– Он наткнулся на сердитый взгляд Кена. – Я вернусь, и тогда здесь, – он указал рукой на окружающие земли, на новую изгородь, – я снова наведу порядок.
– О чем ты говоришь?
– О поставках скота.
– Поставки скота? Ты свихнулся…
Денни думал над этим несколько последних недель. Он начал ремонтировать изгородь, потом наметил себе еще кое-какие преобразования, которые принесут пользу ранчо, и у него сложился вполне законченный план.
– Кен, эта земля должна быть использована. А когда я закончу выступления на родео, мне понадобится работа. Возможно, Эрин не сразу примет эту идею, но, думаю, на этом можно хорошо заработать и это не так опасно, как ей, вероятно, покажется.
– Ты определенно спятил.
Возражение Кена его нисколько не удивило, но ему не нужно было согласие брата.
– Мама имеет право на треть ранчо плюс доля моя и Эрин – мы владеем большей частью.
– Твоя и Эрин, – повторил Кен, и по его лицу поползла улыбка. – Тебе следовало бы приехать на похороны отца и прочитать его завещание.
– Мама сказала, что он завещал ранчо троим, – неуверенно произнес Денни.
– Полагаю, она не решилась сказать, кто эти трое, потому что ты не входишь в их число. Он оставил треть маме, треть мне и треть Эрин, но только на ее имя. – Кен злорадно посмотрел на брата. – По-моему, малыш Денни, тебе не следовало бы об этом спрашивать.
– Почему, – с трудом выдавил Денни и почувствовал, как у него в желудке переворачивается завтрак. – Из-за Тревора? Отец до самой смерти винил меня в его гибели?
– А как ты думаешь?
Денни подумал, что, возможно, он болен, и, глубоко вдохнув теплый воздух Монтаны, полный запахов трав, полевых цветов, дважды сглотнул.
– Если у тебя есть какие-то идеи об использовании этой земли для выращивания и поставок скота, забудь о них, – донесся до него голос брата откуда-то издалека, словно с противоположного конца длинного туннеля. – У этой земли нет будущего, если не считать возможности ее преобразования. Как писала вчерашняя газета, благодаря склонам и пересеченной местности сюда очень скоро может прийти развивающаяся лыжная индустрия. А когда это произойдет, я уговорю Эрин и маму продать землю.
– Они никогда не пойдут на это, они любят здешние места.
– Денни, эта земля мертва. Кто, по-твоему, оплачивает здесь пропитание и существование? Магазин Эрин почти не приносит прибыли, как и мамины уроки музыки. От тебя тоже денег не дождешься, – добавил он после непродолжительного молчания.
– Ты же знаешь, что Эрин не хотела брать ничего, кроме того, что я время от времени присылал для Тима. – Он сделал паузу. – Только я из всех сыновей Хенка по-настоящему хотел когда-нибудь заняться хозяйством на ранчо.
– «Когда-нибудь» ему не очень нравилось, как и твой отъезд на родео.
Денни только покачал головой. Он всегда рассчитывал вернуться и заняться преобразованиями.
– Как он мог обойтись так со мной даже после того, что случилось с Тревором? – глухо спросил он. – Как мог он до такой степени ненавидеть меня?
До такой степени, что лишил Денни права наследования по рождению. Денни не ждал от брата ответа. Что бы ни сказал Кен, будет только больнее. Когда-то они были очень близки, были братьями и друзьями, в те дни смех Кена звенел вместе с его смехом, а «малыш Денни» было его ласковым прозвищем. Они дрались и ссорились, но любили друг друга, а сейчас Кен тоже ненавидел его. У Кена уже была земля, теперь ему нужна была Эрин, нужен был Тим. Черта с два он их получит.
Кен повернулся и пошел к автомобилю.
– Я вернусь, – крикнул ему вслед Денни, – вернусь, как только кончится сезон!
Он знал Эрин лучше, чем знал ее Кен, она поддержит его, да и Мег тоже будет на его стороне. Перед ним от жары над землей поднималось марево, и Денни медленно шел за Кеном, теперь он не спешил. Он успел дойти до края пастбища у конюшни, прежде чем до него дошло, что Кемосабе там больше нет, и мгновенно у него все внутри сжалось, и его охватила паника.
Катайся на нем, пока есть возможность.
Эрин решила больше не попадаться на глаза Денни и не прощаться с ним, она предоставит Мег обнять сына, а Тимми прижаться к нему.
Она заправила кремовую блузку в плотную хлопчатобумажную юбку, сунула ноги в бежевые парусиновые туфли и посмотрелась в зеркало. Если она не поторопится, то опоздает – снова опоздает, а ей хотелось навести порядок в магазине, перед тем как ее новая помощница в понедельник приступит к работе.
