Он недавно получил новое назначение в компании «Кнэпп Маннинг», в одной из самых больших в стране брокерских контор.
Родственники Александры наскребли все вместе достаточно денег, чтобы отправить ее в лучшие учебные заведения, возможно, для того, чтобы сохранить престиж, а возможно, руководствуясь и более практическими соображениями и желая удачно выдать ее замуж. И если бы не Адам Грэхем, исподволь и постоянно присутствовавший в ее жизни, она, вероятно бы, заинтересовалась кем-нибудь из подходящих молодых людей, которые всегда были рядом.
Окончив школу мисс Портер, Александра продолжила обучение в Беннингтоне, получила степень бакалавра истории искусств, а потом, не представляя, чем бы ей заняться помимо попыток выйти замуж за Адама Грэхема, работала в ряде картинных галерей Нью-Йорка. Она ждала, что он сделает ей предложение, и это ожидание было постоянным, потому что со сколькими бы девушками он ни встречался все это время, он неизменно возвращался к ней. Даже когда мечте о его предложении не удалось осуществиться в Кицбюэле, она не оставляла надежды. Хотя в том, что касалось Адама, она предавалась фантазиям, в остальном она была достаточно практичной. Когда в начале февраля она услышала о работе «Сотби», где платили больше, она обратилась в эту фирму и благодаря некоторым блестящим рекомендациям была принята. Если оставить в стороне личную жизнь Александры, то надо было признать, что она была действительно не глупа и хорошо знала свою специальность – она занималась голландским искусством семнадцатого века.
Видимо, семья Нейла Гудмена по материнской линии восходила к голландским евреям, и это незначительное обстоятельство питало его интерес к искусству Нидерландов. Как только у него появились кое-какие средства, он занялся коллекционированием пейзажей, марин и жанровых полотен. В апреле, во время предварительного просмотра предназначенных для аукциона картин голландских художников, он встретил Александру и был поражен, что такая красавица знает еще так много о том, что было его самым любимым увлечением. Ей удалось помочь ему купить прелестное полотно Яна Стена за предложенную им цену, и в благодарность он пригласил ее на ленч. Когда он затем предложил обед, она ответила согласием. А почему бы и нет, подумала она, поскольку Адам проводил все больше и больше времени в Европе, ухаживая за Катринкой, хотя Александра этого тогда не знала, и в ее светском календаре обнаружилось удручающе большое количество незанятых вечеров. Это хорошо для бизнеса, сказала она самой себе. Нейл Гудмен был богат, и он покупал произведения искусства. И что плохого в том, если один-два совместных обеда будут способствовать тому, что он купит что-нибудь еще и в то же время спасет ее от скуки.
Она не учла только одного – что она может в него влюбиться. «Он некрасив, – сказала она Катринке. – Во всяком случае, не похож на Адама. Он немного ниже меня ростом и лысый, но у него удивительно приятное лицо, темные глаза, идеальный нос и пышные усы. Обычно я терпеть не могу мужчин с усами, а вы? Но его еще больше выделяют полные, чувственные губы. Он самый чувственный мужчина из всех, которых я знала. Ну, вернее, один из самых…» – тут же поправилась она, не желая, чтобы Катринка восприняла это как выпад в адрес Адама.
Нейл Гудмен был женат на своей бывшей однокурснице и считал этот брак если и не счастливым, то все же вполне благополучным. У них было четверо детей, самому младшему из которых – дочери – было шестнадцать.
– Он говорит, что любит меня, но не может оставить жену. Что это было бы несправедливо по отношению к ней и детям. Но разве для него самого оставаться с нелюбимой женой справедливо? Ему пятьдесят четыре года. Много ли у него еще будет шансов, чтобы стать счастливым? По-настоящему счастливым?
Катринка думала о Миреке Бартоше, о том, как она, сама того не осознавая, влюбилась в него, о тех временах, когда она задавала себе такие же вопросы относительно него и Власты. Но она знала, что обстоятельства были совсем другими: Александра и не так молода, и не так наивна, как тогда она, и последствия ее романа не так опасны, но чувства – те же – желание, смятение, ужасное одиночество и боль. И если у Катринки и мелькнула мысль о том, что деньги Нейла Гудмена были еще более мощным и соблазнительным фактором, чем обаяние и искушенность Мирека, она благородно отогнала ее прочь. Кто она такая, чтобы судить? И вместо этого Катринка произносила какие-то утешающие и сочувственные слова, убеждала ее в том, что она просто уверена, что Нейл ее любит, что для некоторых людей счастье – не главное, что для них важен прежде всего долг.
