– Как здесь хорошо! Вы сами все это устроили?
– Пойдем посидим, и я тебе все расскажу.
Пока они следовали за Мэдж, Джина обратилась к отцу.
– Кстати, дома тебя ждут неприятности.
– С твоей матерью?
– С твоими братьями. Что ты сказал дяде Ронни? Он прямо с ума сходит.
– Я сказал ему, что они с Полом могут прекрасно управиться с делом без меня и что я работал без отпуска последние пять лет, так что сейчас возьму его.
Джина кивнула.
– А потом позвонил Грэм и спросил, почему это дядя Дэйв сказал, что ты не вернешься к четвертому июля… а ты действительно собираешься пропустить четвертое июля?
– А что. Четвертое июля – это у вас семейный праздник? – невинно спросила Мэдж.
Майкл нахмурился.
– У нас все праздники – семейные. В прошлом году я пропустил Пасху из-за задержки в аэропорту, так мне до сих пор поминают.
Джина закивала головой.
– Грэм говорит, что будет большой скандал. Дядя Дэйв говорит, что ты слишком о себе воображаешь, а дядя Фрэнк говорит, что…
– Хватит, – оборвал ее Майкл.
– Сколько же у вас дядей? – с любопытством спросила Мэдж, опускаясь в одно из кресел.
– Шесть, – ответила Джина. – И две тети… не считая дядиных жен. И мы собираемся все вместе на каждый праздник.
– Что ж, это замечательно, – вежливо сказала Мэдж, пряча улыбку. – Как насчет чашки чая с плодами мастерства Персика?
– Персика? – растерянно спросила Джина.
Майкл и Мэдж, переглянувшись, усмехнулись.
– Вот увидишь, это будет здорово, – пообещал Майкл.
«Это действительно здорово», – думала Мэдж, слушая, как дети бушуют за ужином на кухне. Джина ворвалась в ее дом, как свежий ветер, и немедленно загипнотизировала Джесс, которая стала ходить за ней хвостиком. Джонни при первом взгляде на нее начисто забыл, что возражал против присутствия Майкла, а Пит просто из кожи лез, чтобы обратить на себя ее внимание.
– К этому надо привыкнуть, – извиняющимся тоном сказала она, когда они с Майклом изучали его предварительные наброски, разложенные на столе в гостиной.
Майкл поглядел на нее с некоторым замешательством:
– Что вы имеете в виду?
– Весь этот шум и гам, который устроили дети.
Он широко улыбнулся.
– Ничего особенного. А у вас была большая семья?
– Нет, – ответила она, завидуя ему. – Один брат, и то значительно старше.
Майкл кивнул, глаза его затуманились. Мэдж подумала, как они красивы. Как целительны.
– Джесс на седьмом небе, – заметила она. – Трое семнадцатилетних и она! Хотелось бы мне послушать, что она будет рассказывать своим подружкам.
– Эй, смотрите! – вдруг закричал Пит. – Это «Аризона»! Папин авианосец! Настоящий военный корабль, правда, Джон?
Его слова звучали для Мэдж, как скрежет ножа по стеклу.
– Миссис Келли, подойдите, посмотрите! – настаивал Пит, повысив голос.
– О Господи, – крикнул Джонни, когда комнату заполнил безошибочно узнаваемый рев турбин. – Смотрите, с палубы взлетает самолет…
Мэдж зажмурилась. В конце концов, Пита можно понять. Только у него действительно есть отец, хотя и далеко. Только у него есть образ мужчины, обожаемый со всем пылом семнадцатилетнего юноши, для которого война все еще окружена романтическим ореолом.
Она поднялась, собираясь с силами, чтобы идти на кухню, и вдруг почувствовала, что твердая и теплая рука легла на ее руку. Майкл. Она открыла глаза и увидела, что он не изменил ни позы, ни выражения лица. Он просто положил свою руку на ее, чтобы дать ей понять, что он рядом.
Мэдж захотелось заплакать, но вместо этого она улыбнулась.
– Мама! – завопила Джесс. – Иди скорей, а то пропустишь!
Она вошла в кухню, где четверо детей прилипли к маленькому черно-белому телевизору.
– Во пошел! – взвизгнул Джонни, когда один из самолетов сорвался с палубы авианосца и исчез в небе. Мэдж смотрела на него, подавляя желание убежать и спрятаться.
«Я знаю, как они выглядят, когда разбиваются, – хотелось ей сказать. – Я знаю, как стонут окровавленные летчики. Я знаю, как страна забывает о них, когда работа выполнена и они возвращаются домой, исковерканные и опустошенные. И я знаю, какие они молодые».
– Ох, ребята, – пробормотал Пит, – будь я на год старше, попал бы в этот призыв! А когда меня возьмут на флот, наверное, никакой войны нигде не будет.
Мэдж начало тошнить.
