Он один раз коснулся ее губ, совсем легонько, как будто ожидая, что она закричит; когда же она этого не сделала, а только беспомощно развела руками, он повторил поцелуй, который на этот раз был более настойчивый, но все такой же мягкий, такой нежный, что на закрытые глаза Мег навернулись слезы. Она не открывала ни глаз, ни рта. Этот обмен совершенно невинными поцелуями больше походил на некий знак установления дружеских отношений, а не на возможность интима; его тело ни разу не прикоснулось к ней, и язык оставался там, где ему надлежало быть, это Мег странным образом готова была ответить на его поцелуй и чуть ли не попросить еще.
В абсолютной тишине Люк поднял голову, отодвинулся от Мег, медленно опустив руки по бокам, и еще мгновение пристально смотрел на нее потемневшими карими глазами; у него на скулах выступили красные пятна, а рот уже не был таким суровым. Она не могла сказать, кто из них был более ошарашен, но, казалось, в его венах кровь бурлила так же, как и в ее.
– Вам будет, о чем подумать, – шепнул Люк, протянул руку, открыл дверь позади нее и отправил Мег в ее комнату.
Лежа в постели на следующее утро и слушая шум душа в соседней комнате, она позволила себе широко улыбнуться. Очень много времени прошло с тех пор, как она в последний раз слышала этот звук и знала, что поблизости стоит голый зрелый мужчина; однако Хенк никогда не пел; и давным-давно ее никто не целовал, не то что нежно, а вообще никак, если не считать Тимми.
Вспомнив о Тиме, она пришла в себя и взглянула на соседнюю кровать. Ее внук уже проснулся, по-видимому, как и она, разбуженный громким пением в ванной за стеной, и оглядывал незнакомую комнату.
– Ты со мной, Тимми, – успокоила она мальчика, – а рядом Люк.
Он вспомнил, что было вечером, и заулыбался.
– Мама осталась с папой.
– Да.
– Ты думаешь, теперь они любят друг друга?
Мег вспомнила горячие взгляды, которыми обменивались Эрин и Денни накануне вечером, вспомнила, как до того Эрин переживала за Денни и гордилась им, стараясь не выдать своих настоящих чувств.
– Думаю, да.
– Нам это удалось! – Он перебрался к ней в кровать и, бросившись к Мег, запечатлел на ее щеке влажный поцелуй, пахнущий сахарной ватой. – Мы с тобой любим друг друга!
– Мы-то, конечно, любим.
Душ выключили, и пение оборвалось, как и ее собственные фантазии относительно Люка Хастингса.
Смеясь, Тимми одной рукой тянул ее, чтобы она наконец поднялась.
– Не забывай про свой гипс, – охладила она его пыл.
– Вставай, мы должны в этом убедиться. А еще мы с папочкой собирались после завтрака посмотреть, как выгуливают животных. – Он уже готов был не мешкая взяться за свою одежду. – Бабушка, у нас будут оладьи?
Бабушка. Да, хорошо бы вспомнить об этом после сегодняшней ночи.
«Не обращай на это внимания», – убеждал себя Денни в следующую пятницу, поднимаясь с пыльного поля арены. Он нашел свою шляпу, которая приземлилась в двадцати шагах от него возле ограждения, и с силой хлопнул ею о бедро. Благодаря плотным щиткам он не чувствовал острой боли, но вспомнил, как многие раньше говорили, что ковбой носит шляпу в первую очередь для того, чтобы было чем заняться во время этой неприятной прогулки по арене после неудачного выступления. Даже через несколько часов после того, как Тимми потащил его на последний из трех завтраков с оладьями, которые предлагал Шайенн, он ощущал тяжесть в желудке, но Денни не винил оладьи. Он выдержал свои восемь секунд, даже приземлился практически на ноги, даже успел порисоваться перед публикой, увидеть Эрин, аплодирующую вместе с Тимом и матерью. Но ему достался слишком «вежливый» тупой бык, не понимающий, как себя вести. Денни понукал его, похлопывая не по лопаткам, а по холке – это производит большее впечатление на судей – и держался середины его спины, но это не имело значения. Денни перелетел через забор, приземлившись по другую, не победную сторону, и оказался на огороженной проволокой площадке под дешевыми местами, оставленными для наездников и прессы – очень удобно, не тратя лишнего времени, пройти мимо охраны, сделать несколько наклонов и выдохов, чтобы расслабиться, и обменяться длинными историями с другими ребятами.
