– А на какой лошади ты ездишь?
– На Корсаре.
– А, это чудесный конь, его готовил Мигель. Но, как и сам Мигель, он, бывает, упрямится. Будь осторожна, Патриция.
Патриции было трудно сосредоточиться на выездке. Она продолжала размышлять о Мигеле и о его загадочных словах о том, что люди нуждаются в любви почти так же, как животные. И она чувствовала, что ее гложет стыд.
Словно для того, чтобы смыть это чувство, она вернулась к себе и легла в ванну.
Когда она вернулась из Ногалеса, то была полна решимости помочь тамошним обездоленным. Проникнутая этой решимостью, она ворвалась в кабинет к Коулмену, и тут он сумел нажать у нее в душе на какую-то кнопку, вызвав тем самым чувство собственной вины. Она винила себя в смерти Дж. Л., и Коулмен прекрасно это знал. Он напомнил ей о жестоких словах, брошенных тогда в лицо деду, и вся ее решимость на этом и угасла. Она подавила в сознании все, связанное с Ногалесом, решила поскорей ото всего отделаться.
Но Мигель заставил ее вернуться к этим размышлениям. А вслед за ним – и Пауло.
Мигель преодолел ту фору, которую ему давали другие, – но разве богатство, оставленное ей дедом, не является, в свою очередь, форой? Мигель нашел в себе силы смириться с этим, преодолеть ограничения, тем самым налагаемые, воспринять фору как дар Божий. Неужели она не в силах поступить точно так же? Мигель, казалось, был убежден в том, что сил у нее на это хватит. Он в нее верил. Рядом с ним она чувствовала себя сильной и неуязвимой, способной совладать с самим Хорейсом Коулменом.
Патриция вышла из ванны и крепко растерлась полотенцем. Она не предаст того, во что верит.
Глава XVI

ЛИССАБОН
Мигель с великой тщательностью выводил Ультимато из боевого состояния после «поединка» с телкой. Эмилио, явно довольный, наблюдал за хлопотами друга.
– Этой телке до твоего Ультимато, как до небес. Мигель, ничего не ответив, принялся интенсивно разминать круп Ультимато.
– Ах ты дьявол! – воскликнул Эмилио. – Вспомнить только, как он развернулся на арене, хлопнув ее хвостом по лбу!
– Я его этому и учил.
– Мне кажется, Ультимато уже созрел для корриды.
– Не уверен, – отозвался Мигель, вводя коня в кузов грузовика. – Не хотелось бы напугать его.
– Напугать – его? Послушай, Мигель, этот конь так и рвется в бой с настоящим большим быком. Что ему моя телка. Так, смех один.
– Нет, ему нужно как следует освоиться, а я не могу добиться этого, занимаясь с ним только раз в неделю.
– А почему тебе не удается вырываться почаще?
– Этому еще не время. Я тревожусь за Пауло. Изредка он появляется в учебном центре, но тренировать-то уже все равно никого не может. Я подробно пересказываю ему вечерами все, что произошло в школе, – и ему кажется, будто он сам там преподает.
– Какая прискорбная ситуация – для Пауло… для тебя… для Ультимато… Этот конь заслуживает того, чтобы его показали публике. Жаль, что Патриция не смогла приехать, чтобы посмотреть, каков он хотя бы в шуточном деле.
– Патриция не любит боя быков. Ей противна сама мысль о том, что животным причиняют боль.
– Придется ей с этим смириться.
– Не уверен.
– Но у вас с нею по-прежнему все в порядке? Мигель поднял борт фургона, закрыл его на засов, отошел на шаг, окидывая взглядом свою работу.
– Мне кажется, я ее люблю.
– Святая заступница! – Эмилио постучал себя по лбу, а затем в насмешливой мольбе воздел руки к небесам. – Любовь – это смертельный недуг.
Мигель рассмеялся.
– А что, разве ты никогда не влюблялся?
– Ну, а как же! В одиннадцатом классе – в рыжую с передней парты. Я даже подарил ей серебряную пряжку со своего ремня.
– Мне кажется, эта любовь не затянулась надолго, ведь пряжка-то по-прежнему у тебя.
– Она отдала ее парню с передней парты, и мне пришлось поколотить его, чтобы заполучить пряжку обратно.
– Настанет день, Эмилио, и ты тоже влюбишься.
– Кто угодно, только не я. Мне нравятся романы острые и быстротечные. Потанцевать в дискотеке, угостить вином, провести пару часов в постели, а наутро – проснуться в одиночестве.
– Да ведь и я придерживался тех же правил – но нашел ту, которая мне нужна, и это все изменило.
