..
- Джозефу Хеллеру?
- Всем, кто грамотный! Вот, послушайте. - Мээн стал читать: - "Одна из наиболее унизительных и быстропрогрессирующих болезней нашего века обезличивание, утрата человеком, вначале в восприятии окружающих, а потом и в своем собственном, веры в высокое назначение и уникальность своей личности". Мээн сделал паузу и вздохнул, выражая этим вздохом всю глубину огорчения, осуждения, ну и так далее. - Во до чего докатились...
- Кто?
Мээн кивнул на экран телевизора:
- Вот эти! Так называемые маски.
- Вполне очевидная ошибка методологии... - буркнул Гей.
- Которые от мерзостей капиталистического мироустройства! - сказал Мээн с искренним пафосом и посмотрел на Гея.
- Yes, o, yes!.. - буркнул Гей.
- Но только ли от этих мерзостей? - долдонила свое Шепелева, ветеран социологов из Дедова.
- Хватит нотаций! - крикнула какая-то маска. - Нечего нам прополаскивать мозги! Мы живем в свободной стране, что хотим, то и делаем, и никто нам не указ! Между прочим... - Это маска вдруг подступила близко к Адаму. - Думаю, где я эту физиономию видела... Ты же вчера сгорел! На площади. Перед камерой телевидения. А?! Какого черта ты здесь разыгрываешь роль докатастрофического человека, если в твоей судьбе все катастрофы уже случились?!
Маски снова оживились.
- А и правда похож...
- Это он!
- В самом деле...
Адам не на шутку испугался.
- Я не сгорел!.. - И он поискал взглядом Еву.
Увы, не было рядом Евы.
Впрочем, как и газетчика. Того самого, который был похож на сутенера.
- Я не сгорел... - повторил Адам шепотом, отступая, как если бы его должны были схватить сейчас и бросить в костер. - Но, пожалуй, напрасно... - И вдруг он сказал, будто процитировал кого-то: - ВСЯКОЕ ДЕЛО, ЕСЛИ ОНО НЕ НАПРАВЛЕНО ПРОТИВ УГРОЗЫ ВНУТРИВИДОВОЙ БОРЬБЫ В СЕМЬЯХ, БЕССМЫСЛЕННО, БЕЗОТВЕТСТВЕННО, и так далее и тому подобное.
Кто-то весело крикнул:
- Гигантская мысль! Спиши мне в альбом!
Они засмеялись.
Мээн сказал досадливо, как бы жалея сейчас Адама:
- Насчет видовой - это он зря...
- Ошибка методологии?
Какая-то маска, которую Гей мог бы принять за продавца комиссионного магазина, спросила с большим чувством:
- My friends, my friends! - Скажите мне, please, что есть внешневидовая difends, то есть борьба? Она, случайно, с фарцом не связана, нет?
- Внешневидовая - это внешнеторговская, одно и то же.
- Да нет, при чем здесь торговля? Дело в быте, в быте!
- Что есть bit?
- Друзья! Мне пришлось общаться... мне рассказывали, как советский писатель Юрий Трифонов произнес потрясающую речь на Шестом съезде писателей СССР. Он как раз и рассуждал, весьма иронично причем, об этом самом слове быт...
- Да, господа, bit - это нечто сугубо славянское, специфическое, тут нужен глубоко научный и глубоко содержательный анализ.
- И все же, my friends, что есть внешневидовая...
- Внутри! Внутри!..
- Да какая разница?
- НАДОПРОСТОЖИТЬ
- АТАМХОТЬТРАВАНЕРАСТИ!
Ух, как они развеселились!..
Правда, один из них становился все мрачнее. И жестко сказал, перекрывая сатанинский хохот:
- Черт бы с ней, с этой самой внутривидовой борьбой, но ведь беда в том, что она усиливает вероятность угрозы ядерной войны!
Это сказал Гей.
Я свидетель.
Хотя на вилле "Адам и Ева" в тот раз я не был. В другое время и в месте другом сказал Гей эти слова. В любом случае было о чем подумать.
Адам как бы дополнил Гея:
- ВСЯКАЯ РАБОТА, ЕСЛИ ОНА НЕ ПОСВЯЩЕНА СОЗДАНИЮ ЛУЧШЕГО ОБЩЕСТВА, А СТАЛО БЫТЬ, ПРЕДОТВРАЩЕНИЮ ВОЙНЫ, БЕССМЫСЛЕННА, БЕЗОТВЕТСТВЕННА, ну и так далее.
- Гигантская мысль, спиши в альбом!
Теперь Гей как бы дополнил Адама, рассуждая вслух:
- Собственно, процесс создания лучшего общества и должен предотвращать внутривидовую борьбу в семьях, равно как и угрозу ядерной войны.
