Мур увидел обугленные, еще дымящиеся развалины на месте
пивных. Дождь почти перестал, и пожар разгорался с новой силой,
перекидываясь на другие здания; он заметил лихорадочно работавшие пожарные
бригады. Вдали, на вершине холма, стояла не тронутая огнем и все равно
пустая и мертвая "Индиго инн".
Бойня потрясла его до глубины души. Он услышал, как Чейн кричит из
гавани: "Мур! Будь ты проклят!.."
На Фронт-стрит рядами лежали трупы, закрытые простынями. Мур мельком
заметил доктора Максвелла - он вместе с одной из медсестер перевязывал
раненых. Еще шаг, и он чуть не споткнулся о скорчившееся на дороге тело;
заставив себя посмотреть под ноги, Мур увидел, что это тот самый старик,
который так почтительно говорил о джамби. Теперь череп у него был
проломлен, а остекленелые глаза глубоко ушли в орбиты.
Он помотал головой, с силой выдохнув сквозь стиснутые зубы. Боже,
нет... нет... нет... "История повторяется, - подумал он, - пришли нацисты,
морские волки, завоеватели, хитрые и безжалостные. Ужас громоздится на
ужас, смерть на смерть". А в океане Корабль Ночи движется к морским
трассам, чтобы выполнить свою миссию разрушения, над которой не властно
время.
Потом Мур увидел Рейнарда. На лбу мэра зиял глубокий порез, одежда
была перемазана золой. Одна рука была сильно обожжена и покрыта желтыми
волдырями. Рейнард шагнул вперед, издав горлом булькающий звук, и схватил
Мура за грудки.
- Это ваша работа... - прохрипел он. - Поглядите, что вы наделали.
ГЛЯДИТЕ ЖЕ, ГЛЯДИТЕ, ЧЕРТ ВАС ПОБЕРИ!
Мур заморгал, не в силах ни сдвинуться с места, ни оттолкнуть от себя
Рейнарда.
На них смотрели.
- Ты притащил сюда эту чертову лодку, - прошипел мэр. - Ты поднял ее
из Бездны!
- Нет, - запротестовал Мур, - я же не знал...
- Открой глаза и посмотри на мертвых! - взвизгнул Рейнард, заливаясь
слезами. - ТЫ ПРИНЕС ЭТО НА ОСТРОВ!
- Это все белый! - громко подхватил тощий негр с дикими глазами. - Он
убил мою жену и деток, он спалил мой дом! Он поднял эту лодку со дна, он!
Мур почувствовал, что атмосфера накаляется; он вырвался от Рейнарда,
и тот ничком растянулся на песке. Но вперед вышел другой, его ненависть
была почти осязаемой:
- ТЫ, ГРЯЗНАЯ ТВАРЬ, БРАТ ЭТИХ ТВАРЕЙ! - пронзительно крикнул он. -
ТЫ УБИЛ ЕЕ!
Перед Муром возникла рука с чем-то тонким, острым, серебристым.
Кто-то гикнул, люди обступили Мура плотной стеной, отрезав все пути к
отступлению. Жаркое дыхание, засохшая кровь на лицах, безумные от ярости
глаза...
- Кровь ему пустить! - выкрикнул женский голос. Мужчины подступили
ближе, кто-то нагнулся, разбил о камень пивную бутылку и выпрямился с
поблескивающим оружием в руке. Мур попятился, споткнулся об обугленные
доски и упал на больное плечо. От боли он вскрикнул, и тогда толпа
бросилась на него. Кричал сорванным голосом Рейнард. К Муру протянулось
множество нетерпеливых рук, его подняли с земли и поволокли куда-то сквозь
тучи золы и пепла. Он вырывался, но силы были слишком неравны.
К нему стал пробираться негр с ножом - Мур мельком увидел яростные
глаза, блеск металла. Рукоять ножа прочертила в воздухе короткую грозную
дугу, на миг замерла и устремилась к цели - грудной клетке Мура.
В толпе возникло молниеносное движение, послышался внезапный крик
боли. На голову человеку с ножом обрушилась сломанная доска; он испустил
мучительный стон, пошатнулся и рухнул лицом в землю, выронив нож.
Доска вновь взлетела в воздух, угодила еще одному островитянину в
грудь, и у того подломились колени. Тяжело дыша, толпа отступила от Мура.
Неровно обломанную доску держал Чейн, готовый ударить снова. Он
обежал взглядом злые лица и негромко велел Муру:
- Отойди от них.
Мур, держась за пульсирующее болью плечо, подвинулся к нему. Вокруг
заблестели ножи.
- Ну валяйте, - с вызовом буркнул Чейн. - Чего рассусоливать...
