Мы, британцы, так и остались смердами и всегда ими будем оставаться. Нет, не поймите меня превратно, я не отрицаю, что Эмили симпатичная, она ничего, но в пятницу вечером в любом клубе, в любом городе этой страны, даже в Донкастере или Скегги, можно найти не меньше двадцати таких же сочных цыпочек. Но они не шикарные, понимаете ли, а британским парням нужно заценивать буфера самых лучших. Мы хотим, чтобы наши глаза наслаждались запретными плодами, которые обычно услаждают только тех надутых богатых мудил, что правят страной, – потому что ходили в одну школу с принцем Уэльским.
Я ничем не лучше остальных. Обожаю трахаться с роскошными девчонками, и к тому же, вы меня знаете, если каждый парень в стране дрочит на титьки Эмили в журнале «Джи-Кью», я буду не я, если не заполучу ее. Я просто должен это сделать. Это моя работа, я Томми Хансен. Я – самый крутой парень. Я зажигаю с девочками, о которых все остальные парни могут только мечтать.
В общем, я ее оформил. В ту самую минуту, только увидев ее блестящие от масла, обдуваемые ветром задорные маленькие грудки, которые таращились прямо на меня по обе стороны от журнальной скрепки, я знал, что должен ее заполучить.
Не особенно трудная задачка, должен сказать. Я просто отправил машину с запиской, в которой говорилось: «Поздравляю, моя милая леди Эм, тебя сняли. Прыгай в машину». И подпись: Томми X.
Я знал, что она приедет. Любая детка, которая вываливает свои прелести на страницы «Джи-Кью», настолько мечтает засветиться в газетах, что страшно делается, и на данный момент времени лучший без исключения способ попасть в газеты – это трахаться со мной. Чесслово, курс евро может упасть, озоновый слой исчезнуть, папу может сбить самолет, пока он будет целовать землю в аэропорту, мать ее так, но, если я трахаю новую «тройное Н», мы с ней попадаем на обложку. Я – та самая золотая рыбка, которая воплощает в жизнь мечту таких, как Эмили. Для нее лучше меня просто никого и быть не может. Ладно, может быть, принц Уильям, но не более того; я в списке следующий. Поэтому конечно же она прыгнула в машину и приехала ко мне.
Она вошла, попросила кокса, занюхала, мать ее, чуть не ведро и в качестве платы за проезд – сразу в койку. Не стану отрицать – секс был отменный. Супер. Аж дух захватывало. Слов нет. Роскошная девица, устоять невозможно. Я знай себе молочу, гляжу на крепенькие сладкие холмики, раскачивающиеся туда-сюда, и думаю: «Я трахаю дочь лорда. Я! Да это же просто ошизеть!» Повторяю, это все очень убого, но я уже сказал, что я англичанин, для меня оформить роскошную детку – это акт завоевания, потому что, если честно, я не верю, что заслуживаю этого. Знаете, раньше всякие черные мудилы всегда старались заполучить себе белую подружку, это всё равно что украсть самую главную ценность врага, так?
В общем, мы с Эмили стали неразлучны, как говорили, и вскоре у моего дома было до хрена журналистов, которых мы пригласили на вечеринку с винтажным шампанским, и мы до того напоролись и нанюхались, что объявили о своей помолвке.
Да, миленький выдался тогда вечер. Эмили сделала татуировку «Томми Танк» вокруг пупка, потому что уверяла, что я пялю ее с мощью новейшего «Челленджера» (ее дядя был генералом), и выставила пупок напоказ перед всеми фотоаппаратами. Ну, и на следующий день ее упругий, прокачанный плоский животик был на обложке каждой газеты в этой стране, не только «Сан», «Миррор» и «Стар», но и «Таймс», «Телеграф», «Гардиан» и т. д. Конечно, «Гардиан» пытался всё обставить с иронией и типа по приколу, словно они рассказывали не об этом, а что об этом пишут, но они ведь всё равно фотку напечатали, мать их. Да они после этого просто жалкая кучка сволочных ханжей, вот и всё.
Эмили была в восторге. Как будто получила золото на Олимпиаде, или там Нобелевскую премию, типа того. Она разложила обложки на полу и сидела рядом на корточках, повизгивая от восторга, и пускала слюни на фотки своего пупка с моим именем, который смотрел на нее со всех до единой обложек.
