Роузмонт метнулся к выходу первым, словно стремясь сбежать с места преступления. Эш шел следом, даже не замечая, что продолжает машинально разминать резиновый мяч. Коулмен грузно прошествовал последним; выглядел он при этом, как полуспущенный воздушный шар. Казалось, он даже стал меньше ростом, сжался, скорчился – хотя и отчаянно старался сохранять достоинство при этом больше похожем на бегство исходе.
Патриция почувствовала, как ей на плечо опустилась рука. Добрые глаза Мигеля встретились с ее взглядом.
– Вот все и закончилось, – мягко сказал он. Патриция уткнулась ему в плечо.
– Ах, Мигель, ты даже себе представить не можешь, как важно для меня твое присутствие!
– Тсс… ты сможешь рассказать мне об этом за ланчем. Я хочу сводить тебя в тот ресторанчик, где я в тебя влюбился. Влюбился… и сам не заметил этого.
Он крепко прижал ее к себе.
– Идемте, голубки! – Хови одним движением смахнул все бумаги со стола себе в портфель. – Миссис Спербер ждет нас на Уолл-стрит; нам еще предстоит поработать.
Мигель разочарованно посмотрел на Патрицию.
– Это не займет много времени, – извиняющимся голосом сказала она.
– Пошли-пошли, – поторопил их Хови. – Надо раз навсегда выставить этих ублюдков из властных структур корпорации Стоунхэм. Миссис Спербер уже подготовила все необходимые документы.
Лифт для руководящего состава корпорации доставил их в конференц-зал. Миссис Спербер оторвалась от груды бумаг, над которыми работала, и встретила их радостной улыбкой. Встав из-за стола и широко раскинув руки, она пошла им навстречу.
– Моя дорогая, – начала было она, но затем смешалась и просто обняла Патрицию. Такое проявление чувств удивило, в первую очередь, ее самое, и она поспешила придать своему поведению всегдашнюю сдержанность. – Мои поздравления.
– Миссис Спербер, позвольте представить вам Мигеля Кардигу.
Мигель и миссис Спербер обменялись крепким рукопожатием. При этом миссис Спербер едва ли не со смущением заулыбалась.
– Ах да, Мигель. Я о вас весьма наслышана, хотя и не собираюсь сообщать вам, кто именно мне о вас рассказывал.
– Не уверен, льстят ли мне ваши слова или же оскорбляют меня.
Он хитро улыбнулся, продемонстрировав ровные белые зубы. Патриция еще никогда не видела миссис Спербер такой оживленной и разговорчивой..
– Хови, я просто горжусь вами, – произнесла седовласая адвокатесса. – Вы сумели закончить заседание точно к началу ланча.
Она указала на боковой столик, на котором были сервированы кофе и бутерброды.
– Честно говоря, я надеялся, что сумею управиться с этим делом еще до завтрака, – сказал Хови.
– Такой маленький человечек и такое большое самомнение, – поддразнила миссис Спербер.
Смех еще не стих, когда Патриция попыталась объяснить:
– Но мы не остаемся на ланч. Мигель ведет меня…
– Как же так, моя дорогая! – в голосе у миссис Спербер послышалось откровенное изумление. – Вот-вот начнется экстренное заседание правления, нам предстоит избрать нового председателя правления и новый совет директоров…
Патриция быстро переглянулась с Мигелем. Он стиснул ей руку.
– Дело прежде всего. Хови уже уплетал сэндвич.
– Одно из самых легких дел в моей практике… а все лавры не мне, а матадору. – Он похлопал Мигеля по спине. – Когда вы обнаружили этот номер, дело можно было считать законченным.
Мигель ухмыльнулся.
– Когда у вас возникнет еще какое-нибудь дело, связанное с лошадьми, пригласите меня в помощники.
– А нам и так предстоит другое дело, – вмешалась миссис Спербер. – Уголовный процесс.
Хови доел сэндвич и потер сухонькие ручки.
– С нетерпением жду визита в контору прокурора. С каким наслаждением я потащу этих трех мерзавцев в уголовный суд.
– Нет, Хови, – твердо сказала Патриция.
– А в чем дело?
Хови с недоумением посмотрел на нее.
– Я не хочу никакого уголовного дела.
– Вы не шутите?
– Нет. Оставьте все, как есть. Я не хочу проходить через это еще раз.
– Но, Патриция, – начала миссис Спербер.
– Пожалуйста. Мне хочется положить этому конец. Я ведь всех их знаю еще с тех времен, когда была совсем малышкой. Мы выиграли – и достаточно. А теперь мне их жаль. И хочется поскорее обо всем забыть.