От толпы отделился мужчина повыше и покрепче прочих; в толстой как
окорок руке была зажата "розочка". За ним к Муру с Чейном двинулся другой.
Но резкий щелчок заставил обоих замереть на месте.
- Клянусь Богом, я пристрелю первого же, кто хоть пальцем тронет этих
двоих, - предупредил Кип, целясь из ружья в самую гущу толпы. Глаза у него
ввалились, он сонно моргал, сражаясь с усталостью. За спиной у него стояла
Майра, грязная, с забинтованной рукой; она прижимала к себе Минди с
остановившимися, стеклянными от шока глазами. - Что, кто-нибудь из вас
думает таким способом вернуть жену, ребенка, мужа?.. Если мы начнем
убивать друг друга, то закончим начатое этими тварями!..
Люди смотрели на Кипа, и на их лицах по-прежнему читалась готовность
мстить.
- Вы ничего не можете сделать, - сказал он им. - Их больше нет...
- А ТЫ ЧТО СОБИРАЕШЬСЯ ДЕЛАТЬ? - Потный Рейнард пробрался в первые
ряды. - Ты у нас представитель закона, значит, что-то, как-то ты можешь
сделать...
- Когда распогодится, мы сможем вызвать по рации помощь, -
хладнокровно ответил Кип. - А до тех пор - ничего.
Рейнард покачал головой.
- Этого мало! Посмотри на этих людей, приятель! Посмотри, сколько
трупов на земле! Что мы будем делать, если те твари вернутся? Как нам
бороться?
- Вот твои друзья, - сказал Чейн Муру. - Полюбуйся. - Он повысил
голос: - Я скажу тебе, как нам бороться, старина! Я выйду в море за этой
лодкой и попытаюсь заманить ее на Джейкобс-Тис. - Он покосился на Мура и с
оттенком уважения в голосе прибавил: - Он идет со мной.
Кип посмотрел через плечо на вождя, потом на Мура:
- На Джейкобс-Тис? Значит, вы считаете, что они идут к Ямайке?
- Возможно, - ответил Чейн. - Это самый короткий путь к морским
трассам. Если мы ошиблись или если мы опоздаем, другой возможности
отыскать лодку у нас не будет.
- Ты не догонишь ее, Чейн, - сказал Кип. - Тебе никак не...
- А что нам остается? - Индеец сердито сверкнул на него глазами. -
Позволить этой проклятой посудине ускользнуть или пуще того - вернуться
сюда и все повторить? Теперь они знают, что мы слабы, знают, где найти
топливо для своих дизелей. Они доберутся до морских трасс, и тогда... нет.
Я не приму такой грех на душу. В этот раз они не тронули Карибвиль, но я
помню, как давным-давно над моей деревней свистели снаряды и горящие
индейцы ползали в золе. Нет! Я не дам им уйти! Не дам! Никогда! - Он
взглянул на Мура. - Я ждал долго. Хватит! Если ты сейчас же не пойдешь со
мной, я оставлю тебя на берегу. - Он развернулся и зашагал к бухте.
Мгновение Мур медлил, глядя Кипу в лицо.
- Я должен ему помочь, - сказал он. - По-другому нельзя.
- Идете только вы двое?
- И Яна Торнтон.
Кип уставился на него, качнул головой и снова посмотрел на
островитян. Страх и дурнота вернулись к ним и погасили безудержную жажду
насилия. Рейнард, пошатываясь, повернул обратно в толпу, что-то испуганно
бормоча.
- Я... больше не способен думать, - напряженно проговорил он. - Я не
знаю, что делать. - Он на мгновение остановился, ссутулился, провел рукой
по лицу и уставился в землю, словно мог найти ответ в золе.
Глаза Кипа блеснули. Он заозирался и наконец заметил знакомое лицо.
- Дж.Р., до нашего возвращения ты остаешься за главного. Вот ключи от
моей конторы. Если понадобится, там есть оружие. Убери из гавани как можно
больше народу, отправь их в больницу. Дэвид, можно нам занять твою
гостиницу под убежище?
Мур кивнул.
- Значит, решено. - Кип снова повернулся к Дж.Р. - Переправь туда как
можно больше людей. Судя по небу, буря уже недалеко. Уведи их от ветра,
вот и все. - Кип повернулся к жене и сжал ее руку. - Иди. Все будет
хорошо. Поторопись.
Она медлила, судорожно прижимаясь к нему; Кип окликнул по имени
какую-то женщину, и та подошла, чтобы увести Майру от мужа. - Помни, -
сказал Кип Дж.Р., прежде чем отдать ему ружье, - сделай все, чтобы у этих
людей был хоть какой-то кров.