Выглянув в окно, Эрин увидела, как выезжает автомобиль Кена. Он проехал мимо брата, шедшего по подъездной аллее, на расстоянии фута, но Денни даже не посмотрел в его сторону, а Кен, в свою очередь, не посигналил. Эрин это нисколько не удивило, она знала, что с того момента, как Денни приехал на ранчо, Кен не мог дождаться его отъезда. Поначалу Эрин тоже желала этого.
Эрин провела расческой по волосам, хотя они были аккуратно причесаны, и бросила ее в сторону. Затем взглянула в окно… и застыла. Она увидела, как Денни стремительно бежит по двору и что-то кричит, но что именно, она не могла разобрать. Он бежал в сторону кораля, и у Эрин от ужаса сжалось сердце.
– Тим! – В открытое окно ворвался голос Денни, а затем детский крик.
– Боже милостивый! – Эрин устремилась вниз по лестнице, выбежала из дома и помчалась через двор. – Тимми!
Первое, что она увидела в корале, это Кемосабе и его пятнистую черно-белую шкуру. Он бешено мчался по большому, вытоптанному до земли кругу, и поводья свисали от уздечки до самой земли. Эрин видела, как Тимми постепенно сползает набок с голой спины лошади.
– Держись, Тим! – крикнул Денни.
– Денни, останови же его! – Ей хотелось, чтобы Денни что-нибудь сделал, чтобы остановил эту дикую скачку, чтобы спустил ее ребенка на землю.
С криком она добежала до ворот кораля, но они оказались закрытыми и запертыми на задвижку, для Денни это не было препятствием, как и в тот раз, он забрался на перекладину и перемахнул через изгородь, приземлившись рядом с Тимми и пестрым конем. Лошадь шарахнулась в сторону, едва не столкнувшись с Денни, и метнулась к дальнему повороту перед прямым участком на другой стороне бегового круга. Руки мальчика сомкнулись на шее лошади, словно хватались за жизнь. «Все точно так же», – подумала Эрин, добравшись наконец до задвижки на воротах.
– Не входи сюда! – не оборачиваясь, бросил ей Денни.
Он пересек круг, очевидно, надеясь перехватить лошадь и поймать поводья, но Кемосабе бросился в противоположную сторону, и Тимми совсем сполз набок.
– Держись! – кричал Денни.
Открыв ворота, Эрин побежала за ним, в этот раз она не будет держаться позади, как тогда. Тимми никак не мог ни схватить поводья, ни загнать Кемосабе в угол: он еще не знал, как это делается.
Денни попробовал оттеснить лошадь к углу изгороди, но его первая попытка не удалась, и вторая, когда Эрин создала собой препятствие с другой стороны, чтобы лошадь оказалась между ними, тоже провалилась. Кемосабе летел, прижав уши, его ноздри раздувались, а огромное тело уклонялось от них всякий раз, когда Эрин или Денни оказывались рядом.
– Проклятие! – ругался Денни.
– Папа, останови меня! – Тимми обезумел от страха.
– Стой, сукин ты сын!
Кемосабе навострил уши: он наконец услышал голос хозяина. Эрин стала молиться.
Боже милостивый, пожалуйста, спаси его.
Лошадь замедлила бег, Денни встал перед ней, и Эрин подбежала к нему. Словно на состязаниях, когда наездник разворачивает лошадь к следующему из трех препятствий, Кемосабе потихоньку остановился, тяжело дыша и вздрагивая. Тимми с криком свалился на руки отца, уткнулся в его плечо и разрыдался:
– Я думал, что умру.
– Ты держался прекрасно, Тимми, – хватая воздух, успокоил его Денни, и Эрин заметила, что она сама дышит так же тяжело, как и Денни.
Она услышала, как стукнула задвижка, ворота распахнулись, и через кораль к ним сзади подбежала Мег.
– Что с ним? О Господи, Денни! Эрин, он?..
– Успокойся, мама, с ним все в порядке.
– Дай его мне, – сказала Эрин, встретившись взглядом с Денни.
– Он в порядке, – еще раз подтвердил Денни.
– Я сама это решу. – В ушах у нее стучало. Денни отвел взгляд и погладил сына по спине, прежде чем передать его в руки Эрин.
Она прижала к себе сына и чуть не задушила его. Ведь еще немного, и его могло бы не быть. Тимми хрипло дышал и всхлипывал в ее объятиях.
– Бедный ребенок, – вздохнула Мег, подойдя ближе.
Она, как и Эрин, гладила его, ощупывала, осматривала, чтобы убедиться, что он жив, что он с ней. Эрин почувствовала страшную слабость, она чуть отстранилась от сына и посмотрела в его заплаканное лицо и широко раскрытые глаза, а Тим, обхватив ее ногами за талию и положив загипсованную руку ей на плечо, попытался улыбнуться.
