А-П

П-Я

А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Щ  Э  Ю  Я  A-Z

 

Кроме того, мне показалось, что настала пора подбросить в огонь свежих поленьев.
С трудом поборов содрогание, Мери сказала:
– Но разве вы не предвидели, что мистер Дервент сразу же отнесет открытку в полицию, вместе с остальными письмами?
– Именно этого я и хотела. Я знала, что вычислить меня невозможно. Хотите доказательств? Письма лежат в полиции вот уже несколько недель, а что произошло с тех пор? Да ничего.
– Это произошло, – возразила Мери.
– Ах, как вы правы! Ну, а теперь… – Леони погасила сигарету и откинулась назад, уперев руки в стеганое одеяло, – теперь, когда я поднесла вам все историю на блюдечке, я полагаю, вы думаете, что можете избавить полицию от утомительного следствия? Наверное, вам не терпится рассказать все, что знаете… им, Нелли, и Клайву, – особенно Клайву?
Мери покачала головой, только сейчас осознав, что уже приняла решение. Она медленно проговорила:
– Нет. Я не собираюсь идти в полицию, и никто не узнает вашей истории от меня.
Леони выпрямилась, ее лицо напряглось.
– Вы… не хотите использовать то, что знаете, против меня? Вы меня не выдадите? Клайв ничего не узнает?
– Этого я не говорила. Боюсь, он должен узнать.
– Но я не понимаю! Мне показалось, вы сказали…
– Я только сказала, что он ничего не услышит от меня. Потому что вы сами все ему расскажете. Если вы его любите, другого выхода у вас нет, – сказала Мери.
Глава 9
Леони вытаращила глаза, затем глухо, неприятно рассмеялась.
– На мгновение вам удалось меня одурачить, – сказала она. – Я-то вообразила, что вы придержите язык, и уже начала соображать, какую цену вы можете заломить. Но вместо этого вы просто поворачиваете лезвие ножа в моей ране и предлагаете самой перерезать себе глотку, пока вы будете стоять рядом, занеся свое «А не то…» над моей головой!
Мери устало сказала:
– Я не угрожаю вам, Если бы захотела, то оставила бы сережку себе и показывала бы ее для того, чтобы подкрепить историю и чтобы объяснить, как мне удалось заставить вас заговорить. Но сережка останется у вас. Разве этого недостаточно для того, чтобы вы поняли – я сдержу свое слово?
Леони задумалась, подперев щеку ладонью.
– По-моему, мы спорим о мелочах. Вы никому не расскажете, но я сама должна! Раз на то пошло, какая разница между вашим походом в полицию и моим покаянием перед Клайвом? В любом случае все выйдет наружу, и поднимется скандал, который меня уничтожит!
– Не думаю, что все обязательно должно выйти на всеобщее обозрение. Оставив мистера Кертиса, вы сделали ужасный поступок, но, если вы действительно верили, что он погиб, я не уверена, что тем самым вы совершили какое-то преступление. Вы – единственный свидетель аварии, который не захотел рассказать о виденном, и, когда вы дадите показания, по-моему, полиция должна закрыть это дело. Потом, эти письма… Мне кажется, только Нелли… или мистер Дервент, пока ей не исполнится двадцать один, могли бы вменить их вам в вину, и вполне возможно, по-моему, что он не захочет рассказать сестре всю правду о них, ради ваших с ним будущих отношений.
– Пустые надежды! Клайв вышел на тропу войны – он хочет прояснить все раз и навсегда!
– Да, но… вы должны рискнуть. Он действительно может рассказать обо всем Нелли и полицейским. Но почему-то мне кажется, он не станет публично бичевать вас, мисс Криспин, даже чтобы дать Нелли право удовлетворить жажду мести, сколь бы та ни была сильна.
– Ясно. Значит, если меня в любом случае не потащат на дыбу как ведьму, скажите, зачем мне вообще признаваться во всем Клайву? Или у вашего молчания все же есть цена? Вы удовольствуетесь моим обещанием самой рассказать ему, так?
– Да.
– Ха, без обиняков! Но конечно, понять вас можно. Это ваш «кусок плоти»… Опять Шекспир, как этот парень всюду пролезает!.. И вы намерены заполучить его во что бы то ни стало. Потому что вы сами влюблены в Клайва! Когда вы здесь только появились, в ваших глазах уже горели огоньки, и с тех пор они разгораются все больше. У вас была эта банальная мысль, что вы сможете выскочить замуж за собственного шефа, но вы быстро поняли, что надежды нет, пока я поблизости. Но теперь… Я превратилась в колосса на глиняных ногах, так ведь? В случае, если Клайв окажется «святее всех святых» и порвет со мною, вы постараетесь подхватить мое упавшее знамя… Я права?