Катринка оплатила чек и, все еще во власти воспоминаний о Миреке, а значит, как это неизбежно случалось, и об их пропавшем сыне, рассеянно кивнула Марку ван Холлену и Сабрине и вместе с Александрой вышла из ресторана.
– Она выглядит не очень счастливой, не так ли? – сказала Сабрина, не спуская с Катринки своих маленьких оценивающих глаз, пока та шла к выходу. – Для новобрачной.
– Разве вы не слышали о том, что влюбленные тоже ссорятся? – спросил Марк, и на его красивом загорелом лице появилась улыбка, но глаза его не улыбались, они оставались такими же холодными, оценивающими, как и у знаменитой обозревательницы. Какая сука, подумал он, хотя эта мысль никак не отразилась па его лице. Сабрина была одним из самых ценных приобретений «Лондон глоуб», и он не намеревался ее терять. Он вызвал ее в Нью-Йорк, чтобы попытаться найти способы сделать ее еще более полезной для себя.
– И вы тоже? – спросила она. Вопросами такого рода она гордилась, когда задавала их людям, которых должна была бы бояться.
– Постоянно, – ответил Марк и громко рассмеялся. – Он не мог не восхищаться ее характером. – Но это не для печати.
– Конечно, нет, – сказала Сабрина, чуть приподняв бровь. – Само собой разумеется.
Когда Катринка рассказала Адаму, как удачно прошел ленч, он был очень доволен. Он поощрял общение Александры со своей женой, и вовсе не потому, что ему уж так нравилось удерживать вокруг себя своих старых подруг, просто у него было правило никогда не давать исчезнуть потенциально полезным людям. И Александра, действуя по тому же принципу, исполнив свою миссию, ощутила огромное удовлетворение и была вполне довольна своим успехом. Начиная с этого ленча она не только часто встречалась с Катринкой, но и вместе с ней, Дэйзи, Лючией и Марго проводила теперь время за долгими разговорами и сплетнями в самых модных ресторанах. Хотя она часто делала попытки заплатить, но ее быстро опережали другие, которые не позволяли ей этого, зная, что у нее нет денег. В ответ она оказывала им небольшие любезности, дарила скромные подарки, информировала о том, что происходит на аукционах «Сотби», заранее предупреждала о наиболее интересных драгоценностях, которые должны выставляться на торгах. Именно здесь можно было совершить самую удачную покупку, приобрести идеальный подарок ко дню рождения или к Рождеству для близких друзей или для себя – ожерелье королевы Румынии из жемчуга с бриллиантами, розовую брошь герцогини Виндзорской, и все это по гораздо меньшей цене, чем драгоценности того же качества стоили бы у Уинстона или Буччелати. И Александра не только помогала Катринке, которая всегда была способной ученицей, научиться оценивать живопись и драгоценности, она подсказала Катринке те районы города, которые Адам счел бы приемлемыми для проживания, и представила ее председателю секции недвижимости аукциона «Сотби», уверив ее, что она получит право выбрать самое лучшее из того, что будет предложено к продаже.
Именно благодаря этой связи Катринка нашла идеальный вариант – шестнадцатикомнатные апартаменты, расположенные на двух этажах и окруженные широкой террасой, под крышей здания довоенной постройки на пересечении Шестьдесят четвертой улицы и Пятой авеню.
Их окна выходили на Центральный парк. Как только Катринка увидела эту квартиру, она поняла, что это было именно то место, где ей хотелось бы провести с Адамом всю оставшуюся жизнь.
Глава 29
Дэйзи, которая была с Катринкой на первом осмотре апартаментов на Пятой авеню, одобрила этот вариант. Во второй раз Катринка взяла с собой Лючию, полагаясь на ее наметанный глаз дизайнера. И только убедившись в том, что ее первая инстинктивная реакция на эту квартиру была верной, она показала ее Адаму, который просто влюбился в это место с первого взгляда. Он предложил за нее, на взгляд Катринки, чрезмерную цену в триста тысяч долларов, которая была принята, и, когда покупка состоялась, из Ньюпорта были приглашены Грэхемы, чтобы осмотреть приобретение. Кеннету, который был, по обыкновению, мягок и галантен, квартира понравилась безоговорочно, но Нина улыбнулась своей обычной двусмысленной улыбкой и сказала, что столовая немного маловата и вообще трудно поверить, что она стоит таких денег, если вспомнить, что можно приобрести в Ньюпорте за ту же цену.