– Мама, я хорошо скакал на нем?
– О Господи.
– Дорогой мой малыш. – Мег пригладила внуку волосы.
– Возьми его в дом, – Эрин передала сына свекрови, – и вымой ему лицо и руки.
– Хочешь большущий стакан лимонада и сладких булочек? – Мег нежно прижала его к себе.
– Хочу, бабушка.
Денни не произнес ни слова и все еще стоял там, где Эрин оставила его. Влажные волосы прилипли к голове, а один завиток свисал на глаза. Он, как и Эрин, тяжело дышал, и при каждом вдохе рубашка прилипала к груди, а в глазах было то же самое выражение.
Расстояние между ней и Денни, эти несколько футов, показались ей тысячами миль.
– Ты воспитал хорошего наездника. – Она старалась контролировать свой тон.
– Это я виноват. – Он подошел к ней, еле волоча ноги. – До моего отъезда Тим хотел показать мне, как он ездит верхом. А я – я не выдержал бы… – Он рассказал ей, что обещал сыну в следующее лето найти более подходящую лошадь. – Я сказал, чтобы он ездил верхом на Кемосабе, пока можно.
– И он решил, что это нужно сделать сейчас же.
– Видимо, да.
– Что ж, ты абсолютно прав, это исключительно твоя вина, – накинулась на него Эрин, без всякого сострадания глядя ему в глаза. – Ты поощряешь его, даешь ему обещания, которые не собираешься выполнять.
– Потише, пожалуйста, а то снова напугаешь лошадь, – перебил ее Денни, повернувшись к Кемосабе.
– Я его не пугала.
Когда Денни провел рукой по шкуре Кемосабе, он вздрогнул и топнул ногой, а когда Денни во второй раз коснулся пятнышка на холке, дернул головой и попытался укусить хозяина.
– Его ужалила оса. – Денни погладил рубец на шкуре Сабе. – Наверное, под навесом конюшни осиное гнездо, они гнездятся там почти каждое лето, нужно его уничтожить.
– Дело не в этом.
– А в чем? – Похлопав Кемосабе по шее, он снова обернулся к Эрин. – В чем дело, Эрин? Почему ты не осталась там, где я тебе велел, за оградой?
– Я не хочу, чтобы ты учил Тимми ездить верхом. Я не хочу, чтобы ты сажал его на более подходящую – или, вернее, вообще на лошадь. Я не хочу, чтобы все летние каникулы он проводил с тобой в турне. И помимо всего прочего, я не хочу, чтобы он отрабатывал движения и грезил о том, что в один прекрасный день станет наездником-профессионалом.
– Я уже говорил тебе раньше, он нормальный ребенок.
– Значит, пусть катается на своем велосипеде.
– Но, черт побери, он сломал руку, как раз катаясь на велосипеде.
– Стараясь походить на тебя! Рисковать своей шеей – ради чего, ради пряжки на ремне? – Она злилась, но одновременно была напугана.
– Ты же и раньше знала, что лошадь может понести. – Денни дотронулся до ее локтя, и она почувствовала, какая липкая у него ладонь. – Несколько раз ты испытала это на себе. Тим не пострадал, и если однажды его потянет на родео, тебе придется отпустить его.
– Ни за что. Никогда.
– Послушайся меня.
– Нет! – Эрин сбросила его руку. – Вы с Люком загружаете фургон, так и занимайтесь этим. У тебя своя жизнь, у меня своя.
– О чем, черт побери, речь на самом деле?
– О чем? – скептически переспросила она. – О том, чтобы увидеть моего маленького мальчика на взбесившейся лошади.
– Побойся Бога, лошадь ужалила оса!
– …и снова пережить то же самое, что случилось с Тревором. Он мог свалиться на землю, сломать шею и больше никогда не встать!
– Эрин, прекрати.
– Господи, я не хочу потерять его! – Повернувшись, она с размаху ударила Денни в грудь. – Убирайся отсюда, от меня, от Тимми, вместе со своими бредовыми идеями! Я больше и близко не подпущу его к лошади, ты понял? И к тебе тоже!
– Эрин…
– Убивай себя, если тебе нравится, я не хочу на это смотреть, но даже не думай впредь рисковать моим сыном!
– Он и мой сын тоже, черт возьми, – хрипло сказал Денни. Он отступил на два шага, повернулся к изгороди и распахнул калитку. – Он мой сын, – еще раз произнес он и большими шагами вышел во двор.