– Я вас не понимаю. – Хови потянулся за следующим сэндвичем. – После всего, что они сделали?
– Мистер Биндер, – вмешался Мигель, – Вы не знаете Патрицию. Ей жаль всех на свете.
Хови с откровенным разочарованием вздохнул.
– На вашем месте, я бы прислушался к ее словам, – сказал Мигель.
Патриция с благодарностью посмотрела на него. Ей не хотелось спорить со своими союзниками и помощниками, но она так устала, так смертельно устала.
Хови переглянулся с миссис Спербер.
– Мне кажется, я остался в меньшинстве, – уныло произнес Хови. – Но вы не будете возражать, Патриция, если я не стану слишком спешить с передачей им этой радостной вести? Пусть помучаются. И под угрозой обвинения в уголовном преступлении они без лишних разговоров подпишут все просьбы об увольнении и об отставке, которые я им подсуну.
Теперь вздохнула Патриция.
– О чем вы грустите, моя дорогая? – спросила миссис Спербер.
– Я только одного не могу понять. Зачем они все это затеяли? Чего им не хватало? У них было столько денег, столько власти… Зачем?
Хови подошел к ней и с полным ртом пробормотал ей на ухо одно-единственное слово:
– Жадность.
Мигель сидел, попивая кофе и пытался вникнуть в смысл разговора, впрочем, безуспешно. Вклады… поставки… реструктурирование… дивиденды… капитальные вложения… реинвестиции… Время от времени Патриция высказывала соображения, которые, судя по всему, в хорошем смысле слова изумляли Хови и миссис Спербер. Мигель очень гордился ею, но все это казалось ему китайской грамотой. Он хорошо владел английским, но, столкнувшись с подобной терминологией, чувствовал себя иностранцем, впервые попавшим в чужую страну.
Стараясь не привлекать к себе внимания, он перешел из конференц-зала в кабинет Патриции. А очутившись там, потянулся к телефону и позвонил в Лиссабон.
– Эмилио?
– Мигель? И ты нашел время вспомнить о старом друге! Какие-нибудь неприятности?
– Сколько времени осталось до начала финальных состязаний в Лиссабоне?
– Но послушай! В этой корриде тебе принять участие все равно не удастся!
– А почему бы и нет? Ведь еще, кажется, шесть недель. Я успею провести три необходимые квалификационные встречи.
– Но ты пропустил две недели, пока болел Пауло, и еще две, пока сидел в тюрьме. Осталось три недели до начала отбора. А в этот уик-энд тебя тоже не будет.
– Почему? Я буду.
– Будешь? Но как тебе удастся…
– Не спорь. Просто подготовь все заранее.
– Ладно-ладно! Твой покорный слуга обо всем позаботится.
Мигель сам не понимал, почему с такой однозначностью объявил о своем решении в разговоре с Эмилио. Он хотел было даже перезвонить ему, но раздумал.
Через полуоткрытую дверь он скользнул обратно в конференц-зал. Помещение уже заполняли люди в строгих костюмах. Должно быть, это начали прибывать участники экстренного совещания. С этими людьми у него не было ничего общего. И, наверное, лучше всего ему уйти отсюда. Да, именно так – вернуться на ферму Патриции и дожидаться там ее возвращения. Да и ему сразу же станет веселее, едва он оседлает Харпало. На скорую руку Мигель набросал записку и попросил секретаршу передать ее Патриции. Она наверняка поймет его правильно.
СТОУН РИДЖ
Но Патриция не поняла его. Она сидела в машине, забившись в уголок, чувствуя себя совершенно измотанной. Какими чудовищными выдались последние две недели – но теперь все кончилось, и ей не терпелось обрести долгожданный покой в объятиях у Мигеля. Почему же он не дождался ее?
Ну, конечно, ему стало скучно и поэтому захотелось поскорей очутиться в седле и развеяться. Она пыталась посмотреть на происшедшее его глазами. Нельзя в конце концов быть настолько эгоистичной…
К тому времени, как машина подъехала к ферме, Патриция уже совладала со своими чувствами.
Все на ферме было, на первый взгляд, в порядке. Лошади мирно паслись. Вечернее солнце заливало медовым светом луга. Могильник павших лошадей был сровнен с землей. В живописных сумерках казалось, что все случившееся было только дурным сном.
Эдгар стоял у нового сарая, наблюдая за разгрузкой машины с сеном. Он приветственно помахал ей.
– А где мистер Кардига? – крикнула она из открытого окошка машины.
– В лесу! Он только что умчался! – прокричал Эдгар в ответ.
