– Видите ли, осматривая ее, я обратила внимание на ее белки – они имеют нехороший желтоватый оттенок – и посмотрела печень: увеличена, конечно. Не стану от вас скрывать: скорее всего это гепатит.
– А что, это очень плохо?
– Думаю, не очень. То есть в том случае, если действительно гепатит, как хотелось бы думать, причем неопасная форма и своевременно диагностированная. Но что-то более определенное можно будет сказать только завтра по результатам анализов. Тогда назначим ей необходимые лекарства и выпишем.
– А когда мне позволено будет ее повидать?
– Хоть сейчас, но ненадолго, совсем ненадолго. Я сделала ей укол, так что надо отправить ее побыстрее в палату, пока не начало действовать успокоительное.
Санитар уже катил каталку с Эллен к лифту, когда Бен наконец-то ее отыскал.
– Как ты себя чувствуешь?
– Ничего, Бен, не волнуйся, – голос у нее был совсем слабенький.
– Доктор сказала, что переночуешь тут и завтра домой.
– Вот хорошо!
Он склонился над самым ее ухом, шепча:
– Согрею для тебя постель.
– Правда? – глаза ее расширились.
– У меня ключ остался. – Вытащил его из кармана, показал ей, пока каталку устанавливали в подошедшем лифте.
В щель между створками закрывающихся дверей он увидел, что она широко улыбается.
Начал действовать димедрол, и Эллен задремала с ощущением легкости в груди, почти и не вспоминая тот ужас, который ей выпало только что пережить: Джелло больше нет, а Рихард украл его сердце.
Бена охватило странное чувство, когда, вставив ключ в замок, он зажег свет и окинул взглядом знакомую квартиру.
Вот гостиная, где он знает каждый уголок, но там, где они танцевали, теперь навалены ящики из картона. Книжные полки опустели, в буфете не видно фарфора. Она что, решила съезжать?
Прошел на кухню. Полупустая коробочка из-под масла валяется посреди стола. Бен улыбнулся. Вот так-то, стоит генералу уехать с докладом, как армия тут же разбалтывается. Ничего, он быстро наведет порядок.
У телефона все еще висел последний составленный им список посетителей зала, чтобы не перепутать часы. Значит, не хотела снимать. А может быть, Эллен втайне была уверена, что придет день и он вернется. Он уселся на стул, начал набирать номера, словно и не было этих двух месяцев, словно все так и осталось в том состоянии, когда об аварии никому бы и в голову не пришло задуматься, до того все было хорошо.
Он звонил своим клиентам, и все твердили одно: замечательно, что Бен опять на ногах, когда он велит им придти? Обзвонил всех, повесил трубку и тут вспомнил, что предстоит еще один звонок, неприятный звонок, но делать нечего.
Он набрал номер.
– Да? – тут же отозвалась она.
– Это я, Мэрион.
– Отец, Господи ты Боже мой, ты до смерти меня перепугал. Никогда больше так не делай. Скоро тебя ждать?
– Нет, Мэрион, я уже дома.
– Как это?
– Я в Бруклине. Дома. Молчание.
– Ты хочешь сказать: у той женщины?
– Да, Мэрион, именно это я и хочу сказать.
Она глубоко вздохнула, потом начала говорить совершенно бесстрастным тоном.
– Отец, но мы ведь столько уже раз об этом говорили…
– Говорили, Мэрион, конечно, говорили, и больше к этому теме нам возвращаться незачем.
– Но послушай, – продолжала она, не обращая на его слова внимания, – у тебя ведь только что была серьезная и опасная болезнь, травма эта твоя…
– Не надо, Мэрион.
– Нет надо, потому что нельзя, чтобы ты оставался без ухода.
– Ну прошу тебя, Мэрион, не надо!
– А такого ухода, как у меня, ты нигде не получишь.
– Мэрион! – сорвался он наконец. – Если тебе так необходимо ухаживать за младенцем, ляг с кем-нибудь в постель.
Он швырнул трубку, и тут же ему стало стыдно за себя. Рванулся ей перезвонить. Как можно быть таким жестоким с собственной дочерью, пусть даже по существу он прав! У нее свои сложности, она одинока, несчастна, и к нему она проявила всю заботливость, на какую способна. Даже слишком старалась, что и говорить. Он поднял трубку, потом опустил: а, черт с ним. Перезвонит ей завтра.
Перед ним открывалась новая жизнь, он чувствовал себя, словно юноша, готовый к приключениям и страстно их ждущий. Ничто не могло его остановить. Если окажется, что у Эллен гепатит, пусть даже не самая легкая его форма, он ей поможет с этим справиться. Что там гадать, будь что будет.
