, застала его спящим.
В пятницу вечером я пригласила Эвана в «Квод» посмотреть известный фильм о тех подростках, фанатах «хэви-метал», которые убили маленьких пацанов. В середине фильма он взял меня за руку и стал гладить. Я почему-то сразу перестала переживать из-за вчерашнего. Уж если он по собственной воле гладит мою руку, значит, настроен романтически.
И меня немедленно обуяли фантазии о том, как мы проведем вместе остаток жизни. Моя любовь будет направлять Эвана в жизни, и он постепенно превратится из музыканта-наркомана в моего друга с высоким чувством ответственности. Он станет пользоваться ингалятором «Никоретт», вступит в Общество анонимных наркоманов и пополнит свое образование по части того, как доставлять сексуальные наслаждения женщине. Мы купим фабрику в Уильямсберге и перестроим ее, превратив в жилой дом. У нас будут шотландско-еврейские отпрыски – умные и шустрые крепыши, классные дети. Эван сам говорил, что не имеет ничего против того, чтобы я писала о нем. Так что моя колонка из дневника холостячки постепенно превратится в описание хипстерской моногамии.
Я буду писать еженедельные напыщенные статьи о проблемах покупки детской одежды в стиле «винтидж» или про наушники для пятилетних малышей. У меня появится множество горячих поклонников, и «Уик» поднимет мне гонорар до тысячи долларов за рассказ. Уильямсберг отберет пальму первенства у Челси, став районом, где обитают самые скандально известные в городе знаменитости. Эван будет присматривать за детьми днем, пока я буду писать, а я – по вечерам, когда он выступает на концертах. Наши взаимоотношения перерастут в идеальный союз. Каждый раз, когда люди станут спрашивать о нашей первой встрече, мы будем рассказывать им невероятную историю о том, как он сначала был поклонником моей газетной колонки, а потом сделался моим любовником и, перевернув свою жизнь, отказался от наркотиков, – и все благодаря моей чистой, бескорыстной привязанности.
Когда мы вышли из кинотеатра, я обняла Эвана руками за шею и впилась в его губы долгим поцелуем. Он высвободился из моих объятий со словами:
– Я, пожалуй, сейчас пойду к себе и немного позанимаюсь. Но сегодня моя приятельница Кэт отмечает свой день рождения. Не хочешь встретиться у нее на вечеринке около полуночи? – Он дал мне адрес и торопливо пошел прочь.
После такого нелегко было фантазировать по поводу детей. Но я не стала распускать нюни. Я ведь была такой же свободной, как и он. И я была не просто одинокой несчастной девушкой в поисках бой-френда – одной из многих, – я была Ариэль Стейнер, весьма успешной молодой женщиной, ведущей собственную газетную колонку в самом клевом городе мира. Незнакомые люди присылали мне восторженные письма. Мою фамилию изъяли из телефонного справочника. Эван же – не более чем жалкий рядовой читатель, которому посчастливилось общаться со мной. Если кто из нас двоих и был менее ослеплен, так это я. Притом он подошел ко мне первым. А ведь, в конечном счете, всегда бросают преследователя, а не наоборот.
Придя на квартиру к Кэт, я увидела Эвана, который сидел на краю тахты и ощупью искал что-то на полу.
– Ты что делаешь? – спросила я.
– Ищу свой валиум. У меня отходняк от дозы. Несколько минут тому назад уронил таблетку на пол и вот не могу найти.
– Какая она на вид?
– Маленькая, белая, с маркировкой в виде «v».
Поискав вокруг, я нашла таблетку и отдала Эвану.
– Спасибо, – сказал он, проглатывая ее, не запив.
После вечеринки мы на такси приехали ко мне. Оказавшись в моей комнате, Эван сразу же лег на мою кровать и вырубился. Я была несколько разочарована тем, что мы не будем заниматься сексом, но сказала себе, что он не виноват. У человека проблемы, связанные с наркотиками. Нельзя винить его за то, что он заснул.
Эван позвонил мне следующей ночью в половине четвертого.
– Слушай, нельзя ли к тебе прийти. Я все время думаю о тебе.
Все мои нехорошие чувства к нему улетучились. Ну просто любовная история из фильма Джона Хью. Парень собирается заскочить ко мне среди ночи, потому что не в силах выкинуть любимую из головы. Ну просто слащаво до невозможности.
Минут через сорок в дверь позвонили, и я пошла вниз открывать. В холле стоял Эл в пижаме и разглядывал гостя через стекло.
– Этот тип позвонил ко мне, – сердито сказал хозяин.
О, Господи! Этот чувак меня выселит.