Патриция улыбнулась. Прекрасный летний вечер был, как нарочно, создан для конной прогулки вдвоем; она наверняка сумеет нагнать его. Но когда машина въехала на прямую, ведущую к дому, аллею, улыбку с лица Патриции как рукой стерло. Прямо перед домом стояла машина Лауры, мотор был включен, а задняя дверца распахнута. Патриция невольно задрожала. Встретиться сейчас с Лаурой было бы для нее невыносимо. Она отослала машину, а сама вошла в дом черным ходом, чтобы избежать нежеланной встречи.
Посреди кухни с чашкой кофе в руках стояла Конча.
– Конча! Ты вернулась!
Патриция бросилась к экономке и обняла ее.
– Осторожнее, мэм! Обожжетесь! – воскликнула Конча, ставя чашку на стол.
– Я так счастлива встретиться с тобой!
– Вы отправили моей больной сестре чудесную посылку.
– Ах! Я рада, что ее доставили.
– Но у меня нет сестры. Восемь братьев – это да. Мне это показалось очень странным. Мисс Симпсон сказала мне, что вы – в Швейцарии и сами дадите знать, когда мне возвращаться. А когда пришла посылка для больной сестры, я решила, что дело плохо. И вернулась.
Патриция еще раз стиснула экономку в объятиях.
– Конча! Я так по тебе скучала!
– Эдгар рассказал мне обо всем. – Конча мотнула головой вверх и в сторону – туда, где жила Лаура. – Какая злодейка!
Последние слова – и с особенным чувством – она произнесла по-испански.
Патриция молча кивнула. Она села за стол и принялась пить кофе. Ей было трудно осмыслить все, происшедшее за последние двадцать четыре часа. И самым худшим оказалось предательство Лауры. Больше года Патриция делилась с ней самыми сокровенными мыслями и чувствами, а та строила из себя ее лучшую подругу. Как же этой мошеннице удалось с такой легкостью ее провести – или она и впрямь настолько глупа? Но еще большее отвращение вызывала у Патриции мысль о фальшивой любви, с которой Лаура относилась к Туману. И вдруг она услышала на втором этаже шаги. Вопреки себе самой, она решила, что надо еще раз поглядеть в глаза этой женщине, которая предала ее так жестоко.
Когда она вошла в гостиную, Лаура как раз спускалась по лестнице, в обеих руках у нее было по чемодану. Волосы растрепаны и всклокочены, взгляд – почти безумен. Было совершенно очевидно, что она пьяна. Лишь дойдя до нижней ступеньки, она заметила Патрицию – и хмыкнула. Затем пнула что было силы полураскрытую дверь. Та распахнулась, срикошетила, выбила у нее из руки один из чемоданов.
Патриция не шевельнулась.
Лаура, багровая от злости, наклонилась за чемоданом.
– Ну, чего ты уставилась? Патриция не ответила.
– Я рада, что уберусь отсюда. Ты со своими долбанными проблемами! Маленькая вонючая богачка не знающая, что делать с деньгами.
Патриция почувствовала, что злость Лауры, как это ни странно, совершенно не задевает ее.
Теперь по лицу Лауры ручьями побежали слезы.
– Ну, давай же, не стесняйся, упеки меня в тюрягу! Для того, у кого есть деньги, это не проблема. Да и в тюрьме мне будет не так тошно, как тут!
Патриция по-прежнему молчала, безучастно наблюдая за бурной истерикой Лауры. И так и не стронулась с места до тех пор, пока не увидела, как исчезают вдали хвостовые огни ее машины.
Глава XXIII
СТОУН РИДЖ
Этой ночью Патриция наконец выспалась по-настоящему. Правда, она время от времени просыпалась, чтобы убедиться, что Мигель – рядом с нею; он в самом деле был рядом, обнимал ее, баюкал, как ребенка, гладил по волосам, нежно массировал – и тем самым вновь навевал дремоту.
Ах, как она была благодарна ему, что он все-таки сумел прилететь, – и именно тогда, когда она в нем сильнее всего нуждалась! Без него ей было не выстоять в тот страшный день, когда отрава сгубила сразу столько ее дряхлых питомцев. Не окажись он рядом, и ее бы уже наверняка вновь отправили в санаторий в Лозанне и поместили в палату, из которой предусмотрительно убрано зеркало.
Но когда она проснулась, разбуженная яркими лучами утреннего солнца, то обнаружила, что рядом никого нет. Охваченная паникой, она кое-как оделась и поспешила вниз по лестнице.
– А где мистер Кардига? – спросила она у Кончи, стараясь скрыть звучащее в ее голосе волнение.
