– Есть отличная идея! – объявил он.
Мэдж невольно улыбнулась, зараженная его энтузиазмом.
– Какая?
– Прогуляться. Вы завтра дежурите?
– Если бы дежурила, то уже сейчас была бы там. Но надо заниматься рестораном. Джонни работает, у Джесс уроки, а…
Майкл протестующе поднял руку.
– Я хочу увидеть несколько образцов колониальной архитектуры. Это поможет мне понять, чего вы ждете от реконструкции.
– Я вам дам карту.
– Лучше поедем вместе. Захватим завтрак. Возьмем детей, если хотите.
– Майкл…
– Когда вы в последний раз выбирались на пикник, Мэдж?
Предложение было столь заманчивым, ей так захотелось поехать за город, забыв обо всем, хоть раз в жизни просто повеселиться, поиграть с детьми, пофлиртовать с этим жизнелюбивым мужчиной, что Мэдж уже готова была согласиться, но с языка сорвалось совсем другое:
– Не сегодня…
– Завтра?
– Завтра тоже не получится.
– Тогда послезавтра.
Она подняла голову и улыбнулась.
– Вы не любите отступать, не так ли?
Он ухмыльнулся дерзко, как подросток.
– Это против моих убеждений. Я моряк, а моряки не отступают!
Она улыбнулась в ответ:
– Ну да, они только делают стратегические перегруппировки.
– Но не вокруг женщин, нет!
Ей хотелось смеяться. Ей хотелось кричать. Он был слишком самоуверен, а она слишком пуглива. Ей хотелось очень многого, но она всего боялась. Она могла бы так легко в него влюбиться.
– Послезавтра, – сказала она, поворачиваясь и направляясь к двери.
– Мэдж!
Она остановилась.
– Это всего лишь пикник.
Мэдж улыбнулась. Нет, не «всего лишь»! Хотелось бы ей разобраться в своих чувствах… Не утруждая себя ответом, она вышла из кабинета.
Мэдж, должно быть, сообщила детям новость, потому что, пока Майкл работал, они один за другим приходили расспросить его. Первой пришла Джина с банкой пива в руке, а это означало, что она знала о звонке дяди Винса.
– Ты мне не говорил, что бабушке не надо рассказывать, – виновато промямлила она.
Майкл отхлебнул пива и глянул на часы, с удивлением обнаружив, что уже три часа.
– А тебе так трудно было удержать язык за зубами?
Джина вздохнула.
– Она так беспокоилась.
Майкл ласково потрепал дочь по подбородку.
– Мне сорок три, детка. Тебе не кажется, что поздновато беспокоиться, если я где-то решил задержаться допоздна?
Она покраснела и заерзала.
– Нет, но ты ведешь себя так странно.
– Ты ведь видела моих друзей. Ходила со мной к стеле. Ты должна понимать, что это значит.
Джина упрямо замотала головой.
– Нет, я не понимаю.
– Ладно, – уступил он. – Я не уверен, что сумею объяснить тебе, но могу пообещать одну вещь. Ни тебя, ни меня это не заденет.
Джина посмотрела на отца большими влажными глазами. Похоже, что он и не заметил, как она выросла.
– Ты уверен? – спросила она голосом маленькой женщины.
Майкл поцеловал ее в лоб и погладил по спине.
– Уверен.
Джесс появилась через полчаса. Пропуском наверх ей послужил стакан чая.
– Вот это здорово! – заявила она, хихикая. – Я люблю пикники!
Майкл не стал огорчать ее сообщением, что всего несколько минут назад уже пил пиво. Поблагодарив ее, он взял стакан и сделал глоток.
– Выбирай маршрут, – предложил он. – Я хочу посмотреть поместье Ширли и, может быть, еще одно. А потом где-нибудь остановимся и порезвимся.
Она захлопала в ладоши.
– Замечательно!
«Оппозиция» появилась, когда Майкл уже собирался закрывать лавочку. Сегодня он работал допоздна. Наверху было очень жарко, и он весь взмок от пота. Стащив с себя тенниску, Майкл утерся ею как полотенцем.
– О Господи… – раздался позади сдавленный голос Джонни.
Майкл даже подскочил от неожиданности и вопрошающе уставился на мальчика. В отличие от девчонок тот не позаботился ни о «пропуске», ни о «взятке». Но вид у Джонни был ошарашенный, что, впрочем, не помешало Майклу выговорить ему за внезапное вторжение.
– Не надо подкрадываться к людям, – спокойно сказал он и наклонился, чтобы закрыть ящик с инструментами.
– Это после Кореи? – неуверенно спросил Джонни, таращась на рубцы на теле Майкла.
– Ага.
– Эти раны… вам было больно?
Майкл выпрямился, и двое мужчин оказались лицом к лицу.