После этого Катринке уже больше не надо было думать, чем заполнить свои дни. К ее все более и более напряженному распорядку светской жизни добавились теперь заботы по обустройству квартиры, а кроме того, она часто ездила с Адамом за границу и уделяла какую-то часть времени тому, чтобы наблюдать, как идут дела в «Золотом роге». Так что ей пришлось привыкать спать всего по шесть, а то и меньше часов.
У архитектора-декоратора, которого Катринка выбрала после бесед с теми, кого ей рекомендовали друзья, или с теми, чьими работами она сама восхищалась, было мало опыта и совсем не было известности – это был Карлос Медина, который некогда работал помощником Лючии. Познакомившись с некоторыми его завершенными проектами, Катринка была восхищена ими; она просмотрела его наброски и нашла его работу и красивой, и оригинальной. Больше всего ей нравилось его отношение к делу: с ним легко было общаться, он умел хорошо слушать, был тверд в своих убеждениях, но без тени самонадеянности. Ему было двадцать пять лет. Сын владельца магазина из Акапулько и туристки из Сан-Франциско, которая влюбилась в его отца и осталась с ним, Карлос был невысоким и смуглым, с прямыми черными волосами и бархатистыми темными глазами. Движения его были быстрыми и точными, и в разговоре он смешивал испанские и английские слова, произнося и те, и другие без акцента. Адам считал, что со стороны Катринки было просто безумием довериться ему, но Катринка, как всегда, решила положиться на свою интуицию.
Наброски Карла по оформлению квартиры предлагали своеобразный компромисс между вкусом Адама и его любовью к строгости и аскетизму и стремлением Катринки к комфорту и уюту. Он завалил Катринку полосками всевозможных материалов, цветными чертежами и схемами и образцами ковров. Он показывал ей рисунки кухонь и душевых. Он водил ее в демонстрационные залы, чтобы показать мебель и различное оборудование, и в магазины антиквариата, чтобы выбрать нужные аксессуары. Выбор, по существу, зависел только от количества времени, которое она хотела потратить на поиски, и имеющихся средств. Хотя Адам и говорил, что она может тратить сколько захочет, но более бережливая Катринка всегда готова была не пожалеть нескольких часов, чтобы отыскать вещь того же качества, но за меньшую цену.
Рассудив, что, поскольку они собираются жить в этих апартаментах вместе, то они должны и в равной степени участвовать в их оформлении, Катринка сначала советовалась с Адамом по поводу каждого нюанса. Но это часто раздражало его, а то и приводило к ссорам, которые оставляли у них чувство удивления неуступчивости друг друга. Этим двум независимым людям, привыкшим жить по-своему, при любых обстоятельствах было бы нелегко примирить свои несхожие вкусы без того, чтобы кто-то из них не почувствовал себя проигравшим. Но к этому еще добавлялись осложнения в отношениях Адама со своей матерью. Каждая размолвка с Катринкой будила в нем какие-то полузабытые инстинкты, и он боролся с ней так, как будто речь шла о жизни и смерти. Эти ссоры никогда по-настоящему не разрешали никаких проблем. Они обычно заканчивались тем, что, устав от пререканий, они валились на постель и занимались сексом с такой лихорадочной исступленностью, словно пытались погасить свой гнев любовью.
Скоро Катринка научилась ограничивать область выбора двумя или тремя образцами, которые ей нравились и которые она показывала Адаму, так что вместе и вполне мирно они могли прийти к окончательному решению.
Стены в гостиной и столовой несколько раз покрывались лаком, пока не получались желаемые фактура и цвет. Банкетки в библиотеке расставлялись, передвигались и снова расставлялись до тех пор, пока не находился идеальный вариант. Ковровое покрытие в холле было содрано и настелено вновь из-за дефекта, который могли заметить только Карлос с Катринкой. Мрамор в холле оказался с трещинами, и его тоже пришлось заменить, а одно из кресел в гостиной пришлось обить заново, поскольку ткань «саламандра» была признана небезукоризненной. Рабочие уже готовы были разбежаться, переутомленные антиквары порой предлагали решения, нелепость которых было невозможно объяснить.