– Он – с лошадью, только вы сперва поешьте.
Не обращая внимания на протесты Кончи, Патриция выбежала с кухни во двор.
На конюшне Мигель непринужденно разговаривал с Эдгаром; Харпало и Спорт уже стояли подготовленные и оседланные.
Не обращая внимания на присутствие Эдгара, Патриция обвила Мигеля руками и осыпала его лицо жаркими поцелуями.
Эдгар, пробормотав что-то насчет неполадок с водопроводом, оставил их наедине друг с другом.
– Эй, послушай, надо все-таки держать себя в руках, – рассмеялся Мигель.
Она еще раз тесно прильнула к нему, а затем со смехом отпрянула.
– А ты хоть помнишь, что как раз на этом самом месте я тебя отвергла ровно год назад?
– Что ж, давай снесем конюшню и воздвигнем здесь кафедральный собор.
Он подхватил ее на руки и посадил на Спорта, а сам вскочил на Харпало.
– Ты готова?
– Так точно, командир. А куда прикажете?
– На то место, которое я уже посетил вчера вечером, – загадочно произнес он. – Следуй за мной.
Ей не составило большого труда догадаться, куда он ее везет, – в лес, где они так часто беседовали друг с другом.
– Как ты думаешь, обладатели многих тысяч глаз, следящих сейчас за нами, запомнили, когда мы здесь были в последний раз, – спросил Мигель.
– Да, – прошептала Патриция, спешиваясь, – давай говорить тихо, чтобы они до поры до времени не узнали о том, что именно здесь мы собираемся открыть американский филиал Учебного центра верховой езды семейства Кардига.
Он промолчал.
– Ах, Мигель, давай займемся этим немедленно.
– Но ты же не сможешь.
– Что ты хочешь сказать?
– Я слышал ваш вчерашний разговор… инспекционные поездки на заводы, теория управления, аудит… Вот чем тебе теперь предстоит заниматься.
– Да, но ты мне поможешь.
– Нет, Патриция, у меня тоже есть дела, которыми я обязан заняться.
– О чем ты, Мигель?
Ее хорошее настроение моментально улетучилось.
– Время работает против меня. Я пропустил уже четыре корриды, а через шесть недель мне необходимо провести повторное выступление в Лиссабоне.
У Патриции засосало под ложечкой.
– Но ты же не можешь сейчас уехать.
– Я должен ехать.
– Но ты нужен мне здесь. Как мне управиться со всеми этими делами, не чувствуя твоей поддержки?
– Но ведь и мне придется сражаться с быками, не чувствуя твоей поддержки.
– Ты хочешь сказать, что собираешься бросить меня только ради того, чтобы замучить нескольких животных? – с возмущением воскликнула Патриция.
Мигель побледнел.
– Я не подвергаю критике твои действия; изволь не критиковать мои.
Твердость его голоса изумила ее.
– Извини!
Мигель увидел, что она с трудом сдерживается, чтобы не расплакаться.
– Патриция, тебе досталось дело, которое требует много сил, – и ты в состоянии с ним справиться. Духу у тебя на это хватит. Ты вступила в схватку с советом директоров – и сумела одержать победу.
– Но я победила благодаря тебе. Это ты дал мне силу справиться с ними. – В ее голосе зазвучали истерические нотки. – А теперь ты мне нужен больше, чем когда бы то ни было.
– Я буду все время думать о тебе.
– Мне этого недостаточно! Мигель упрямо посмотрел на нее.
– Но это – все, что я могу тебе предложить.
– Тогда зачем же ты вообще сюда приехал?
– Неужели мне нужно отвечать на этот вопрос? – резко бросил он.
– Нет-нет. Просто я не могу совладать с собой. Я так хочу тебя!
– Это я понимаю, я ведь тоже тебя хочу. Но у каждого из нас есть свои обязательства.
– Пошли они к черту, все эти обязательства!
– Ты ведь на самом деле так не считаешь, – сказал он, стараясь остудить ее пыл. – Я знаю тебя и помню, как горели у тебя глаза, когда ты говорила об этих людях из Ногалеса, я помню, как звучал твой голос, когда ты обращалась к своим любимым животным. Я многому научился у тебя, Патриция.
– Ах, Мигель, – вздохнула она. – Побудь здесь хотя бы еще немного. Ну, скажем, пару дней!
– Не могу. Я улетаю «Конкордом» сегодня после обеда.
– Ах нет! Нет! Пожалуйста… – В голосе у нее звучала мольба, и она была бессильна скрыть это. – Останься хотя бы на денек!
Он покачал головой.
