– Ты не должен смеяться надо мной, Бэси, дорогой! То, что я говорю, правда, и все это знают! Все говорят о тебе и смеются над тобой, дорогой, потому что грязная девчонка из Балки взяла тебя ради твоих денег и надула человека, с которым была обручена, для того чтобы выскочить за тебя замуж, как только ты ей это предложишь. Какая приличная девушка провела бы вне дома целую ночь с человеком перед тем, как выйти за него замуж, да еще…
– Тетя Грэс! – оборвал ее Бэлис.
Положение становилось совершенно невыносимым. Боясь гнева Бэлиса, Эльза быстро встала и тихо подошла к нему. Ей стало искренне жаль женщину, до смешного охваченную самой нелепой ревностью, как это сообразила теперь Эльза. Она стала рядом с Бэлисом, глядя сверху вниз на Грэс и чувствуя себя высокой, сильной и совершенно спокойной. Она услышала короткий гневный смех Бэлиса и затем почувствовала, как его рука слегка обняла ее.
Грэс с дрожащим подбородком открыла рот, чтобы продолжать, но Бэлис прервал ее.
– Вы больны, тетя Грэс, – резко сказал он. Он откашлялся, чтобы придать спокойствие своему голосу. – Если бы вы были вполне здоровы, вы не стали бы слушать такую чепуху!
Грэс выпрямилась, ее подбородок поднялся кверху. Она пристально смотрела на Бэлиса, дрожа всем телом.
– Что ты о ней знаешь, Бэлис? Скажи мне. Ты слышал о том, что известно всей округе, или…
– Пожалуйста, тетя Грэс! – сказал Бэлис, и его пальцы сжали руку Эльзы. – Мы не позволим всей округе вмешиваться в наши дела. Я уже год назад знал, что Эльза меня любит. Мы давно могли бы объявить о нашей помолвке, если бы хотели. Мы этого не сделали. Почему – это касается только нас. Видно, нам следовало давно уже обвенчаться в церкви в Сендауэре, и тогда все старухи могли бы жить спокойно.
Ложь Бэлиса белым пламенем пронизала Эльзу. Она подняла глаза и в первый раз увидела направленный на нее вопросительный взгляд Грэс Кэрью.
– Да, Бэлис сказал правду, Грэс! – произнесла она тихим голосом, показавшимся странным даже ей самой. Бэлис посмотрел на нее с теплой дружеской улыбкой, которая едва не заставила ее потерять сознание. На мгновение она забыла Грэс и всю эту жестокую сцену. Она почти не видела, как Грэс Кэрью, не прибавив ни слова, выскользнула из комнаты. Она услышала лишь, как Бэлис сказал:
– Тебе не придется больше терпеть что-либо подобное. Завтра же с раннего утра мы переедем в сруб, если даже он не совсем готов. И кстати – вы чудесный товарищ, мой маленький враг!
Он отступил немного в сторону, чтобы взять трубку. Она не смела повернуться и взглянуть на него. Глаза ее затуманились слезами. Она прошла в этом тумане в другую комнату и закрыла за собой дверь. Там она упала в кресло у окна и долго сидела, глядя через лужайку на высокие тополя, тускло вырисовывавшиеся на фоне летнего ночного неба.
ГЛАВА XIV
Во время переезда на Гору Эльза сидела рядом с Бэлисом на связке сена. Время от времени она украдкой искоса поглядывала на него и втайне радостно улыбалась самой себе. Они покидали ненавистные владения Кэрью. На Горе она будет в собственных владениях. Там, вдали от гнетущих чар Кэрью, у нее явится ощущение силы и власти. В глубине души она лелеяла тайну: там она даст самой себе свободу и позволит проявиться чувствам, которые сдерживались ее старым упрямством.
Бэлис бросил свою широкополую соломенную шляпу на лежавшие сзади вещи. В сверкающем прозрачном воздухе ясно видна была легкая медно-красная линия на верхушке его лба под темными волосами. Эльза перевела взгляд от этой линии вниз на загорелое от солнца лицо с черными четко очерченными бровями и затем на глаза странного цвета и с немного опущенными углами век. Эти лениво опущенные углы всегда возбуждали в ней досаду, Они казались ей отличительным признаком всех Кэрью, которым все так легко давалось. Глядя теперь на Бэлиса, она чувствовала, что ее досада переходит в непрерывно возрастающее возбуждение. В его лице не было сейчас ни следа той жесткой, капризной улыбки, которую она всегда искала на нем. Вместо того на лице Бэлиса лежала какая-то темная тень, которая заставляла ее сердце болезненно содрогаться.