Так прошел почти год, но, наконец, квартира была готова. Новая кухня была терракотового цвета, со шкафами, поблескивавшими оттенком коричневого цвета, с картин Босха, с кафельным полом, стеклянным столом и большим смотровым окном с треугольным фронтоном, выходящим на террасу. В ванной Адама был ряд окон с внутренними жалюзи, которые занимали пространство от пола до потолка. Она была отделана блестящим серым гранитом с встроенной в пол ванной и переносным душем, а ванная Катринки, дополненная биде, была отделана серым в белых прожилках мрамором. Ванные комнаты для гостей были проще, но все же тоже достаточно роскошными, отделанными белым ониксом со шкафами различных песочных оттенков, причем их длинные вертикальные формы перекликались с формами узких окон, тянувшихся от пола до потолка и открывавших вид из ванной на террасу. В библиотеке были светлые панели из мореного дуба и широкий диван золотисто-бежевого цвета из ткани фирмы «Кларенс хауз», занимавший большую часть двух стен, а остальные две были заняты выходящими на Центральный парк окнами и встроенными шкафами, в которых находились сложные аудиосистемы, телевизор самой лучшей марки и новый «Сони Бетамакс». Мебель в примыкавшей к библиотеке гостиной была большой по размерам и довольно разнообразной, она была обита шелком расцветки «саламандра» с темно-кремовыми полосками на более светлом кремовом фоне, панели в гостиной были покрыты кремового цвета лаком, паркетный пол застелен восточными коврами, простоту оформления подчеркивали тщательно подобранные антикварные вещицы из дерева, скульптуры и картины. На таком фоне коллекция Адама казалась уже не то что холодной, а просто восхитительной.
К тому времени, когда наконец-то была расставлена мебель и повешены все картины – это было весной 1979 года, – Катринка решила, что наступил подходящий момент для того, чтобы справить новоселье. С помощью секретарши Адама она составила список и разослала приглашения: шестьдесят – на коктейль-вечеринку и двадцать четыре – для тех, кто останется на обед. На Саттон-Плейс ей уже приходилось устраивать небольшие званые вечера, но празднество такого масштаба она организовывала в Нью-Йорке впервые, поэтому Катринка немного нервничала. Хотя с каждым днем она все лучше усваивала тонкие правила светской жизни, она не сомневалась в том, что ей следует еще многому научиться, и, соглашаясь с Дэйзи в том, что все это в конечном итоге ерунда, Катринка все же не хотела какой-либо оплошностью поставить Адама в неловкое положение. Она любила его всепоглощающе и с каждым днем все сильнее; единственной целью ее жизни, хотя она сама этого не осознавала, стало доставлять ему приятное.
С новым шеф-поваром Катринка составляла меню для приема. С Картером и Анной Бубеник, экономкой-чешкой, которую взяли, чтобы она помогала Картеру вести значительно увеличившееся хозяйство на Пятой авеню, Катринка убрала квартиру и обставила террасу, рассортировала скатерти и выбрала столовые сервизы и приборы. Вечером в день приема все сверкало, всюду стояли оранжированные Салу вазы с экзотическими цветами, орхидеями, каллами и клетками с райскими птицами. Ящики охлажденного шампанского «Луи Редерер Кристал» ожидали своего часа. За кремового цвета большим роялем сидел молодой пианист, игру которого Катринка и Адам услышали как-то в ночном клубе, и исполнял заявки присутствующих, а также играл Гершвина, Зондхейма, Арлена и Портера.
Были приглашены родители Адама и его сестра Клементина с мужем. Пришли также Дэйзи и Стивен Эллиот, Лючия ди Кампо и Ник Кавалетти, Александра Оуджелви в сопровождении одного из коллег по «Сотби», Марго Йенсен со своим мужем Ведом, преуспевающим предпринимателем с седыми волосами и очками в роговой оправе, Натали Бувье с Жан-Клодом Жиллет, который приехал сюда, чтобы продать компании «Блумингдейл» кое-что из своих специализированных гастрономических товаров, Уолтер Хоувинг, Эсти Лаудер, Карлос Медина, Джон Фэирчайлд, Малколм Форбс, Лиз Смит, Рик Колинз, исполнительный персонал офиса Адама в Нью-Йорке, Рональд Перельман, Клаудиа Кохен, Тед Тернер, разнообразные семейные пары и – к тревоге Александры – Нейл Гудмен с женой, женщиной приятной внешности с седыми волосами и слегка расплывшейся фигурой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69
Родственники Александры наскребли все вместе достаточно денег, чтобы отправить ее в лучшие учебные заведения, возможно, для того, чтобы сохранить престиж, а возможно, руководствуясь и более практическими соображениями и желая удачно выдать ее замуж. И если бы не Адам Грэхем, исподволь и постоянно присутствовавший в ее жизни, она, вероятно бы, заинтересовалась кем-нибудь из подходящих молодых людей, которые всегда были рядом.
