– Эрин, нам нужно поговорить.
Сегодня всю дорогу до города он молчал и не высадил ее перед магазином, как иногда делал, и не поцеловал на прощание. Это был ритуал, на котором всегда настаивал Кен, но который всегда решительно отвергала Эрин, считавшая, что ей надо быть более непреклонной. Но всю свою жизнь они были друзьями…
Но ведь и Денни был ее другом. И разве прошлой ночью он не намекнул на отношения между ней и Кеном?
Обернувшись, Эрин присела на край стола.
– Полагаю, это касается Денни. – Она не хотела тянуть время и увиливать от разговора с Кеном.
– Ты так думаешь?
– Я знаю, – поправила она себя, чувствуя, что уже теряет контроль над ситуацией.
– Какого черта он явился сюда?
– Твоя мать позвонила ему.
Кен только застонал.
– Тимми, очевидно, просил ее об этом. – Утром она уже объяснилась с Мег и все уладилось в их отношениях. Ведь Мег была для Эрин не только родственницей, свекровью, близким другом, она с детства была для Эрин как приемная мать. – Ты же видишь, каким стал Тимми после возвращения от Денни.
– Избалованным, – безапелляционно заявил Кен.
Эрин не стала обращать внимание на его тон, она знала, что Кен считает Тима почти что сыном, но ему не хватает терпения и выдержки в обращении с ребенком, того терпения, которое вчера за обедом она подметила, наблюдая за Денни.
– Да, более капризным, чем обычно, – согласилась она, – но я думаю, что он просто пытается скрыть свои истинные чувства. – Она сделала паузу. – Он скучает по Денни.
– А ты?
– Мы говорим о Тимми. – Эрин отвернулась. – Я не хочу, чтобы он проводил время на родео, но… – Она не закончила фразу.
Когда Тимми был маленьким, сказать «нет» было просто, да тогда и речь об этом не заходила, потому что Денни попросту не умел обращаться с младенцами и дошколятами, а место вблизи арены и коридора для быков – а именно там Денни проводил большую часть времени – было слишком опасно для маленького ребенка. Прошлым летом он и Эрин регулярно препирались по телефону, и Эрин заявляла, что Тимми еще мал, чтобы лететь одному; в это лето у нее уже не было причины отказать ему.
Отъезд Тимми, конечно же, не прибавил ей радости, как не радовало ее и то, что он, изображая ковбоя, сломал руку и определенно гордится, что покалечился, потому что та же участь постигла его отца. Но после того как она своими глазами увидела их вместе, есть ли у нее моральное право удерживать Тимми от знакомства с той жизнью, которую выбрал его отец? Они редко касались этой темы.
– Тимми взрослеет, – сказала она, – ему нужен пример для подражания, эталон, и он выбрал Денни.
– А как же я?
– Наверное, сейчас ты чувствуешь себя брошенным, – Эрин дотронулась до рукава Кена, – я тоже. Но дети иногда могут быть жестокими. – Она похлопала его по руке. – Я все время напоминаю себе, что дети не постоянны в своих привязанностях, на одном этапе жизни они выбирают одного из родителей, на другом – другого. – Но ей совсем не хотелось верить в это. Неужели она все-таки потеряет сына?
– Во всяком случае, – Кен чуть улыбнулся, – Денни скоро уедет.
Эрин ничего не отвечала, покачивая ногой и слегка постукивая каблуком туфли о стол, полукруглый разбитый ветеран из какого-то юридического офиса, купленный ею на аукционе, как и большая часть мебели в магазине.
– Разве нет? – допытывался Кен.
– Ты же знаешь Денни. Где один день, там и следующий, – ответила она улыбкой на встревоженный взгляд Кена. – Я не знаю, какие у него планы, но к пятнице, это самое позднее, он должен быть на пути к следующему родео, назначенному на уик-энд… если только Люк Хастингс не позвонит ему до того.
– Ты уверена? – Кен подошел ближе. – Ты не хочешь, чтобы он остался здесь?
– О, Кен.
– Ты же знаешь, чего я хочу.
– Я не готова продать магазин.
– Это гиблое дело, – коснувшись ее щеки, повторил он ей уже по крайней мере в сотый раз за нынешнюю весну и лето, – Суитуотер умирает, молодые ребята уезжают в города, а у владельцев ранчо, еще остающихся здесь, нет денег.
– Это я знаю. – У Кена была привычка утверждать очевидное.
– Кто будет покупать молоко, хлеб или шторы для гостиной в «Торговом центре Биттеррут»? – Он провел пальцем по ее уху, заправляя выбившиеся волоски. – Случайные туристы? Эрин, ты хочешь остаться здесь и стать белой вороной?