– Да, – просто ответил он. – Во мне до сих пор сидят осколки. А когда задеты кости, приобретаешь способность предсказывать погоду. Я чувствую дождь за двое суток.
Джонни, видимо, не знал, что сказать.
– Мой папа тоже был ранен. – Он неуверенно пожал плечами. – Его изрезало осколками, когда мина угодила в столовую.
– Но он был там, – возразил Майкл. – А этого достаточно, чтобы получить «Пурпурное сердце».
– У мамы тоже такая есть, я знаю. Я однажды нашел ее в старом чемодане.
– Она никогда тебе не рассказывала об этом?
Джонни пожал плечами, и лицо его смягчилось.
– Ну, она вообще об этом не говорит.
Майкл кивнул и снова утерся тенниской. Он размышлял о ее признании. О семье, в которую она могла бы вернуться. Ничего удивительного, что она так печальна. Вокруг не было никого, кто бы безоговорочно поддержал ее. Как поддержала Майкла его мать, когда он, вернувшись из Кореи, первое время не спал по ночам и боялся резких звуков.
– Знаешь, она ведь беспокоится о тебе, – сказал он Джонни.
Юноша сразу утратил самообладание.
– Я не виноват! Она меня совсем не слушает, будто мне пять лет и я хочу играть в лошадки. А я хочу летать на истребителях, но она этого не понимает!
– Она понимает, – заверил его Майкл. – Но это ее больно ранит. Особенно при виде того, что творится во Вьетнаме.
– Но это же не то, что в Корее, – возразил Джонни.
– Это пострашнее, смею тебя уверить. Дай ей передышку. Она делает все что может.
– Но она лишает меня единственного шанса, – настаивал Джонни.
– Будут другие шансы.
– И она снова скажет «нет»!
Пожалуй, скажет. Майклу не хотелось лгать Джонни. Лучше всего было отвлечь его.
– Вот поэтому ты должен мне помочь, – внушительно сказал он.
– В чем помочь? Я ведь не плотник…
Взмахом руки Майкл отмел его возражение.
– Ты любишь маму?
– Ну еще бы! – фыркнул Джонни. – Очень.
– Ты бы хотел, чтобы она могла спать, как все нормальные люди, и радоваться тому, что ты станешь летчиком?
– О да!
На этот раз никакой бравады. Полная искренность.
– Так вот, для этого я и остался. Это единственная причина того, что я здесь. – Он провел рукой по страшным шрамам, пересекавшим его грудь, живот и правый бок. – Она спасла мою жизнь, Джон. Я перед ней в долгу. И я попытаюсь помочь ей, хорошо?
Джонни, неуверенно пожал плечами.
– Похоже, я понимаю.
– Так ты поедешь с нами на пикник? Я считаю, это важно.
Джонни нахмурился.
– Я не могу не поехать. Мама только об этом и говорит, будто мы собираемся, по крайней мере, в Диснейленд.
– Она предвкушает поездку?
– Ждет не дождется.
Майкл кивнул.
– Ладно, скажи ей, что поедешь. А потом мы с тобой поговорим. Тебе надо кое-что узнать.
9
– Ты уже не так привязана к своим старичкам, не правда ли? – спросила Надин у Мэдж, когда они вместе вышли из палаты.
– Ничего подобного, – возразила Мэдж, ощущая тяжесть в груди.
Она только что потеряла пациента. Третьего за последние два дежурства. Но, как говорится, он хорошо пожил. Трудно горевать, когда человек умирает в восемьдесят, оплакиваемый дюжиной внуков и внучек.
– Я переживаю смерть каждого.
Это было правдой. Каждый пациент, уходя, уносил с собой частичку ее души.
– Ты не собираешься поговорить с его женой? – спросила Надин.
Мэдж бросила на стол бумаги кардиологической бригады и выпрямилась.
– Собираюсь, – сказала она. – Хоть это совсем нерадостная миссия. Лучше бы ее взял на себя доктор Маккензи. Не женское это дело.
Надин, соглашаясь, кивнула головой. Мэдж представила, как зайдется в рыданиях, узнав о смерти мужа, маленькая миссис Мильнер с вечно испуганными глазами, и ей стало не по себе.
Надин участливо коснулась ее плеча:
– Ты неважно выглядишь, девочка. Хочешь, помогу? Приготовлю еду к завтрашнему пикнику, чтобы твоему приятелю, который воображает себя хорошим поваром, нечего было делать.
Мэдж с облегчением переменила тему разговора.
– Ты, подружка, моего приятеля не трогай, а также оставь в покое Персика, понятно? Он, кажется, теперь боится тебя больше, чем Рэйфордской тюрьмы. – Мэдж постаралась улыбнуться. – Да и я, если честно, тебя побаиваюсь.
Надин возмущенно всплеснула руками.