Окончив школу мисс Портер, Александра продолжила обучение в Беннингтоне, получила степень бакалавра истории искусств, а потом, не представляя, чем бы ей заняться помимо попыток выйти замуж за Адама Грэхема, работала в ряде картинных галерей Нью-Йорка. Она ждала, что он сделает ей предложение, и это ожидание было постоянным, потому что со сколькими бы девушками он ни встречался все это время, он неизменно возвращался к ней. Даже когда мечте о его предложении не удалось осуществиться в Кицбюэле, она не оставляла надежды. Хотя в том, что касалось Адама, она предавалась фантазиям, в остальном она была достаточно практичной. Когда в начале февраля она услышала о работе «Сотби», где платили больше, она обратилась в эту фирму и благодаря некоторым блестящим рекомендациям была принята. Если оставить в стороне личную жизнь Александры, то надо было признать, что она была действительно не глупа и хорошо знала свою специальность – она занималась голландским искусством семнадцатого века.
Видимо, семья Нейла Гудмена по материнской линии восходила к голландским евреям, и это незначительное обстоятельство питало его интерес к искусству Нидерландов. Как только у него появились кое-какие средства, он занялся коллекционированием пейзажей, марин и жанровых полотен. В апреле, во время предварительного просмотра предназначенных для аукциона картин голландских художников, он встретил Александру и был поражен, что такая красавица знает еще так много о том, что было его самым любимым увлечением. Ей удалось помочь ему купить прелестное полотно Яна Стена за предложенную им цену, и в благодарность он пригласил ее на ленч. Когда он затем предложил обед, она ответила согласием. А почему бы и нет, подумала она, поскольку Адам проводил все больше и больше времени в Европе, ухаживая за Катринкой, хотя Александра этого тогда не знала, и в ее светском календаре обнаружилось удручающе большое количество незанятых вечеров. Это хорошо для бизнеса, сказала она самой себе. Нейл Гудмен был богат, и он покупал произведения искусства. И что плохого в том, если один-два совместных обеда будут способствовать тому, что он купит что-нибудь еще и в то же время спасет ее от скуки.
Она не учла только одного – что она может в него влюбиться. «Он некрасив, – сказала она Катринке. – Во всяком случае, не похож на Адама. Он немного ниже меня ростом и лысый, но у него удивительно приятное лицо, темные глаза, идеальный нос и пышные усы. Обычно я терпеть не могу мужчин с усами, а вы? Но его еще больше выделяют полные, чувственные губы. Он самый чувственный мужчина из всех, которых я знала. Ну, вернее, один из самых…» – тут же поправилась она, не желая, чтобы Катринка восприняла это как выпад в адрес Адама.
Нейл Гудмен был женат на своей бывшей однокурснице и считал этот брак если и не счастливым, то все же вполне благополучным. У них было четверо детей, самому младшему из которых – дочери – было шестнадцать.
– Он говорит, что любит меня, но не может оставить жену. Что это было бы несправедливо по отношению к ней и детям. Но разве для него самого оставаться с нелюбимой женой справедливо? Ему пятьдесят четыре года. Много ли у него еще будет шансов, чтобы стать счастливым? По-настоящему счастливым?
Катринка думала о Миреке Бартоше, о том, как она, сама того не осознавая, влюбилась в него, о тех временах, когда она задавала себе такие же вопросы относительно него и Власты. Но она знала, что обстоятельства были совсем другими: Александра и не так молода, и не так наивна, как тогда она, и последствия ее романа не так опасны, но чувства – те же – желание, смятение, ужасное одиночество и боль. И если у Катринки и мелькнула мысль о том, что деньги Нейла Гудмена были еще более мощным и соблазнительным фактором, чем обаяние и искушенность Мирека, она благородно отогнала ее прочь. Кто она такая, чтобы судить? И вместо этого Катринка произносила какие-то утешающие и сочувственные слова, убеждала ее в том, что она просто уверена, что Нейл ее любит, что для некоторых людей счастье – не главное, что для них важен прежде всего долг.