Держа дрожащей рукой поводья, Эрин осталась одна в корале с Кемосабе и услышала, как хлопнула дверь фургона и пикап понесся по подъездной аллее, словно за ним гнались все призраки из прошлого Денни и обвинения Хенка, к которым теперь добавились и ее собственные.
Глава 11
Денни еще раз сделал глубокий вдох и медленно выдохнул, но его обычная методика не помогла. Ковбои во-круг него разминались перед заездами, отрабатывая движения, как Тим на своем велосипеде, с юмором висельников перекидывались друг с другом шутками, похлопывали себя, чтобы вызвать приток адреналина, или молились. У Денни в ушах стучало собственное сердце, и на душе было неспокойно.
– Ковбойский прыжок, Синклер, – раздался голос из коридора для быков.
До него доносился рев толпы на заднем плане и неясное звучание сигнала к восьмисекундной скачке, топот копыт по арене Элко, лязг засова на воротах, закрывшихся за побежденным брахмой.
Денни с трудом сглотнул, проверил шнуровку на запястьях перчаток из оленьей кожи, расправил на бедрах кожаные «ранглеры», потопал ногами, чтобы убедиться, что сапоги надежно держатся на ногах, но в то же время их легко сбросить, если понадобится, и забрался на разбитую ограду. С верхней перекладины он оценил своего сегодняшнего противника – своенравного быка-брахму весом в восемнадцать сотен фунтов: грязно-серая шкура, один рог обломан, а другой загнут и заострен, как кинжал, горбатая спина, которая будет скользить между ногами. Чертовски хороший бык, дорога к деньгам.
Кто-то забарабанил по перекладине, Денни оглянулся и увидел внизу ярко-белое лицо с угольно-черными контурами вокруг глаз и черными полосами вокруг большого красного рта Люка.
– Забудь о ней, – сказал Люк, – забудь о Парадиз-Вэлли. Сосредоточься на своем деле, иначе ты знаешь, что может случиться.
– Когда-нибудь это все равно случится. – Перед ним все еще стояло лицо Эрин, он все еще слышал ее гневные обвинения; но у Люка была собственная теория на этот счет.
Денни перекинул ногу и прыгнул на спину быка. Тот дернулся, пытаясь повернуть голову, но узкий коридор не позволил ему этого сделать. Даже узкий коридор может таить в себе опасность, и Денни должен быть осмотрительным. Он схватился за плоскую плетеную веревку – его личное снаряжение, – проходившую вокруг туловища животного сразу за передними ногами. Привязанный к веревке колокольчик звякнул, и животное еще больше разъярилось. Когда распахнулись ворота, бык начал брыкаться, пытаясь сбросить с себя седока. Денни менял натяжение веревки, и бык с ревом топал ногами.
– Он упрямый парень, Денни, – сказал один из поставщиков животных.
– И я тоже. – Денни попрочнее уселся на спине быка.
Мужчина засмеялся, но это не вызвало у Денни ответной улыбки, он не улыбался с тех пор, как покинул ранчо. Все вокруг него – гудение голосов, запах животных и навоза – куда-то улетучилось, он положил левую руку в перчатке на спину быка ладонью вверх и, осторожно просунув ее под веревку, крепко зажал ее в кулаке. Оставшись недовольным захватом, Денни нахмурился, перед его глазами снова возникло веснушчатое лицо Тимми.
– Прекрати. – Люк перегнулся через ограду, стараясь поймать взгляд Денни. – Ты что, не хочешь выиграть мировое первенство? Ты покалечишься, если твоя голова будет полна всякой чепухи.
– Я в порядке.
Прощаясь с ним, Тим плакал; маленькими ножками он обхватил Денни за талию, а ручонками, на одной из которых был ярко-зеленый гипс, обнял его за шею, и от потока горячих слез рубашка Денни промокла.
– Я не хотел брать Кемосабе без спроса, я не хотел быть непослушным мальчиком.
Несмотря на то что в утешение Денни ласково погладил сына по спине, он продолжал плакать на руках у Мег, когда они с Люком отъезжали, и через открытые окна фургона Денни услышал, как Тим со злостью крикнул ему вдогонку:
– Лучше возвращайся, или я никогда не прощу тебя!
Диктор вызвал следующего участника.
– Слезай-ка и позвони Эрин, – посоветовал Люк. – Ты не успокоишься, пока не сделаешь этого.
– Я не собираюсь ей звонить.
– Тогда ты заслужил то, что происходит сегодня здесь, – усмехнулся Люк и спрыгнул с ограды.
Может, и заслужил.
От этой неприятной мысли его затошнило. В течение своей долгой карьеры наездника он всегда поддерживал себя приятными воспоминаниями и никогда не выходил на арену, не проверив своего снаряжения и не дав себе напутствия – простого и разумного, а не такого, какое практиковали некоторые ребята, обращаясь к богу – покровителю родео.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40
– О чем ты говоришь?