– Да что ж это за мужчина, не видящий своей пользы? Он может заполучить добрую, богобоязненную, работящую женщину, которая сделает из него честнейшего человека, но шарахается от меня как черт от ладана. Ведь он во мне нуждается. Только не хочет признаться.
– Я в этом уверена. Но ты каждый раз преподносишь ему сюрприз, а кончается тем, что у него вся выпечка подгорает, а я этого позволить не могу.
– Ну, ладно, тогда пригласи меня на день рождения Джонни, – предложила Надин. – Уж к этому он будет готов. А я заставлю его приревновать, начав болтать с твоим новым подрядчиком. Кстати, он, если хочешь знать, отличный парень. Достаточно зрелый для хорошего секса.
– Джонни… – У Мэдж вдруг подогнулись колени.
Она внезапно потеряла дар речи.
Две недели. Его день рождения через две недели?
– О Господи… – Мэдж опустилась на стул, спрятав голову в руки. Крупные слезы закапали из-под пальцев прямо на бумаги. – Я позабыла… я позабыла…
– Эй, эй, детка, в чем дело? – всполошилась Надин, убирая бумаги в безопасное место и жестом отгоняя подошедших коллег. – Я же тебе сказала! Пойду сама сообщу миссис Мильнер, а ты посиди и успокойся.
Мэдж ничего не слышала. Она боролась с отчаянием, с внезапным иссушающим чувством потери.
– Я позабыла…
Ночью ей приснился Джимми, и она проснулась, всхлипывая. Но это ничего не значило. Во двор лучше было не выходить. Там мог быть Майкл, а она сейчас не могла с ним общаться. Мэдж ни с кем не могла общаться. Она села у окна и стала ждать рассвета.
Может быть, если выпить пива или бокал вина, ей удалось бы заснуть. Может быть, не надо завтра ехать на пикник? В таком настроении она вряд ли доставит кому-нибудь удовольствие.
Она чувствовала… Бог знает что она чувствовала. Она чувствовала, что ее что-то гнетет, пугает и заставляет плакать.
Может быть, если сесть в машину, то удастся освободиться от этого гнета? Может быть, на машине можно уехать туда, где мир и покой?
Мэдж не удивилась этим нечаянным мыслям. Они приходили к ней и раньше. Соблазняя ее. Вызывая грешное желание сдаться, как сдался Сэм. Она так устала от страданий. От необходимости держаться. От снов, в которых были лица и тянущиеся к ней руки.
«О, Сэм, – подумала она с глубокой печалью. – Хотелось бы мне суметь сказать, что я тебя не поняла…»
Снаружи, во мраке, у старого дуба вспыхнула спичка. В течение нескольких секунд Мэдж видела черты лица Майкла, резкие, сильные и обманчиво бесстрастные. Глядя на такое лицо, никогда не заподозришь в человеке скрытую силу чувств и глубину сострадания.
Она почувствовала страстное, жгучее влечение к нему. Ей захотелось сбежать вниз по ступенькам, как бывало в девичестве, раствориться в его объятиях. Почувствовать силу мужских рук и сладостную дрожь желания.
Но в то же время ей также хотелось как можно дальше убежать от него. Он собирался причинить ей вред. Он собирался выпустить на свободу демонов, которые сокрушили Сэма, и она не должна была этого позволить. Нельзя позволить ему подвергать опасности своих детей.
А он мог. И уже подверг. Она думала о пикнике и позабыла о дне рождения Джонни, чего не бывало никогда в жизни.
Ей бы следовало выйти и сказать ему, чтобы уезжал. Но вместо этого Мэдж сидела у окна до тех пор, пока не заалел восток и не запели птицы. Тогда она увидела, что Майкл спит стоя, привалившись спиной к стволу дерева.
– Вы уверены, что в состоянии вести машину? – спросила она его несколькими часами позже.
Майкл, возившийся с ремнем безопасности, поднял глаза.
– Обещаю, командир.
– Но вы же не спали!
– Спал. И хорошо спал.
– Вам было жарко, сыро и беспокоили муравьи.
– Если вы это видели, значит, сами не спали. Выходит, я спал больше вас.
Она не ответила, поймав взгляд Джесс, которая хихикнула, приплясывая у ресторана в своих джинсовых шортах и яркой светло-зеленой блузке. С тех пор как Мэдж допустила ошибку, рассказав ей о намеченном путешествии, она только о нем и болтала. Джонни же, напротив, хранил гордое молчание. Он и сейчас, не проронив ни слова, принял от Персика тяжелую корзину и многочисленные напутствия. Джесс снова захихикала.
Они сидели на передних сиденьях седана, который Майкл арендовал на сегодня, так как ни его, ни ее спортивные машины не вмещали столь многолюдной компании.
– Мэдж, признайтесь честно; вам не хочется ехать? – спросил Майкл.