Катринка оплатила чек и, все еще во власти воспоминаний о Миреке, а значит, как это неизбежно случалось, и об их пропавшем сыне, рассеянно кивнула Марку ван Холлену и Сабрине и вместе с Александрой вышла из ресторана.
– Она выглядит не очень счастливой, не так ли? – сказала Сабрина, не спуская с Катринки своих маленьких оценивающих глаз, пока та шла к выходу. – Для новобрачной.
– Разве вы не слышали о том, что влюбленные тоже ссорятся? – спросил Марк, и на его красивом загорелом лице появилась улыбка, но глаза его не улыбались, они оставались такими же холодными, оценивающими, как и у знаменитой обозревательницы. Какая сука, подумал он, хотя эта мысль никак не отразилась па его лице. Сабрина была одним из самых ценных приобретений «Лондон глоуб», и он не намеревался ее терять. Он вызвал ее в Нью-Йорк, чтобы попытаться найти способы сделать ее еще более полезной для себя.
– И вы тоже? – спросила она. Вопросами такого рода она гордилась, когда задавала их людям, которых должна была бы бояться.
– Постоянно, – ответил Марк и громко рассмеялся. – Он не мог не восхищаться ее характером. – Но это не для печати.
– Конечно, нет, – сказала Сабрина, чуть приподняв бровь. – Само собой разумеется.
Когда Катринка рассказала Адаму, как удачно прошел ленч, он был очень доволен. Он поощрял общение Александры со своей женой, и вовсе не потому, что ему уж так нравилось удерживать вокруг себя своих старых подруг, просто у него было правило никогда не давать исчезнуть потенциально полезным людям. И Александра, действуя по тому же принципу, исполнив свою миссию, ощутила огромное удовлетворение и была вполне довольна своим успехом. Начиная с этого ленча она не только часто встречалась с Катринкой, но и вместе с ней, Дэйзи, Лючией и Марго проводила теперь время за долгими разговорами и сплетнями в самых модных ресторанах. Хотя она часто делала попытки заплатить, но ее быстро опережали другие, которые не позволяли ей этого, зная, что у нее нет денег. В ответ она оказывала им небольшие любезности, дарила скромные подарки, информировала о том, что происходит на аукционах «Сотби», заранее предупреждала о наиболее интересных драгоценностях, которые должны выставляться на торгах. Именно здесь можно было совершить самую удачную покупку, приобрести идеальный подарок ко дню рождения или к Рождеству для близких друзей или для себя – ожерелье королевы Румынии из жемчуга с бриллиантами, розовую брошь герцогини Виндзорской, и все это по гораздо меньшей цене, чем драгоценности того же качества стоили бы у Уинстона или Буччелати. И Александра не только помогала Катринке, которая всегда была способной ученицей, научиться оценивать живопись и драгоценности, она подсказала Катринке те районы города, которые Адам счел бы приемлемыми для проживания, и представила ее председателю секции недвижимости аукциона «Сотби», уверив ее, что она получит право выбрать самое лучшее из того, что будет предложено к продаже.
Именно благодаря этой связи Катринка нашла идеальный вариант – шестнадцатикомнатные апартаменты, расположенные на двух этажах и окруженные широкой террасой, под крышей здания довоенной постройки на пересечении Шестьдесят четвертой улицы и Пятой авеню.
Их окна выходили на Центральный парк. Как только Катринка увидела эту квартиру, она поняла, что это было именно то место, где ей хотелось бы провести с Адамом всю оставшуюся жизнь.
Глава 29
Дэйзи, которая была с Катринкой на первом осмотре апартаментов на Пятой авеню, одобрила этот вариант. Во второй раз Катринка взяла с собой Лючию, полагаясь на ее наметанный глаз дизайнера. И только убедившись в том, что ее первая инстинктивная реакция на эту квартиру была верной, она показала ее Адаму, который просто влюбился в это место с первого взгляда. Он предложил за нее, на взгляд Катринки, чрезмерную цену в триста тысяч долларов, которая была принята, и, когда покупка состоялась, из Ньюпорта были приглашены Грэхемы, чтобы осмотреть приобретение. Кеннету, который был, по обыкновению, мягок и галантен, квартира понравилась безоговорочно, но Нина улыбнулась своей обычной двусмысленной улыбкой и сказала, что столовая немного маловата и вообще трудно поверить, что она стоит таких денег, если вспомнить, что можно приобрести в Ньюпорте за ту же цену.