Эрин отодвинулась. Даже его легкое прикосновение показалось ей каким-то неуместным, неприличным, и все же…
– Я знаю, что ты прав, знаю, что должна продать магазин. – Чтобы смягчить свои слова, она взяла его теплые, сухие руки в свои. – Пора перестать ездить каждый день с ранчо в город и учить Тимми дома.
– Мне хотелось бы, чтобы ты приехала посмотреть новый микрорайон, – перебил ее Кен, – он очень хорош, надежен и удобен для среднего класса, цены на собственность будут только расти со временем, а там постройки просторные, светлые, хорошо расположенные, поверь, это я тебе говорю, в кухне…
– Кен, – застонала она, как всегда, когда он заводил свою торговую агитацию, – я почти банкрот. Я не могу позволить себе дом ни в Суитуотере, ни в Диллоне.
– Это мы решим позднее, ты ведь любишь все откладывать.
– Это мое самое привлекательное качество?
– Нет, – он не мог не рассмеяться, – не это.
– А какое? – улыбнулась она в ответ.
– Твоя любовь к Тиму, к маме и, я надеюсь, ко мне, – его улыбка стала мягкой, задушевной, – твой деловой характер. Этот прагматизм каким-то образом во множество раз превосходит твою инерцию. – Он взял ее руку и зажал между ладонями ее обручальное кольцо.
– Я решу, – пообещала Эрин, – все решу, обещаю.
– Когда? – С тех пор как прошлой ночью Денни вернулся домой, бесконечные обещания уже не успокаивали Кена.
– Скоро.
– После отъезда Денни?
– Обещаю.
– На самом деле это не решение, – добавил он. – Все выглядит так, будто я давлю на тебя. Но для тебя и для Тимми так будет лучше. Этот дом настоящий антиквариат, необходим ремонт, а если ты беспокоишься о маме…
– Не беспокоюсь.
– Когда мы избавимся от ранчо – этого ископаемого – и найдем ей жилье в Диллоне, поверь мне, она будет только рада. Ведь тогда она сможет жить собственной жизнью, быть ближе к своим друзьям, но так как она все же захочет навещать нас и Тимми, – он взял Эрин за руку, и они пошли к выходу из торгового центра, – у нее будет возможность присматривать за ребенком.
Он задержался у двери, не отпуская ее руку и водя пальцем по ее обручальному кольцу, словно ему многое еще нужно было сказать, а Эрин не хотелось его расстраивать, она понимала, что, произнеси она слова, которые он так жаждал услышать, он, наверное, стал бы увереннее в себе.
– Он уедет, правда? – еще раз спросил Кен.
– Конечно, уедет.
Эрин отошла, взяла ярко раскрашенную лейку, стоявшую возле главной витрины, и принялась поливать висячие растения, чтобы не видеть лица Кена и убежать от преследовавших ее воспоминаний прошедшей ночи – Денни, лежащий на боку на слишком маленькой кушетке, его кожа, его глаза, которые видят насквозь.
Почему ты никак не разведешься со мной?
Его вопрос напугал ее, она не могла принять даже самого простейшего решения. Во всяком случае, ей следовало это сделать давным-давно.
– Может быть, ты поговоришь с ним сегодня вечером? – предложил Кен.
– Может быть, поговорю.
* * *
В этот вечер, отобедав, Денни выскользнул из дома. Они с Тимми понесли Кемосабе блестящее красное яблоко и несколько морковок, и жеребец теперь дожевывал последний оранжевый огрызок, а Денни ждал, опершись на изгородь кораля.
За обедом Эрин не сказала ему ни слова и, когда посмотрела в его сторону, а это случилось всего один раз, в ее зеленых глазах он прочел именно то, что ожидал – неизбежный приговор.
Тиму наскучила их молчаливая компания, и он убежал обратно в дом, а Денни сложил руки на верхней перекладине изгороди кораля, не обращая внимания на натянувшуюся повязку на его заживающем локте.
Весь день он провел с сыном, даже вздремнул с ним в его постели, потому что оба чувствовали себя далеко не блестяще; они много болтали, но Денни больше не получал приглашения остаться. Ему не хотелось расставаться с Тимом, но завтра он должен будет уехать. Если он намеревался заработать деньги в Дуранго, ему нужно прийти первым.