Эльза усердно принялась за тяжелый труд: наводить в срубе какой-то порядок. Бэлис хотел взять в помощь ей девушку из Сендауэра, но она с возгласом раздражения отвергла его мысль. Это их собственный угол – только их. Она все сделает сама. Бэлис совершил несколько поездок за разными вещами в дом Кэрью, возвращаясь каждый раз через поля, которые были видны Эльзе, когда она поджидала его в дверях, и всякий раз, как она его замечала, ее охватывала восторженная радость.
В течение всего дня дул ветер. Звук плотничьих молотков, доносившийся до нее с вершины склона, где люди работали над постройкой нового дома, напомнил ей то время, когда она ходила с отцом смотреть, как строили большой дом Кэрью на юге. Те дни казались ей теперь далекими, как сны из какой-то другой жизни. Нежный, сухой запах спелого хлеба, еще не скошенного ее отцом, смешивался с крепким запахом новых досок. Бесконечное море солнечного света волновалось над прерией, с постепенными мягкими сменами цветов от рассвета до сумерек, и низко над горизонтом нависали облака, белые и раскаленные, как вспученные формы выдуваемого стекла. Снова были дни жатвы – пора косьбы и молотьбы, необходимых, чтобы могла длиться жизнь. Легкая грусть и безотчетный восторг трепетно волновали Эльзу в течение всего дня. В своем воображении она видела, как будет течь их жизнь с Бэлисом здесь, на этой высоте над Балкой: они будут видеть черные изрытые поля дождливой весной, слабые побеги, которые окрасят нежно-зеленым рисунком темно-красную почву ранним летом, колеблющееся золото спелого зерна в августе, и жесткую пустую степь под осенним небом. Они будут жить здесь – так близко к этой красоте и скудости, росту и смерти. Что такое жизнь, если вы их не испытаете, как испытывает их земля!
В середине дня, когда они прервали работу для торопливого завтрака, Эльза сказала Бэлису:
– Мне ужасно захотелось узнать сегодня утром, было ли у тебя когда-нибудь такое сознание близости к земле, как у меня, сознание, которое не покидало меня, сколько я себя помню. Видишь ли, Бэй Кэрью никогда не трудились так над землей, как мы – там, в Балке.
Бэлис угрюмо рассмеялся.
– А мне очень хотелось знать, побеспокоишься ли ты когда-нибудь осведомиться, что именно я чувствую по отношению к земле или вообще к чему бы то ни было, если на то пошло!
Она крепко сжала губы, чтобы подавить улыбку, которая грозила перейти в громкий радостный смех. Ее вдруг охватило неодержимо сильное желание вскочить и взъерошить ему волосы, просто для того, чтобы почувствовать их в своих руках. Потом она поцеловала бы его и убежала вниз по склону горы, под ветром и солнцем. Но какая-то необъяснимая инертность удержала ее.
Перед самым заходом солнца рабочие ушли, и Эльза осталась одна на горе. Бэлис в последний раз уехал в дом отца. Эльза быстро приготовила ужин на небольшом очаге в кухоньке сруба, затем поспешно стала переодеваться к возвращению Бэлиса. Она вымылась в холодной воде маленького ручья, потом уселась в свободном платье перед туалетным столиком, который привез ей Бэлис из Гэрли, и начала рассматривать свои мелкие отличительные черточки, которых, как ей казалось, она никогда раньше не замечала. Глядя в ручное зеркало, она заметила, как вьются вверх мелкими кудряшками светло-каштановые волосы на ее шее у затылка; отметила маленькую родинку на левой груди; шрам на правом колене, оставшийся с тех пор, как она двенадцатилетней девочкой пыталась однажды слишком поспешно пролезть сквозь колючую проволочную ограду. Она глядела на все это с удивлением человека, делающего открытия, и думала: «Это я, Эльза Бауэрс. Все это мое, мое собственное! Все это я! Но скоро все это больше не будет принадлежать мне. Все это перейдет от меня к кому-то другому, и он еще не знает об этом! То, что есть я, перейдет к Бэлису Кэрью».
Эльза почувствовала страх и тревогу. Она прижала пальцы к глазам и затем, открыв глаза, посмотрела в окно, на нежные, колеблющиеся цвета вечернего неба. На некотором расстоянии она услышала в мягкой высокой траве ноту одинокого жаворонка, жалобно раздававшуюся в полной тишине. Бесконечное упоение разлилось по всему ее телу.
Она надела синее платье, которое подчеркивало голубоватый оттенок ее почти серых глаз, и спустила на лоб завитки волос. Затем накрыла стол белой скатертью и поставила на него букет из пурпурных и синих цветов, которые собрала неподалеку от порога. При звуке приближавшихся шагов кровь быстро прилила к ее щекам и согрела виски. Это, должно быть, Бэлис. Однако, повернувшись, она увидела на пороге Лили Флетчер. Она быстро подавила внезапно поднявшееся в ней неприятное чувство.