После этого Катринке уже больше не надо было думать, чем заполнить свои дни. К ее все более и более напряженному распорядку светской жизни добавились теперь заботы по обустройству квартиры, а кроме того, она часто ездила с Адамом за границу и уделяла какую-то часть времени тому, чтобы наблюдать, как идут дела в «Золотом роге». Так что ей пришлось привыкать спать всего по шесть, а то и меньше часов.
У архитектора-декоратора, которого Катринка выбрала после бесед с теми, кого ей рекомендовали друзья, или с теми, чьими работами она сама восхищалась, было мало опыта и совсем не было известности – это был Карлос Медина, который некогда работал помощником Лючии. Познакомившись с некоторыми его завершенными проектами, Катринка была восхищена ими; она просмотрела его наброски и нашла его работу и красивой, и оригинальной. Больше всего ей нравилось его отношение к делу: с ним легко было общаться, он умел хорошо слушать, был тверд в своих убеждениях, но без тени самонадеянности. Ему было двадцать пять лет. Сын владельца магазина из Акапулько и туристки из Сан-Франциско, которая влюбилась в его отца и осталась с ним, Карлос был невысоким и смуглым, с прямыми черными волосами и бархатистыми темными глазами. Движения его были быстрыми и точными, и в разговоре он смешивал испанские и английские слова, произнося и те, и другие без акцента. Адам считал, что со стороны Катринки было просто безумием довериться ему, но Катринка, как всегда, решила положиться на свою интуицию.
Наброски Карла по оформлению квартиры предлагали своеобразный компромисс между вкусом Адама и его любовью к строгости и аскетизму и стремлением Катринки к комфорту и уюту. Он завалил Катринку полосками всевозможных материалов, цветными чертежами и схемами и образцами ковров. Он показывал ей рисунки кухонь и душевых. Он водил ее в демонстрационные залы, чтобы показать мебель и различное оборудование, и в магазины антиквариата, чтобы выбрать нужные аксессуары. Выбор, по существу, зависел только от количества времени, которое она хотела потратить на поиски, и имеющихся средств. Хотя Адам и говорил, что она может тратить сколько захочет, но более бережливая Катринка всегда готова была не пожалеть нескольких часов, чтобы отыскать вещь того же качества, но за меньшую цену.
Рассудив, что, поскольку они собираются жить в этих апартаментах вместе, то они должны и в равной степени участвовать в их оформлении, Катринка сначала советовалась с Адамом по поводу каждого нюанса. Но это часто раздражало его, а то и приводило к ссорам, которые оставляли у них чувство удивления неуступчивости друг друга. Этим двум независимым людям, привыкшим жить по-своему, при любых обстоятельствах было бы нелегко примирить свои несхожие вкусы без того, чтобы кто-то из них не почувствовал себя проигравшим. Но к этому еще добавлялись осложнения в отношениях Адама со своей матерью. Каждая размолвка с Катринкой будила в нем какие-то полузабытые инстинкты, и он боролся с ней так, как будто речь шла о жизни и смерти. Эти ссоры никогда по-настоящему не разрешали никаких проблем. Они обычно заканчивались тем, что, устав от пререканий, они валились на постель и занимались сексом с такой лихорадочной исступленностью, словно пытались погасить свой гнев любовью.
Скоро Катринка научилась ограничивать область выбора двумя или тремя образцами, которые ей нравились и которые она показывала Адаму, так что вместе и вполне мирно они могли прийти к окончательному решению.
Стены в гостиной и столовой несколько раз покрывались лаком, пока не получались желаемые фактура и цвет. Банкетки в библиотеке расставлялись, передвигались и снова расставлялись до тех пор, пока не находился идеальный вариант. Ковровое покрытие в холле было содрано и настелено вновь из-за дефекта, который могли заметить только Карлос с Катринкой. Мрамор в холле оказался с трещинами, и его тоже пришлось заменить, а одно из кресел в гостиной пришлось обить заново, поскольку ткань «саламандра» была признана небезукоризненной. Рабочие уже готовы были разбежаться, переутомленные антиквары порой предлагали решения, нелепость которых было невозможно объяснить.