– Фантастический корабль, Пит, – ухитрилась сказать она ровным голосом. – Твой отец, должно быть, гордится им.
– Держу пари, что да! – заверил ее Пит, не отрываясь от экрана.
Визит на «Аризону» закончился, и Мэдж ускользнула до того, как Джонни собрался снова попросить ее пересмотреть решение относительно школы военных летчиков.
– Поразительно, но, видимо, никто не извлекает из истории никаких уроков, – уныло сказал Майкл, когда они с Мэдж снова уселись в гостиной.
– Война будет всегда, – мрачно ответила Мэдж. – И всегда будут юноши, которых она соблазняет.
Они обменялись улыбками, равно понимая тщетность своих усилий.
Впервые в жизни Мэдж почувствовала, что кто-то не против разделить ее ношу. Но она не знала, станет ли ей от этого легче.
Последующие дни проходили для Мэдж однообразно. В больнице она сражалась за своих пациентов и свой персонал против двух чудовищ – смерти и бюрократии. Дома она боролась с Джесс, пытаясь заставить ее сдать в летнюю сессию два предмета, которые та завалила. Она наскребла денег на ремонт грузовичка, чтобы Джонни мог добираться до новой работы. Она работала над планами ремонта и заботилась, чтобы хрупкое здоровье Би и характер Персика не сказывались на благоденствии ресторана. А по вечерам сидела с Майклом Джорданом в кухне, болтая о детях, о машинах и о ремонте.
Все было так, как всегда, кроме одного. Впервые за двадцать лет Мэдж не оставалась одна лицом к лицу с ночью. Она чувствовала, что Майкл может ей помочь, если только сама Мэдж этого очень сильно захочет.
Майкл встретился с консультантом Ричмондского центра ветеранов Мэри-Луизой Бетани в ресторане «Голд Стар» в предместье Ричмонда. Она дала согласие поговорить насчет Мэдж.
– Вы можете сделать так, чтобы она пришла к нам? – спросила Мэри-Луиза, затягиваясь сигаретой.
Майкл покачал головой.
– Я не могу даже поговорить с ней о том времени. Ее это страшно угнетает.
Мэри-Луиза кивнула.
– Понятно. Большинство женщин не хочет об этом говорить. Хорошо бы найти кого-нибудь, кто с ней там был.
Майкл задумчиво потер висок.
– А вы там были? – спросил он.
– Конечно. Двенадцатый эвакогоспиталь в Чунчхоне, 1950 год. Я знаю, через что она прошла, мистер Джордан. Я четыре раза пыталась покончить с собой, пока меня не вытащили. – Она слабо улыбнулась. – Мы, женщины, не так подвержены ПСС, как мужчины. Может быть, поэтому до сих пор все методы лечения рассчитаны на мужчин. А у женщин другой опыт. И они по-другому реагируют.
– Но как? – спросил Майкл. – Я знаю ПСС. Только не знаю, как помочь Мэдж.
– Все дело в том, что вы с ней были на разных «этажах» войны. Она не чувствует себя вправе жаловаться вам, потому что у нее, по крайней мере во время войны, были перерывы в сменах, а ваша «смена» никогда не кончалась…
Майкл уставился в чашку, словно пытался найти ответ в кофейной гуще. Он думал о том, зачем же он все-таки пришел в дом Мэдж. И о том, чего же он хочет.
– Вот что я вам скажу, – заявил Майкл, поднимая глаза на женщину, которая своей корейской эмблемой закалывала отвороты жакета. – Я вас вызову туда.
Мэри-Луиза кивнула.
– Убедите ее принять помощь. Это единственная возможность выкарабкаться.
В этот вечер Майкл закончил работу в гостинице вскоре после обеда. Когда он вошел в кухню, Мэдж сидела за столом, впившись взглядом в телевизор. Там летали вертолеты, а по ее щекам катились слезы.
– Как будто смотришь на подступающий смерч, – сказала Мэдж, не оборачиваясь. – Ужасно, но не оторвешься.
Майкл увидел на экране разрывы бомб и рушащиеся здания. Он отвернулся.
– Что там происходит? – спросил он.
Она пожала плечами.
– Наши летчики бомбят их столицу. Боже мой, что случилось в этой стране? Почему нельзя оставить ее в покое?
– Совершенно не обязательно каждый раз ввязываться в драку, – сказал Майкл, подходя к холодильнику, где он держал банки с пивом.
Он устал и вспотел. А сейчас вдобавок ко всему еще и нервничал.
Майкл поставил одну банку перед Мэдж.
– Терпеть не могу энтузиазма, – сказала она, утирая лицо полотенцем. – Он уместен только на футбольном матче.
Не вполне осознавая свои действия, он протянул к ней руку. Она казалась такой хрупкой и одинокой. Он ласково погладил ее по щеке, чтобы дать понять, что она не одна.