– О поставках скота.
– Поставки скота? Ты свихнулся…
Денни думал над этим несколько последних недель. Он начал ремонтировать изгородь, потом наметил себе еще кое-какие преобразования, которые принесут пользу ранчо, и у него сложился вполне законченный план.
– Кен, эта земля должна быть использована. А когда я закончу выступления на родео, мне понадобится работа. Возможно, Эрин не сразу примет эту идею, но, думаю, на этом можно хорошо заработать и это не так опасно, как ей, вероятно, покажется.
– Ты определенно спятил.
Возражение Кена его нисколько не удивило, но ему не нужно было согласие брата.
– Мама имеет право на треть ранчо плюс доля моя и Эрин – мы владеем большей частью.
– Твоя и Эрин, – повторил Кен, и по его лицу поползла улыбка. – Тебе следовало бы приехать на похороны отца и прочитать его завещание.
– Мама сказала, что он завещал ранчо троим, – неуверенно произнес Денни.
– Полагаю, она не решилась сказать, кто эти трое, потому что ты не входишь в их число. Он оставил треть маме, треть мне и треть Эрин, но только на ее имя. – Кен злорадно посмотрел на брата. – По-моему, малыш Денни, тебе не следовало бы об этом спрашивать.
– Почему, – с трудом выдавил Денни и почувствовал, как у него в желудке переворачивается завтрак. – Из-за Тревора? Отец до самой смерти винил меня в его гибели?
– А как ты думаешь?
Денни подумал, что, возможно, он болен, и, глубоко вдохнув теплый воздух Монтаны, полный запахов трав, полевых цветов, дважды сглотнул.
– Если у тебя есть какие-то идеи об использовании этой земли для выращивания и поставок скота, забудь о них, – донесся до него голос брата откуда-то издалека, словно с противоположного конца длинного туннеля. – У этой земли нет будущего, если не считать возможности ее преобразования. Как писала вчерашняя газета, благодаря склонам и пересеченной местности сюда очень скоро может прийти развивающаяся лыжная индустрия. А когда это произойдет, я уговорю Эрин и маму продать землю.
– Они никогда не пойдут на это, они любят здешние места.
– Денни, эта земля мертва. Кто, по-твоему, оплачивает здесь пропитание и существование? Магазин Эрин почти не приносит прибыли, как и мамины уроки музыки. От тебя тоже денег не дождешься, – добавил он после непродолжительного молчания.
– Ты же знаешь, что Эрин не хотела брать ничего, кроме того, что я время от времени присылал для Тима. – Он сделал паузу. – Только я из всех сыновей Хенка по-настоящему хотел когда-нибудь заняться хозяйством на ранчо.
– «Когда-нибудь» ему не очень нравилось, как и твой отъезд на родео.
Денни только покачал головой. Он всегда рассчитывал вернуться и заняться преобразованиями.
– Как он мог обойтись так со мной даже после того, что случилось с Тревором? – глухо спросил он. – Как мог он до такой степени ненавидеть меня?
До такой степени, что лишил Денни права наследования по рождению. Денни не ждал от брата ответа. Что бы ни сказал Кен, будет только больнее. Когда-то они были очень близки, были братьями и друзьями, в те дни смех Кена звенел вместе с его смехом, а «малыш Денни» было его ласковым прозвищем. Они дрались и ссорились, но любили друг друга, а сейчас Кен тоже ненавидел его. У Кена уже была земля, теперь ему нужна была Эрин, нужен был Тим. Черта с два он их получит.
Кен повернулся и пошел к автомобилю.
– Я вернусь, – крикнул ему вслед Денни, – вернусь, как только кончится сезон!
Он знал Эрин лучше, чем знал ее Кен, она поддержит его, да и Мег тоже будет на его стороне. Перед ним от жары над землей поднималось марево, и Денни медленно шел за Кеном, теперь он не спешил. Он успел дойти до края пастбища у конюшни, прежде чем до него дошло, что Кемосабе там больше нет, и мгновенно у него все внутри сжалось, и его охватила паника.
Катайся на нем, пока есть возможность.
Эрин решила больше не попадаться на глаза Денни и не прощаться с ним, она предоставит Мег обнять сына, а Тимми прижаться к нему.
Она заправила кремовую блузку в плотную хлопчатобумажную юбку, сунула ноги в бежевые парусиновые туфли и посмотрелась в зеркало. Если она не поторопится, то опоздает – снова опоздает, а ей хотелось навести порядок в магазине, перед тем как ее новая помощница в понедельник приступит к работе.