– Как? Лили! – воскликнула она.
– Здравствуй, Эльза, – приветствовала ее Лили. – Пожалуйста, не падай в обморок от того, что я нашла, куда вы спрятались. Двое ваших рабочих остановились по дороге домой поговорить с папой и сказали нам, что вы сюда переехали. И я шла, пока не добрела сюда.
Эльза придвинула ей стул.
– Неужели ты хочешь сказать, что всю дорогу от дома ты шла пешком? – спросила она ее.
– Шла! Я только и делаю, что хожу… днем и ночью, уже целые недели. – Она замолчала и быстро оглядела комнату, затем остановила глаза на приготовленном к ужину столе с букетом цветов посредине. – Бэй еще не пришел?
– Он отправился за последними вещами в дом отца. Впрочем, он может вернуться в любую минуту. Я думала, что это он, когда услышала твои шаги.
Лили смущенно закусила губу и боязливо покосилась на дверь. Два ярких пятна пылали на ее щеках. Ее колени нервно терлись одно о другое. Холодные страх пронзил Эльзу, когда она посмотрела на свою гостью.
– Послушай, Эльза, – торопливо сказала Лили, – мне нужно с тобой поговорить. Я сойду с ума, если не выскажу того, что у меня на душе. Я хотела поговорить с тобой на том танцевальном вечере, но я колебалась, и к тому же ты исчезла раньше, чем мне представился удобный случай. – Она отчаянно глотнула воздух. – Ты знаешь, я почти все время проводила с Джоэлем с тех пор, как он вернулся домой. Я прямо помешалась на нем, Эльза, совсем помешалась! Я почти не виделась с Акселем, я не хотела его видеть. – Голос Лили поднялся почти до истерического крика. – Теперь я не могу его видеть. Я не могу посмотреть ему в лицо и сказать ему все!
– Ты не решаешься признаться ему в своей любви у Джоэлю, Лили? – спросила Эльза, отгоняя овладевший ею темный страх.
– Конечно, конечно, но я… я не о том говорю. О Эльза, я думала, что ты поймешь!.. Ты ведь замужем теперь… Не заставляй меня говорить это прямо, Эльза!
Эльза поднялась, широко раскрытыми глазами уставившись на девушку, в то время как отвратительная разгадка проникла в ее мозг. Невольно она заметила, что Лили, несмотря на свое отчаяние, не забыла завить волосы, которые блестели сейчас так же ярко, как в тот вечер танцев в сарае при свете фонарей. Эльза подошла к двери и выглянула наружу, желая привести в порядок свои мысли. Бэлис уже съехал с дороги и вылезал из автомобиля у подножья холма. Она обернулась и увидела, что Лили плачет, конвульсивно вздрагивая. Эльза смотрела на нее с изумлением. Она никогда не считала Лили Флетчер способной на глубокое чувство. Поспешив к ней, она начала ласково гладить ей волосы и говорить успокаивающие слова, сама едва понимая их смысл.
– Не надо, Лили! Не надо! Перестань, пожалуйста! Сейчас придет Бэлис. Он уже внизу под горой. Постарайся взять себя в руки… Скорее! Слушай, Лили, Джоэль знает? Ты сказала ему?
– Я сказала ему все, вечером, перед тем, как он уехал, – жалобно произнесла Лили, – О Эльза, я, которая… никогда… ты знаешь меня хорошо, ты знаешь, что я никогда бы не подумала…
Ее голос, постепенно ослабевая, оборвался. Слезы снова полились их ее глаз.
– Ш-ш… тише! – сказала Эльза. – Что же он ответил? Предложил он что-нибудь?
Говоря это, Эльза чувствовала трагическую бесполезность своего вопроса. Лили подняла голову.
– Чего от него можно было ожидать! Когда я намекнула, что нам следует обвенчаться, он, казалось, и не слыхал моих слов. Во всяком случае, я не собираюсь бросаться ему на шею и цепляться за него, я скорее брошусь в реку, чем…
– Не говори глупостей! – прервала ее Эльза, – Оставим пока разговор обо всем этом. Хорошенько выспись сегодня, а завтра утром я буду у тебя. Ну, возьми себя в руки! Бэлис уже здесь.
– Где уж мне думать о сне! – безнадежно произнесла Лили.
Бэлис вошел, нагруженный вещами.
– Здравствуйте, Лили! – воскликнул он с порога. – Видите теперь, что значит быть женатым, а?