Она порывисто откинулась на спинку сиденья и закрыла глаза.
– Мне хочется только одного – спать.
– Поехали, Мэдж, – настаивал он. – Когда вы последний раз брали отгул?
– Перед самым рождением Джонни.
– Ну вот! Сегодняшний день для веселья. Никаких хлопот и забот. Мы устроим праздник лета, идет?
Она снова открыла глаза и увидела, что его взгляд горит заразительным блеском.
– В вашей семье все такие настырные? – сухо спросила она.
Он ухмыльнулся пиратской улыбкой.
– Подождите, я еще не разошелся! И не смейте мне перечить, вам сегодня все равно нечего делать.
– Нет, кое-какие дела есть. И есть люди, с которыми надо бы встретиться.
Он пожал плечами.
– Ну и что они вам сделают, если вы сегодня не появитесь? Обрежут волосы и пошлют во Вьетнам? Расслабьтесь, девушка!
Ей вдруг захотелось подчиниться его настроению, расслабиться, засмеяться, сбросить сковывающие ее путы.
– И вот еще что я вам скажу, – продолжал Майкл. – Мы сегодня так нагуляемся, что оба будем спать без задних ног.
Мэдж увидела в этом заявлении подтекст. Она разглядела в нем приглашение, то ли сознательное, то ли нечаянное. Теплая волна прошла по ее телу. Это ощущение удивило ее, так как она хорошо знала, что оно не должно было возникнуть.
– Звучит заманчиво, – ответила Мэдж и смутилась.
Нет, она не слышала приглашения в его голосе, она слышала мольбу. И чувствовала встречное отчаянное желание подчиниться ему, которое женщина воспринимает как смертный грех, но которому не может противиться.
Больше всего ее удивляло, что он все понимал без всяких объяснений. Майкл поднял руку и провел по ее щеке костяшками пальцев, словно предупреждая, что скажет что-то очень важное.
– Хотите верьте, хотите нет, но я раньше не спал с муравьями, потому что боялся. А теперь вот сумел.
– Но это трудно, – заметила она.
– А разве легче выпивать каждый вечер полбутылки вина, чтобы заснуть?
– Я не нуждаюсь в вине, – машинально произнесла она, как произносила каждый раз, открывая бутылку.
– Эй, так вы нас берете или нет? – крикнул Джонни, подходя вместе с Джиной.
Майкл ласково улыбнулся.
– Конечно, – весело сказал он. – Сегодня все для детей. Сегодня мы все дети!
Мэдж боролась со слезами, подступившими к глазам. Она не знала, чего ей хочется. Она не знала, к чему готова. Она только знала, что тот, кто послал Майкла Джордана, послал ей чудо.
Она сидела рядом с ним, наслаждаясь близостью мужчины, впитывая его ауру, как сухая почва впитывает влагу.
Джесс, смеясь, подскочила и распахнула заднюю дверцу:
– Залезай, Джонни!
– Залезай, Джесс!
– Залезаем! – крикнула Джина, и они горохом попрыгали на заднее сиденье.
Запахло жареными цыплятами и свежими булочками. Какие прекрасные запахи и звуки! Мэдж снова зажмурилась. Отогнала слезы. Взяла себя в руки. И вдруг, к своему крайнему изумлению, обнаружила, что под этим водоворотом чувств таилось предвкушение.
Ей действительно хотелось поехать с Майклом на побережье.
– У кого маршрут? – осведомился он, включая зажигание.
– Вот он! – пропела Джесс, помахивая атласом дорог. – Посмотри его, мама!
– Нет, Джесс. Сама посмотри. И, послушайте, вы должны…
– Застегнуть ремни! – хором гаркнули Джесс и Джонни, как они всегда делали с тех пор, как достаточно подросли, чтобы пародировать мамины наставления.
– А что говорил Персик? – спросила Мэдж.
Джесс фыркнула. Джонни покраснел.
– Ничего, – сказал он.
– Он сказал, – доложила Джесс, в то время как машина выезжала на дорогу, – что Джонни должен вести себя с матерью как джентльмен, а…
– Джесс!
– … с девушкой – как священник.
Напряжение спало. Мэдж перегнулась назад, чтобы потрепать огорченного сына по голове, и заметила, что Джина покраснела почти так же сильно, как и он.
День начался замечательно. Смех и нестройное пение заполнили машину. Планы пересматривались с удивительной быстротой. К тому времени, как они достигли моста через Чезапикский залив, были уже отброшены проекты ехать прямо в Ки-Уэст, сесть на теплоход до Нассау и найти аэропорт, где дают уроки планеризма. Майкл развлек всех историей о доме, который он построил для человека, мечтавшего жить, как Элвис Пресли, а Джина рассказала интересную историю о том, как ее отца покорнейше просили никогда больше не петь в церкви.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16
Мэдж невольно улыбнулась, зараженная его энтузиазмом.