Мээн усмехнулся:
- Гигантская мысль... Однако нет ли здесь вполне очевидной...
- Ну хватит! - сказал Гей. - Мне пора!
Однако прежде чем уйти, он еще раз глянул на экран телевизора. В этот самый момент на вилле Эндэа начались танцы. Адам оцепенело стоял посреди сошедших с ума людей. Каждый был сам по себе. Как в агонии. Тоже момент распада? - подумал Гей. Но неужели и эти люди воссоздадутся потом их атомов и молекул? Неужели при их воссоздании будет использован блочный ускоренный метод, как на неплановых стройках Бээна?
Гей оглянулся.
Алины в гостиной не было.
Впрочем, не было и Мээна.
Прижимая к себе локтем Красную Папку, Гей пошел из гостиной, а бедняга Адам все еще стоял посреди гостиной, и на лице его было такое выражение, словно он понял наконец, ЧЕМ ЖЕ ВСЕ ЭТО КОНЧИТСЯ.
Ядерная аллергия возникла не только в Японии, но еще и в Новой Зеландии.
Как ни странно, Алина ждала его в машине.
Редчайший контакт...
Лишь в молодости было с ними такое, когда они могли, не сговариваясь, исчезнуть из какой-нибудь компании. Теперь же, случалось, если один из них и уходил - даже открыто, попрощавшись с хозяевами, - то другой или не замечал этого, или делал вид, что не замечает.
Такие дела.
Машина шла на большой скорости по автобану, рассекая туман светом фар.
С обеих сторон была проволочная сетка.
И было такое впечатление, что машина неслась по туннелю, в конце которого была пустота, бездна.
- У меня есть знакомый, - сказал Гей, - который когда-то жил в сундуке...
- Где?
- То есть в мешке. Из оленьих шкур. В пологе. Именно так это называется. Он жил в этом пологе вместе с чукчами.
- Он чукча?
- Нет. Он русский. Но такой он хороший правильный мужик, хотя и чересчур оптимистичный, что я так его и назвал. ХОПРАМУХОЧОП. По первым буквам и слогам такой чистосердечной характеристики на него. Да, так вот в недалеком прошлом этот самый Хопрамухочоп много-много лет прожил на Севере. Было дело. Днем еще куда ни шло, а как ночь - все забираются в полог, лежат валетом там, стар и млад, и все курят, и общим горшком тут же пользуются, потому что снаружи холод лютый. Первое время Хопрамухочоп думал, что, задохнется в пологе, не доживет до утра, но потом привык и даже судьбу стал благодарить за то, что от смерти его отвела, с чукчами он все же и сытым был и не замерз... И я спросил себя однажды, - сказал Гей задумчиво, - что лучше? Жить в таком пологе до ста лет или сгореть моментально от ядерного устройства?
- Глупый вопрос, увы! - неожиданно сказала Алина.
- Да, глупый, - легко согласился Гей. - Я и сам это знаю. Человек и в неволе готов жить, только чтобы войны ядерной не было...
Алина клавишу нажала.
Pink Floyd. Wall.
Машина шла на большой скорости, размывая туман светом фар.
Какофония Пинка Флойда была увертюрой к вселенскому хаосу.
Кто первым, спросил себя Гей, пустил в обиход это я странное, страшное прилагательное - мировая?
Неужели его произнес в испуге какой-нибудь обыватель?
Пожалуй, нет.
Обыватель просто подумал: "Война..."
Война - со всеми вытекающими для него, обывателя, последствиями.
Так, может быть, историк?
Или журналист?
Политический обозреватель?
Тоже нет.
Это уже потом - исследования, статьи, обзоры...
А вначале, еще до войны, была безумная мысль.
Она могла возникнуть, конечно, только в мозгу Шизофреника или Властелина.
Но безумные мысли, которые возникают в мозгу Шизофреника, по счастью, не становятся достоянием общественности.
Это - прерогатива Властелина. Свои безумные мысли он просто обязан донести - с помощью прессы, радио и телевидения - до самых широких масс, которых не посещают безумные мысли, по крайней мере не такие безумные.
И вот одна из самых безумных мыслей Властелина - быть Властелином не только одной страны, а и всего мира.
Стало быть, война во всем мире.
Мировая война.
Так первым подумал и сказал Властелин.
Мировая - потому что за мировое господство.
Мировая - значит хорошая.
Мировой парень! - говорили когда-то о Властелине, когда он еще не был Властелином.
Ну кто бы мог подумать, что в этом прилагательном уже тогда, на заре туманной юности, было заключено роковое определение: мировой парень-это парень, который не просто хороший парень, а еще и такой парень, какой впоследствии завоюет весь мир.
Точнее, попробует завоевать.