Он посмотрел вдаль через скотный двор в направлении гор Пионер и хребтов Биверхед, которые окружали Парадиз-Вэлли. Знакомый вид совсем не изменился. Будучи мальчишкой, Денни забирался на самый верх изгороди как раз в это же время дня, чтобы увидеть, как меняется освещение на покрытых снегом вершинах Скалистых гор и как тени ползут по постепенно темнеющим склонам, изменяя их окраску от салатовой до розовой, а затем фиолетовой. Узкая долина была меньше, чем Биг-Хоул или любая другая из крупных долин на юго-западе Монтаны, которая могла достигать пятидесяти миль в ширину. В этой мирной, питающейся ручьем долине, давшей свое название ранчо, он всегда находил утешение, вернее сказать, прежде находил.
Если бы после стольких лет, проведенных за много миль отсюда… или после того, как он наконец выиграет чемпионат мира… вернуться сюда хотя бы на несколько дней, мечтал Денни и вспомнил, что Эрин говорила то же самое, только другими словами; но она сильно изменилась, как Суитуотер и само это ранчо.
Денни смотрел мимо лошади на разваливающиеся конюшни и заброшенные поля; с одной стороны изгороди он заметил слабое место. Если Кемосабе прислонится к нему, ржавая проволока лопнет, и он вырвется на дорогу, на шоссе… В его юности такого беспорядка никогда бы не допустили, отец был хорошим хозяином; на полях до самых склонов гор паслись огромные стада, и на пастбищах позади кораля и около фургона было полно тихо мычащих коров и быков. Это мычание на заходе солнца было для Денни самым умиротворяющим звучанием. Но, черт побери, почему Кен не следит за хозяйством?
Хлопнула наружная дверь на заднем крыльце, и, повернув голову, Денни увидел приближающегося брата – эмиссар от Эрин из кухни?
– Могу я предложить тебе свою помощь, чтобы уложить вещи в автомобиль? Ты ведь хотел выехать завтра с утра пораньше.
– Весьма тонкий намек, Кен.
– Видишь ли, я не собираюсь быть дипломатом, а говорю то, что хочу сказать.
Денни предпочитал, чтобы с ним объяснялись напрямик, он считал это качество брата одной из причин того, что они с Кеном всегда хорошо ладили. Вернее, ладили, когда были действительно братьями.
– Мы просто были детьми, – буркнул он, поправляя себя.
Какое право имел Кен судить его и наезжать на Эрин за то, что она все еще носит на руке его обручальное кольцо? Но, пожалуй, в этом нет ничего удивительного.
Все годы с момента рождения Тима Кен с насмешкой смотрел на привязанность Денни к своему ребенку. Июньская поездка Тима к отцу стала его первым участием в турне. До нынешнего лета Кен дважды в год привозил Тима к Денни – на несколько дней во время весенних каникул и на неделю на Рождество, а затем забирал его. Денни подозревал, что брат стремился таким образом удержать его от заявления своих прав на встречи с сыном и, соответственно, держать подальше от Парадиз-Вэлли.
Нахмурившись, Денни разглядывал брата. «Здорово же он морочит голову Эрин», – при этой мысли кровь у него закипела. Эрин иногда приезжала вместе с Кеном сказать Тимми «до свидания», но за все визиты не сказала Денни и пяти слов; иногда она извинялась и оставалась дома. Приехав прошлой зимой, она с каменным лицом сидела в автомобиле, ожидая, пока Кен выгрузит чемоданы Тима, а Денни долго стоял в стороне, пока наконец не решился легонько постучать в ее окошко.
– Почему ты не выйдешь из автомобиля? – спросил он, когда стекло в конце концов опустилось.
– Я не хочу с тобой разговаривать, – ответила она, даже не взглянув на него.
– Но ты все же не порвала со мной.
На арене родео Денни принимал молниеносные решения, он должен был это делать, если хотел остаться в живых, и сейчас, глядя на Кена, он принял одно из таких решений.
– Пожалуй, я побуду еще несколько дней.
Кен оцепенел.
– Зачем? Чтобы Тимми еще сильнее скучал, когда ты исчезнешь? Чтобы снова изводить Эрин? Или чтобы мама суетилась вокруг тебя, готовила для тебя, убирала за тобой, как будто ей больше нечем заняться?
– Мама это всегда делает. Она и за тобой ухаживает, – парировал Денни, не реагируя на замечание об Эрин и Тимми.
– У меня есть собственное жилище. – Кен большим пальцем указал в сторону фургона. – Я сам его переделал и обставил и убираю в нем сам каждую субботу утром.
– Это делает тебе честь.
– В моей собственной кухне достаточно пива, кока-колы и закуски, есть кое-что для завтрака, так что маме не нужно рано вставать…
Денни, поставив ногу на нижнюю перекладину загородки, посмотрел на фургон. Пока рядом стоял брат, он готов был смотреть куда угодно, только не на кораль.