– Какая?
– Прогуляться. Вы завтра дежурите?
– Если бы дежурила, то уже сейчас была бы там. Но надо заниматься рестораном. Джонни работает, у Джесс уроки, а…
Майкл протестующе поднял руку.
– Я хочу увидеть несколько образцов колониальной архитектуры. Это поможет мне понять, чего вы ждете от реконструкции.
– Я вам дам карту.
– Лучше поедем вместе. Захватим завтрак. Возьмем детей, если хотите.
– Майкл…
– Когда вы в последний раз выбирались на пикник, Мэдж?
Предложение было столь заманчивым, ей так захотелось поехать за город, забыв обо всем, хоть раз в жизни просто повеселиться, поиграть с детьми, пофлиртовать с этим жизнелюбивым мужчиной, что Мэдж уже готова была согласиться, но с языка сорвалось совсем другое:
– Не сегодня…
– Завтра?
– Завтра тоже не получится.
– Тогда послезавтра.
Она подняла голову и улыбнулась.
– Вы не любите отступать, не так ли?
Он ухмыльнулся дерзко, как подросток.
– Это против моих убеждений. Я моряк, а моряки не отступают!
Она улыбнулась в ответ:
– Ну да, они только делают стратегические перегруппировки.
– Но не вокруг женщин, нет!
Ей хотелось смеяться. Ей хотелось кричать. Он был слишком самоуверен, а она слишком пуглива. Ей хотелось очень многого, но она всего боялась. Она могла бы так легко в него влюбиться.
– Послезавтра, – сказала она, поворачиваясь и направляясь к двери.
– Мэдж!
Она остановилась.
– Это всего лишь пикник.
Мэдж улыбнулась. Нет, не «всего лишь»! Хотелось бы ей разобраться в своих чувствах… Не утруждая себя ответом, она вышла из кабинета.
Мэдж, должно быть, сообщила детям новость, потому что, пока Майкл работал, они один за другим приходили расспросить его. Первой пришла Джина с банкой пива в руке, а это означало, что она знала о звонке дяди Винса.
– Ты мне не говорил, что бабушке не надо рассказывать, – виновато промямлила она.
Майкл отхлебнул пива и глянул на часы, с удивлением обнаружив, что уже три часа.
– А тебе так трудно было удержать язык за зубами?
Джина вздохнула.
– Она так беспокоилась.
Майкл ласково потрепал дочь по подбородку.
– Мне сорок три, детка. Тебе не кажется, что поздновато беспокоиться, если я где-то решил задержаться допоздна?
Она покраснела и заерзала.
– Нет, но ты ведешь себя так странно.
– Ты ведь видела моих друзей. Ходила со мной к стеле. Ты должна понимать, что это значит.
Джина упрямо замотала головой.
– Нет, я не понимаю.
– Ладно, – уступил он. – Я не уверен, что сумею объяснить тебе, но могу пообещать одну вещь. Ни тебя, ни меня это не заденет.
Джина посмотрела на отца большими влажными глазами. Похоже, что он и не заметил, как она выросла.
– Ты уверен? – спросила она голосом маленькой женщины.
Майкл поцеловал ее в лоб и погладил по спине.
– Уверен.
Джесс появилась через полчаса. Пропуском наверх ей послужил стакан чая.
– Вот это здорово! – заявила она, хихикая. – Я люблю пикники!
Майкл не стал огорчать ее сообщением, что всего несколько минут назад уже пил пиво. Поблагодарив ее, он взял стакан и сделал глоток.
– Выбирай маршрут, – предложил он. – Я хочу посмотреть поместье Ширли и, может быть, еще одно. А потом где-нибудь остановимся и порезвимся.
Она захлопала в ладоши.
– Замечательно!
«Оппозиция» появилась, когда Майкл уже собирался закрывать лавочку. Сегодня он работал допоздна. Наверху было очень жарко, и он весь взмок от пота. Стащив с себя тенниску, Майкл утерся ею как полотенцем.
– О Господи… – раздался позади сдавленный голос Джонни.
Майкл даже подскочил от неожиданности и вопрошающе уставился на мальчика. В отличие от девчонок тот не позаботился ни о «пропуске», ни о «взятке». Но вид у Джонни был ошарашенный, что, впрочем, не помешало Майклу выговорить ему за внезапное вторжение.
– Не надо подкрадываться к людям, – спокойно сказал он и наклонился, чтобы закрыть ящик с инструментами.
– Это после Кореи? – неуверенно спросил Джонни, таращась на рубцы на теле Майкла.
– Ага.
– Эти раны… вам было больно?
Майкл выпрямился, и двое мужчин оказались лицом к лицу.