Кип с Муром молча шли по Фронт-стрит; они слышали грохот дизелей и
голос Чейна - тот кричал каким-то мальчишкам, чтобы они бросили ему
швартовы.
- Последние два часа я занимался тем, что пытался вызвать кого-нибудь
по рации, - объяснил Кип. - Но ловил только обрывки корабельной связи.
Где-то жуткая гроза!
- Тебе не обязательно идти с нами. Ты отвечаешь за Кокину, этим все
сказано.
Кип покачал головой.
- Я знаю, что эта лодка все еще там, Дэвид. И не смогу жить в мире с
собой, если не попытаюсь - хотя бы не попытаюсь - остановить ее, пока она
не натворила бед где-нибудь еще. Будут новые смерти, снова погибнут ни в
чем не повинные люди. Умыть сейчас руки значило бы отречься от всего, во
что я верил.
Они подошли к траулеру. Чейн с Яной уже выбирали швартовы. Индеец
несколько секунд внимательно смотрел на Кипа, но ничего не сказал.
Мур перебрался на борт и взялся помогать Чейну и Яне; тогда Чейн
скрылся в рубке, и траулер, грохоча дизелями, двинулся в сторону
кисс-боттомского пролива.
Океан вокруг траулера превратился в подвижную черно-белую равнину.
Волны поднимали судно и сбрасывали в водяные ямы, тускло мерцавшие, как
тысячи глаз. Белые гребни разбивались о нос траулера, и пена текла по
палубе и исчезала в шпигатах. Мур - он стоял на баке и следил за морем -
посмотрел на небо и увидел отвратительную однообразную серо-желтую массу.
Траулер лег на северо-восточный курс, и вдалеке, закрыв горизонт и
превратив его в необъятный пустой дверной проем, возникли густые черные
тучи.
Мур обернулся, чтобы поглядеть на Кокину - зеленое пятно на сером.
Потом обзор ему закрыла высокая волна с гребнем в прядях водорослей. Они
прошли пролив и двигались через пучину Бездны, и море било снизу по
обшивке.
Мура пронизала холодная дрожь: он понял, чем был горизонт.
Широко распахнутой дверью.
Дверью в царство мертвых.
Держась за планшир, он прошел мимо Кипа в рубку.

24
- Впереди полоса шторма, - угрюмо сказал Чейн. На руках, державших
штурвал, от усилий вздувались мышцы. По всей длине траулера поскрипывали
доски, вода плескала в стекло рубки с таким звуком, словно кто-то хлопал в
ладоши. Ветер улегся, но море было неспокойным - дурной знак.
Впереди, ближе к Ямайке, море бурлило и ходило ходуном. Они шли
недостаточно быстро, хотя Чейн понимал, что волна задержит и подводную
лодку.
Чейн вел "Гордость" по просветам между волнами, успевая выискать
спокойную воду раньше, чем пена обрушится с гребня и закроет лазейку;
сильное встречное течение так и норовило завладеть рулем и развернуть
корабль бортом к волне. Чейн лелеял "Гордость", словно сильную, чуткую
женщину. Он построил ее своими руками из материалов, украденных с верфи
Лэнгстри, и списанных частей двигателей и плавал на траулере уже семь лет
- ловил рыбу с командой, набранной из местных индейцев. "Гордость" была
славным суденышком, быстроходным и остойчивым. Сейчас Чейн не отрываясь
смотрел вперед, время от времени поглядывая на компас и латунный барометр,
установленные на панели перед ним. Стрелка барометра стояла низко и
продолжала падать.
- Как бы эту лодку ни болтало, - сказала Яна, - она будет плыть и
плыть - такая конструкция, низкая осадка. Не переворачивается.
- Все эти годы, - сказал Кип Муру, - эти твари старались снова
вывести лодку в море... может быть, даже лежа на дне они как могли
поддерживали рабочее состояние двигателей. Все это время у них была
одна-единственная цель. Страстное желание нанести ответный удар, жгучая
ненависть, иссушающая жажда. - Он повторял все то, что говорил ему
Бонифаций.
- Экипажи немецких подводных лодок были специально обучены
импровизировать, - рассказывала Яна. - Они пользовались тем, что было под
рукой - проволокой, тросами, обломками досок, даже металлом переборок.
Есть документально зафиксированные случаи, когда субмарины, пролежав на
дне несколько дней, всплывали - в последний момент, когда воздух был
практически на исходе, - исключительно благодаря мужеству и смекалке
команды. Мне кажется, в некоторых отношениях храбрее их не было.