– Завтра мне будет еще труднее расстаться с тобой. Обратно они ехали молча. Вернувшись домой, Мигель быстро собрал вещи. Патриция не стала перечить, когда он объявил, что не хочет, чтобы она провожала его в аэропорт.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34
Патриция почувствовала, как ей на плечо опустилась рука. Добрые глаза Мигеля встретились с ее взглядом.
– Вот все и закончилось, – мягко сказал он. Патриция уткнулась ему в плечо.
– Ах, Мигель, ты даже себе представить не можешь, как важно для меня твое присутствие!
– Тсс… ты сможешь рассказать мне об этом за ланчем. Я хочу сводить тебя в тот ресторанчик, где я в тебя влюбился. Влюбился… и сам не заметил этого.
Он крепко прижал ее к себе.
– Идемте, голубки! – Хови одним движением смахнул все бумаги со стола себе в портфель. – Миссис Спербер ждет нас на Уолл-стрит; нам еще предстоит поработать.
Мигель разочарованно посмотрел на Патрицию.
– Это не займет много времени, – извиняющимся голосом сказала она.
– Пошли-пошли, – поторопил их Хови. – Надо раз навсегда выставить этих ублюдков из властных структур корпорации Стоунхэм. Миссис Спербер уже подготовила все необходимые документы.
Лифт для руководящего состава корпорации доставил их в конференц-зал. Миссис Спербер оторвалась от груды бумаг, над которыми работала, и встретила их радостной улыбкой. Встав из-за стола и широко раскинув руки, она пошла им навстречу.
– Моя дорогая, – начала было она, но затем смешалась и просто обняла Патрицию. Такое проявление чувств удивило, в первую очередь, ее самое, и она поспешила придать своему поведению всегдашнюю сдержанность. – Мои поздравления.
– Миссис Спербер, позвольте представить вам Мигеля Кардигу.
Мигель и миссис Спербер обменялись крепким рукопожатием. При этом миссис Спербер едва ли не со смущением заулыбалась.
– Ах да, Мигель. Я о вас весьма наслышана, хотя и не собираюсь сообщать вам, кто именно мне о вас рассказывал.
– Не уверен, льстят ли мне ваши слова или же оскорбляют меня.
Он хитро улыбнулся, продемонстрировав ровные белые зубы. Патриция еще никогда не видела миссис Спербер такой оживленной и разговорчивой..
– Хови, я просто горжусь вами, – произнесла седовласая адвокатесса. – Вы сумели закончить заседание точно к началу ланча.
Она указала на боковой столик, на котором были сервированы кофе и бутерброды.
– Честно говоря, я надеялся, что сумею управиться с этим делом еще до завтрака, – сказал Хови.
– Такой маленький человечек и такое большое самомнение, – поддразнила миссис Спербер.
Смех еще не стих, когда Патриция попыталась объяснить:
– Но мы не остаемся на ланч. Мигель ведет меня…
– Как же так, моя дорогая! – в голосе у миссис Спербер послышалось откровенное изумление. – Вот-вот начнется экстренное заседание правления, нам предстоит избрать нового председателя правления и новый совет директоров…
Патриция быстро переглянулась с Мигелем. Он стиснул ей руку.
– Дело прежде всего. Хови уже уплетал сэндвич.
– Одно из самых легких дел в моей практике… а все лавры не мне, а матадору. – Он похлопал Мигеля по спине. – Когда вы обнаружили этот номер, дело можно было считать законченным.
Мигель ухмыльнулся.
– Когда у вас возникнет еще какое-нибудь дело, связанное с лошадьми, пригласите меня в помощники.
– А нам и так предстоит другое дело, – вмешалась миссис Спербер. – Уголовный процесс.
Хови доел сэндвич и потер сухонькие ручки.
– С нетерпением жду визита в контору прокурора. С каким наслаждением я потащу этих трех мерзавцев в уголовный суд.
– Нет, Хови, – твердо сказала Патриция.
– А в чем дело?
Хови с недоумением посмотрел на нее.
– Я не хочу никакого уголовного дела.
– Вы не шутите?
– Нет. Оставьте все, как есть. Я не хочу проходить через это еще раз.
– Но, Патриция, – начала миссис Спербер.
– Пожалуйста. Мне хочется положить этому конец. Я ведь всех их знаю еще с тех времен, когда была совсем малышкой. Мы выиграли – и достаточно. А теперь мне их жаль. И хочется поскорее обо всем забыть.
– Я вас не понимаю. – Хови потянулся за следующим сэндвичем. – После всего, что они сделали?
– Мистер Биндер, – вмешался Мигель, – Вы не знаете Патрицию. Ей жаль всех на свете.