Эмилио хмыкнул, заводя «феррари» и медленно отбуксировал грузовик на главную дорогу.
СТОУН РИДЖ
Лаура с бокалом в руке следила за тем, как наемные работники, покидая ферму, торопливо взбираются на борт грузовика с прицепом. Был пятничный вечер, и Эдгар решил угостить их всех пивком в местном кабачке.
Ослепительное солнце клонилось к закату. Кое-как выбравшись через кухонную дверь, Лаура нашла тачку, приставленную к стене сарая, и покатила ее по направлению к инсекторию. Войдя под навес, она оцепенела, заранее приготовившись к самому худшему. Но рои жужжащих насекомых не набросились на нее. Все было тихо. На кирпичном полу прямо перед ней стояли длинными рядами цветочные горшки с люцерной. Этим, вспомнила она слова Патриции, надо кормить плохих жучков. И вот она увидела их – целые гроздья черных жучков, налипших на стебли растений. Не медля, она начала брать один горшок за другим и отряхивать, ссыпая отваливающихся жучков в тачку. При этом она бормотала себе под нос ругательства, утешаясь лишь одной мыслью: «Они мне за это еще заплатят».
Кряхтя и охая, она докатила тачку до розария, где уже начали распускаться белые розы, образуя в закатных лучах солнца искрящийся блестками белый ковер.
ЛИССАБОН
– Мы с Эмилио приготовили для тебя на нынешний вечер нечто особенное, – объявил Мигель Патриции, когда они после занятий вдвоем чистили лошадей в стойлах.
– О Господи! Ну, и что же это такое?
– Он заедет за нами в восемь вечера.
– И мы будем опять втроем?
– Да, разумеется.
– А что, у него нет подружки?
Мигель оглушительно расхохотался.
– Прежде чем вечер закончится, он успеет обзавестись подружкой, а то и двумя.
Патриция с отсутствующим видом погладила Ультимато по голове.
– И ты был таким же?
– Каким?
– Как Эмилио.
Он повесил на стену уздечку и подошел к ней. Обнял ее и хотел было поцеловать, но она отстранилась.
– Или тебе важнее всего была веревка?
Но он уже зажал ей рот поцелуем.
С трудом вжавшись в «феррари» с опущенным верхом (Эмилио неизменно настаивал на том, что поездка должна быть «стилистически безукоризненна»), они на большой скорости домчались до «Байро Альто» – самой модной дискотеки в Лиссабоне.
– Но дискотек полным-полно и в Америке. А когда же мы отправимся в клуб «фадо» и послушаем, как поют при свете факелов? – спросила Патриция.
– Когда отправитесь в путь без меня, – ухмыльнулся Эмилио. – С тех пор, как Мигель бросил пить, он стал малость старомоден. Заставьте его самого спеть для вас одну из этих старинных песенок. – И тут же Эмилио запел сам: – «Я умру, страдая, раз уж ты – такая»…
– Мигель пел мне эту песню вчера, – пошутила Патриция, и все трое расхохотались.
Дискотека была устроена в помещении бывшей мельницы, где причудливо сочетались имитации античных развалин и самая новейшая аппаратура, – Патриции показалось, будто она никуда не уезжала из Штатов: из динамиков с оглушительной скоростью неслась песня Джанет Джексон «Национальный ритм». Столики и танцевальные площадки были расположены на двух уровнях, соединенных открытой для обозрения лестницей из металлической сетки; на обоих уровнях было полным-полно девиц в полупрозрачных платьях и их партнеров в мешковатых брюках; все тряслись и скакали под музыку. Рев стоял почти нестерпимый.
– Мигелино! Твой приход сюда – особенная честь для нас!
Хорхе, владелец дискотеки, выкрикнул эти слова, перекрывая шум музыки. Он провел гостей мимо статуи Венеры в слабо освещенную нишу на первом уровне.
– Патриция, я бываю здесь два-три раза в неделю, – пожаловался Эмилио. – А Мигель никогда не приходит – и, смотрите, какой шум они подняли!
– Но ведь вы так скромны и благопристойны, что здесь, наверное, просто не замечают вашего присутствия, – поддразнила его Патриция.
Эмилио не спешил усесться за столик.
– Я угощаю, так что первый танец по праву мой. Он повлек Патрицию на танцевальную площадку.
– С вами они непременно заметят мое присутствие. Патриция покраснела от смущения, но она знала, что отлично выглядит, да и остальные молодые люди на танцплощадке уже начали поглядывать в ее сторону. Высокая, стройная, с пышными волнистыми, хотя и коротко постриженными белокурыми волосами, в коротком и сильно декольтированном черном платье в обтяжку она представляла собой живое воплощение эротических мечтаний большинства мужчин.