Выглянув в окно, Эрин увидела, как выезжает автомобиль Кена. Он проехал мимо брата, шедшего по подъездной аллее, на расстоянии фута, но Денни даже не посмотрел в его сторону, а Кен, в свою очередь, не посигналил. Эрин это нисколько не удивило, она знала, что с того момента, как Денни приехал на ранчо, Кен не мог дождаться его отъезда. Поначалу Эрин тоже желала этого.
Эрин провела расческой по волосам, хотя они были аккуратно причесаны, и бросила ее в сторону. Затем взглянула в окно… и застыла. Она увидела, как Денни стремительно бежит по двору и что-то кричит, но что именно, она не могла разобрать. Он бежал в сторону кораля, и у Эрин от ужаса сжалось сердце.
– Тим! – В открытое окно ворвался голос Денни, а затем детский крик.
– Боже милостивый! – Эрин устремилась вниз по лестнице, выбежала из дома и помчалась через двор. – Тимми!
Первое, что она увидела в корале, это Кемосабе и его пятнистую черно-белую шкуру. Он бешено мчался по большому, вытоптанному до земли кругу, и поводья свисали от уздечки до самой земли. Эрин видела, как Тимми постепенно сползает набок с голой спины лошади.
– Держись, Тим! – крикнул Денни.
– Денни, останови же его! – Ей хотелось, чтобы Денни что-нибудь сделал, чтобы остановил эту дикую скачку, чтобы спустил ее ребенка на землю.
С криком она добежала до ворот кораля, но они оказались закрытыми и запертыми на задвижку, для Денни это не было препятствием, как и в тот раз, он забрался на перекладину и перемахнул через изгородь, приземлившись рядом с Тимми и пестрым конем. Лошадь шарахнулась в сторону, едва не столкнувшись с Денни, и метнулась к дальнему повороту перед прямым участком на другой стороне бегового круга. Руки мальчика сомкнулись на шее лошади, словно хватались за жизнь. «Все точно так же», – подумала Эрин, добравшись наконец до задвижки на воротах.
– Не входи сюда! – не оборачиваясь, бросил ей Денни.
Он пересек круг, очевидно, надеясь перехватить лошадь и поймать поводья, но Кемосабе бросился в противоположную сторону, и Тимми совсем сполз набок.
– Держись! – кричал Денни.
Открыв ворота, Эрин побежала за ним, в этот раз она не будет держаться позади, как тогда. Тимми никак не мог ни схватить поводья, ни загнать Кемосабе в угол: он еще не знал, как это делается.
Денни попробовал оттеснить лошадь к углу изгороди, но его первая попытка не удалась, и вторая, когда Эрин создала собой препятствие с другой стороны, чтобы лошадь оказалась между ними, тоже провалилась. Кемосабе летел, прижав уши, его ноздри раздувались, а огромное тело уклонялось от них всякий раз, когда Эрин или Денни оказывались рядом.
– Проклятие! – ругался Денни.
– Папа, останови меня! – Тимми обезумел от страха.
– Стой, сукин ты сын!
Кемосабе навострил уши: он наконец услышал голос хозяина. Эрин стала молиться.
Боже милостивый, пожалуйста, спаси его.
Лошадь замедлила бег, Денни встал перед ней, и Эрин подбежала к нему. Словно на состязаниях, когда наездник разворачивает лошадь к следующему из трех препятствий, Кемосабе потихоньку остановился, тяжело дыша и вздрагивая. Тимми с криком свалился на руки отца, уткнулся в его плечо и разрыдался:
– Я думал, что умру.
– Ты держался прекрасно, Тимми, – хватая воздух, успокоил его Денни, и Эрин заметила, что она сама дышит так же тяжело, как и Денни.
Она услышала, как стукнула задвижка, ворота распахнулись, и через кораль к ним сзади подбежала Мег.
– Что с ним? О Господи, Денни! Эрин, он?..
– Успокойся, мама, с ним все в порядке.
– Дай его мне, – сказала Эрин, встретившись взглядом с Денни.
– Он в порядке, – еще раз подтвердил Денни.
– Я сама это решу. – В ушах у нее стучало. Денни отвел взгляд и погладил сына по спине, прежде чем передать его в руки Эрин.
Она прижала к себе сына и чуть не задушила его. Ведь еще немного, и его могло бы не быть. Тимми хрипло дышал и всхлипывал в ее объятиях.
– Бедный ребенок, – вздохнула Мег, подойдя ближе.
Она, как и Эрин, гладила его, ощупывала, осматривала, чтобы убедиться, что он жив, что он с ней. Эрин почувствовала страшную слабость, она чуть отстранилась от сына и посмотрела в его заплаканное лицо и широко раскрытые глаза, а Тим, обхватив ее ногами за талию и положив загипсованную руку ей на плечо, попытался улыбнуться.