Хови с откровенным разочарованием вздохнул.
– На вашем месте, я бы прислушался к ее словам, – сказал Мигель.
Патриция с благодарностью посмотрела на него. Ей не хотелось спорить со своими союзниками и помощниками, но она так устала, так смертельно устала.
Хови переглянулся с миссис Спербер.
– Мне кажется, я остался в меньшинстве, – уныло произнес Хови. – Но вы не будете возражать, Патриция, если я не стану слишком спешить с передачей им этой радостной вести? Пусть помучаются. И под угрозой обвинения в уголовном преступлении они без лишних разговоров подпишут все просьбы об увольнении и об отставке, которые я им подсуну.
Теперь вздохнула Патриция.
– О чем вы грустите, моя дорогая? – спросила миссис Спербер.
– Я только одного не могу понять. Зачем они все это затеяли? Чего им не хватало? У них было столько денег, столько власти… Зачем?
Хови подошел к ней и с полным ртом пробормотал ей на ухо одно-единственное слово:
– Жадность.
Мигель сидел, попивая кофе и пытался вникнуть в смысл разговора, впрочем, безуспешно. Вклады… поставки… реструктурирование… дивиденды… капитальные вложения… реинвестиции… Время от времени Патриция высказывала соображения, которые, судя по всему, в хорошем смысле слова изумляли Хови и миссис Спербер. Мигель очень гордился ею, но все это казалось ему китайской грамотой. Он хорошо владел английским, но, столкнувшись с подобной терминологией, чувствовал себя иностранцем, впервые попавшим в чужую страну.
Стараясь не привлекать к себе внимания, он перешел из конференц-зала в кабинет Патриции. А очутившись там, потянулся к телефону и позвонил в Лиссабон.
– Эмилио?
– Мигель? И ты нашел время вспомнить о старом друге! Какие-нибудь неприятности?
– Сколько времени осталось до начала финальных состязаний в Лиссабоне?
– Но послушай! В этой корриде тебе принять участие все равно не удастся!
– А почему бы и нет? Ведь еще, кажется, шесть недель. Я успею провести три необходимые квалификационные встречи.
– Но ты пропустил две недели, пока болел Пауло, и еще две, пока сидел в тюрьме. Осталось три недели до начала отбора. А в этот уик-энд тебя тоже не будет.
– Почему? Я буду.
– Будешь? Но как тебе удастся…
– Не спорь. Просто подготовь все заранее.
– Ладно-ладно! Твой покорный слуга обо всем позаботится.
Мигель сам не понимал, почему с такой однозначностью объявил о своем решении в разговоре с Эмилио. Он хотел было даже перезвонить ему, но раздумал.
Через полуоткрытую дверь он скользнул обратно в конференц-зал. Помещение уже заполняли люди в строгих костюмах. Должно быть, это начали прибывать участники экстренного совещания. С этими людьми у него не было ничего общего. И, наверное, лучше всего ему уйти отсюда. Да, именно так – вернуться на ферму Патриции и дожидаться там ее возвращения. Да и ему сразу же станет веселее, едва он оседлает Харпало. На скорую руку Мигель набросал записку и попросил секретаршу передать ее Патриции. Она наверняка поймет его правильно.
СТОУН РИДЖ
Но Патриция не поняла его. Она сидела в машине, забившись в уголок, чувствуя себя совершенно измотанной. Какими чудовищными выдались последние две недели – но теперь все кончилось, и ей не терпелось обрести долгожданный покой в объятиях у Мигеля. Почему же он не дождался ее?
Ну, конечно, ему стало скучно и поэтому захотелось поскорей очутиться в седле и развеяться. Она пыталась посмотреть на происшедшее его глазами. Нельзя в конце концов быть настолько эгоистичной…
К тому времени, как машина подъехала к ферме, Патриция уже совладала со своими чувствами.
Все на ферме было, на первый взгляд, в порядке. Лошади мирно паслись. Вечернее солнце заливало медовым светом луга. Могильник павших лошадей был сровнен с землей. В живописных сумерках казалось, что все случившееся было только дурным сном.
Эдгар стоял у нового сарая, наблюдая за разгрузкой машины с сеном. Он приветственно помахал ей.
– А где мистер Кардига? – крикнула она из открытого окошка машины.
– В лесу! Он только что умчался! – прокричал Эдгар в ответ.