Ну и что мне оставалось делать? Нетрудно догадаться. Я пристроился сзади, задрал замшевую розовую мини-юбку от Версаче, вытянул полоску трусиков из половинок ее загорелой, золотистой жопки и вдул ей сзади. Это ж был настоящий праздник, так? Мы были в теме. История Британии номер один. Двое накуренных придурков, я ее натягиваю что есть сил, она хихикает, стонет и тащится от обложек со своей фоткой, которые она заполучила просто потому, что входит в число шикарных цыпочек и трахается со мной.
Утро – зашибись. Вот это по мне, чесслово.
Круг алкоголиков в завязке сидел в ошеломленной тишине, словно кучка восковых фигур с открытыми ртами, рядом стоял недопитый чай, печенья лежали на блюдечках нетронутые с того момента, как Томми начал свою исповедь.
– После этого мы немного покатались по полу, отведали круассанов с шампанским и морем другого бухла, и Эмили отправила человека еще за журналами, чтобы раздать своим друзьям. Потом я ее перевернул, сорвал дизайнерские шмотки стоимостью в пять кусков с ее упругого, гладкого, тощего тельца и работал, пока она не кончила и не сблевала…
Впервые за все время слушатели пошевелились.
– Не поймите меня превратно – она бы всё равно кончила и блеванула, хоть я ее дери, хоть нет. Она ни в коем разе не переварила бы все эти круассаны, чесслово. Поверьте мне, если такая девка проглотит, для нее это уже и так полный обед.
Подобное могло сойти с рук только Томми. В его исполнении это звучало даже забавно.
– Отличное утро. Супер, просто улет. Мы с Эмили были так счастливы вместе. Но самое смешное: хотя и было абсолютно очевидно, кто из нас настоящая звезда, и несмотря на то, что она подросла с третьесортного разворота в «Джи-Кью» до сочных обложек газет только благодаря тому, что давала мне без передыху, она была настолько хорошо воспитана, что продолжала вести себя так, словно первой скрипкой в наших отношениях была она, а я был просто забавненьким таким мальчишкой. У нее была такая самоуверенность. Они все такие, эти шикарные пташки. Уверенные голоса, командные интонации, куча самоуверенных дружков и пара реально здоровых, в жопу обдолбанных братьев в джемперах, – они-то и являются единственными людьми, с которыми детки считаются, потому что они просто «таакие аах'енные паарни, даа? Тааакие прикооольные». Вот что я вам скажу, после того как она пожила у меня месяц или два, наша любовь умерла раз и навсегда. Меня тошнило от одного ее вида, и с приближением Наград я начал искать возможность кинуть ее. Кстати, отчасти поэтому я отказался от бухла – чтобы бросить Эмили. На трезвую до меня реальность лучше допирает.
«Срань господня, как же я ненавижу эти херовы Награды, – орала она мне и мудакам из компании звукозаписи, как будто мы были в другом графстве. – Дебютная Премия всегда достается какой-нибудь мелкой шотландской говнюхе, о которой никто отродясь не слышал, а крутые американцы никогда не приезжают, поэтому там обычно нет ни одной настоящей звезды». Нет, представляете? Она, значит, сидит рядом с парнем, который продал пятнадцать миллионов альбомов за прошедшие двенадцать месяцев, и ноет, что тут нет никаких настоящих звезд! Нет, какого хрена! В общем, всё. Помните старую песню Пола Саймона «Пятьдесят способов бросить любовницу»? Обожаю Пола Саймона, чесслово. Короче, он говорит, не сходи с ума, просто просчитай всё, составь план, не смущайся, просто возьми, черт побери, и сделай это. Ну, он никогда не упоминал, что нужно подождать, пока твой лимузин остановится на светофоре, открыть дверь со стороны девки и выпихнуть ее наружу ботинком, но думаю, покумекай он хорошенько, додумался бы и до этого, потому что это самый клевый способ выкинуть цыпочку. Это тема, уж поверьте мне.
Я даже не забыл выхватить у нее свою сумку с порошком, когда она полетела. Шмяк, и она на дороге, шлепнулась прямо на жопу. И сидит среди оберток из «Макдоналдса» в своем прикиде от Гуччи за пятнадцать тысяч, который состоит, в общем, из трех крошечных носовых платков, соединенных шнурками от ботинок. Мы с мудаками чуть не обоссались со смеху, когда лимузин покатил дальше, вот что я вам скажу.