– Да, – просто ответил он. – Во мне до сих пор сидят осколки. А когда задеты кости, приобретаешь способность предсказывать погоду. Я чувствую дождь за двое суток.
Джонни, видимо, не знал, что сказать.
– Мой папа тоже был ранен. – Он неуверенно пожал плечами. – Его изрезало осколками, когда мина угодила в столовую.
– Но он был там, – возразил Майкл. – А этого достаточно, чтобы получить «Пурпурное сердце».
– У мамы тоже такая есть, я знаю. Я однажды нашел ее в старом чемодане.
– Она никогда тебе не рассказывала об этом?
Джонни пожал плечами, и лицо его смягчилось.
– Ну, она вообще об этом не говорит.
Майкл кивнул и снова утерся тенниской. Он размышлял о ее признании. О семье, в которую она могла бы вернуться. Ничего удивительного, что она так печальна. Вокруг не было никого, кто бы безоговорочно поддержал ее. Как поддержала Майкла его мать, когда он, вернувшись из Кореи, первое время не спал по ночам и боялся резких звуков.
– Знаешь, она ведь беспокоится о тебе, – сказал он Джонни.
Юноша сразу утратил самообладание.
– Я не виноват! Она меня совсем не слушает, будто мне пять лет и я хочу играть в лошадки. А я хочу летать на истребителях, но она этого не понимает!
– Она понимает, – заверил его Майкл. – Но это ее больно ранит. Особенно при виде того, что творится во Вьетнаме.
– Но это же не то, что в Корее, – возразил Джонни.
– Это пострашнее, смею тебя уверить. Дай ей передышку. Она делает все что может.
– Но она лишает меня единственного шанса, – настаивал Джонни.
– Будут другие шансы.
– И она снова скажет «нет»!
Пожалуй, скажет. Майклу не хотелось лгать Джонни. Лучше всего было отвлечь его.
– Вот поэтому ты должен мне помочь, – внушительно сказал он.
– В чем помочь? Я ведь не плотник…
Взмахом руки Майкл отмел его возражение.
– Ты любишь маму?
– Ну еще бы! – фыркнул Джонни. – Очень.
– Ты бы хотел, чтобы она могла спать, как все нормальные люди, и радоваться тому, что ты станешь летчиком?
– О да!
На этот раз никакой бравады. Полная искренность.
– Так вот, для этого я и остался. Это единственная причина того, что я здесь. – Он провел рукой по страшным шрамам, пересекавшим его грудь, живот и правый бок. – Она спасла мою жизнь, Джон. Я перед ней в долгу. И я попытаюсь помочь ей, хорошо?
Джонни, неуверенно пожал плечами.
– Похоже, я понимаю.
– Так ты поедешь с нами на пикник? Я считаю, это важно.
Джонни нахмурился.
– Я не могу не поехать. Мама только об этом и говорит, будто мы собираемся, по крайней мере, в Диснейленд.
– Она предвкушает поездку?
– Ждет не дождется.
Майкл кивнул.
– Ладно, скажи ей, что поедешь. А потом мы с тобой поговорим. Тебе надо кое-что узнать.
9
– Ты уже не так привязана к своим старичкам, не правда ли? – спросила Надин у Мэдж, когда они вместе вышли из палаты.
– Ничего подобного, – возразила Мэдж, ощущая тяжесть в груди.
Она только что потеряла пациента. Третьего за последние два дежурства. Но, как говорится, он хорошо пожил. Трудно горевать, когда человек умирает в восемьдесят, оплакиваемый дюжиной внуков и внучек.
– Я переживаю смерть каждого.
Это было правдой. Каждый пациент, уходя, уносил с собой частичку ее души.
– Ты не собираешься поговорить с его женой? – спросила Надин.
Мэдж бросила на стол бумаги кардиологической бригады и выпрямилась.
– Собираюсь, – сказала она. – Хоть это совсем нерадостная миссия. Лучше бы ее взял на себя доктор Маккензи. Не женское это дело.
Надин, соглашаясь, кивнула головой. Мэдж представила, как зайдется в рыданиях, узнав о смерти мужа, маленькая миссис Мильнер с вечно испуганными глазами, и ей стало не по себе.
Надин участливо коснулась ее плеча:
– Ты неважно выглядишь, девочка. Хочешь, помогу? Приготовлю еду к завтрашнему пикнику, чтобы твоему приятелю, который воображает себя хорошим поваром, нечего было делать.
Мэдж с облегчением переменила тему разговора.
– Ты, подружка, моего приятеля не трогай, а также оставь в покое Персика, понятно? Он, кажется, теперь боится тебя больше, чем Рэйфордской тюрьмы. – Мэдж постаралась улыбнуться. – Да и я, если честно, тебя побаиваюсь.
Надин возмущенно всплеснула руками.