– Маме нравится вставать ради Тима и Эрин.
– Знаешь, по-моему, пора ей больше времени уделять самой себе. – Он дождался, чтобы Денни посмотрел на него. – Пора тебе снова уезжать. – Кен перевел взгляд на кораль, где Кемосабе жевал и фыркал от удовольствия. – С тех пор как Трев умер, тебе не место здесь – и ты это знаешь.
При этом имени у Денни внутри все сжалось.
– Спасибо, Кен. Я оценил твою деликатность.
– Отец сказал бы то же самое.
– А я думаю, что здесь все изменилось.
– Мы прекрасно обходимся без тебя. – Не оглядываясь, Кен зашагал к своему перестроенному жилищу, бросив на ходу: – Не позволяй какому-нибудь взбесившемуся быку растоптать себя, малыш Денни.
Денни почувствовал слабость и уронил голову на сложенные на заборе руки, но перед его глазами стоял кораль.
Он увидел коня, но не Кемосабе, а темно-гнедого, который размахивал черным хвостом и вращал глазами, увидел сидящего у него на спине Тревора и снова услышал, как кричит Эрин.
– Денни! – звала она его из конюшни.
Он снова почувствовал вкус страха во рту, почувствовал, что бежит и кричит:
– Слезай! Слезай с него!
Денни тренировал лошадь сам, первую лошадь, доверенную ему отцом. В тринадцать он гордился своими успехами, но лошадь не была готова к тому, что наездником станет восьмилетний мальчик. Трев не спросил разрешения…
Денни подбежал туда в тот момент, когда лошадь поднялась в воздух, оторвав от земли все четыре ноги и выгнув крутой дугой спину – как эмблема на всех лицензионных печатях Вайоминга, отличие было в том, что на лошади сидел ребенок, вцепившийся в ее гриву.
Как ни старался Денни, ничто не могло остановить дикой скачки.
Загоняй его! Гоняй, пока он не начнет задыхаться, пока не упадет. Не позволяй этой скотине сбросить тебя. О Трев… Господи!
И сейчас спина Денни покрылась холодным потом, он оглянулся и увидел, что через двор к нему направляется Эрин. Минуту назад он не слышал, как она позвала его, а теперь не заметил и ее решительной походки. «Еще и Эрин?» – мелькнуло у него в голове. Кроме того, он знал, что она хотела сказать – то же, что говорила на протяжении восьми лет.
В полубессознательном состоянии Денни так и остался стоять у изгороди; он все еще слышал крик Тревора и хруст костей его шеи, он мог поклясться, что слышал тогда этот звук.
– Денни? – Она стояла совсем рядом с ним, как стояла в тот день.
– О Боже! – Он снова уронил голову на руки, пряча глаза. Зачем он вспомнил тот день? Он не сможет заставить себя взглянуть на нее, когда она скажет то, о чем он и так догадывался.
– Тимми хочет, чтобы ты почитал ему сказку.
– Могу держать пари, что это действует тебе на нервы. – Он чувствовал, что Эрин не сводит с него глаз.
– Что сказал тебе Кен? – вздохнув, спросила она.
– То самое, о чем ты, вероятно, думаешь. Предложил помочь погрузить мой багаж. Это не в первый раз.
Эрин издала какой-то звук, но ничего не сказала. Она взвешивала все, даже слова. Интересно, подумал Денни, сколько времени у нее уходит на то, чтобы взвесить фунт зеленой фасоли или лука?
– Он не это имел в виду, – наконец произнесла она.
– Не пытайся убедить меня, что ты не хочешь того же. – Он чуть приоткрыл один глаз.
– Так было, – призналась она, – пока я не увидела прошлой ночью, как ты спишь с Тимми. Я думала весь день и поняла, как ему тебя не хватает. Я… ну, я никогда не запрещала тебе видеться с ним, но и никогда… в общем, в дальнейшем для тебя все будет проще.
Снова перед его закрытыми глазами, как на экране, всплыл образ Тревора: Трев тяжело падал на землю, раздавался этот звук, похожий на треск ломающегося хвороста, и… страшная тишина.
– Возможно, ты была права, – глухо произнес Денни, все еще не поднимая головы.
– Это не означает, что мне хотелось бы, чтобы он болтался по родео, но сегодня за обедом он попросил тебя разрезать ему мясо и следил за движениями твоих рук, словно они были… чем-то священным. Похоже, в последнее время он не очень-то нуждается во мне.
– Ты хорошая мать, Эрин.
– Спасибо.
– А он потрясающий парень, – сказал Денни, думая, что она выбрала неудачное время, чтобы подбодрить его и обменяться мнениями.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40