Я оглянулся и помахал рукой. Главная улица Брикстона, пять часов дня, почти нагишом. Единственное белое лицо, которое я там видел. Я не думаю, что когда-нибудь в жизни видел выражение такого испуга. Вот до чего доводит порошок, выпускает из тебя ублюдка, позволяет думать, что пинком отправлять девчонку из машины, потому что тебе не нравится ее произношение, – это забавно… Как бы мне хотелось запечатлеть момент в своей жизни, когда я превратился в полного и абсолютного ублюдка.
Вдруг на глазах Томми показались слезы. Собравшиеся были в шоке. Им было не привыкать к «сырым» эмоциям на собраниях, но это было так внезапно.
– Не волнуйтесь, это просто бухло выливается через слезные железы… Короче, именно тогда я впервые и приложился. Повторяю, я по-прежнему сидел на кокаине, поэтому нельзя сказать, что я был абсолютно чист. Я просто начал программу детоксикации с бухла, ведь от бухла толстеешь, а от кокаина – худеешь. Но, черт побери, я хотел выпить. Мне нужно было выпить. Ребята из компании звукозаписи трещали, усирались по поводу того, какой я крутой чувак, раз так лихо выпихнул накоксованную, полуголую девицу из машины посреди Южного Лондона, и уже в который раз в своей жизни я понял, что, если тут же не напьюсь, есть опасность, что до меня дойдет, какой же я несчастный, высокомерный, жестокий урод.
Я остановил машину у первого же гадючника и купил упаковку «Спешл Брю» и шесть бутылок самого что ни на есть дерьмового австралийского вина, кенгуриной мочи какой-то. Ну, никто же не ждет найти выдержанное шампанское в «народном универсаме».
Потом я уселся рядом с водителем. А этим трем уродам из компании звукозаписи ни глоточка не дал. Просто оставил их за стеклом и сел спереди, только я, водила и, конечно, старый добрый кокс. Когда мы подъехали к Арене, я был уже хорош, и я решил, что с Эмили я поступил на пять баллов, и что она это заслужила, и ни хрена с ней плохого не случится.
Люблю австралийские вина.
Дом в Чорлтон-Харди
Билли было десять, а Кайли – девять. По правилам, им ни за что нельзя было оставаться одним, но мама Билли была матерью-одиночкой, и ей приходилось работать. Дети остались на попечении семнадцатилетней сестры Билли, Мишель, которая ушла купить молока и кофе. Мишель до смерти устала от них и чувствовала, что пятиминутная прогулка по магазинам может вернуть ее в чувство и не позволит ей вышвырнуть одного или обоих сопляков из окна.
Зная, что это совершенно недопустимо, Билли и Кайли пошли наверх в спальню Мишель и улеглись рядышком на постель под постерами Эминема. Они начали целоваться и делали это, пока от смеха уже не могли продолжать эксперимент, и затем Билли показал Кайли презервативы Мишель, которые, как он серьезно объяснил, были «противоперчаточным средством».
– Так что Миш не залетает, – добавил он, – хотя она говорит, что в любом случае у нее и не получится, а это значит, что сейчас у нее парня нет.
Кайли недавно согласилась быть подружкой Билли, и он надеялся, что она снимет трусики и покажет ему свою попку. К сожалению, Кайли отказалась, но вместо этого предложила показать свои трусики. Билли некоторое время их рассматривал, и ему понравилось, хотя почему – он так и не понял. Заценить трусы Билли Кайли не захотела, и разговор продолжился. Билли сказал, что знает, где Мишель прячет свои особые штуки – сигареты и иногда деньги. Он предложил посмотреть, чем можно поживиться. Кайли, которая втайне надеялась на шоколадку, согласилась. К тому же, если денег не окажется, можно будет хотя бы курнуть.
Билли открыл ящик тумбочки Мишель. Там ничего не было. Денег они не нашли, зато обнаружили маленькую украшенную коробочку, в которой было шесть таблеток с нарисованной птичкой. Они оба знали, насколько опасно брать в рот таблетки, но им было так скучно, а таблетки вовсе не походили на лекарство. Конечно же это конфеты.
Они съели по три таблетки.
Увидев, как они извиваются на полу ее спальни, и заметив пустую коробочку, Мишель сразу поняла, что случилось. Хватая то одного, то другого малыша, она всовывала им в рот пальцы, рассчитывая, что их вырвет. Затем понеслась к холодильнику и принесла молока, в панике надеясь, что оно поможет. Когда дети стали терять сознание, она позвонила на работу матери, и та велела вызывать «скорую».