– Мама, я хорошо скакал на нем?
– О Господи.
– Дорогой мой малыш. – Мег пригладила внуку волосы.
– Возьми его в дом, – Эрин передала сына свекрови, – и вымой ему лицо и руки.
– Хочешь большущий стакан лимонада и сладких булочек? – Мег нежно прижала его к себе.
– Хочу, бабушка.
Денни не произнес ни слова и все еще стоял там, где Эрин оставила его. Влажные волосы прилипли к голове, а один завиток свисал на глаза. Он, как и Эрин, тяжело дышал, и при каждом вдохе рубашка прилипала к груди, а в глазах было то же самое выражение.
Расстояние между ней и Денни, эти несколько футов, показались ей тысячами миль.
– Ты воспитал хорошего наездника. – Она старалась контролировать свой тон.
– Это я виноват. – Он подошел к ней, еле волоча ноги. – До моего отъезда Тим хотел показать мне, как он ездит верхом. А я – я не выдержал бы… – Он рассказал ей, что обещал сыну в следующее лето найти более подходящую лошадь. – Я сказал, чтобы он ездил верхом на Кемосабе, пока можно.
– И он решил, что это нужно сделать сейчас же.
– Видимо, да.
– Что ж, ты абсолютно прав, это исключительно твоя вина, – накинулась на него Эрин, без всякого сострадания глядя ему в глаза. – Ты поощряешь его, даешь ему обещания, которые не собираешься выполнять.
– Потише, пожалуйста, а то снова напугаешь лошадь, – перебил ее Денни, повернувшись к Кемосабе.
– Я его не пугала.
Когда Денни провел рукой по шкуре Кемосабе, он вздрогнул и топнул ногой, а когда Денни во второй раз коснулся пятнышка на холке, дернул головой и попытался укусить хозяина.
– Его ужалила оса. – Денни погладил рубец на шкуре Сабе. – Наверное, под навесом конюшни осиное гнездо, они гнездятся там почти каждое лето, нужно его уничтожить.
– Дело не в этом.
– А в чем? – Похлопав Кемосабе по шее, он снова обернулся к Эрин. – В чем дело, Эрин? Почему ты не осталась там, где я тебе велел, за оградой?
– Я не хочу, чтобы ты учил Тимми ездить верхом. Я не хочу, чтобы ты сажал его на более подходящую – или, вернее, вообще на лошадь. Я не хочу, чтобы все летние каникулы он проводил с тобой в турне. И помимо всего прочего, я не хочу, чтобы он отрабатывал движения и грезил о том, что в один прекрасный день станет наездником-профессионалом.
– Я уже говорил тебе раньше, он нормальный ребенок.
– Значит, пусть катается на своем велосипеде.
– Но, черт побери, он сломал руку, как раз катаясь на велосипеде.
– Стараясь походить на тебя! Рисковать своей шеей – ради чего, ради пряжки на ремне? – Она злилась, но одновременно была напугана.
– Ты же и раньше знала, что лошадь может понести. – Денни дотронулся до ее локтя, и она почувствовала, какая липкая у него ладонь. – Несколько раз ты испытала это на себе. Тим не пострадал, и если однажды его потянет на родео, тебе придется отпустить его.
– Ни за что. Никогда.
– Послушайся меня.
– Нет! – Эрин сбросила его руку. – Вы с Люком загружаете фургон, так и занимайтесь этим. У тебя своя жизнь, у меня своя.
– О чем, черт побери, речь на самом деле?
– О чем? – скептически переспросила она. – О том, чтобы увидеть моего маленького мальчика на взбесившейся лошади.
– Побойся Бога, лошадь ужалила оса!
– …и снова пережить то же самое, что случилось с Тревором. Он мог свалиться на землю, сломать шею и больше никогда не встать!
– Эрин, прекрати.
– Господи, я не хочу потерять его! – Повернувшись, она с размаху ударила Денни в грудь. – Убирайся отсюда, от меня, от Тимми, вместе со своими бредовыми идеями! Я больше и близко не подпущу его к лошади, ты понял? И к тебе тоже!
– Эрин…
– Убивай себя, если тебе нравится, я не хочу на это смотреть, но даже не думай впредь рисковать моим сыном!
– Он и мой сын тоже, черт возьми, – хрипло сказал Денни. Он отступил на два шага, повернулся к изгороди и распахнул калитку. – Он мой сын, – еще раз произнес он и большими шагами вышел во двор.
Держа дрожащей рукой поводья, Эрин осталась одна в корале с Кемосабе и услышала, как хлопнула дверь фургона и пикап понесся по подъездной аллее, словно за ним гнались все призраки из прошлого Денни и обвинения Хенка, к которым теперь добавились и ее собственные.