Получить от двух судей, которые оценивали по отдельности быка и наездника, сто очков – по пятьдесят от каждого – это непревзойденный результат, и была только одна такая неповторимая скачка в истории родео, но сегодня Денни был от нее очень далек. Скоро будет выступать его ближайший конкурент, двадцатипятилетний выскочка из Техаса. Но Денни больше не хотелось узнать свои очки, он, стараясь не прислушиваться к голосу диктора, повернулся и, не оглядываясь, пошел прочь, а его бык, огромный черно-белый брафорд, выведенный скрещиванием, смиренно шел с арены в загон, подгоняемый кем-то из ковбоев.
– Не спеши, – раздался у него за спиной голос Люка.
– Шестьдесят девять очков у Денни Синклера, – объявил диктор.
– Проклятие! – Держа в руке свое снаряжение, Денни проковылял мимо других участников состязаний; большинство наездников внутренне готовили себя к выступлению, и один из них протянул руку и сочувственно похлопал Денни по плечу. – Мне нужен сильный денежный бык.
– Ты уже при деньгах, – заметил Люк. – Разве ты не слышал отзывы? «Хорошая скачка», «Прекрасная скачка», «Великолепный соскок». Ты, вероятно, третий или четвертый.
– Возможно.
Бок у Денни болел и будет болеть еще целую неделю. Каждое утро Эрин смазывала мазью его кожу, и ощущение было такое, будто пожелтевший синяк на бедре уходил вглубь до самой кости. И в ребрах, пострадавших еще в Юте, до сих пор чувствовалась боль – теперь Денни поправлялся не так быстро, как прежде. Парень из Техаса имел перевес независимо от того, какой бык ему достанется.
«Не сейчас, так через несколько лет кто-нибудь все равно меня обойдет», – подумал Денни.
– Денни! Эй, Синклер!
Денни обернулся, сделав Люку знак, чтобы он вернулся на арену к своему напарнику с барабаном, и увидел Джейсона Баркера, который устремился к нему с трибуны для зрителей, таща за собой молодую девушку. В первый момент Денни не узнал юношу – когда-то длинные до плеч волосы Джейсона теперь были аккуратно коротко подстрижены.
– Как поживаешь, Джейсон? – Денни заставил себя улыбнуться.
– С тех пор как я бросил работу в магазине у Эрин, я успел побывать во многих местах и даже завоевал пряжку в Оклахоме.
– Великолепно. Молодец. – Денни взглянул на темноволосую девушку, так крепко вцепившуюся в руку парня, что у нее побелели костяшки пальцев: она смотрела на Денни, отнюдь не разделяя явного восхищения Джейсона. – На следующий сезон ты, наверное, сам будешь выступать на быке во время родео «Лучший из всех».
– Гм, я скорее похож на ребят, которые приходят в торговый центр просто посмотреть на сладости через стекло витрины, вот так.
Денни оглядел худощавую фигуру темноволосого парня от соломенной шляпы без единого пятнышка до новых фирменных сапог.
– Ты даже экипирован, как объездчик быков.
– Есть кое-что поважнее этого, – Джейсон взглянул на стоявшую рядом девушку, а она еще ближе придвинулась к нему, – важнее моего желания получить билет АКПР или даже когда-нибудь выиграть чемпионат мира. – Он улыбнулся девушке, которая залилась очаровательным румянцем, но не взглянул на Денни. – Мои старики привезли нас сюда в Шайенн развлечься – запоздалый подарок к окончанию школы, сказали они, – прежде чем я, вернее, мы оба в сентябре поступим в колледж.
– В колледж? А я думал…
– Я попробовал родео, Денни. – Джейсон не сводил глаз с девушки. – Я понимаю, оно занимает всего несколько недель в году, но я никогда не представлял себе, насколько тяжелы переезды, никогда не думал, что буду чувствовать себя таким одиноким. Мама очень волнуется за меня и…
– И я тоже, – тихо вставила девушка, глядя в глаза Джейсону.
– Она права, и мои родители тоже. – Он взглянул на Денни. – Я хочу сказать, что могу заниматься родео, пока не стану таким старым, – он оборвал себя на полуслове, – пока не стану слишком старым, чтобы ездить верхом, но, возможно, никогда не достигну вершины. На той неделе в Небраске я сильно ударился, получил легкое сотрясение… и рядом со мной не было никого, кто позаботился бы обо мне, когда моя голова готова была расколоться пополам.
– Это часть работы, Джейсон, ты же знаешь. – Денни сжал свою веревку.