Позже Мишель пришлось признаться, что между моментом, когда она обнаружила больных детей, и звонком в службу спасения прошло целых пятнадцать минут.
Дом Педжетов, Далстон
Выйдя из ванной, Питер по выражению на лице жены понял, что у нее плохие новости.
– Питер, даже если бы мы всю жизнь планировали такое, хуже бы все равно не получилось. – Анджела протянула ему пачку газет, которые ее дочь Кэти принесла из киоска.
Кэти знала, что ее отец собирался сделать в тот день, и у нее внутри всё оборвалось, когда она увидела заголовки газет. Двое маленьких детей – десяти и девяти лет – умерли, приняв таблетки экстази.
Питер переводил взгляд с одного заголовка на другой. Анджела прочитала уже все статьи.
– Понятно, что это ужасная ошибка. Дети обнаружили припасы старшей сестры и съели таблетки. С таким же успехом они могли бы налакаться ликера или проглотить отраву для крыс, но дело повернули так, как будто бедняжка запихнула им эту дрянь в глотки. И мать тоже. Словно она оставила детей на попечение банды черномазых наркодилеров.
Кэти Педжет крикнула из гостиной:
– Озлобленная толпа закидала камнями полицейский фургон, который вез сестру и мать. Каждые пять минут по спутниковому каналу гоняют.
Газеты были практически солидарны в своей интерпретации. Никакой ошибки не было. Экстази убило этих детей. Их убили те, кто принимают экстази, и те, кто распространяют экстази. Экстази – инструмент убийства детей, и те, кто оправдывают это, оправдывают детоубийство.
Питер прикусил губу. Не самый лучший день, чтобы поднимать вопрос о легализации наркотиков в парламенте. Убийственные фотографии мертвых детей смотрели на него с первой полосы каждой газеты. Невинные жертвы злостных наркоманов.
Кэти появилась из гостиной со словами:
– Они тебя съедят, пап. Каждый репортаж, абсолютно каждый репортаж о твоей речи будет сопровождаться фотографиями этих детей. Они скажут, что ты выдвинул законопроект об убийстве детей.
– Спасибо, дорогая. Мне теперь значительно лучше.
– Она права, Пит, – сказала Анджела. – Не нужно делать этого, если не хочешь такого результата.
Они прошли в гостиную и посмотрели репортаж «Скай-ньюс». Кадры, где толпа пытается добраться до Мишель и ее матери, пока их ведут на допрос, были просто ужасны.
– Она только что потеряла сына, – сказала Анджела со слезами на глазах. – Господи боже мой, люди так жестоки!
То и дело в репортаже проскальзывали фотографии Питера, и комментаторы напоминали зрителям, что член парламента от Северо-Западного Далстона намеревался сегодня представить законопроект о легализации наркотиков.
«Очень неподходящее время», – заметил один журналист.
«Думаю, "низко и бесчувственно" – более точные определения» – заметила ее коллега.
Примерно то же самое творилось и на остальных каналах. Общее настроение сводилось к тому, что эта новая ужасная трагедия точно приведет законодателей в чувство.
– Ты хочешь отказаться? – спросил Питер у жены.
– Конечно нет, – ответила она.
– Я так и думал, – сказал Питер. – К черту их. Эта трагедия никак не связана с моим законопроектом. Никак Как ты и сказала, Анджела, причиной мог стать алкоголь или бытовая химия. Сколько детей умерло от алкоголя на этой неделе? Скольких забили до смерти пьяные родители, сбили пьяные водители, отравили долбанными «алкопопсами»? Почему их фотографий нет на обложках?
– Пап. Они тебя съедят.
Отель «Хилтон», Бангкок
Соня наконец-то нашла телеканал, который пришелся ей по душе. Здесь было полно всего на английском языке, но в основном про американцев, и скоро ей надоели незнакомые мультики и комедийные сериалы, а также прогноз погоды в Арканзасе. «Би-би-си ньюс 24» оказался еще хуже. – жуткий репортаж о каком-то члене британского парламента, который хотел легализовать наркотики. Это немного развеселило Соню. К счастью для нее, пока ему это не удалось. Сделай он как хотел, и о бесплатных каникулах в Таиланде ей бы даже мечтать не пришлось. Она бы так и торчала в Бирмингеме.