Глава 11
Денни еще раз сделал глубокий вдох и медленно выдохнул, но его обычная методика не помогла. Ковбои во-круг него разминались перед заездами, отрабатывая движения, как Тим на своем велосипеде, с юмором висельников перекидывались друг с другом шутками, похлопывали себя, чтобы вызвать приток адреналина, или молились. У Денни в ушах стучало собственное сердце, и на душе было неспокойно.
– Ковбойский прыжок, Синклер, – раздался голос из коридора для быков.
До него доносился рев толпы на заднем плане и неясное звучание сигнала к восьмисекундной скачке, топот копыт по арене Элко, лязг засова на воротах, закрывшихся за побежденным брахмой.
Денни с трудом сглотнул, проверил шнуровку на запястьях перчаток из оленьей кожи, расправил на бедрах кожаные «ранглеры», потопал ногами, чтобы убедиться, что сапоги надежно держатся на ногах, но в то же время их легко сбросить, если понадобится, и забрался на разбитую ограду. С верхней перекладины он оценил своего сегодняшнего противника – своенравного быка-брахму весом в восемнадцать сотен фунтов: грязно-серая шкура, один рог обломан, а другой загнут и заострен, как кинжал, горбатая спина, которая будет скользить между ногами. Чертовски хороший бык, дорога к деньгам.
Кто-то забарабанил по перекладине, Денни оглянулся и увидел внизу ярко-белое лицо с угольно-черными контурами вокруг глаз и черными полосами вокруг большого красного рта Люка.
– Забудь о ней, – сказал Люк, – забудь о Парадиз-Вэлли. Сосредоточься на своем деле, иначе ты знаешь, что может случиться.
– Когда-нибудь это все равно случится. – Перед ним все еще стояло лицо Эрин, он все еще слышал ее гневные обвинения; но у Люка была собственная теория на этот счет.
Денни перекинул ногу и прыгнул на спину быка. Тот дернулся, пытаясь повернуть голову, но узкий коридор не позволил ему этого сделать. Даже узкий коридор может таить в себе опасность, и Денни должен быть осмотрительным. Он схватился за плоскую плетеную веревку – его личное снаряжение, – проходившую вокруг туловища животного сразу за передними ногами. Привязанный к веревке колокольчик звякнул, и животное еще больше разъярилось. Когда распахнулись ворота, бык начал брыкаться, пытаясь сбросить с себя седока. Денни менял натяжение веревки, и бык с ревом топал ногами.
– Он упрямый парень, Денни, – сказал один из поставщиков животных.
– И я тоже. – Денни попрочнее уселся на спине быка.
Мужчина засмеялся, но это не вызвало у Денни ответной улыбки, он не улыбался с тех пор, как покинул ранчо. Все вокруг него – гудение голосов, запах животных и навоза – куда-то улетучилось, он положил левую руку в перчатке на спину быка ладонью вверх и, осторожно просунув ее под веревку, крепко зажал ее в кулаке. Оставшись недовольным захватом, Денни нахмурился, перед его глазами снова возникло веснушчатое лицо Тимми.
– Прекрати. – Люк перегнулся через ограду, стараясь поймать взгляд Денни. – Ты что, не хочешь выиграть мировое первенство? Ты покалечишься, если твоя голова будет полна всякой чепухи.
– Я в порядке.
Прощаясь с ним, Тим плакал; маленькими ножками он обхватил Денни за талию, а ручонками, на одной из которых был ярко-зеленый гипс, обнял его за шею, и от потока горячих слез рубашка Денни промокла.
– Я не хотел брать Кемосабе без спроса, я не хотел быть непослушным мальчиком.
Несмотря на то что в утешение Денни ласково погладил сына по спине, он продолжал плакать на руках у Мег, когда они с Люком отъезжали, и через открытые окна фургона Денни услышал, как Тим со злостью крикнул ему вдогонку:
– Лучше возвращайся, или я никогда не прощу тебя!
Диктор вызвал следующего участника.
– Слезай-ка и позвони Эрин, – посоветовал Люк. – Ты не успокоишься, пока не сделаешь этого.
– Я не собираюсь ей звонить.
– Тогда ты заслужил то, что происходит сегодня здесь, – усмехнулся Люк и спрыгнул с ограды.
Может, и заслужил.
От этой неприятной мысли его затошнило. В течение своей долгой карьеры наездника он всегда поддерживал себя приятными воспоминаниями и никогда не выходил на арену, не проверив своего снаряжения и не дав себе напутствия – простого и разумного, а не такого, какое практиковали некоторые ребята, обращаясь к богу – покровителю родео.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40