Бен скинул пиджак, ослабил узел галстука, прошел к себе в спальню. Ничего там не изменилось. И в ванной тоже все на прежнем месте. В аптечке рядом с зубной щеткой и бутылочкой эликсира лежал смятый тюбик – его засохшая зубная паста, – в точности как он оставил тем утром, она только колпачок привинтила.
Да, он и вправду дома.
Эллен, открыв глаза, осмотрелась. Палата; так, значит, она провела ночь в больнице. На краешке простыни явно виднелась печать «Сент-Джозеф. Медицинский центр». И она тут пациент. Потрясла головой: из-за лекарства мозги что-то неважно работают. Ага, начинаю припоминать Бен, он опять был с ней рядом… за руку его держалась… эта его улыбка… ключ, который он из кармана вытащил, ключ от квартиры…
Она рывком села. Все эти воспоминания мгновенно перебил образ Джелло в гробу с тем ужасным шрамом на груди.
Она перегнулась, схватила телефонную трубку. Ответил сам мистер Карлуччи.
– Доброе утро, это Эллен Риччо.
– Да, мисс Риччо, доброе утро… надеюсь, вчера все было сделано как подобает?
– Конечно, конечно. Только вот что, мистер Карлуччи, и обращаю ваше внимание, это очень важно: ни в коем случае не надо кремировать тело.
– К сожалению, мисс Риччо, вы обратились ко мне слишком поздно.
– Поздно?
– Тело было отправлено в крематорий сразу по окончании последней вчерашней церемонии.
– Ах, вот оно что. Извините, мистер Карлуччи, всего доброго.
– Останки можно получить с любое удобное для вас время.
Мысли ее лихорадочно бились. Эллен сбросила одеяло, вылезла из постели, босой ногой наступила на линолеум. Ой, холодно-то как! На ней был только невесомый больничный халатик. Открыла ящичек у кровати – ничего. Куда же они задевали ее вещи?
Высунулась в коридор. Неподалеку от двери в ее палату стояла тележка со свежими вещами, которые дежурный развозил по этажам. Она стянула пакет с хирургическим халатом, быстро отступила к себе в палату.
В пакете оказался не только халат, там были еще и брюки, шапочка, чехлы на ноги, и Эллен, натянув все это, покрепче завязала шнурки вокруг щиколоток.
Ей нельзя было терять ни минуты. Выяснить, все выяснить – и немедленно. Она успела к закрывающемуся лифту, просунула руку в щель, дверь распахнулась. Эллен вбежала внутрь, нажав на кнопку П – подвал.
Бен с букетом в руках так несся по коридору к ее палате, что чуть не сбил с ног встретившуюся ему сестру:
– Ох, простите.
– А ведь мы знакомы!
Ну конечно, это же мисс Толстуха, она выхаживала его, когда он здесь лежал.
– Что, так у нас понравилось, что явились проситься обратно? – со смешком проговорила она.
– Нет, я Эллен Риччо навестить пришел.
– Ах да, вспомнила, вы же ее друг, верно?
– Мне сказали, она в палате 1203.
– Точно, только я как раз оттуда, и на тебе! – упорхнула пташка.
– Что?
– Шучу, шучу. Наверное, ее просто повезли на гастроскопию.
– Гастроскопию? А что, при гепатите и такое обязательно?
– Да нет у нее никакого гепатита. И все этому рады, уж можете не сомневаться. Анемия какая-то, только и всего.
Бен покачал головой:
– Это я и без ваших докторов знал. Она ужасно плохо ест. И вообще себя запустила. – Едва договорив, Бен испытал острое чувство вины. Ведь во всем этом он первый и виноват. Эллен просто не вынесла несчастного случая с ним, его ухода и сорвалась. Да тут еще один удар – смерть Джелло. И надо же, как раз в то время, когда он был далеко от нее и не мог утешить.
Сестра двинулась дальше, но Бен остановил ее:
– Слушайте, если это просто та самая ерунда, зачем ей делают гастроскопию?
– Ну что вы, врачей не знаете, им же непременно надо все точки прощупать.
– И долго это продлится? – Бен с облегчением вздохнул.
– Да нет. Час, не больше.
– Хорошо, пожалуй, проведу это время в кафетерии, быстрее пройдет.
Всего несколько дней назад Эллен плутала по этим же коридорам. Но теперь ей удалось найти нужную дверь сразу.
Гомес смывал шлангом со стола для вскрытий отвратительную массу желтых и красных оттенков. Все в этом помещении пропахло тяжелым запахом. «Дышать ртом», – приказала она себе и вошла.
– А, привет, – он бросил на нее беглый взгляд. – Вы же недавно заходили, так? Что, еще вам покойничка подавай?
– Нет, мне нужно вас кое о чем спросить.
– Давайте. Гомес много чего знает.