Она приникла к его руке, словно это был единственный источник тепла в комнате, и сердце Майкла подпрыгнуло. Ему захотелось поцелуем вытереть ей слезы и прогнать страхи. Взять ее за руки и силой вытащить из ночных кошмаров.
Мэдж медленно покачала головой. Она больше не смотрела на экран. Майкл увидел в ее глазах отблеск другой кровавой бойни.
– Это было самое красивое место, которое я видела в жизни, – сказала она с некоторым удивлением в голосе.
– Я помню, – подхватил он, глотнув пива из банки. – Восходы. Никогда не видел таких красивых цветов.
Она кивнула с легкой печальной улыбкой.
– И закаты. Мы обычно пили за них. Это называлось «Клуб заходящего солнца». Собирались в угловой комнате, пели и пили во время захода солнца. Старшая санитарка никак не могла понять, что в этом интересного.
– Ей, наверное, просто было не до того.
– Ну да. Она все время стирала простыни в пруду. Боже мой, как же они дурно пахли.
– Плесенью?
– Напалмом.
Ее улыбка растаяла, и Майкл понял, что она зашла слишком далеко.
– А где дети? – как бы невзначай спросил он и слегка пожал ее руку.
– Старшие в кино, – прошептала она, мужественно пытаясь отогнать видения прошлого. – А Джесс дуется наверху. Это ее первое столкновение с реальностями возраста.
– Ах, они ее не взяли из-за возраста? Так почему бы нам не взять ее куда-нибудь?
Мэдж наконец оторвалась от новостей, черты ее лица разгладились, в глазах промелькнула усмешка.
– Куда? – спросила она. – Если мы покажемся в кино, мой сын перестанет разговаривать со мной до конца жизни.
Майкл пожал плечами.
– Вы ели?
Она отрицательно мотнула головой.
– Не дурите, Мэдж, – заметил Майкл. – Персик сегодня готовит цыплят для прихожан своей церкви. А я голоден как волк.
Она легко пожала его протянутую руку.
– Ладно, пошли. Я тоже голодна. Тем более ужасно не хочу идти в кино. Не желаю видеть, как мой сын любезничает с вашей дочерью.
Майкл притворился разгневанным.
– А я-то думал, что Пит сыграет роль дуэньи!
– Если Джонни не подкупит его. А он как раз сегодня получил зарплату.
– Вот еще! – грозно воскликнул Майкл, помогая Мэдж подняться. – Если надо будет его вздуть, сил у меня хватит.
Мэдж рассмеялась. В первый раз с тех пор, как он увидел ее, она смеялась по-настоящему, от души. Майкл пришел в восторг.
– Пожалуйста, еще, – взмолился он, с испугом заметив, что все еще держит ее за руку, а она, приоткрыв рот, глядит на него удивленными, широко открытыми глазами.
– Что «еще»?
– Посмейтесь. Ваш смех так прекрасно звучит, Мэдж. Вам надо чаще смеяться.
– Для этого нужен подходящий повод, – возразила она.
– Отлично. Вот вам повод: я хочу любить вас.
Мэдж не рассмеялась. Даже не улыбнулась. Она была взволнованна и не знала, что делать.
– До обеда или после? – нашлась она, чувствуя, как жгучее искушение пронзило ее тело.
Майкл красноречиво улыбнулся. Кажется, он сам себе удивился.
– Разве я не должен был после обеда вздуть вашего сына?
Она кивнула.
– Да. Но перед обедом вы должны помочь мне убедить мою дочь, что она уже не ребенок.
Майкл вздрогнул.
– Что, Джонни так говорил?
– Пока выламывался перед вашей дочерью.
– Тогда его точно надо вздуть, – сказал он. – А потом я вздую свою дочь, чтобы не позволяла ему выламываться.
– Все это глупо, – сказала она, помолчав, и попыталась отнять у него руку.
Он не отдавал.
– Глупо? – с сомнением спросил он.
– Да! Мы даже не знаем друг друга!
– Вы правы. – Он привлек ее ближе, так что она почувствовала себя маленькой рядом с ним.
– Слишком поспешно – может быть, – задумчиво промолвил он, поднимая ее руку и поворачивая ладонью кверху. – Но, Мэдж, это не глупо.
Он поцеловал ее ладонь, не отрывая от нее глаз. От нежной ласки по ее руке пробежала дрожь.
– Это вовсе не глупо.
Мэдж считала, что она достаточно уверена в себе. Конечно, надо было возражать, убегать, взывать к здравому смыслу. Но она почему-то обо всем забыла, не в силах пошевелиться.
Он склонился, обнимая ее, одним пальцем поднял ей подбородок и поцеловал.