Так прошел почти год, но, наконец, квартира была готова. Новая кухня была терракотового цвета, со шкафами, поблескивавшими оттенком коричневого цвета, с картин Босха, с кафельным полом, стеклянным столом и большим смотровым окном с треугольным фронтоном, выходящим на террасу. В ванной Адама был ряд окон с внутренними жалюзи, которые занимали пространство от пола до потолка. Она была отделана блестящим серым гранитом с встроенной в пол ванной и переносным душем, а ванная Катринки, дополненная биде, была отделана серым в белых прожилках мрамором. Ванные комнаты для гостей были проще, но все же тоже достаточно роскошными, отделанными белым ониксом со шкафами различных песочных оттенков, причем их длинные вертикальные формы перекликались с формами узких окон, тянувшихся от пола до потолка и открывавших вид из ванной на террасу. В библиотеке были светлые панели из мореного дуба и широкий диван золотисто-бежевого цвета из ткани фирмы «Кларенс хауз», занимавший большую часть двух стен, а остальные две были заняты выходящими на Центральный парк окнами и встроенными шкафами, в которых находились сложные аудиосистемы, телевизор самой лучшей марки и новый «Сони Бетамакс». Мебель в примыкавшей к библиотеке гостиной была большой по размерам и довольно разнообразной, она была обита шелком расцветки «саламандра» с темно-кремовыми полосками на более светлом кремовом фоне, панели в гостиной были покрыты кремового цвета лаком, паркетный пол застелен восточными коврами, простоту оформления подчеркивали тщательно подобранные антикварные вещицы из дерева, скульптуры и картины. На таком фоне коллекция Адама казалась уже не то что холодной, а просто восхитительной.
К тому времени, когда наконец-то была расставлена мебель и повешены все картины – это было весной 1979 года, – Катринка решила, что наступил подходящий момент для того, чтобы справить новоселье. С помощью секретарши Адама она составила список и разослала приглашения: шестьдесят – на коктейль-вечеринку и двадцать четыре – для тех, кто останется на обед. На Саттон-Плейс ей уже приходилось устраивать небольшие званые вечера, но празднество такого масштаба она организовывала в Нью-Йорке впервые, поэтому Катринка немного нервничала. Хотя с каждым днем она все лучше усваивала тонкие правила светской жизни, она не сомневалась в том, что ей следует еще многому научиться, и, соглашаясь с Дэйзи в том, что все это в конечном итоге ерунда, Катринка все же не хотела какой-либо оплошностью поставить Адама в неловкое положение. Она любила его всепоглощающе и с каждым днем все сильнее; единственной целью ее жизни, хотя она сама этого не осознавала, стало доставлять ему приятное.
С новым шеф-поваром Катринка составляла меню для приема. С Картером и Анной Бубеник, экономкой-чешкой, которую взяли, чтобы она помогала Картеру вести значительно увеличившееся хозяйство на Пятой авеню, Катринка убрала квартиру и обставила террасу, рассортировала скатерти и выбрала столовые сервизы и приборы. Вечером в день приема все сверкало, всюду стояли оранжированные Салу вазы с экзотическими цветами, орхидеями, каллами и клетками с райскими птицами. Ящики охлажденного шампанского «Луи Редерер Кристал» ожидали своего часа. За кремового цвета большим роялем сидел молодой пианист, игру которого Катринка и Адам услышали как-то в ночном клубе, и исполнял заявки присутствующих, а также играл Гершвина, Зондхейма, Арлена и Портера.
Были приглашены родители Адама и его сестра Клементина с мужем. Пришли также Дэйзи и Стивен Эллиот, Лючия ди Кампо и Ник Кавалетти, Александра Оуджелви в сопровождении одного из коллег по «Сотби», Марго Йенсен со своим мужем Ведом, преуспевающим предпринимателем с седыми волосами и очками в роговой оправе, Натали Бувье с Жан-Клодом Жиллет, который приехал сюда, чтобы продать компании «Блумингдейл» кое-что из своих специализированных гастрономических товаров, Уолтер Хоувинг, Эсти Лаудер, Карлос Медина, Джон Фэирчайлд, Малколм Форбс, Лиз Смит, Рик Колинз, исполнительный персонал офиса Адама в Нью-Йорке, Рональд Перельман, Клаудиа Кохен, Тед Тернер, разнообразные семейные пары и – к тревоге Александры – Нейл Гудмен с женой, женщиной приятной внешности с седыми волосами и слегка расплывшейся фигурой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69