Эмилио танцевал нечто среднее между чарльстоном и ламбадой. Патрицию бешено кидало во всех направлениях и кружило на месте.
Когда музыка стала помедленней, Патриция заметила, что Мигель разговаривает с привлекательной черноволосой женщиной в алом платье с разрезом на боку. Лицо Мигеля Патриции не было видно. Женщина оживленно жестикулировала одной рукой, сжимая другой бокал вина. И вдруг она выплеснула вино в лицо Мигелю, который едва успел увернуться.
– Что происходит? – изумилась Патриция. Но Эмилио лишь закружил ее еще быстрее.
– Должно быть, какая-нибудь ученица. Слишком много вина пролилось ей на бриджи, вот она и решила поквитаться.
Когда они вернулись за столик, взбудораженная женщина уже исчезла, а Мигель и не подумал ничего объяснить. Патриция заметила, что незнакомка поднялась по лестнице на второй уровень и села за столик почти у края площадки.
Эмилио заорал, подзывая официанта.
– Бутылку гаррафейры 1955 года. – Он подмигнул Патриции. – Тоже из моих виноградников.
– А по мне, так и ваша переквита совсем недурна. Эмилио хотел было что-то ответить, но в разговор внезапно вмешался Мигель.
– Позволь пригласить тебя на танец!
И он взял Патрицию под руку.
Темп музыки опять переменился, и сейчас помещение заполнял сочный голос Билли Джоэля. Патриция была поражена тем, с каким изяществом ведет ее в танце партнер.
– Ты замечательно танцуешь, – сказала она.
– А почему бы и нет? Танцевать и ездить верхом – два сходных между собою занятия. Не следует злоупотреблять поводьями – партнершу нужно вести движением бедер. – Он плотнее прижал ее к себе. – Спустя какое-то время перестаешь понимать, кто ведет, но обоим хочется продолжать.
Он поцеловал ее в шею, и она просто растаяла.
Покоясь в объятиях Мигеля, Патриция перехватила взгляд черноволосой женщины, в упор рассматривающей их обоих из-за своего столика на втором уровне. Заметила – и тут же забыла; музыка повлекла ее дальше.
– Ах, как мне нравится эта песня, – прошептала она. И вполголоса принялась подпевать: «Я знаю, что у каждого есть сон. И у меня, конечно же, есть свой. Мой дом, где я от мира защищен. И никого, и только я… с тобой!»
Они поглядели друг на друга.
– Давай смоемся отсюда, – предложил Мигель. – Эмилио поймет.
– Долго же ты соображал!
Он плотно прижал ее к себе.
За столиком Мигель подмигнул Эмилио:
– Произошло нечто важное. Нам необходимо срочно покинуть этот зал. Усекаешь?
– Ну, разумеется, разумеется! Не могу передать вам, насколько я рад остаться наконец в полном одиночестве – он указал пальцем на ведерко со льдом – с пятидесятидолларовой бутылкой вина, причем из моего же собственного виноградника.
Он состроил гримасу.
– Ну, тебе недолго придется куковать одному, – возразил Мигель.
Он обернулся, собираясь покинуть зал, но дорогу ему преградила черноволосая женщина. Она принялась громко кричать по-португальски, на протяжении всей речи метая дротики гневных взглядов в сторону Патриции.
Мигель пытался, сохраняя хладнокровие, что-то возразить ей. На них уже начали смотреть из-за соседних столиков. Голос женщины звучал все громче.
– Исабель! – Эмилио поднялся с места и обнял ее, пытаясь прервать истерику. – Меня-то хоть пожалей!
Она попыталась вырваться, но он не отставал, невзирая на ее протесты.
– Давай выпьем! Давай потанцуем!
Развернув ее спиной к Мигелю, Эмилио перебросил ему ключи от машины.
Мигель устремился к выходу, пробираясь сквозь толпу танцующих и таща за собой Патрицию. А Билли Джоэль пел уже другую песню.
Мы готовы позабыть, влюбившись, осторожность,
Хоть и множество секретов разделить стремимся с ней
А разлука? а разрыв? – Это невозможность.
Но возможно, месть любви будет тем страшней.

Глава XVII

ЛИССАБОН
Едва они очертя голову выбежали из диско-бара, как начался дождь. Не произнеся ни слова, Мигель усадил Патрицию в машину, сел за руль и тронулся с места.