Его усы кололись. Тысячу лет Мэдж не целовалась с усатым мужчиной. Она хотела сказать ему это. Она хотела сказать, что вовсе не обезоружена нежностью его губ и лаской его объятий. Она хотела сказать, что поцелуй – это всего лишь поцелуй.
Мэдж вдруг захотелось снова засмеяться, но она почему-то не сумела.
8
Персику пришлось долго искать Майкла в недоделанных комнатах, чтобы позвать к телефону. Наконец он взял трубку.
– Алло?
– Ты не хочешь рассказать мне, что происходит? – раздался знакомый голос.
– Привет, Винс, – обрадованно откликнулся Майкл, узнав младшего брата. – Кто тебя надоумил позвонить?
Он явственно видел, как его коренастый братец обиженно надулся.
– Никто меня не надоумил.
– Но ведь ты с кем-то говорил? Наверное, с мамой? Она звонила тебе и сказала, что от меня ничего не слышно и что она беспокоится. А потом, должно быть, позвонила Виктория и подлила масла в огонь. А потом позвонил папа…
– Ну так что? Они действительно беспокоятся о тебе.
Майкл улыбнулся. Как это похоже на семью Джордан – бесконечно звонить друг другу по поводу, но часто без всякого повода, не считаясь ни с чем.
– Скажи им, что все отлично. Я провожу отпуск в красивом старинном доме. И с удовольствием делаю свое дело.
– Свое дело? Свое дело? Какое это дело, Майкл?
Майкл представил себе, как брат встревоженно теребит редеющие волосы.
– Ты говоришь ну прямо как отец, Винс. Я монтирую ванные. Ясно?
– Майкл, это бред. Джина нам кое-что объяснила, но ты же не собираешься там век торчать и посвятить этой женщине остаток жизни?
Винс был на пятнадцать лет моложе и не мог помнить Корею. Но он, как и все Джорданы, был ужасно настырным. Майклу не оставалось ничего другого, как расставить точки над «i».
– Как сказать, – огрызнулся Майкл, чтобы поддразнить братишку. – Меня слишком поздно пригласили в это историческое место. Можешь выбросить проблему из головы.
– А что сказать отцу с матерью? – осведомился Винс.
– Скажи, чтобы прислали мне книги по кирпичным домам в колониальном стиле, – ответил Майкл, не моргнув глазом.
– А я думал, ты отправился в Вирджинию, чтобы повидать свою медсестру.
– Так это и есть ее дом.
– Но зачем тебе понадобилось все это?
Майкл не знал, что ответить брату. У него и для себя-то не было толкового ответа, не говоря уже об остальных Джорданах. По правде говоря, он явился сюда с одной целью, а остался с другой. А сейчас, сидя за столом Мэдж, заваленным бумагами, он понял, что преследует третью. Он влюбился в нее.
Зря он так сделал. Ей это ничем не могло помочь, скорее – повредить. Мэдж были нужны здравый смысл Майкла, его сочувствие и поддержка. Ей был нужен друг, а он вознамерился стать ее любовником.
– Так что же я скажу им, Майкл? – вернул его к реальности голос брата.
Майкл вздохнул.
– Скажи им, что они будут полностью удовлетворены четвертого июля.
– Что-нибудь не так? – спросила Мэдж спустя четверть часа, зайдя в свой офис и застав там хмурого Майкла, сидящего перед телефоном.
Он поднял на нее глаза, машинально теребя волосы и глядя на нее отсутствующим взглядом.
Прошлой ночью он поцеловал ее. Мэдж все еще чувствовала это, словно Майкл подарил ей частичку себя, частичку своего тепла и сочувствия. От этого ей хотелось улыбаться. И было страшно оттого, что может произойти завтра.
Наконец он услышал ее, оторвался от телефона и досадливо пожал плечами.
– Меня обнаружили.
Мэдж нахмурилась.
– Вы говорите так, будто вас выследила мафия.
– Хуже. – Он криво улыбнулся. – Моя матушка. Она обеспокоена, звонит всем моим братьям и сестрам, а они, в свою очередь, добираются до меня.
Мэдж это не понравилось.
– Обеспокоена? – переспросила она. – Чем?
Но Майкл безнадежно махнул рукой.
– Это моя собственная дурацкая ошибка. Я ей не позвонил. А вы знаете, что такое мать.
– Наверное, она такая же, как моя.
Он выглядел искренне удивленным.
– Но ваша мать не посылала вам визитные карточки, если вам случалось пропустить праздник?
– Нет, конечно. Мои родители всегда считали, что вежливое высокомерие – лучший способ поддерживать дисциплину.
Майкл посерьезнел.
– Ах, они умерли? Простите.
– Ну что вы! – удивилась Мэдж. – Они, гм, в добром здравии. В Канзас-Сити.
– В Канзас-Сити, – эхом откликнулся Майкл, думая о своем, затем его глаза прояснились:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16