– В прошлое воскресенье, помните? – вскрывали тело, которое вам было доставлено?
– Не-а.
– Вы уверены?
– Да уж будьте спокойны. Вскрытие-то кто же позабудет! Повозились бы сами, знали бы какая тут работа надобна.
– Но ведь на его теле оказался шрам, значит, его резали?
– Так какое же это вскрытие, это медицинским исследованием называется. – Он выключил кран.
– Медицинское исследование?
– Ага, ну понимаете, им разные там образцы требуются.
– Органы, вы хотели сказать?
– Ну да, органы.
– И какой орган был взят?
– Сердце, только сердце.
– Вы вынимали?
– Не-а, доктор Вандерманн сам все сделал. – Гомес кончил свое занятие и отложил шланг.
– И вы уверены, что Джелло попал сюда мертвым?
– Да вы что, с неба свалились, что ли! Тут же морг.
– Ну, я хотела сказать, может, у него просто остановка сердца была, а не так, чтобы он взаправду умер.
– Вот что, дамочка, те которые сюда попадают, те уж умерли, не сомневайтесь. Ошибок не бывает.
Бен сидел за второй чашкой кофе, положив рядом уже полуувядший букет. Бедная Эллен! Анемия. Ладно, хорошо, что не гепатит, хотя лучше бы всего…
Он дал себе клятву искупить свою вину перед нею полностью, сделав это методично. Для начала он увезет ее из города, и надолго: пусть отдыхает, надо только местечко выбрать получше. Может, есть такое, о котором она всю жизнь мечтала? Допустим, Калифорния. Там солнышко, свежий воздух, безупречное питание – на весь мир этим знаменита. Взять хоть Сан-Франциско. И ведь так романтично к тому же. А вернутся – он для нее придумает специальную программу упражнений и проследит, чтобы выполняла ее неуклонно.
– Ой ты, какие к нам гости-то забрели, – сказала Голди с ее обычным сарказмом, хотя вроде бы даже ему рада. Тяжело уселась в соседнее кресло. – Видела вас вчера на похоронах.
– Ах да, – пробормотал он, смущенный тем, что сам он Голди не заметил.
– Так что, на прикол при ней встать собрались? Или опять – поматросите и привет?
У Бена заходили желваки.
– Вы вправе так со мной разговаривать, Голди, вправе, конечно, но клянусь, я все попробую сделать по-другому.
– Да уж попробуйте, пожалуйста.
– Даю вам слово.
– Ну, и отлично. – Она широко ему улыбнулась. – А Эллен к вам позавтракать сюда придет?
– Нет, ее на процедуру повели.
– Какую это?
– А вы не знаете?.. Ну да, это же случилось, когда вы уже ушли. Понимаете, она потеряла сознание.
– Еще бы не потерять, так испереживалась, бедняга!
– Вот ее сюда и привезли вечером, на ночь оставили. Говорят, анемия.
– Слава Богу, не что-нибудь посерьезнее.
– И я так считаю.
– И где она теперь?
– Я же сказал, на процедуре. Гастроскопию ей назначили.
– Гастроскопию? – Голди поднялась, не в силах скрыть волнения на лице.
– А что? Это нехорошо?
– Да нет, гастроскопию, так гастроскопию. – Она старалась говорить беззаботно, но Бена трудно было одурачить.
– Слушайте, Голди, вы должны сказать мне все, как есть. Из-за чего вы так всполошились?
– Да не всполошилась я, просто странно. Это очень хлопотное дело, просто так такое не назначат. Хотя, возможно, для нее исключение сделали, хотели показать, что для своих сотрудников, мол, сделаем все и даже больше.
Бен чуточку успокоился.
– Сидите тут и не уходите никуда, Бен. Я сейчас наведаюсь в энтерологическое и точно вам скажу, что и как.
– Хорошо, – кивнул он, чувствуя, как над головой собираются тучи.
Глава XXVI
По пути из морга Эллен по внутреннему радио услышала, что ее ищут. Видимо, встревожились, куда это она исчезла из палаты. Ничего, подождут, ей теперь отступать от намеченного никак нельзя.
Лифт тащился черепашьим темпом. Она нетерпеливо кусала губы. Наконец вышла и со всех ног помчалась в библиотеку.
– Ой, доброе утро! – весело приветствовала ее Пенни, добровольная помощница, которая раз-другой в неделю приходила расставить по полкам новые поступления.
– Привет, Пенни!
– Тут о вас по радио объявляли, – сообщила девушка, с изумлением разглядывая хирургический халат на Эллен. В жизни она ее такой не видела.
– Да, знаю, я сюда на минуточку, сейчас бегу. – Она прошла прямо к стеллажам, но книги, которая ей требовалась, на месте не было. – Слушайте-ка, Пенни, что, кто-то у нас взял «Биение сердца»?