Наконец она нашла музыкальный канал с получасовой программой, посвященной подготовке к Наградам. Конечно, ожидалось, что Томми Хансен, любимчик публики, побьет все рекорды, как и в прошлом году. Неужели прошло всего четыре года с того времени, как он вышел победителем в «Народном герое», получив самое большое в истории шоу количество голосов?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38
Я ничем не лучше остальных. Обожаю трахаться с роскошными девчонками, и к тому же, вы меня знаете, если каждый парень в стране дрочит на титьки Эмили в журнале «Джи-Кью», я буду не я, если не заполучу ее. Я просто должен это сделать. Это моя работа, я Томми Хансен. Я – самый крутой парень. Я зажигаю с девочками, о которых все остальные парни могут только мечтать.
В общем, я ее оформил. В ту самую минуту, только увидев ее блестящие от масла, обдуваемые ветром задорные маленькие грудки, которые таращились прямо на меня по обе стороны от журнальной скрепки, я знал, что должен ее заполучить.
Не особенно трудная задачка, должен сказать. Я просто отправил машину с запиской, в которой говорилось: «Поздравляю, моя милая леди Эм, тебя сняли. Прыгай в машину». И подпись: Томми X.
Я знал, что она приедет. Любая детка, которая вываливает свои прелести на страницы «Джи-Кью», настолько мечтает засветиться в газетах, что страшно делается, и на данный момент времени лучший без исключения способ попасть в газеты – это трахаться со мной. Чесслово, курс евро может упасть, озоновый слой исчезнуть, папу может сбить самолет, пока он будет целовать землю в аэропорту, мать ее так, но, если я трахаю новую «тройное Н», мы с ней попадаем на обложку. Я – та самая золотая рыбка, которая воплощает в жизнь мечту таких, как Эмили. Для нее лучше меня просто никого и быть не может. Ладно, может быть, принц Уильям, но не более того; я в списке следующий. Поэтому конечно же она прыгнула в машину и приехала ко мне.
Она вошла, попросила кокса, занюхала, мать ее, чуть не ведро и в качестве платы за проезд – сразу в койку. Не стану отрицать – секс был отменный. Супер. Аж дух захватывало. Слов нет. Роскошная девица, устоять невозможно. Я знай себе молочу, гляжу на крепенькие сладкие холмики, раскачивающиеся туда-сюда, и думаю: «Я трахаю дочь лорда. Я! Да это же просто ошизеть!» Повторяю, это все очень убого, но я уже сказал, что я англичанин, для меня оформить роскошную детку – это акт завоевания, потому что, если честно, я не верю, что заслуживаю этого. Знаете, раньше всякие черные мудилы всегда старались заполучить себе белую подружку, это всё равно что украсть самую главную ценность врага, так?
В общем, мы с Эмили стали неразлучны, как говорили, и вскоре у моего дома было до хрена журналистов, которых мы пригласили на вечеринку с винтажным шампанским, и мы до того напоролись и нанюхались, что объявили о своей помолвке.
Да, миленький выдался тогда вечер. Эмили сделала татуировку «Томми Танк» вокруг пупка, потому что уверяла, что я пялю ее с мощью новейшего «Челленджера» (ее дядя был генералом), и выставила пупок напоказ перед всеми фотоаппаратами. Ну, и на следующий день ее упругий, прокачанный плоский животик был на обложке каждой газеты в этой стране, не только «Сан», «Миррор» и «Стар», но и «Таймс», «Телеграф», «Гардиан» и т. д. Конечно, «Гардиан» пытался всё обставить с иронией и типа по приколу, словно они рассказывали не об этом, а что об этом пишут, но они ведь всё равно фотку напечатали, мать их. Да они после этого просто жалкая кучка сволочных ханжей, вот и всё.
Эмили была в восторге. Как будто получила золото на Олимпиаде, или там Нобелевскую премию, типа того. Она разложила обложки на полу и сидела рядом на корточках, повизгивая от восторга, и пускала слюни на фотки своего пупка с моим именем, который смотрел на нее со всех до единой обложек.
Ну и что мне оставалось делать? Нетрудно догадаться. Я пристроился сзади, задрал замшевую розовую мини-юбку от Версаче, вытянул полоску трусиков из половинок ее загорелой, золотистой жопки и вдул ей сзади. Это ж был настоящий праздник, так? Мы были в теме. История Британии номер один. Двое накуренных придурков, я ее натягиваю что есть сил, она хихикает, стонет и тащится от обложек со своей фоткой, которые она заполучила просто потому, что входит в число шикарных цыпочек и трахается со мной.