Разумеется, безуспешно.
Потому что завоевать мир, подчинить его своей идее не удавалось еще никому.
Никакому Властелину.
И тем не менее это странное, страшное словосочетание продолжает оставаться едва ли не самой широко распространенной связкой в современном речестрое.
МИРОВАЯ ВОЙНА...
Они мчались по автобану.
Под какофонию Пинка Флойда.
Гей вспомнил слова Антуана де Сент-Экзюпери.
ВСЕ МЫ - ЭКИПАЖ ОДНОГО КОСМИЧЕСКОГО КОРАБЛЯ.
Гей представил себе, что приказ Рейгана материализовался именно сейчас над автобаном взорвалась одна из ядерных бомб.
Может быть, направление ударной волны совпало бы с их движением, и машина продолжала бы нестись по автобану, точнее, уже не машина, а остов обгоревшей машины, без стекол и без колес.
И без него и без Алины.
Температура сгорания человеческого тела значительно ниже температуры сгорания резины, стекла и железа.
И в рок-опере Пинка Флойда прозвучал бы небывалый по силе аккорд.
- Ну вот мы и приехали, - сказала Алина.
Перед ними вздымалась гора, вершина которой тонула в тумане.
Темно было и холодно.
Они вышли из машины.
- Да, я вижу, что приехали... - произнес Гей, зябко поеживаясь.
- А дальше надо пешком, как и подобает паломникам, - сказала Алина, с треском застегивая молнию на своей куртке, до самого ворота, наглухо. - А иногда и на четвереньках.
- К истине всегда бредут пешком... - буркнул Гей.
Он боялся, что Алина передумает идти с ним, а может, и ждать его здесь не захочет.
- И сквозь такой туман? - Алину передернуло от холода.
- Женская демагогия... - Он попробовал улыбнуться.
- Вам следовало приехать в начале августа, а не в конце осени.
- Хорошо, что я вообще приехал.
- Летом здесь теплая и ясная погода. И много туристов. И все поднимаются на Рысы со специальным экскурсоводом.
- Вашим экскурсоводом буду я.
- Благодарю... А тринадцатого августа, да, кажется, именно тринадцатого, совершается массовое восхождение. Мой бывший муж - социал-демократ. Он поднимался на Рысы. И рассказывал потом, что с вершины открывается красивый вид.
- Но, может быть, именно в тумане и следует воссоздавать будущее из прошлого! - произнес Гей как бы с энтузиазмом, делая первый шаг в сторону вершины Рысы.
- Ах, оставьте вы этот процесс воссоздания для Адама! - будто рассердилась на него Алина. - Ведь вам еще предстоит осознать прошлое... Разве не за этим вы и приехали сюда?
- Прошлое - это сбой романного действия... - пробормотал Гей, делая и второй шаг в сторону вершины Рысы.
Алина стояла на месте.
- При чем здесь какой-то роман? - возмутилась она. - Есть действие жизни! Вы же сами говорили!
Гей оглянулся на ходу.
- Действие жизни... - сказал он. - Вы правы! Но от кого и от чего оно зависит? Только ли от самого человека?
Алина догнала его, схватила за плечо, развернула и посмотрела в глаза:
- Что происходит с вами? Куда вы бежите как угорелый?
- Я хочу понять истину, - сказал Гей, но тут же стыдно ему стало: господи боже, сказал он себе, люди от века пытались постичь ее, истину жизни, но кому это удалось?
Он смотрел мимо Алины, в туман, туда, где смутно угадывалась вершина Рысы.
Он прижимал к себе Красную Папку.
- Вы с этим ширпотребом и пойдете наверх? - усмехнулась Алина.
- Да, - сказал Гей хмуро и твердо.
- Оставьте свой талмуд в машине!
- Ни за что!
- Я замерзла.
- Пошли! В ходьбе согреемся.
- Из-за нелепой своей папки вы даже руку не сможете мне дать, - с обидой сказала Алина, - потому что другой рукой вам придется за камни цепляться.
Гей молчал. Он понимал, что путь будет нелегким.
И они до конца не одолеют его сейчас, в один прием, если даже к рассвету поднимутся на вершину, к портрету, и туман хотя бы чуть-чуть развеется.
Впрочем, сам Гей уже начал этот путь не сегодня и не вчера.
Последние семь лет, с тех пор как он стал писать о Ленине, он мало-помалу приближается к истине.
Это были нелегкие годы.
Пустые слова!
Кому было легко в эти годы?
Разве что Шурику и Фениксу...
Тропинка сразу круто пошла вверх.
И Гей дал Алине правую руку.
Другой рукой он цеплялся за камни.
Красная Папка была у Алины.
Вспоминая прошлое, Гей как бы самоповторялся.