– Понимаете, я… да вот она, только что вернули. Эллен буквально выхватила книжку из рук Пенни.
Быстренько пробежала страницы указателя. Ага, вот: «Реанимация», стр. 274.
Она так и слышала, как он диктует ей эти параграфы, помнила их слово в слово, но надо было все-таки проверить, взглянув собственными глазами: вот именно так все и было им сделано. Она читала: «Если эксперименты с овцами, проводившиеся в Медицинском центре университета «Лома Линда», штат Калифорния, окажутся успешными и при повторении на людях, возможно резкое увеличение донорского фонда. Учеными этого университета доказано, что при правильном применении лекарственных средств можно реанимировать сердца овец, не функционировавшие уже полчаса…» И сноска: «Анналы торакальной хирургии. Май 1992».
Она кинулась к компьютеру, включила программу с записью информации по этой тематике. Тут же на дисплее побежали строки. Трудный, сугубо профессиональный язык, над каждым словом приходится думать. Но в конце концов она выяснила, какие лекарственные средства необходимы для реанимирования: раствор Роу – 250 миллилитров; стрептокиназа – 200 000 единиц; 50 процентов декстроза – 10 миллилитров.
Опять настойчиво призывали по внутреннему радио: «Эллен Риччо, просим немедленно позвонить по телефону 1Ц25, повторяю, 1Ц25».
Пенни смотрела на нее растерянно:
– Может, что-нибудь нужно сделать?
– Нет, нет, все в порядке, – сняв трубку, Эллен набрала 9Ц74.
– Аптека, – отозвался мужской голос.
– Говорит Эллен Риччо из библиотеки. Я собираю данные по опытам доктора Вандерманна над павианами, он оставил мне рецепт, написанный от руки, но я что-то не разберу, какая доза.
– Попробую вам помочь.
– Вот спасибо, я затем и позвонила.
– Одну минутку, я сейчас найду записи…
Эллен слышала, как он переключает программу на компьютере.
– Ага, нашел. Записываете?
– Да, пожалуйста, только самый последний его заказ, остальное у меня имеется.
– Нет проблем.
Приготовив ручку, Эллен внимательно слушала.
– Так, посмотрим… хлористый калий. Вот черт. Нет там никакого калия.
– Записала. Еще?
– Раствор Роу…
Ага!
–..декстроза и стрептокиназа… продиктовать по буквам?
– Нет, нет, спасибо, я знаю.
– К вашим услугам.
– Простите, – он уже собирался повесить трубку, – еще один вопрос: не подскажете, для чего нужен хлористый калий?
– Обычно его используют для восполнения уровня калиевых солей, но мне кажется, доктору Вандерманну это понадобилось для пересадок, которые он делает у павианов, – двадцать миллиэквивалентов, и сердце останавливается совсем.
– Благодарю вас. Вы мне очень помогли, очень. Щеки ее пылали. Все, попался, мерзавец, она его схватила за руку.
Голос Голди вывел ее из состояния крайней экзальтации.
– Что с тобой такое, а?
– Ой, Голди, я даже не знаю, с чего начать, понимаешь, я…
– Зато я знаю, с чего начинать, с энтерологии. Пошли, тебе гастроскопия назначена.
Но оказалось, что это не просто гастроскопия. Ее положили на матрасик, потом она очутилась под стеклянным куполом. Очень низким, прозрачное стекло так и нависало у нее надо лбом. Ее словно в кастрюлю затолкали и сейчас поставят варить. Ей это показалось ужасно смешным. Хотя что уж тут веселиться, просто истерика какая-то, и все равно, смех ее просто распирал. Она тихонечко хихикнула.
– Все нормально? – поинтересовался техник. Странная какая, никто под этим колпаком никогда не смеялся?
– Да, да, вы не обращайте внимания, это у меня так огорчение проявляется.
– Если почувствуете, что вас стесняет замкнутое пространство, здесь есть зеркальце, смотрите у него. Некоторым это помогает.
Она попробовала взглянуть, но выяснилось, что зеркало кто-то сдвинул, так что в него был виден только краешек ее помятого докторского халата. Теперь у нее возникло чувство, что она в химчистке: вот сейчас заполнят барабан и включат моторчик. Она опять хихикнула.
– А теперь лежать неподвижно, – донесся до нее голос техника. – Печень мы очень быстро осмотрим, но надо, чтобы вы не делали никаких движений.
Послышалось какое-то ритмичное постукивание, словно били в барабан индейцы на своем празднике, хотя нет, звук не такой, скорее похож на бульканье закипевшего кофе в перколяторе, а вот стуки еще быстрее, еще быстрее.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33