– Да что ж это за мужчина, не видящий своей пользы? Он может заполучить добрую, богобоязненную, работящую женщину, которая сделает из него честнейшего человека, но шарахается от меня как черт от ладана. Ведь он во мне нуждается. Только не хочет признаться.
– Я в этом уверена. Но ты каждый раз преподносишь ему сюрприз, а кончается тем, что у него вся выпечка подгорает, а я этого позволить не могу.
– Ну, ладно, тогда пригласи меня на день рождения Джонни, – предложила Надин. – Уж к этому он будет готов. А я заставлю его приревновать, начав болтать с твоим новым подрядчиком. Кстати, он, если хочешь знать, отличный парень. Достаточно зрелый для хорошего секса.
– Джонни… – У Мэдж вдруг подогнулись колени.
Она внезапно потеряла дар речи.
Две недели. Его день рождения через две недели?
– О Господи… – Мэдж опустилась на стул, спрятав голову в руки. Крупные слезы закапали из-под пальцев прямо на бумаги. – Я позабыла… я позабыла…
– Эй, эй, детка, в чем дело? – всполошилась Надин, убирая бумаги в безопасное место и жестом отгоняя подошедших коллег. – Я же тебе сказала! Пойду сама сообщу миссис Мильнер, а ты посиди и успокойся.
Мэдж ничего не слышала. Она боролась с отчаянием, с внезапным иссушающим чувством потери.
– Я позабыла…
Ночью ей приснился Джимми, и она проснулась, всхлипывая. Но это ничего не значило. Во двор лучше было не выходить. Там мог быть Майкл, а она сейчас не могла с ним общаться. Мэдж ни с кем не могла общаться. Она села у окна и стала ждать рассвета.
Может быть, если выпить пива или бокал вина, ей удалось бы заснуть. Может быть, не надо завтра ехать на пикник? В таком настроении она вряд ли доставит кому-нибудь удовольствие.
Она чувствовала… Бог знает что она чувствовала. Она чувствовала, что ее что-то гнетет, пугает и заставляет плакать.
Может быть, если сесть в машину, то удастся освободиться от этого гнета? Может быть, на машине можно уехать туда, где мир и покой?
Мэдж не удивилась этим нечаянным мыслям. Они приходили к ней и раньше. Соблазняя ее. Вызывая грешное желание сдаться, как сдался Сэм. Она так устала от страданий. От необходимости держаться. От снов, в которых были лица и тянущиеся к ней руки.
«О, Сэм, – подумала она с глубокой печалью. – Хотелось бы мне суметь сказать, что я тебя не поняла…»
Снаружи, во мраке, у старого дуба вспыхнула спичка. В течение нескольких секунд Мэдж видела черты лица Майкла, резкие, сильные и обманчиво бесстрастные. Глядя на такое лицо, никогда не заподозришь в человеке скрытую силу чувств и глубину сострадания.
Она почувствовала страстное, жгучее влечение к нему. Ей захотелось сбежать вниз по ступенькам, как бывало в девичестве, раствориться в его объятиях. Почувствовать силу мужских рук и сладостную дрожь желания.
Но в то же время ей также хотелось как можно дальше убежать от него. Он собирался причинить ей вред. Он собирался выпустить на свободу демонов, которые сокрушили Сэма, и она не должна была этого позволить. Нельзя позволить ему подвергать опасности своих детей.
А он мог. И уже подверг. Она думала о пикнике и позабыла о дне рождения Джонни, чего не бывало никогда в жизни.
Ей бы следовало выйти и сказать ему, чтобы уезжал. Но вместо этого Мэдж сидела у окна до тех пор, пока не заалел восток и не запели птицы. Тогда она увидела, что Майкл спит стоя, привалившись спиной к стволу дерева.
– Вы уверены, что в состоянии вести машину? – спросила она его несколькими часами позже.
Майкл, возившийся с ремнем безопасности, поднял глаза.
– Обещаю, командир.
– Но вы же не спали!
– Спал. И хорошо спал.
– Вам было жарко, сыро и беспокоили муравьи.
– Если вы это видели, значит, сами не спали. Выходит, я спал больше вас.
Она не ответила, поймав взгляд Джесс, которая хихикнула, приплясывая у ресторана в своих джинсовых шортах и яркой светло-зеленой блузке. С тех пор как Мэдж допустила ошибку, рассказав ей о намеченном путешествии, она только о нем и болтала. Джонни же, напротив, хранил гордое молчание. Он и сейчас, не проронив ни слова, принял от Персика тяжелую корзину и многочисленные напутствия. Джесс снова захихикала.
Они сидели на передних сиденьях седана, который Майкл арендовал на сегодня, так как ни его, ни ее спортивные машины не вмещали столь многолюдной компании.
– Мэдж, признайтесь честно; вам не хочется ехать? – спросил Майкл.