Она видела, в каком напряжении застыло его лицо, и ожидала каких-нибудь объяснений, но он глядел прямо перед собой на дорогу. Крупные капли дождя расплющивались о лобовое стекло, Мигель включил «дворники» и по-прежнему не произнес ни слова. В конце концов Патриция сама не выдержала:
– Ну, и что все это должно означать?
– Да так, одна женщина, с которой мы были когда-то знакомы.
– Исабель?
– Да.
– Я помню – она звонила на ферму.
– Верно.
– Ты был с нею помолвлен.
– Это неправда. Но ей хотелось выйти за меня замуж после того, как внезапно умер ее муж… – И с невинным видом добавил. – Его убил бык.
– Вот как? Значит, он был матадором?
– Нет. Он разводил быков. – Мигель повел машину едва ли не на предельной скорости сквозь потоки дождя. – Он демонстрировал своего любимца-быка, когда… тот проткнул его рогами.
Патриция не могла отвести глаз от Мигеля – казалось, воспоминание об этой трагедии оказывает на него гипнотическое воздействие.
– Я при этом присутствовал, – пояснил он.
– Должно быть, страшно увидеть такое.
– Страшно. – Он помедлил, но затем слова словно сами собой вырвались у него из глубины души. – Это я убил его.
У Патриции на миг перехватило дыхание. В салоне машины воцарилась тишина, слышно было только, как ритмично работают «дворники» на лобовом стекле.
– Ты убил его? – переспросила она, и голос ее прозвучал едва слышно.
– Да.
Она обхватила руками обнаженные плечи, пытаясь совладать с охватившей ее дрожью.
– Но за что?
– Он сам пытался убить меня. Дважды. – Сейчас Мигель выглядел куда спокойнее, чем раньше, вел машину медленней; правда, жилка на виске яростно пульсировала. Потом он мягко произнес. – Знаешь, Патриция, его жена была очень красива…
И тут же умолк.
– И у вас с нею был роман?
– Ничего серьезного. Однако…
– Он обо всем узнал?
– Да.
– И что произошло?
– Мой последний бой – он подставил меня под плохого быка.
– Что это значит – плохой бык?
– Понимаешь, бык, если он уже принимал участие в бою, знает, как перехитрить лошадь и наездника. Вот почему быка никогда не выводят на арену дважды – во второй раз он уже превращается в убийцу.
– Поэтому с тобой и произошло несчастье?
Мигель кивнул.
– Сперва я ожесточился, но потом понял. Самое страшное, что может произойти с мужчиной, – это если ему наставят рога. Но лишить меня ноги оказалось для Велосо местью еще недостаточной.
– И что же он сделал?
– Когда я вернулся в Лиссабон, он пригласил меня к себе домой отобедать с ним и с его женою. И я, как идиот, туда отправился.
– Но зачем?
– Патриция, я сам задавал себе этот вопрос несчетное количество раз. – Голос его сорвался, и ему пришлось прочистить горло. Глядя прямо перед собой на дорогу, он, казалось, видел, как заново разыгрывается трагедия, происшедшая в доме у Велосо. – За обеденным столом, кроме нас троих, больше никого не было. Глядя на Исабель, я не испытывал никаких чувств. И думал только о том, как ужасно пришлось мне расплатиться за эту связь.
Машина доехала до Учебного центра верховой езды семейства Кардига, и Мигель заглушил мотор. Но ни он, ни Патриция не спешили выйти из машины.
Монотонным голосом, по-прежнему не глядя в ее сторону, он продолжил свой рассказ:
– И в доме тоже никого не было. Всех отослали работать в поле. После обеда Луис настоял на том, чтобы я посмотрел на его замечательного быка. И всячески подбивал на то, чтобы я попробовал с ним поиграть. Я был пьян – и клюнул на эту удочку, но заметил на шее у быка шрамы – и это меня отрезвило. Значит, это был еще один плохой бык. – Голос Мигеля налился яростью. – Он превратил меня в калеку, но этого ему было мало, теперь он решил завершить то, что успешно начал… Я был вынужден убить его.
Патриция судорожно сглотнула слюну.
– Я никогда никому об этом не рассказывал – даже Эмилио ничего не знает.
– Так почему же ты рассказываешь об этом мне? – прошептала она.
В первый раз за все время, прошедшее с начала его исповеди, он посмотрел на нее.
– Мне необходимо было рассказать тебе об этом до того, как я смогу сказать, что люблю тебя.
Резким движением он открыл дверцу и вышел из машины, не обращая внимания на потоки дождя. Патриция, не произнеся ни слова, выбралась во двор следом за ним. Он убил человека… Она была поражена тем, что не испытывает ни ужаса, ни обиды. Но ведь в конце концов разве не точно так же поступила она сама с Дж.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34