– Извините, Эл, – сказала я. – Это мой… гм… кузен. Он, видимо, ошибся. Мне очень жаль. Обещаю, что этого больше не повторится.
– Надеюсь, – сказал он, направляясь в свою квартиру.
Я открыла дверь.
– Ты разбудил моего хозяина! – прошипела я. – Ты что, не мог прочитать мое имя на звонке? Написано вполне разборчиво!
– Прости, пожалуйста.
Мы поднялись наверх и сели в кухне за стол.
– Спасибо, что разрешила мне прийти так поздно, – начал он. – Я забалдел и никак не мог уснуть. У тебя есть что-нибудь выпить? Мне нужно расслабиться.
– Эван, – сказала я, – ты пришел, потому что думал обо мне или потому что не мог уснуть?
– То и другое, – ответил он.
У меня в голове зазвучала сирена: «Осторожно! Неправильный ответ». Но я все-таки налила ему «Карло Росси», потому что я – щедрая душа.
Прикончив четвертый бокал, Эван начал невнятно бормотать: что-то насчет того, что действительно пора прекращать нюхать героин, но это такой балдеж – гораздо сильнее, чем от кокаина, да к тому же дешево. Потом он сказал:
– Последнее время я вижу такие странные сны.
– Какие еще сны?
– Ну, после дозы, перед самым пробуждением. Джим Кэррол написал про это целую книгу. Называется «Книга приходов».
И Эван принялся подробно пересказывать некоторые из сновидений писателя. Я пыталась слушать, но мне было глубоко наплевать на сны Джима Кэррола. Основная причина, почему наркоманы бывают паршивыми любовниками, не в том, что у них не встает, а в том, что единственная интересующая их вещь – это полученный от наркотика кайф. Они желают говорить лишь о том, какими гениями были Хантер С.Томпсон, Карлос Кастанеда и Джим Кэррол. Девушка не в состоянии долго слушать подобную чепуху – это наводит на нее скуку.
– Пойдем лучше в постель, – сказала я в надежде, что это его успокоит.
Мы пошли к дивану и принялись целоваться-обниматься. Эван надел резинку, и я его оседлала. На этот раз я ублажала себя сама в надежде, что достигну оргазма, но испытывала только неловкость, а он лишь слегка возбудился, так что через двадцать минут стало ясно, что ни один из нас и за тысячу лет не способен достичь кульминации. В конце концов, он вздохнул со словами:
– Боюсь, мне сегодня не кончить из-за дозы.
– Ладно, – сказала я и, держась за спинку кровати, слезла с него.
Эван снял презерватив. Мы лежали и молчали. Мне хотелось, чтобы между нами что-нибудь произошло. Я хотела возбудить его – несмотря даже на то, что не была уверена, нравится ли он мне. Я положила ладонь на это. Оно проснулось. Я сползла вниз и взяла эту штуку в рот. Вкус был горьковатым из-за спермицида, но я очень старалась и через несколько минут была вознаграждена за свои усилия.
– Ну как, понравилось? – спросила я, ложась рядом с ним.
– Ага, – ответил Эван. Потом прищурился и сказал: – Хочешь услышать потрясающую историю?
– Валяй.
– Сегодня вечером я встретился со своим дружком, Реем, и, когда тот шел по улице мне навстречу, я заметил торчащий у него из-за спины пластырь.
Я попыталась уяснить себе, какое отношение это имеет к только что свершившемуся акту. Хотел ли Эван сказать мне, что Рей использовал пластырь вместо презерватива, а после общения с девушкой забыл его снять? Может, когда он вертелся в кровати после акта, эта штука каким-то образом прилипла к его плечу?
– Ну и что дальше? – спросила я.
– Ну вот, я во все глаза уставился на эту штуку, пытаясь сообразить, зачем она нужна на спине, а потом вдруг заметил под ней татуировку – громадную черную ворону Я знал, что Рей собирается сделать татуировку, но не мог себе вообразить, что она окажется такая огромная!
Я вдруг поняла, что эта байка не имеет никакого отношения к проделанной мной работе. Я ждала от него примерно таких слов: «Хочешь услышать потрясающую историю? Это был лучший минет в моей жизни!» Или: «Хочешь услышать потрясающую историю? У меня три года была связь, но фелляция, которую делала она, не идет ни в какое сравнение с тем, что я только что получил от тебя». Мне не хотелось слушать россказни про ворону на спине его тупого дружка. Я сделала Эвану минет, а он мне рассказывает байку про татуировку. Много раз была я свидетелем постэякуляторного синдрома временного отупения, но никогда не встречалась со столь тяжелым случаем.