– Но я не такой крепкий, как ты, и понимаю, что не так хорош, как был ты в моем возрасте. Сколько раз ты получал ушибы, Денни? Я уверен, что не хочу закончить тем, что разобьюсь или стану инвалидом; или, как говорит отец, обнаружу, что упустил все свои возможности. – Он сжал плечи девушки. – Я уверен, что не хочу терять то, что уже имею. – Словно почувствовав, что сказал много лишнего, он бросил Денни смущенную улыбку, а Денни, прощаясь с Джейсоном, крепко пожал ему руку, как бы выражая свою поддержку.
– Я рад, что снова встретился с тобой, – сказал Джейсон. – Сегодня был скверный бык, но хорошая скачка.
– Спасибо. – «Дерьмовая скачка», – добавил про себя Денни.
Внезапно Денни почувствовал себя человеком, у которого все в прошлом – и его очки, и очки этого парня из Техаса, которые объявил диктор: «Девяносто одно очко!» А теперь Джейсон Баркер, быть может, по молодости немного бестактно, но вполне обоснованно объяснил, насколько Денни глуп и безответственен и что выбранный Денни образ жизни был одной большой ошибкой.
– Джейсон! – Эрин подошла к ним со стороны загонов, обняла юношу за плечи и поцеловала в щеку. – Только взгляните на него – взрослеет не по дням, а по часам! А это кто? – Она обернулась к девушке, и Джейсон познакомил всех, включая и Денни, со своей подружкой.
– Вы нашли кого-нибудь для работы в магазине? – спросил Джейсон.
– Да, пожилую женщину, вдову, на неполный день, – ответила Эрин. – На этой неделе я оставила магазин на нее, но Дейзи обещала присмотреть.
– Вам повезет, – глаза Джейсона озорно сверкнули, – если, вернувшись, вы найдете свой магазин в порядке.
Эрин и Джейсон непринужденно болтали, как будто никогда не говорили друг другу обидных слов, но Денни не слушал их, мысленно он превращал свои шестьдесят девять в победные девяносто шесть очков, в тысячи долларов и в желанную пряжку.
Эрин попрощалась с Джейсоном, и парень, уходя, похлопал Денни по плечу, как один ковбой-ветеран другого, словно уравнивая его с собой.
Каждый сезон Шайенн был одним из четырех главных родео в мире, и Денни всегда любил его больше, чем конноспортивный фестиваль в Калгари, «Родео Салинаса» или «Пендлтонскую карусель». В этом году у него все складывалось удачно, но что, если он заблуждался относительно родео, заблуждался всю свою жизнь?
Как только Джейсон ушел, Денни немедленно повернул Эрин лицом к себе и грубо поцеловал.
– Зачем так? – спросила Эрин, когда он отпустил ее и она убрала волосы с его влажного плеча.
– Знаешь, – не ответил он на ее вопрос, – пойдем домой.
Она посмотрела в сторону парковочной площадки.
– Нет, к тебе в мотель, в твою комнату.
В это лето приезд Эрин стал самой лучшей частью Дней границы. Новое счастливое выражение ее лица подтверждало, что она и сама получает удовольствие, принося ему радость. В постели Денни, которой в последние несколько ночей стала постель в комнате Эрин в мотеле, она была безудержно страстной, какой Денни никогда ее не помнил. В скором времени он, возможно, уйдет от больших денег, уступит свое место кому-нибудь помоложе, но он все-таки еще мужчина.
– В мою комнату?
– На весь оставшийся день и вечер.
Фургон снова был в распоряжении Люка после той ночи, поэтому комната Эрин оставалась свободной. Эрин больше не произнесла ни слова. Она нашла Мег, чтобы удостовериться, что о Тимми есть кому позаботиться. Мег и Люк пообещали мальчику обед после того, как Люк закончит свою клоунаду, а потом вечер на карнавале под открытым небом вместо концерта кантри-музыки в исполнении Алана Джексона, на который они собирались пойти все вместе.
– Мы с Тимми вернемся поздно, – заверила их мать Денни, уловив настроение сына.
Его нетерпение, его желание, казалось, не остывали, а все больше разгорались, с каждым взлетом к наивысшей точке блаженства. Он считал, что теперь у них состоялся наконец медовый месяц.
Послеполуденный раскат грома, обычный для этих мест, как нельзя лучше соответствовал его настроению. По дороге в мотель они молчали, но Денни чувствовал, что Эрин наблюдает за ним. Это еще сильнее заводило его, хотя он уже ненавидел себя за то, что уподоблялся взбесившемуся быку.