Она порывисто откинулась на спинку сиденья и закрыла глаза.
– Мне хочется только одного – спать.
– Поехали, Мэдж, – настаивал он. – Когда вы последний раз брали отгул?
– Перед самым рождением Джонни.
– Ну вот! Сегодняшний день для веселья. Никаких хлопот и забот. Мы устроим праздник лета, идет?
Она снова открыла глаза и увидела, что его взгляд горит заразительным блеском.
– В вашей семье все такие настырные? – сухо спросила она.
Он ухмыльнулся пиратской улыбкой.
– Подождите, я еще не разошелся! И не смейте мне перечить, вам сегодня все равно нечего делать.
– Нет, кое-какие дела есть. И есть люди, с которыми надо бы встретиться.
Он пожал плечами.
– Ну и что они вам сделают, если вы сегодня не появитесь? Обрежут волосы и пошлют во Вьетнам? Расслабьтесь, девушка!
Ей вдруг захотелось подчиниться его настроению, расслабиться, засмеяться, сбросить сковывающие ее путы.
– И вот еще что я вам скажу, – продолжал Майкл. – Мы сегодня так нагуляемся, что оба будем спать без задних ног.
Мэдж увидела в этом заявлении подтекст. Она разглядела в нем приглашение, то ли сознательное, то ли нечаянное. Теплая волна прошла по ее телу. Это ощущение удивило ее, так как она хорошо знала, что оно не должно было возникнуть.
– Звучит заманчиво, – ответила Мэдж и смутилась.
Нет, она не слышала приглашения в его голосе, она слышала мольбу. И чувствовала встречное отчаянное желание подчиниться ему, которое женщина воспринимает как смертный грех, но которому не может противиться.
Больше всего ее удивляло, что он все понимал без всяких объяснений. Майкл поднял руку и провел по ее щеке костяшками пальцев, словно предупреждая, что скажет что-то очень важное.
– Хотите верьте, хотите нет, но я раньше не спал с муравьями, потому что боялся. А теперь вот сумел.
– Но это трудно, – заметила она.
– А разве легче выпивать каждый вечер полбутылки вина, чтобы заснуть?
– Я не нуждаюсь в вине, – машинально произнесла она, как произносила каждый раз, открывая бутылку.
– Эй, так вы нас берете или нет? – крикнул Джонни, подходя вместе с Джиной.
Майкл ласково улыбнулся.
– Конечно, – весело сказал он. – Сегодня все для детей. Сегодня мы все дети!
Мэдж боролась со слезами, подступившими к глазам. Она не знала, чего ей хочется. Она не знала, к чему готова. Она только знала, что тот, кто послал Майкла Джордана, послал ей чудо.
Она сидела рядом с ним, наслаждаясь близостью мужчины, впитывая его ауру, как сухая почва впитывает влагу.
Джесс, смеясь, подскочила и распахнула заднюю дверцу:
– Залезай, Джонни!
– Залезай, Джесс!
– Залезаем! – крикнула Джина, и они горохом попрыгали на заднее сиденье.
Запахло жареными цыплятами и свежими булочками. Какие прекрасные запахи и звуки! Мэдж снова зажмурилась. Отогнала слезы. Взяла себя в руки. И вдруг, к своему крайнему изумлению, обнаружила, что под этим водоворотом чувств таилось предвкушение.
Ей действительно хотелось поехать с Майклом на побережье.
– У кого маршрут? – осведомился он, включая зажигание.
– Вот он! – пропела Джесс, помахивая атласом дорог. – Посмотри его, мама!
– Нет, Джесс. Сама посмотри. И, послушайте, вы должны…
– Застегнуть ремни! – хором гаркнули Джесс и Джонни, как они всегда делали с тех пор, как достаточно подросли, чтобы пародировать мамины наставления.
– А что говорил Персик? – спросила Мэдж.
Джесс фыркнула. Джонни покраснел.
– Ничего, – сказал он.
– Он сказал, – доложила Джесс, в то время как машина выезжала на дорогу, – что Джонни должен вести себя с матерью как джентльмен, а…
– Джесс!
– … с девушкой – как священник.
Напряжение спало. Мэдж перегнулась назад, чтобы потрепать огорченного сына по голове, и заметила, что Джина покраснела почти так же сильно, как и он.
День начался замечательно. Смех и нестройное пение заполнили машину. Планы пересматривались с удивительной быстротой. К тому времени, как они достигли моста через Чезапикский залив, были уже отброшены проекты ехать прямо в Ки-Уэст, сесть на теплоход до Нассау и найти аэропорт, где дают уроки планеризма. Майкл развлек всех историей о доме, который он построил для человека, мечтавшего жить, как Элвис Пресли, а Джина рассказала интересную историю о том, как ее отца покорнейше просили никогда больше не петь в церкви.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16