Или воссоздавался из атомов и молекул, на которые распадался за минувшие годы почти незаметно для самого себя.
* * * * * * * * * *
Как ни странно, именно тут, в Татрах, на тропе, ведущей к Ленину, в нем наконец проявился настоящий социолог. Он мысленно составил нечто вроде таблицы. Копирайт. Георгий Тихомиров.
ИНИЦИАТИВЫ В СОЗДАНИИ НОВОЙ ОБСТАНОВКИ В СЕМЬЕ
1962 год. Июнь
Так датируется это историческое событие. Адаму и Еве крупно повезло с квартирой. Не успели жениться - а им уже и ордер дали!
Гей считает своим долгом предупредить иных проницательных товарищей, что он имел дело с материалом отнюдь не автобиографическим, а неким усредненным, как бы даже интернациональным, свойственным, как полагает Гей, многим современным семьям. Вот отчего Гей, не без влияния, увы, телефильма про Адама и Еву, решил присвоить объектам своего социологического исследования стереотипные, библейские имена.
Ситуация, конечно, не типическая, свойственная разве что странам социализма.
Кстати заметить, примерно в это же время на Бикини и в других местах планеты взрываются разные устройства, разумеется, военные, ядерные.
Тысячи роскошных квартир с роскошной обстановкой, более того, с холодильниками, набитыми продуктами, летят в тартарары.
Но Адаму и Еве, стало быть, крупно повезло. Одну из квартир, которая тоже могла улететь в тартарары, хотя она была вовсе не роскошная, без всякой обстановки и уж конечно без холодильника, Адам получил от своего муниципалитета нежданно-негаданно.
Это было редкое, воистину фантастическое везение, первое за всю его жизнь. И этому везению не мешала, казалось, пропагандистская шумиха, которую подняли в США по поводу "ракетного отставания". Только казалось... США вскоре приступили к массовому развертыванию баллистических ракет "Минитмэн-1".
1962 год. Июль
Между Адамом и Евой наконец протянулась ниточка, о которой все время интимно твердил вероломный Адам, вовсе не обманывая, впрочем, доверчивую Еву, а только желая покрепче заарканить ее, потому что любил ее и боялся потерять свою возлюбленную.
Короче, Адам и Ева стали мужем и женой.
Ave Maria!
1962 год. Август
Ева не проходит по конкурсу в институт.
Примечание: нынешней глобальной системы дорогостоящего репетиторства еще не было, но блат как таковой уже был.
1962 год. Сентябрь
Ева устраивается на работу. Ученицей чертежника. Оклад пятьдесят семь... пардон, в какой же валюте? Скажем так: пятьдесят семь расчетных единиц.
Между тем Адам вынужден обретаться в провинции почти безвыездно. Проклятые командировки! Он жил не лучше коммивояжера. Сегодня - здесь, завтра - там. Кстати заметить, больших денег у Адама, несмотря на его кочевую жизнь, тоже не было. Правда, он получал в два с половиной раза больше, чем Ева. Машину купить, конечно, было не на что, даже какую-нибудь малолитражку типа "фольксвагена" или "тоёты", но сносно жить вполне можно было. Все-таки не как безработные!
1962 год. Октябрь
Ева забеременела. Похоже, она любит Адама так сильно, как, вероятно, не любила еще никого. А может, она вообще никого не любила до Адама. Этого он точно не знает, естественно. Потому что, возможно, этого не знает и сама Ева. Наверно, она еще не может сравнивать - даже если и было бы с кем сравнивать. Она просто любит своего законного Адама - и все тут. Она устремляется к нему за многие километры в уик-энд, несколько часов скверной дороги в грязном переполненном автобусе, а потом разыскивает его на ночь глядя в какой-нибудь задрипанной вонючей гостинице районного масштаба. И когда совершенно для себя неожиданно Адам видит ее на пороге клопиного своего номера - запыленную, божественно красивую, слегка располневшую уже от беременности, - у него, человека сентиментального, сердце разрывается от любви и нежности к своей законной Еве.
Но в США долдонят день и ночь о "ракетной угрозе" СССР...
И когда Адам приезжает из командировки в свой заштатный городишко, Ева, торопясь с работы домой, почти бежит от угла соседнего дома, глядя на окна их квартиры. Ей не терпится увидеть Адама. После ужина они прогуливаются по их стрит, взявшись за руки. То и дело они заходят в мебельный магазин. Впрочем, они мечтают уехать в большой город, может быть даже в столицу штата, если очень повезет.
1962 год. Ноябрь
Адам обставляет наконец квартиру. Он выбрасывает ненавистную железную кровать. Он сам, своими руками делает нечто вроде тахты - несколько досок, поролон, драпировочная ткань.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47