– Нет, – твердо сказала Мери. – Даже если бы вас не было рядом, мистер Дервент все равно не обратил бы на меня внимания, разве что в качестве хорошей секретарши…
– Значит, у вас не было скрытых мотивов, когда вы выбежали к нему в объятия после этого идиотского происшествия в стойле Гектора? Понятно, что Клайв, будучи мужчиной, не стал противиться навязанной ему роли защитника и утешителя. Мог же он в конце концов поддаться и подыграть сцене «поклонения герою», которую вы сыграли, сами того не желая! Но если вы не обманываете себя, будто могли бы продолжать хныкать ему в жилетку всю оставшуюся жизнь, тогда зачем настаивать на том, чтобы я сама бросила себя голодным волкам, могу я узнать?
– По двум причинам, наверное. Во-первых… даже если мистер Дервент согласится сохранить вашу тайну, она сама по себе может заставить его относиться терпимее к враждебности, которую Нелли испытывает к вам. Не осознавая причины, она видит в вас своего врага, и побороть себя ей будет нелегко пока с помощью Барни она не отдалится и от вас, и даже от собственного брата. Но до тех пор трения будут продолжаться, и самое меньшее, чем вы можете загладить свою вину перед ней, – это дать мистеру Дервенту возможность понять ее поведение и мириться с ним, вам не кажется?
Леони не заметила вопроса:
– А во-вторых?
– Это еще один долг, который вы должны уплатить. По-моему, вы не посмеете выйти замуж за мистера Дервента, скрывая от него правду о ваших встречах с женихом Нелли как раз тогда, когда вы ждали предложения от него.
– «Не посмею» – это чересчур сильно сказано!
– Если вдуматься, не чересчур. Впрочем, если хотите, скажу иначе: вы не посмеете ради себя самой, потому что не захотите рисковать тем, что истина может выйти наружу как-нибудь иначе уже после вашей свадьбы.
– А если я все-таки захочу рискнуть?
– Если вы питаете хоть каплю любви к Клайву или надеетесь, что у ваших с ним отношений есть будущее, мне кажется, вы не подвергнете себя такому риску, – сказала Мери. За ней осталось последнее слово, но это слово отдавало горечью.
Потеряв интерес к пикнику в лесу, Мери вернулась в Кингстри, благодарная, что ей не придётся встретиться с Нелли прямо сейчас, отягощенной новым знанием и тем, что Клайв тоже не появится в доме еще несколько дней.
Она не была, конечно, так наивна, чтобы всерьез думать, что ей удалось убедить Леони сознаться перед Клайвом ради них обоих. Но Леони была достаточно разумна, чтобы осознать последствия раскрытия своей тайны в ходе полицейского расследования. Мери не могла догадываться о том, когда именно та решится во всем признаться Клайву. Впрочем, ей казалось наиболее вероятным, что, если оглашение их помолвки планировалось совместить с празднованием совершеннолетия Нелли, – возможно, даже на самом балу, – Леони еще потянет время. Как только о помолвке будет официально объявлено, она сможет рассчитывать на то, что Клайв проявит благородство и убережет ее от скандала, думала Мери, не подозревая, что момент раскрытия тайны уже не зависел от Леони…
Клайв еще не вернулся из Лондона, когда и Мери, и Нелли отправились спать накануне дня рождения. Большую часть дня они провели вместе, наблюдая за тем, как служащие фирмы-поставщика провизии превращают официально-строгий зал приемов «Дервента» в бальный зал. Возвращаясь домой, Нелли была возбуждена, но падала от усталости, и Мери удалось уговорить ее лечь, не дожидаясь возвращения брата. Она согласилась поужинать в спальне при условии, что Мери присоединится к ней, и потом они разговаривали, пока сонная Нелли не объявила, что готова заснуть.