Войдя в комнату, он быстро задернул шторы, выключил верхний свет, который включила Эрин, и повалил ее на кровать. Прижавшись губами к ее рту, он сорвал с нее одежду, не дав ей перевести дыхание. Если бы он вытащил буйного быка, который бы вертелся, крутился, извивался и брыкался, паршивого сукиного сына, который бы принес ему деньги, он, может быть, не чувствовал бы себя так отвратительно или так взвинченно. Денни старался сдерживать свою силу, чтобы не быть грубым, но он словно впал в безумие. Запах быков, рев толпы, ощущение веревки в руке, Джейсон Баркер и его девушка… все сейчас превратилось в Эрин под ним, вокруг него, в нем, и он бешено понесся.
– Господи, прости меня, – в конце он едва дышал, и жгучий стыд волной захлестнул его.
Еще лежа на ней, он зажмурился, представляя себе, что она чувствует. Он эгоистичный ублюдок; неудивительно, что много лет назад Эрин бросила его.
К его удивлению, когда Эрин заговорила, она казалась не рассерженной или напуганной, а просто ошеломленной.
– Ну и что все это означает?
– Хорошо, что мы еще женаты, – пробормотал Денни, спрятав лицо в ямочке у нее на шее.
– В некотором смысле.
– Ты хочешь сказать «в некотором смысле хорошо» или «в некотором смысле женаты»?
– И то, и другое. – Она плавными широкими движениями гладила его по спине, снова пробуждая в нем острое желание. – Ты в порядке?
– В порядке. – Она еще беспокоится о нем?! Отодвинувшись, Денни приподнялся на локте. – В меня словно вселился дьявол, но я действительно безумно хочу тебя.
– Это была хорошая скачка, Денни. – Ее пальцы продолжали поглаживать его кожу.
– В Пограничном парке или сейчас? – Он хмыкнул, почувствовав, что она, как всегда, видит его насквозь.
– Ну, – призналась Эрин с улыбкой, – и там, и здесь.
– Ты получила удовольствие? – спросил он после секундной паузы.
– Ты же видел меня на трибуне, – ответила она со вспыхнувшими глазами.
– Я имею в виду здесь.
– Ты не понял меня? Да, – еще раз подтвердила она, прогнав его дурное настроение.
– По десятибалльной системе, пожалуйста, – буркнул он.
– Восемь с половиной.
– Не высший балл?
– Вначале я старалась понять, что происходит с тобой, и это меня отвлекало.
Они лежали в темной комнате мотеля, довольно далеко от арены, и Денни сейчас не думал о быках. Неделя в Шайенне, любимые Дни границы заканчивались, но этот короткий промежуток времени, несмотря на грубое, животное поведение Денни, останется в их памяти. Он даже улыбнулся сам себе. В понедельник Эрин потащит его и Тима на ежегодную окружную художественную выставку, а потом, в свою очередь, пойдет с ними на экскурсию по музею старого Запада с коллекцией повозок и прочих древностей. А на следующий день Эрин будет вознаграждена несколькими часами на Старой городской ярмарке, прежде чем в среду он и Тимми повезут ее по дорогам, обсаженным дикими подсолнухами в Индейскую деревню. Но до этого с утра Тим непременно захочет увидеть парад – четверки лошадей, арабских скакунов, пятнистых пони, трюки, выступление звезды – одного из четырех победителей этой недели – и летающих над ареной соколов военно-воздушных сил.
Все верно, Шайенн был цирком. Эрин не могла устоять против угощения на свежем воздухе, и вчера после полудня они втроем отправились к Вайоминг-стейт-кэпитал-билдинг полюбоваться его позолоченным куполом, мраморными полами и тонированными стеклами, его дисплеем с видами дикой природы в натуральную величину, на котором, как и каждый год, непременно было родео. Но на этот раз Денни любовался всем этим не в одиночку.
Нужно было пойти в душ, но Денни не двигался. Рука Эрин лежала у него на спине, но ее мысли витали где-то очень далеко.
– Говоришь, не было кудрявых кисок? – шепнула она ему на ухо.
– Я же не сказал, что их совсем не было. – Она застыла, и он обругал себя. – Ты хочешь услышать, что у меня за восемь лет не было ни одной другой женщины? Или мы будем откровенными?
– Будем откровенными.