Патриция улыбнулась. Прекрасный летний вечер был, как нарочно, создан для конной прогулки вдвоем; она наверняка сумеет нагнать его. Но когда машина въехала на прямую, ведущую к дому, аллею, улыбку с лица Патриции как рукой стерло. Прямо перед домом стояла машина Лауры, мотор был включен, а задняя дверца распахнута. Патриция невольно задрожала. Встретиться сейчас с Лаурой было бы для нее невыносимо. Она отослала машину, а сама вошла в дом черным ходом, чтобы избежать нежеланной встречи.
Посреди кухни с чашкой кофе в руках стояла Конча.
– Конча! Ты вернулась!
Патриция бросилась к экономке и обняла ее.
– Осторожнее, мэм! Обожжетесь! – воскликнула Конча, ставя чашку на стол.
– Я так счастлива встретиться с тобой!
– Вы отправили моей больной сестре чудесную посылку.
– Ах! Я рада, что ее доставили.
– Но у меня нет сестры. Восемь братьев – это да. Мне это показалось очень странным. Мисс Симпсон сказала мне, что вы – в Швейцарии и сами дадите знать, когда мне возвращаться. А когда пришла посылка для больной сестры, я решила, что дело плохо. И вернулась.
Патриция еще раз стиснула экономку в объятиях.
– Конча! Я так по тебе скучала!
– Эдгар рассказал мне обо всем. – Конча мотнула головой вверх и в сторону – туда, где жила Лаура. – Какая злодейка!
Последние слова – и с особенным чувством – она произнесла по-испански.
Патриция молча кивнула. Она села за стол и принялась пить кофе. Ей было трудно осмыслить все, происшедшее за последние двадцать четыре часа. И самым худшим оказалось предательство Лауры. Больше года Патриция делилась с ней самыми сокровенными мыслями и чувствами, а та строила из себя ее лучшую подругу. Как же этой мошеннице удалось с такой легкостью ее провести – или она и впрямь настолько глупа? Но еще большее отвращение вызывала у Патриции мысль о фальшивой любви, с которой Лаура относилась к Туману. И вдруг она услышала на втором этаже шаги. Вопреки себе самой, она решила, что надо еще раз поглядеть в глаза этой женщине, которая предала ее так жестоко.
Когда она вошла в гостиную, Лаура как раз спускалась по лестнице, в обеих руках у нее было по чемодану. Волосы растрепаны и всклокочены, взгляд – почти безумен. Было совершенно очевидно, что она пьяна. Лишь дойдя до нижней ступеньки, она заметила Патрицию – и хмыкнула. Затем пнула что было силы полураскрытую дверь. Та распахнулась, срикошетила, выбила у нее из руки один из чемоданов.
Патриция не шевельнулась.
Лаура, багровая от злости, наклонилась за чемоданом.
– Ну, чего ты уставилась? Патриция не ответила.
– Я рада, что уберусь отсюда. Ты со своими долбанными проблемами! Маленькая вонючая богачка не знающая, что делать с деньгами.
Патриция почувствовала, что злость Лауры, как это ни странно, совершенно не задевает ее.
Теперь по лицу Лауры ручьями побежали слезы.
– Ну, давай же, не стесняйся, упеки меня в тюрягу! Для того, у кого есть деньги, это не проблема. Да и в тюрьме мне будет не так тошно, как тут!
Патриция по-прежнему молчала, безучастно наблюдая за бурной истерикой Лауры. И так и не стронулась с места до тех пор, пока не увидела, как исчезают вдали хвостовые огни ее машины.
Глава XXIII
СТОУН РИДЖ
Этой ночью Патриция наконец выспалась по-настоящему. Правда, она время от времени просыпалась, чтобы убедиться, что Мигель – рядом с нею; он в самом деле был рядом, обнимал ее, баюкал, как ребенка, гладил по волосам, нежно массировал – и тем самым вновь навевал дремоту.
Ах, как она была благодарна ему, что он все-таки сумел прилететь, – и именно тогда, когда она в нем сильнее всего нуждалась! Без него ей было не выстоять в тот страшный день, когда отрава сгубила сразу столько ее дряхлых питомцев. Не окажись он рядом, и ее бы уже наверняка вновь отправили в санаторий в Лозанне и поместили в палату, из которой предусмотрительно убрано зеркало.
Но когда она проснулась, разбуженная яркими лучами утреннего солнца, то обнаружила, что рядом никого нет. Охваченная паникой, она кое-как оделась и поспешила вниз по лестнице.
– А где мистер Кардига? – спросила она у Кончи, стараясь скрыть звучащее в ее голосе волнение.
– Он – с лошадью, только вы сперва поешьте.
Не обращая внимания на протесты Кончи, Патриция выбежала с кухни во двор.
На конюшне Мигель непринужденно разговаривал с Эдгаром; Харпало и Спорт уже стояли подготовленные и оседланные.