Оставив ее, Мери спустилась вниз, чтобы вместе с миссис Хэнкок спланировать, как именно следует разложить на столе подарки. Среди свертков были пришедшие по почте, но спрятанные хитроумным Уильямом, там были корзины с цветами и вазы, присланные работниками сада, Хэнкоки выбрали в качестве подарка пушистый ковер для спальни. Мери, долго не решавшаяся остановиться на чем-то конкретном, в итоге купила для Нелли пару старинных серебряных подсвечников; миссис Форд назвала вещи своими именами, прислав внушительной толщины справочник по домоводству… Леони не прислала никакого подарка, хотя, ради сохранения лица, наверняка еще подарит что-нибудь. Барни, который должен был прийти к завтраку, тайно прислал свой – седло, уздечку и хлыстик с серебряной ручкой, которые, по общему мнению, могли подсказать Нелли, зачем это Клайв распорядился подвести нового коня из конюшни под распахнутое окно… Миссис Хэнкок, лучше всех разбиравшаяся в музыке, затянет «С днем рождения», и остальные подхватят con brio , «или как там это называется, когда поют вразнобой», по выражению Барни.
Позже Мери, уже улегшись в кровать, не могла уснуть от возбуждения и от щемящего предчувствия, не покидавшего ее после разговора с Леони. Она знала точно, что сон не придет вообще, если его не нагонит чтение. Включив свет, она поискала свою книгу – подборку эссе некоего ирландского писателя, скрупулезно осветившего все возможные темы, связанные с повседневной жизнью человека, – но тут же вспомнила, что оставила ее на столе в кабинете Клайва. Решив, что сумеет ее найти и вернуться за пару минут, она решила спуститься.
В кабинете Мери включила настольную лампу и застыла, отыскивая место, где закончила чтение, чтобы определить, сколько еще осталось. На минуту полностью погрузившись в это занятие, она не услышала, как открылась дверь и в кабинет вошел Клайв, пока его тень не упала на противоположную стену.
– О… – Вздрогнув, она обернулась. Почему-то первым делом попыталась угадать по его лицу, виделся он с Леони и говорил ли с ней. Впрочем, сразу же ей пришло в голову, что она, растрепанная стоит перед ним в халате. Когда Клайв щелкнул выключателем и комнату заполнил свет, она сказала:
– Простите. Я оставила здесь книгу и спустилась за ней. Я и не знала, что вы успели вернуться, мистер Дервент.
– Только что приехал. Я попросил Уильяма отогнать машину потом, так что вы не могли слышать мотора. – Поставив портфель на стол, он окинул косым взглядом длинный подол ее ночной рубашки и босые ноги, обутые в тапочки.
– Я так понимаю, что вы уже легли спать?
– Да. Нелли собиралась проснуться пораньше, и я сама решила лечь, после того как мы с миссис Хэнкок подготовили завтрашние подарки.
– Хорошо. Полагаю, работа идет гладко? Я звонил Леони из города этим утром, и она говорит, что, насколько она может судить, все в порядке.
– Вы… вы не виделись с мисс Криспин после возвращения? – не выдержала Мери.
Клайв, кажется, удивился такому вопросу.
– Нет, разумеется. Я же сказал… Я только что вошел. А что такое?
– Ничего. Просто мы с Нелли провели весь день на заводе, но она там не появлялась.
– Нет, она сказала по телефону, что собирается поехать в Саутгемптон сделать прическу. – Деловой, рассудительный тон Клайва сообщил Мери все, что она хотела узнать, а он сам сменил тему, присев на краешек стола и сложив на груди руки. – Можно сказать, операция «Кэборд» перешла в стадию завершения, – сказал он. – Росситер и Фаррар надеются, что смогут принять последние главы ровно через неделю, и тогда кораблик поплывет самостоятельно, не так ли?
– О да. Если мне предстоит работать и дальше, я надеюсь, что перепечатаю рукопись начисто, скажем, еще через неделю.
Клайв улыбнулся:
– Не надо выбиваться из сил, даже если «Р. и Ф.» мечтают приурочить издание к осенней серии телепередач на ту же тему. Конкретная дата отправки рукописи в типографию уже не играет никакой роли. И кстати, Кэборд предоставил мне самому распорядиться гонораром, так что я собираюсь разделить его между проектом спасения дамбы в Карибе и общим фондом африканских заповедников. Мне кажется, он остался бы доволен таким выбором, да и вы сами, кажется, были бы рады это услышать?
– Ну конечно… более чем рада! Надеюсь, книга будет иметь успех, и, когда я увижу ее в книжных магазинах, я наверняка испытаю гордость, что имела к ней отношение.
– Если бы не ваши труды, она бы выглядела куда хуже. – Клайв замолчал, глядя на то, как его ботинки выстукивают замысловатый ритм на ковре, затем поднял голову и посмотрел в глаза Мери. – Скажите… могу ли я надеяться, что вы чувствуете грусть, видя приближение конца вашей работы? То есть если у этой грусти другие причины, кроме того, что вам нравилось работать над книгой, о чем я уже наслышан?