– Эрин, вдали от тебя я был очень одинок. – Откровенное признание Джейсона сделало свое дело. – Я уже говорил, у меня не было чувства ни к какой другой женщине. Ни к одной. Хватит пальцев одной руки, чтобы пересчитать их.
– Пересчитай.
– Девушка в Айдахо, во время «Карусели Покателло», примерно лет восемь назад, сразу после того как ты оставила меня.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40
В абсолютной тишине Люк поднял голову, отодвинулся от Мег, медленно опустив руки по бокам, и еще мгновение пристально смотрел на нее потемневшими карими глазами; у него на скулах выступили красные пятна, а рот уже не был таким суровым. Она не могла сказать, кто из них был более ошарашен, но, казалось, в его венах кровь бурлила так же, как и в ее.
– Вам будет, о чем подумать, – шепнул Люк, протянул руку, открыл дверь позади нее и отправил Мег в ее комнату.
Лежа в постели на следующее утро и слушая шум душа в соседней комнате, она позволила себе широко улыбнуться. Очень много времени прошло с тех пор, как она в последний раз слышала этот звук и знала, что поблизости стоит голый зрелый мужчина; однако Хенк никогда не пел; и давным-давно ее никто не целовал, не то что нежно, а вообще никак, если не считать Тимми.
Вспомнив о Тиме, она пришла в себя и взглянула на соседнюю кровать. Ее внук уже проснулся, по-видимому, как и она, разбуженный громким пением в ванной за стеной, и оглядывал незнакомую комнату.
– Ты со мной, Тимми, – успокоила она мальчика, – а рядом Люк.
Он вспомнил, что было вечером, и заулыбался.
– Мама осталась с папой.
– Да.
– Ты думаешь, теперь они любят друг друга?
Мег вспомнила горячие взгляды, которыми обменивались Эрин и Денни накануне вечером, вспомнила, как до того Эрин переживала за Денни и гордилась им, стараясь не выдать своих настоящих чувств.
– Думаю, да.
– Нам это удалось! – Он перебрался к ней в кровать и, бросившись к Мег, запечатлел на ее щеке влажный поцелуй, пахнущий сахарной ватой. – Мы с тобой любим друг друга!
– Мы-то, конечно, любим.
Душ выключили, и пение оборвалось, как и ее собственные фантазии относительно Люка Хастингса.
Смеясь, Тимми одной рукой тянул ее, чтобы она наконец поднялась.
– Не забывай про свой гипс, – охладила она его пыл.
– Вставай, мы должны в этом убедиться. А еще мы с папочкой собирались после завтрака посмотреть, как выгуливают животных. – Он уже готов был не мешкая взяться за свою одежду. – Бабушка, у нас будут оладьи?
Бабушка. Да, хорошо бы вспомнить об этом после сегодняшней ночи.
«Не обращай на это внимания», – убеждал себя Денни в следующую пятницу, поднимаясь с пыльного поля арены. Он нашел свою шляпу, которая приземлилась в двадцати шагах от него возле ограждения, и с силой хлопнул ею о бедро. Благодаря плотным щиткам он не чувствовал острой боли, но вспомнил, как многие раньше говорили, что ковбой носит шляпу в первую очередь для того, чтобы было чем заняться во время этой неприятной прогулки по арене после неудачного выступления. Даже через несколько часов после того, как Тимми потащил его на последний из трех завтраков с оладьями, которые предлагал Шайенн, он ощущал тяжесть в желудке, но Денни не винил оладьи. Он выдержал свои восемь секунд, даже приземлился практически на ноги, даже успел порисоваться перед публикой, увидеть Эрин, аплодирующую вместе с Тимом и матерью. Но ему достался слишком «вежливый» тупой бык, не понимающий, как себя вести. Денни понукал его, похлопывая не по лопаткам, а по холке – это производит большее впечатление на судей – и держался середины его спины, но это не имело значения. Денни перелетел через забор, приземлившись по другую, не победную сторону, и оказался на огороженной проволокой площадке под дешевыми местами, оставленными для наездников и прессы – очень удобно, не тратя лишнего времени, пройти мимо охраны, сделать несколько наклонов и выдохов, чтобы расслабиться, и обменяться длинными историями с другими ребятами.
Получить от двух судей, которые оценивали по отдельности быка и наездника, сто очков – по пятьдесят от каждого – это непревзойденный результат, и была только одна такая неповторимая скачка в истории родео, но сегодня Денни был от нее очень далек. Скоро будет выступать его ближайший конкурент, двадцатипятилетний выскочка из Техаса. Но Денни больше не хотелось узнать свои очки, он, стараясь не прислушиваться к голосу диктора, повернулся и, не оглядываясь, пошел прочь, а его бык, огромный черно-белый брафорд, выведенный скрещиванием, смиренно шел с арены в загон, подгоняемый кем-то из ковбоев.