Не обращая внимания на присутствие Эдгара, Патриция обвила Мигеля руками и осыпала его лицо жаркими поцелуями.
Эдгар, пробормотав что-то насчет неполадок с водопроводом, оставил их наедине друг с другом.
– Эй, послушай, надо все-таки держать себя в руках, – рассмеялся Мигель.
Она еще раз тесно прильнула к нему, а затем со смехом отпрянула.
– А ты хоть помнишь, что как раз на этом самом месте я тебя отвергла ровно год назад?
– Что ж, давай снесем конюшню и воздвигнем здесь кафедральный собор.
Он подхватил ее на руки и посадил на Спорта, а сам вскочил на Харпало.
– Ты готова?
– Так точно, командир. А куда прикажете?
– На то место, которое я уже посетил вчера вечером, – загадочно произнес он. – Следуй за мной.
Ей не составило большого труда догадаться, куда он ее везет, – в лес, где они так часто беседовали друг с другом.
– Как ты думаешь, обладатели многих тысяч глаз, следящих сейчас за нами, запомнили, когда мы здесь были в последний раз, – спросил Мигель.
– Да, – прошептала Патриция, спешиваясь, – давай говорить тихо, чтобы они до поры до времени не узнали о том, что именно здесь мы собираемся открыть американский филиал Учебного центра верховой езды семейства Кардига.
Он промолчал.
– Ах, Мигель, давай займемся этим немедленно.
– Но ты же не сможешь.
– Что ты хочешь сказать?
– Я слышал ваш вчерашний разговор… инспекционные поездки на заводы, теория управления, аудит… Вот чем тебе теперь предстоит заниматься.
– Да, но ты мне поможешь.
– Нет, Патриция, у меня тоже есть дела, которыми я обязан заняться.
– О чем ты, Мигель?
Ее хорошее настроение моментально улетучилось.
– Время работает против меня. Я пропустил уже четыре корриды, а через шесть недель мне необходимо провести повторное выступление в Лиссабоне.
У Патриции засосало под ложечкой.
– Но ты же не можешь сейчас уехать.
– Я должен ехать.
– Но ты нужен мне здесь. Как мне управиться со всеми этими делами, не чувствуя твоей поддержки?
– Но ведь и мне придется сражаться с быками, не чувствуя твоей поддержки.
– Ты хочешь сказать, что собираешься бросить меня только ради того, чтобы замучить нескольких животных? – с возмущением воскликнула Патриция.
Мигель побледнел.
– Я не подвергаю критике твои действия; изволь не критиковать мои.
Твердость его голоса изумила ее.
– Извини!
Мигель увидел, что она с трудом сдерживается, чтобы не расплакаться.
– Патриция, тебе досталось дело, которое требует много сил, – и ты в состоянии с ним справиться. Духу у тебя на это хватит. Ты вступила в схватку с советом директоров – и сумела одержать победу.
– Но я победила благодаря тебе. Это ты дал мне силу справиться с ними. – В ее голосе зазвучали истерические нотки. – А теперь ты мне нужен больше, чем когда бы то ни было.
– Я буду все время думать о тебе.
– Мне этого недостаточно! Мигель упрямо посмотрел на нее.
– Но это – все, что я могу тебе предложить.
– Тогда зачем же ты вообще сюда приехал?
– Неужели мне нужно отвечать на этот вопрос? – резко бросил он.
– Нет-нет. Просто я не могу совладать с собой. Я так хочу тебя!
– Это я понимаю, я ведь тоже тебя хочу. Но у каждого из нас есть свои обязательства.
– Пошли они к черту, все эти обязательства!
– Ты ведь на самом деле так не считаешь, – сказал он, стараясь остудить ее пыл. – Я знаю тебя и помню, как горели у тебя глаза, когда ты говорила об этих людях из Ногалеса, я помню, как звучал твой голос, когда ты обращалась к своим любимым животным. Я многому научился у тебя, Патриция.
– Ах, Мигель, – вздохнула она. – Побудь здесь хотя бы еще немного. Ну, скажем, пару дней!
– Не могу. Я улетаю «Конкордом» сегодня после обеда.
– Ах нет! Нет! Пожалуйста… – В голосе у нее звучала мольба, и она была бессильна скрыть это. – Останься хотя бы на денек!
Он покачал головой.
– Завтра мне будет еще труднее расстаться с тобой. Обратно они ехали молча. Вернувшись домой, Мигель быстро собрал вещи. Патриция не стала перечить, когда он объявил, что не хочет, чтобы она провожала его в аэропорт.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34