Грусть? Подавив желание просить его не пробовать ее защиту на прочность, Мери ответила:
– Конечно, я испытываю грусть по другим причинам.
– Например?
– Ну… мне нравится здесь. Вы помогли мне почувствовать себя как дома, испытать эту радость, и я очень сдружилась с Нелли. Не знаю, как мне вас благодарить за то, что после расставания с сестрой вместо Бирмингема я оказалась здесь.
– Бирмингем по-прежнему неотвратим?
– Боюсь, что так. Я отправлюсь, как только завершу работу над книгой. Я снова получила письмо от Клэр: она не собирается возвращаться и не сомневается в том, что получит вид на жительство в Америке.
– Жаль это слышать. Но знаете, необходимость уехать сразу по окончании работы – фантом, за который хватаетесь только вы. Если помните, я в самом начале заверил вас, что ваше присутствие здесь не обязательно связывать с книгой.
– Иначе нельзя. Я… я не должна оставаться.
– Быть может, вы поживете у нас до свадьбы Нелли? Неужто вы не хотите побывать на ней?
Искушение было сильным, но Мери не могла согласиться на эту бесплодную задержку, которую предлагал Клайв. Не без труда, слишком сухо, она ответила:
– Я предпочла бы уехать. Нелли пригласила меня на свадьбу, и мне бы этого очень хотелось. Но остаться… это лишь отсрочит Бирмингем, разве не так?
Услышав это, Клайв выпрямился и, обойдя стол, встал рядом с Мери – достаточно близко, чтобы она могла увидеть свое отражение в его зрачках. Проявляя снисходительность к ее упрямству, он насмешливо сказал:
– И все-таки как характер толкает человека на то, чтобы встретить удар судьбы лицом к лицу! Что случится, если вы отложите переселение в Бирмингем на месяц-другой? Уверяю вас, этот город никуда не денется!
Мери вымученно улыбнулась:
– Вот именно… он никуда от меня не денется, будет ждать меня по-прежнему! И уехать туда потом мне будет ничуть не легче, чем сейчас. На самом деле, даже сложнее…
– Приехав в Кингстри, вы оставили его дожидаться своего часа, – напомнил ей Клайв. – Почему бы ему не подождать еще немного?
– Это другое дело. Когда я приехала… меня привлекла интересная работа.
Когда его брови немного опустились, Мери осознала, что могла бы выразиться немного тактичнее. Клайв спросил:
– И поскольку работа закончена, вас больше ничего не привлекает и уже ничто не способно убедить остаться?
– Я не это хотела сказать! Но разве вы не видите, что я не должна пользоваться гостеприимством Кингстри только затем, чтобы откладывать отправление в Бирмингем?
– Ну конечно! Невозможно представить, чтобы вы хоть на миг могли отвлечься от перспективы спокойной жизни, обещанной Бирмингемом! – с добродушной Иронией воскликнул он. – Пусть так, мне просто показалось, если вы дадите Кингстри еще шанс, он сможет показаться вам чем-то большим, чем просто рабочее место или достаточно приятная обстановка для иных занятий. Он мог бы предоставить вам какую-то другую… привязанность. Но пока забудьте об этом разговоре. Даже эта ваша работа еще не закончена, а потом у меня еще будет время снова задать вам тот же вопрос.
Она шагнула назад, спасаясь от его головокружительной близости.
– Вы более чем добры, мистер Дервент. Но… я предпочла бы уехать сразу.
– И все же я спрошу у вас снова, – сказал он.
И только потом, поднявшись к себе, Мери спросила себя, почему он выбрал слово «привязанность», и не забыл ли Клайв Дервент о том, что у него много значений…
Утром Нелли подчинялась вчерашним инструкциям: столовая была «запретной территорией», пока ее не позовут завтракать. Клайв отправился в конюшню договориться о том, чтобы привели его новое приобретение; пришел Барни; миссис Хэнкок присоединилась к Уильяму у серванта, и Мери вызвалась пригласить Нелли.
На пороге столовой Мери шепнула: «Закрой глаза» – и, подав знак грянуть «С днем рождения» под руководством миссис Хэнкок, провела Нелли к ее месту, прежде чем разрешила открыть глаза.
Как и ожидалось, первым делом взгляд Нелли упал на внушительных размеров подарок Барни, который ему не удалось обернуть в бумагу. Нерешительно она провела пальцами по хлысту, по уздечке и погладила новую кожу седла;
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21