– Не спеши, – раздался у него за спиной голос Люка.
– Шестьдесят девять очков у Денни Синклера, – объявил диктор.
– Проклятие! – Держа в руке свое снаряжение, Денни проковылял мимо других участников состязаний; большинство наездников внутренне готовили себя к выступлению, и один из них протянул руку и сочувственно похлопал Денни по плечу. – Мне нужен сильный денежный бык.
– Ты уже при деньгах, – заметил Люк. – Разве ты не слышал отзывы? «Хорошая скачка», «Прекрасная скачка», «Великолепный соскок». Ты, вероятно, третий или четвертый.
– Возможно.
Бок у Денни болел и будет болеть еще целую неделю. Каждое утро Эрин смазывала мазью его кожу, и ощущение было такое, будто пожелтевший синяк на бедре уходил вглубь до самой кости. И в ребрах, пострадавших еще в Юте, до сих пор чувствовалась боль – теперь Денни поправлялся не так быстро, как прежде. Парень из Техаса имел перевес независимо от того, какой бык ему достанется.
«Не сейчас, так через несколько лет кто-нибудь все равно меня обойдет», – подумал Денни.
– Денни! Эй, Синклер!
Денни обернулся, сделав Люку знак, чтобы он вернулся на арену к своему напарнику с барабаном, и увидел Джейсона Баркера, который устремился к нему с трибуны для зрителей, таща за собой молодую девушку. В первый момент Денни не узнал юношу – когда-то длинные до плеч волосы Джейсона теперь были аккуратно коротко подстрижены.
– Как поживаешь, Джейсон? – Денни заставил себя улыбнуться.
– С тех пор как я бросил работу в магазине у Эрин, я успел побывать во многих местах и даже завоевал пряжку в Оклахоме.
– Великолепно. Молодец. – Денни взглянул на темноволосую девушку, так крепко вцепившуюся в руку парня, что у нее побелели костяшки пальцев: она смотрела на Денни, отнюдь не разделяя явного восхищения Джейсона. – На следующий сезон ты, наверное, сам будешь выступать на быке во время родео «Лучший из всех».
– Гм, я скорее похож на ребят, которые приходят в торговый центр просто посмотреть на сладости через стекло витрины, вот так.
Денни оглядел худощавую фигуру темноволосого парня от соломенной шляпы без единого пятнышка до новых фирменных сапог.
– Ты даже экипирован, как объездчик быков.
– Есть кое-что поважнее этого, – Джейсон взглянул на стоявшую рядом девушку, а она еще ближе придвинулась к нему, – важнее моего желания получить билет АКПР или даже когда-нибудь выиграть чемпионат мира. – Он улыбнулся девушке, которая залилась очаровательным румянцем, но не взглянул на Денни. – Мои старики привезли нас сюда в Шайенн развлечься – запоздалый подарок к окончанию школы, сказали они, – прежде чем я, вернее, мы оба в сентябре поступим в колледж.
– В колледж? А я думал…
– Я попробовал родео, Денни. – Джейсон не сводил глаз с девушки. – Я понимаю, оно занимает всего несколько недель в году, но я никогда не представлял себе, насколько тяжелы переезды, никогда не думал, что буду чувствовать себя таким одиноким. Мама очень волнуется за меня и…
– И я тоже, – тихо вставила девушка, глядя в глаза Джейсону.
– Она права, и мои родители тоже. – Он взглянул на Денни. – Я хочу сказать, что могу заниматься родео, пока не стану таким старым, – он оборвал себя на полуслове, – пока не стану слишком старым, чтобы ездить верхом, но, возможно, никогда не достигну вершины. На той неделе в Небраске я сильно ударился, получил легкое сотрясение… и рядом со мной не было никого, кто позаботился бы обо мне, когда моя голова готова была расколоться пополам.
– Это часть работы, Джейсон, ты же знаешь. – Денни сжал свою веревку.
– Но я не такой крепкий, как ты, и понимаю, что не так хорош, как был ты в моем возрасте. Сколько раз ты получал ушибы, Денни? Я уверен, что не хочу закончить тем, что разобьюсь или стану инвалидом; или, как говорит отец, обнаружу, что упустил все свои возможности. – Он сжал плечи девушки. – Я уверен, что не хочу терять то, что уже имею. – Словно почувствовав, что сказал много лишнего, он бросил Денни смущенную улыбку, а Денни, прощаясь с Джейсоном, крепко пожал ему руку, как бы выражая свою поддержку.