- Корабль Ночи, - прошептал себе под нос Кип, который стоял в глубине
рубки, обхватив рукой деревянную балку. Он очень устал и чувствовал себя
совершенно разбитым. Ему не давал покоя вопрос, как бы он поступил, если
бы его опасения сбылись, если бы Майра и Минди погибли. Когда он увидел
кровь на стене своего дома, его мир начал рушиться. Майра рассказала: два
монстра вломились в дом, и один из них полоснул Минди когтями, но Майра
стала стрелять и прогнала их, а потом подхватила Минди на руки и побежала
в деревню. Там тоже были эти твари, много, и они убили бы ее прямо на
улице, если бы из дыма не появились люди и не отогнали их. Лэнгстри,
вспоминала Майра, бил чудовищ железным прутом, но они завалили его толпой.
Майра и еще несколько мужчин и женщин спрятались в подвале бакалейной
лавки. Твари чуть было не сорвали крышку с люка, который вел в подпол, но
бакалея вдруг запылала, и, испугавшись огня, они удрали. Сама Майра вместе
с остальными едва успела выбраться из магазина до того, как рухнула
горящая крыша.
- Боже, - сказал Кип, стряхивая страшное воспоминание. - Что если они
прошли другим проливом и двигаются теперь к Тринидаду, Гаити или даже к
Штатам? Чейн, ты сказал, что если сумеешь догнать лодку, то загонишь ее на
Джейкобс-Тис. Я хочу знать как.
Чейн не повернул головы. Он смотрел, как собирается буря.
- В свое время узнаете, - сказал он. - Найти-то я ее найду, не
сомневайтесь. За мной должок, да и за ней тоже.
- Но как же так? - спросил Мур, подходя к Чейну и хватаясь за панель
управления, чтобы не упасть. - Я заметил в вас ненависть и страх. Откуда
они?
- Я думаю, - ответил Чейн, и свет блеснул на его золотом амулете, -
вы слишком много видите, Мур. - Он на миг умолк, словно что-то решая,
потом кивнул и заговорил: - У меня бывают кошмары, Мур. Это один и тот же
сон. Он никак не оставит меня в покое, а я не могу освободиться от него. Я
в комнате, лежу на голой кровати без матраца. Я совсем еще маленький и
ничего не знаю ни об ужасе, ни о зле, таящемся в человеческой душе, потому
что мой мир - внутри огромного собора неба и моря. Я лежу в темной комнате
и слушаю ночных птиц. Но вдруг они замолкают, и возникает другой звук.
Тонкий высокий вой, он приближается, но я не могу убежать. И вот этот звук
обрушивается на меня со всех сторон, проглатывает меня, накаленный и
пронзительный, и выбраться из комнаты нельзя.
Я вижу, как по потолку бежит ломаная трещина, вижу, как потолок
осыпается, сквозь него льется дождь огня и горячего металла. Что-то
зазубренное ударяет меня по голове, и я хочу закричать, но у меня пропал
голос. В горстях у меня моя собственная кровь, она кипит и пузырится. А
потом боль. Жгучая. Невыносимая. Боже, какая боль... - На лбу у Чейна
выступили бисеринки пота.
- В своем кошмаре я чувствую запах горелого мяса - это я горю, но
никто не может мне помочь, потому что им не пробиться ко мне сквозь завал
из пылающих досок. Потом темнота, долгая жуткая темнота. Наконец я вижу
каких-то людей в белом, они велят мне отдыхать. Я лежу в комнате с
зелеными стенами без зеркал. Но приходит день, когда мне с великим трудом
удается подняться и я краем глаза замечаю чье-то отражение в оконном
стекле. Страшное лицо в желтых бинтах, сморщенное, обезображенное, смотрит
оттуда на меня, испуганно округлив заплывшие глаза. От страха я бью по
стеклу, я хочу уничтожить это существо, потому что знаю: однажды это
видение уничтожит меня. Это лицо больше не человеческое, это лицо
"анакри", демона, а за ним - не храбрость, а песья трусость.
Чейн - его напряженное лицо было покрыто испариной - поглядел на
Мура.
- Когда нацисты обстреляли Карибвиль со своей лодки, первое попадание
было в мой дом. Моя мать с тех пор находится на грани безумия - вы видели
ее. Отец и еще несколько смельчаков вооружились ружьями и гарпунами и на
маленьком рыбачьем баркасе отправились искать чудовище. Больше я его не
видел. Твари с этого плавучего исчадья ада отняли у меня жизнь, Мур.
Отняли что-то доброе и хорошее и взамен вложили частицу себя. Они и по сей
день тянутся ко мне - каждый час моего бодрствования, каждый миг моего
сна. Они все время возвращаются, чтобы по частям вырывать из меня душу, и
не уймутся, пока целиком не завладеют мной. Я боюсь их так, как никто
никогда ничего не боялся на этом свете, Мур.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32