Лили вскочила со стула и направилась к дверям.
– Здравствуйте, Бэй! – ответила она, затем повернулась к Эльзе. – Мне пора идти, мама ждет меня к ужину. Я сказала ей, что иду повидать Фанни Ипсмиллер. Мне нужно торопиться.
– Ну, я думаю, что ты могла бы остаться поужинать у нас! – весело произнесла Эльза. – Но если тебе необходимо идти… Это не отнимет у тебя много времени, Бэй, если ты отвезешь ее вниз?
– Буду очень рад, – рассеянно согласился Бэлис. Он сложил в углу вещи, которые принес с собой, и вышел. Лили последовала за ним, бросив Эльзе прощальный взгляд.
Когда они вышли, Эльза села за стол и оперлась подбородком на руку. Куда исчезла вся сладость ее настроения час назад? Она почувствовала себя ограбленной, лишенной чего-то невыразимо драгоценного, только что найденного ею. Она сама могла быть такой Лили – она была Лили. Она была душой и сердцем жизни в Балке, жизни, которую разбил один из Кэрью с их традиционной властностью. Она посмотрела на маленький стол, который убрала белой скатертью и яркими цветами. Ее горло болезненно сжалось. Она закрыла глаза так крепко, что стало больно, но слезы выступили из углов и потекли по щекам.
Прошла, как ей казалось, целая вечность. Наконец, открылась дверь, и она почувствовала, что Бэлис стоит за ее стулом. Она медленно поднялась и направилась к очагу, где стоял уже готовый ужин. Она слышала, как Бэлис снимал шляпу и пальто, слышала, как он умывался у приделанного к стене рукомойника. Когда она поставила на стол горячие блюда, он подошел и остановился на секунду, с одобрением глядя на все, что она сделала, чтобы придать торжественный вид их первому ужину вдвоем. Она видела легкую улыбку на его лице, когда он протянул руку и сорвал один цветок со стебля. Он повернулся к ней с каким-то странным взглядом.
– Мой маленький враг, – сказал он, – вы себя выдали! Все здесь замечательно красиво, и я никогда не видел вас и наполовину такой милой. Если бы ты теперь влюбилась в меня, клянусь Юпитером, я поцеловал бы тебя!
Эльза улыбнулась сквозь свою печаль, и они сели за стол.
– Кстати, – сказал он, – что такое с Лили? Плакала она или…
– Лили, – ответила Эльза, стараясь придать спокойствие своему голосу, – ждет ребенка.
Бэлис тихо свистнул.
– Вот тебе на! От кого?
– От Джоэля.
Нависшее над ними после этого молчание буквально резало уши Эльзы. В воцарившейся мертвой тишине треск дров в очаге прозвучал, как выстрел; кваканье лягушек в погружавшемся в темноту внешнем мире оглушительно врывалось в окно.
– Ты знаешь это наверное? – спросил Бэлис, нахмурив брови. – Знает ли Джоэль что-нибудь об этом?
– Лили сказала ему перед тем, как он уехал, – ледяным голосом ответила Эльза.
Бэлис стукнул кулаком по столу.
– Несносный дурак! – разразился он. – Сумасшедший осел!
Затем он погрузился в непроницаемое молчание и еле прикоснулся к пище. В душе Эльзы надежда боролась с опасениями, пока она ждала, чтобы он заговорил. Надежда говорила ей, что может ведь он хоть в этот час, когда она ждет его внимания, забыть старую надменность, свое бессердечное равнодушие, свою высокомерную жестокость, которые отчасти были у него врожденными. Почему он не может все это забыть именно сейчас, когда это имеет для нее такое громадное значение? «Сейчас… именно сейчас!», – повторяла она про себя в агонии отчаяния. Пылко надеясь, она, тем не менее, чувствовала, что он мало-помалу возводит защитный вал вокруг себя и своего рода. Ей казалось, будто она действительно видит движение и слышит шум, сопровождающие возведение окопов, ограждающих, как высокая каменная стена, пороки Кэрью. И все-таки она ждала, пристально наблюдая за ним, в своем напряжении сжимая ногами ножки стула.
Не в силах больше выносить это напряженное состояние, она спросила:
– Ты собираешься написать об этом Джоэлю? Взгляд, который он на нее бросил, пробудил в ней всю ее прежнюю ненависть. Ее руки под столом сжались с такой силой, что пальцам стало больно.
– Эльза, – сказал он, – существуют вещи, которых мужчина не может делать. Одна из них – вмешательство в такое дело, именно в такого рода дело, когда оно его не касается. Если Лили Флетчер настолько глупа, что допустила до этого, пусть себя и винит.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26