– Я рад, что снова встретился с тобой, – сказал Джейсон. – Сегодня был скверный бык, но хорошая скачка.
– Спасибо. – «Дерьмовая скачка», – добавил про себя Денни.
Внезапно Денни почувствовал себя человеком, у которого все в прошлом – и его очки, и очки этого парня из Техаса, которые объявил диктор: «Девяносто одно очко!» А теперь Джейсон Баркер, быть может, по молодости немного бестактно, но вполне обоснованно объяснил, насколько Денни глуп и безответственен и что выбранный Денни образ жизни был одной большой ошибкой.
– Джейсон! – Эрин подошла к ним со стороны загонов, обняла юношу за плечи и поцеловала в щеку. – Только взгляните на него – взрослеет не по дням, а по часам! А это кто? – Она обернулась к девушке, и Джейсон познакомил всех, включая и Денни, со своей подружкой.
– Вы нашли кого-нибудь для работы в магазине? – спросил Джейсон.
– Да, пожилую женщину, вдову, на неполный день, – ответила Эрин. – На этой неделе я оставила магазин на нее, но Дейзи обещала присмотреть.
– Вам повезет, – глаза Джейсона озорно сверкнули, – если, вернувшись, вы найдете свой магазин в порядке.
Эрин и Джейсон непринужденно болтали, как будто никогда не говорили друг другу обидных слов, но Денни не слушал их, мысленно он превращал свои шестьдесят девять в победные девяносто шесть очков, в тысячи долларов и в желанную пряжку.
Эрин попрощалась с Джейсоном, и парень, уходя, похлопал Денни по плечу, как один ковбой-ветеран другого, словно уравнивая его с собой.
Каждый сезон Шайенн был одним из четырех главных родео в мире, и Денни всегда любил его больше, чем конноспортивный фестиваль в Калгари, «Родео Салинаса» или «Пендлтонскую карусель». В этом году у него все складывалось удачно, но что, если он заблуждался относительно родео, заблуждался всю свою жизнь?
Как только Джейсон ушел, Денни немедленно повернул Эрин лицом к себе и грубо поцеловал.
– Зачем так? – спросила Эрин, когда он отпустил ее и она убрала волосы с его влажного плеча.
– Знаешь, – не ответил он на ее вопрос, – пойдем домой.
Она посмотрела в сторону парковочной площадки.
– Нет, к тебе в мотель, в твою комнату.
В это лето приезд Эрин стал самой лучшей частью Дней границы. Новое счастливое выражение ее лица подтверждало, что она и сама получает удовольствие, принося ему радость. В постели Денни, которой в последние несколько ночей стала постель в комнате Эрин в мотеле, она была безудержно страстной, какой Денни никогда ее не помнил. В скором времени он, возможно, уйдет от больших денег, уступит свое место кому-нибудь помоложе, но он все-таки еще мужчина.
– В мою комнату?
– На весь оставшийся день и вечер.
Фургон снова был в распоряжении Люка после той ночи, поэтому комната Эрин оставалась свободной. Эрин больше не произнесла ни слова. Она нашла Мег, чтобы удостовериться, что о Тимми есть кому позаботиться. Мег и Люк пообещали мальчику обед после того, как Люк закончит свою клоунаду, а потом вечер на карнавале под открытым небом вместо концерта кантри-музыки в исполнении Алана Джексона, на который они собирались пойти все вместе.
– Мы с Тимми вернемся поздно, – заверила их мать Денни, уловив настроение сына.
Его нетерпение, его желание, казалось, не остывали, а все больше разгорались, с каждым взлетом к наивысшей точке блаженства. Он считал, что теперь у них состоялся наконец медовый месяц.
Послеполуденный раскат грома, обычный для этих мест, как нельзя лучше соответствовал его настроению. По дороге в мотель они молчали, но Денни чувствовал, что Эрин наблюдает за ним. Это еще сильнее заводило его, хотя он уже ненавидел себя за то, что уподоблялся взбесившемуся быку.