Утро – зашибись. Вот это по мне, чесслово.
Круг алкоголиков в завязке сидел в ошеломленной тишине, словно кучка восковых фигур с открытыми ртами, рядом стоял недопитый чай, печенья лежали на блюдечках нетронутые с того момента, как Томми начал свою исповедь.
– После этого мы немного покатались по полу, отведали круассанов с шампанским и морем другого бухла, и Эмили отправила человека еще за журналами, чтобы раздать своим друзьям. Потом я ее перевернул, сорвал дизайнерские шмотки стоимостью в пять кусков с ее упругого, гладкого, тощего тельца и работал, пока она не кончила и не сблевала…
Впервые за все время слушатели пошевелились.
– Не поймите меня превратно – она бы всё равно кончила и блеванула, хоть я ее дери, хоть нет. Она ни в коем разе не переварила бы все эти круассаны, чесслово. Поверьте мне, если такая девка проглотит, для нее это уже и так полный обед.
Подобное могло сойти с рук только Томми. В его исполнении это звучало даже забавно.
– Отличное утро. Супер, просто улет. Мы с Эмили были так счастливы вместе. Но самое смешное: хотя и было абсолютно очевидно, кто из нас настоящая звезда, и несмотря на то, что она подросла с третьесортного разворота в «Джи-Кью» до сочных обложек газет только благодаря тому, что давала мне без передыху, она была настолько хорошо воспитана, что продолжала вести себя так, словно первой скрипкой в наших отношениях была она, а я был просто забавненьким таким мальчишкой. У нее была такая самоуверенность. Они все такие, эти шикарные пташки. Уверенные голоса, командные интонации, куча самоуверенных дружков и пара реально здоровых, в жопу обдолбанных братьев в джемперах, – они-то и являются единственными людьми, с которыми детки считаются, потому что они просто «таакие аах'енные паарни, даа? Тааакие прикооольные». Вот что я вам скажу, после того как она пожила у меня месяц или два, наша любовь умерла раз и навсегда. Меня тошнило от одного ее вида, и с приближением Наград я начал искать возможность кинуть ее. Кстати, отчасти поэтому я отказался от бухла – чтобы бросить Эмили. На трезвую до меня реальность лучше допирает.
«Срань господня, как же я ненавижу эти херовы Награды, – орала она мне и мудакам из компании звукозаписи, как будто мы были в другом графстве. – Дебютная Премия всегда достается какой-нибудь мелкой шотландской говнюхе, о которой никто отродясь не слышал, а крутые американцы никогда не приезжают, поэтому там обычно нет ни одной настоящей звезды». Нет, представляете? Она, значит, сидит рядом с парнем, который продал пятнадцать миллионов альбомов за прошедшие двенадцать месяцев, и ноет, что тут нет никаких настоящих звезд! Нет, какого хрена! В общем, всё. Помните старую песню Пола Саймона «Пятьдесят способов бросить любовницу»? Обожаю Пола Саймона, чесслово. Короче, он говорит, не сходи с ума, просто просчитай всё, составь план, не смущайся, просто возьми, черт побери, и сделай это. Ну, он никогда не упоминал, что нужно подождать, пока твой лимузин остановится на светофоре, открыть дверь со стороны девки и выпихнуть ее наружу ботинком, но думаю, покумекай он хорошенько, додумался бы и до этого, потому что это самый клевый способ выкинуть цыпочку. Это тема, уж поверьте мне.
Я даже не забыл выхватить у нее свою сумку с порошком, когда она полетела. Шмяк, и она на дороге, шлепнулась прямо на жопу. И сидит среди оберток из «Макдоналдса» в своем прикиде от Гуччи за пятнадцать тысяч, который состоит, в общем, из трех крошечных носовых платков, соединенных шнурками от ботинок. Мы с мудаками чуть не обоссались со смеху, когда лимузин покатил дальше, вот что я вам скажу.
Я оглянулся и помахал рукой. Главная улица Брикстона, пять часов дня, почти нагишом. Единственное белое лицо, которое я там видел. Я не думаю, что когда-нибудь в жизни видел выражение такого испуга. Вот до чего доводит порошок, выпускает из тебя ублюдка, позволяет думать, что пинком отправлять девчонку из машины, потому что тебе не нравится ее произношение, – это забавно… Как бы мне хотелось запечатлеть момент в своей жизни, когда я превратился в полного и абсолютного ублюдка.