– Действительно… забавная история, – сказала я.
– Еще бы, – откликнулся он, перекатился на другой бок и заснул.
На следующее утро мы оделись и отправились позавтракать в ресторанчик на Корт-стрит. Эван заказал кофе, яйца и пиво.
– Как это можно одновременно пить кофе и пиво? – спросила я. – Мне всегда казалось, что одно другое исключает.
– Вовсе нет, – сказал он. – Кофе поможет мне проснуться, а пиво – опохмелиться.
– Понятно.
– Ариэль…
Первое предупреждение.
– Да?
– По-моему, нам не стоит продолжать встречаться.
Просто какой-то город расставаний.
– Почему же?
– Последнее время я чувствую себя хреново: все думаю, не завязать ли с героином? Какая-то безумная полоса! Пожалуй, мне следует немного побыть одному.
– Так тебе хреново из-за героина, а не из-за меня.
– Ничего подобного.
– Неужели из-за меня?
– Из-за тебя. – Уф. – Я хотел поговорить с тобой об этом прошлой ночью. За этим и пришел. Но сказать ничего не сумел, потому что был под кайфом. Когда я впервые с тобой встретился, то не думал, что тебе нужны какие-то отношения. То есть я хочу сказать – ты же ведешь колонку о сексе. Зачем тебе бойфренд? Но потом оказалось, что он тебе все-таки нужен, а я сейчас просто не в состоянии ничего дать. Мне, правда, нужно сконцентрироваться на себе и своей музыке. Хотя почему бы нам иногда не встречаться в кафе? Я тебе позвоню. – Эван встал, поцеловал меня в щеку, положил на стол деньги и направился к двери.
Я вдруг позабыла о его скучных разговорах, дурных привычках, проблемах с эрекцией и отсутствии должного отклика на мое умение возбуждать мужчину. До меня не доходило, что, бросая меня, Эван, скорее всего, оказывает нам обоим огромную услугу. Единственной моей мыслью было: «Не могу поверить, что я позволила ему уйти первым». Я устала от того, что меня бросают. Я сама хотела бы отменять свидания из-за репетиции оркестра или полок, которые надо смастерить. Мне хотелось бы, задрав нос, позвать ухажера по имени притворно нежным тоном, а потом без обиняков послать его подальше.
Но сейчас, когда все так обернулось, я не слишком обижалась на Эван. Скорее, жалела, что я – не он. Я завидовала всем этим подонкам. Каждого из них интересовала только собственная персона да работа. Для счастья им не нужны были отношения. Они не искали ничего длительного, поэтому ничто их не трогало. Мне хотелось бы стать такой же отчаянно самонадеянной, приняв за основополагающий принцип жизни неслыханную установку, заключающуюся в том, что любовная связь – это нежелательное отвлечение от дел. Мне хотелось бы стать изоляционисткой, испытывающей фобию к любым обязательствам. Пресытившейся шлюхой.
Я хотела бы стать парнем.
А что, если моя колонка поможет мне отрастить пенис, которого мне не хватало всю мою несчастную жизнь? Он мог бы заменить мне репетицию оркестра или выпиливание полок и стать моим главным достоянием. Если развить в себе задатки ученого, вместо того чтобы быть простофилей, можно превратить мужиков из мучителей в подопытных. Как справедливо заметил Эван, я веду колонку о сексе. Зачем мне вообще нужен любовник? Я – не из тех, кого бросают. Я – распутница. И меня нельзя назвать невезучей – просто я не верю в моногамию. Дело не в том, что мне не найти любовника: просто заведи я кого-то, мигом потеряю работу.
Вернувшись домой из ресторанчика, я написала колонку про Эвана, изменив несколько деталей: я не упомянула, что он – поклонник моих статей (чтобы у читателей не возникло всяких мыслей); изменила его имя на Кевина; написала, что это я порвала с ним из-за героина и что один раз, когда у него была эрекция, я испытала оргазм. Этот последний вымысел был наиболее важным. Я никак не могла допустить, чтобы мои читатели прочли мое самое печальное признание: с юношеских лет мои оргазмы оказывались столь же неуловимыми, как и мои кавалеры.
Впервые я испытала оргазм на первом курсе университета, когда мне было восемнадцать. Не потому, что раньше не пробовала. В старших классах школы я частенько мастурбировала под одеялом поздно вечером в надежде, что когда-нибудь смогу вступить в «Клуб особых девочек». Но я вечно никак не могла расслабиться и так сердилась на себя, пока занималась этим, что никак не могла туда попасть.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35