Войдя в комнату, он быстро задернул шторы, выключил верхний свет, который включила Эрин, и повалил ее на кровать. Прижавшись губами к ее рту, он сорвал с нее одежду, не дав ей перевести дыхание. Если бы он вытащил буйного быка, который бы вертелся, крутился, извивался и брыкался, паршивого сукиного сына, который бы принес ему деньги, он, может быть, не чувствовал бы себя так отвратительно или так взвинченно. Денни старался сдерживать свою силу, чтобы не быть грубым, но он словно впал в безумие. Запах быков, рев толпы, ощущение веревки в руке, Джейсон Баркер и его девушка… все сейчас превратилось в Эрин под ним, вокруг него, в нем, и он бешено понесся.
– Господи, прости меня, – в конце он едва дышал, и жгучий стыд волной захлестнул его.
Еще лежа на ней, он зажмурился, представляя себе, что она чувствует. Он эгоистичный ублюдок; неудивительно, что много лет назад Эрин бросила его.
К его удивлению, когда Эрин заговорила, она казалась не рассерженной или напуганной, а просто ошеломленной.
– Ну и что все это означает?
– Хорошо, что мы еще женаты, – пробормотал Денни, спрятав лицо в ямочке у нее на шее.
– В некотором смысле.
– Ты хочешь сказать «в некотором смысле хорошо» или «в некотором смысле женаты»?
– И то, и другое. – Она плавными широкими движениями гладила его по спине, снова пробуждая в нем острое желание. – Ты в порядке?
– В порядке. – Она еще беспокоится о нем?! Отодвинувшись, Денни приподнялся на локте. – В меня словно вселился дьявол, но я действительно безумно хочу тебя.
– Это была хорошая скачка, Денни. – Ее пальцы продолжали поглаживать его кожу.
– В Пограничном парке или сейчас? – Он хмыкнул, почувствовав, что она, как всегда, видит его насквозь.
– Ну, – призналась Эрин с улыбкой, – и там, и здесь.
– Ты получила удовольствие? – спросил он после секундной паузы.
– Ты же видел меня на трибуне, – ответила она со вспыхнувшими глазами.
– Я имею в виду здесь.
– Ты не понял меня? Да, – еще раз подтвердила она, прогнав его дурное настроение.
– По десятибалльной системе, пожалуйста, – буркнул он.
– Восемь с половиной.
– Не высший балл?
– Вначале я старалась понять, что происходит с тобой, и это меня отвлекало.
Они лежали в темной комнате мотеля, довольно далеко от арены, и Денни сейчас не думал о быках. Неделя в Шайенне, любимые Дни границы заканчивались, но этот короткий промежуток времени, несмотря на грубое, животное поведение Денни, останется в их памяти. Он даже улыбнулся сам себе. В понедельник Эрин потащит его и Тима на ежегодную окружную художественную выставку, а потом, в свою очередь, пойдет с ними на экскурсию по музею старого Запада с коллекцией повозок и прочих древностей. А на следующий день Эрин будет вознаграждена несколькими часами на Старой городской ярмарке, прежде чем в среду он и Тимми повезут ее по дорогам, обсаженным дикими подсолнухами в Индейскую деревню. Но до этого с утра Тим непременно захочет увидеть парад – четверки лошадей, арабских скакунов, пятнистых пони, трюки, выступление звезды – одного из четырех победителей этой недели – и летающих над ареной соколов военно-воздушных сил.
Все верно, Шайенн был цирком. Эрин не могла устоять против угощения на свежем воздухе, и вчера после полудня они втроем отправились к Вайоминг-стейт-кэпитал-билдинг полюбоваться его позолоченным куполом, мраморными полами и тонированными стеклами, его дисплеем с видами дикой природы в натуральную величину, на котором, как и каждый год, непременно было родео. Но на этот раз Денни любовался всем этим не в одиночку.
Нужно было пойти в душ, но Денни не двигался. Рука Эрин лежала у него на спине, но ее мысли витали где-то очень далеко.
– Говоришь, не было кудрявых кисок? – шепнула она ему на ухо.
– Я же не сказал, что их совсем не было. – Она застыла, и он обругал себя. – Ты хочешь услышать, что у меня за восемь лет не было ни одной другой женщины? Или мы будем откровенными?
– Будем откровенными.
– Эрин, вдали от тебя я был очень одинок. – Откровенное признание Джейсона сделало свое дело. – Я уже говорил, у меня не было чувства ни к какой другой женщине. Ни к одной. Хватит пальцев одной руки, чтобы пересчитать их.
– Пересчитай.
– Девушка в Айдахо, во время «Карусели Покателло», примерно лет восемь назад, сразу после того как ты оставила меня.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40