Вдруг на глазах Томми показались слезы. Собравшиеся были в шоке. Им было не привыкать к «сырым» эмоциям на собраниях, но это было так внезапно.
– Не волнуйтесь, это просто бухло выливается через слезные железы… Короче, именно тогда я впервые и приложился. Повторяю, я по-прежнему сидел на кокаине, поэтому нельзя сказать, что я был абсолютно чист. Я просто начал программу детоксикации с бухла, ведь от бухла толстеешь, а от кокаина – худеешь. Но, черт побери, я хотел выпить. Мне нужно было выпить. Ребята из компании звукозаписи трещали, усирались по поводу того, какой я крутой чувак, раз так лихо выпихнул накоксованную, полуголую девицу из машины посреди Южного Лондона, и уже в который раз в своей жизни я понял, что, если тут же не напьюсь, есть опасность, что до меня дойдет, какой же я несчастный, высокомерный, жестокий урод.
Я остановил машину у первого же гадючника и купил упаковку «Спешл Брю» и шесть бутылок самого что ни на есть дерьмового австралийского вина, кенгуриной мочи какой-то. Ну, никто же не ждет найти выдержанное шампанское в «народном универсаме».
Потом я уселся рядом с водителем. А этим трем уродам из компании звукозаписи ни глоточка не дал. Просто оставил их за стеклом и сел спереди, только я, водила и, конечно, старый добрый кокс. Когда мы подъехали к Арене, я был уже хорош, и я решил, что с Эмили я поступил на пять баллов, и что она это заслужила, и ни хрена с ней плохого не случится.
Люблю австралийские вина.
Дом в Чорлтон-Харди
Билли было десять, а Кайли – девять. По правилам, им ни за что нельзя было оставаться одним, но мама Билли была матерью-одиночкой, и ей приходилось работать. Дети остались на попечении семнадцатилетней сестры Билли, Мишель, которая ушла купить молока и кофе. Мишель до смерти устала от них и чувствовала, что пятиминутная прогулка по магазинам может вернуть ее в чувство и не позволит ей вышвырнуть одного или обоих сопляков из окна.
Зная, что это совершенно недопустимо, Билли и Кайли пошли наверх в спальню Мишель и улеглись рядышком на постель под постерами Эминема. Они начали целоваться и делали это, пока от смеха уже не могли продолжать эксперимент, и затем Билли показал Кайли презервативы Мишель, которые, как он серьезно объяснил, были «противоперчаточным средством».
– Так что Миш не залетает, – добавил он, – хотя она говорит, что в любом случае у нее и не получится, а это значит, что сейчас у нее парня нет.
Кайли недавно согласилась быть подружкой Билли, и он надеялся, что она снимет трусики и покажет ему свою попку. К сожалению, Кайли отказалась, но вместо этого предложила показать свои трусики. Билли некоторое время их рассматривал, и ему понравилось, хотя почему – он так и не понял. Заценить трусы Билли Кайли не захотела, и разговор продолжился. Билли сказал, что знает, где Мишель прячет свои особые штуки – сигареты и иногда деньги. Он предложил посмотреть, чем можно поживиться. Кайли, которая втайне надеялась на шоколадку, согласилась. К тому же, если денег не окажется, можно будет хотя бы курнуть.
Билли открыл ящик тумбочки Мишель. Там ничего не было. Денег они не нашли, зато обнаружили маленькую украшенную коробочку, в которой было шесть таблеток с нарисованной птичкой. Они оба знали, насколько опасно брать в рот таблетки, но им было так скучно, а таблетки вовсе не походили на лекарство. Конечно же это конфеты.
Они съели по три таблетки.
Увидев, как они извиваются на полу ее спальни, и заметив пустую коробочку, Мишель сразу поняла, что случилось. Хватая то одного, то другого малыша, она всовывала им в рот пальцы, рассчитывая, что их вырвет. Затем понеслась к холодильнику и принесла молока, в панике надеясь, что оно поможет. Когда дети стали терять сознание, она позвонила на работу матери, и та велела вызывать «скорую».
Позже Мишель пришлось признаться, что между моментом, когда она обнаружила больных детей, и звонком в службу спасения прошло целых пятнадцать минут.
Дом Педжетов, Далстон
Выйдя из ванной, Питер по выражению на лице жены понял, что у нее плохие новости.
– Питер, даже если бы мы всю жизнь планировали такое, хуже бы все равно не получилось. – Анджела протянула ему пачку газет, которые ее дочь Кэти принесла из киоска.
Кэти знала, что ее отец собирался сделать в тот день, и у нее внутри всё оборвалось, когда она увидела заголовки газет. Двое маленьких детей – десяти и девяти лет – умерли, приняв таблетки экстази.
Питер переводил взгляд с одного заголовка на другой. Анджела прочитала уже все статьи.
– Понятно, что это ужасная ошибка. Дети обнаружили припасы старшей сестры и съели таблетки. С таким же успехом они могли бы налакаться ликера или проглотить отраву для крыс, но дело повернули так, как будто бедняжка запихнула им эту дрянь в глотки. И мать тоже. Словно она оставила детей на попечение банды черномазых наркодилеров.
Кэти Педжет крикнула из гостиной:
– Озлобленная толпа закидала камнями полицейский фургон, который вез сестру и мать. Каждые пять минут по спутниковому каналу гоняют.
Газеты были практически солидарны в своей интерпретации. Никакой ошибки не было. Экстази убило этих детей. Их убили те, кто принимают экстази, и те, кто распространяют экстази. Экстази – инструмент убийства детей, и те, кто оправдывают это, оправдывают детоубийство.
Питер прикусил губу. Не самый лучший день, чтобы поднимать вопрос о легализации наркотиков в парламенте. Убийственные фотографии мертвых детей смотрели на него с первой полосы каждой газеты. Невинные жертвы злостных наркоманов.
Кэти появилась из гостиной со словами:
– Они тебя съедят, пап. Каждый репортаж, абсолютно каждый репортаж о твоей речи будет сопровождаться фотографиями этих детей. Они скажут, что ты выдвинул законопроект об убийстве детей.
– Спасибо, дорогая. Мне теперь значительно лучше.
– Она права, Пит, – сказала Анджела. – Не нужно делать этого, если не хочешь такого результата.
Они прошли в гостиную и посмотрели репортаж «Скай-ньюс». Кадры, где толпа пытается добраться до Мишель и ее матери, пока их ведут на допрос, были просто ужасны.
– Она только что потеряла сына, – сказала Анджела со слезами на глазах. – Господи боже мой, люди так жестоки!
То и дело в репортаже проскальзывали фотографии Питера, и комментаторы напоминали зрителям, что член парламента от Северо-Западного Далстона намеревался сегодня представить законопроект о легализации наркотиков.
«Очень неподходящее время», – заметил один журналист.
«Думаю, "низко и бесчувственно" – более точные определения» – заметила ее коллега.
Примерно то же самое творилось и на остальных каналах. Общее настроение сводилось к тому, что эта новая ужасная трагедия точно приведет законодателей в чувство.
– Ты хочешь отказаться? – спросил Питер у жены.
– Конечно нет, – ответила она.
– Я так и думал, – сказал Питер. – К черту их. Эта трагедия никак не связана с моим законопроектом. Никак Как ты и сказала, Анджела, причиной мог стать алкоголь или бытовая химия. Сколько детей умерло от алкоголя на этой неделе? Скольких забили до смерти пьяные родители, сбили пьяные водители, отравили долбанными «алкопопсами»? Почему их фотографий нет на обложках?
– Пап. Они тебя съедят.
Отель «Хилтон», Бангкок
Соня наконец-то нашла телеканал, который пришелся ей по душе. Здесь было полно всего на английском языке, но в основном про американцев, и скоро ей надоели незнакомые мультики и комедийные сериалы, а также прогноз погоды в Арканзасе. «Би-би-си ньюс 24» оказался еще хуже. – жуткий репортаж о каком-то члене британского парламента, который хотел легализовать наркотики. Это немного развеселило Соню. К счастью для нее, пока ему это не удалось. Сделай он как хотел, и о бесплатных каникулах в Таиланде ей бы даже мечтать не пришлось. Она бы так и торчала в Бирмингеме.
Наконец она нашла музыкальный канал с получасовой программой, посвященной подготовке к Наградам. Конечно, ожидалось, что Томми Хансен, любимчик публики, побьет все рекорды, как и в прошлом году. Неужели прошло всего четыре года с того времени, как он вышел победителем в «Народном герое», получив самое большое в истории шоу количество голосов?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38