«Шпага Корнуолла» на некоторое время задержалась на гребне, потом медленно заскользила вниз. Ухватившись за основание грот-мачты, Мари попыталась подняться на ноги – тщетно. Больше надежды не оставалось – она не могла думать, не могла дышать… Кто-нибудь, помогите же! Джейсон! Отец!
И тут внезапно наступила перемена. Правда, волны все еще трепали судно, как щепку, но вой ветра стал утихать. С главной палубы раздался громкий крик:
– Вот он! Мы в самом центре!
– Быстро все убрать! У нас есть несколько секунд! – отрывисто скомандовал Грегори.
По палубе загрохотали шаги. Те, кто еще сохранил способность соображать, пытались подготовиться к последнему страшному натиску стихии. Ветер взревел, волны с новой силой обрушились на корабль. Все вокруг грохотало, выло, стонало, скрипело – казалось, сам ад запевает свою дьявольскую песню смерти. Потом наступила темнота…
Когда Мари очнулась, кто-то прижимал ей ко лбу прохладную ткань.
– Хоуп, это ты?
– Я, цветочек. Мы с Джузеппе перенесли тебя сюда. Теперь ты в безопасности.
Корабль больше не подбрасывало к небесам, он плавно вздымался на волнах.
– А шторм?..
– Кончился. Но ты меня напугала больше, чем шторм. На-ка вот, попей воды.
Мари с благодарностью сделала большой глоток.
– Хоуп…
– Да?
– Мы спасемся. Ты можешь мне не верить, но мы обязательно спасемся.
Глава 12
Первой остановкой «Шпаги Корнуолла» стал остров Анкилла, расположенный в северо-восточной части Ливордских островов. Ярко-зеленая полоска суши в шестнадцать миль длиной и две мили шириной раскинулась райским оазисом на хрустально-голубой воде.
Гавань – долгожданная возможность отдохнуть и починить многочисленные повреждения, нанесенные ураганом. Даже сама возможность побыть на палубе теперь казалась Мари верхом счастья. На щеки ее возвратился румянец, а в голове начавший зарождаться план побега постепенно полностью оформился в четкую последовательность действий и теперь лишь ждал наступления подходящего момента.
В начале октября она решила, что время пришло. Лейтенант Пуллэм с частью команды отправился на берег, чтобы перенести на корабль бочки со свежей водой, лейтенант Шелл проверял, все ли на корабле готово к отплытию, а капитан Грегори, как обычно в это время, удалился в свою каюту обедать. Половина насильно завербованных моряков находились на палубе, остальные отдыхали внизу.
Мари помогала повару Нолу, которому, как всегда, не терпелось поскорее закончить работу и забраться в свою подвесную койку. Когда девушка вызвалась принести поднос из капитанской каюты, Нол охотно согласился. С бьющимся сердцем она прошла на главную палубу, подошла к каюте, на секунду задержалась у двери. Если что-нибудь сейчас пойдет не так… Но нет, нельзя об этом думать. Все, что ей нужно, – это пять секунд, всего пять секунд…
Мари быстро прорезала в блузке дыру кинжалом, потом снова спрятала его за поясом юбки. Разрез не должен быть слишком большим: он нужен лишь для того, чтобы отвлечь внимание.
Она решительно откинула голову и, постучав в дверь, вошла.
Капитан Грегори лежал на кушетке без парика, в расстегнутой рубашке; на столе рядом с грязной посудой были разложены карты.
– Забирай поднос и уходи. – Голос его звучал почти равнодушно.
Мари откинула голову, и в разрезе ее блузки показался кончик груди.
– Позвольте мне остаться…
Лицо ее исказилось отчаянием и мольбой, однако Грегори неожиданно злобно расхохотался.
– Ты только посмотри на себя! Зачем мне нужна шлюха, которой пользуются пятьдесят человек? Ты что, в самом деле думаешь, что я унижусь до тебя?
В руке Мари блеснул кинжал, и Грегори медленно поднялся на ноги.
– Какого дьявола…
– Ни один из них до меня даже не дотронулся. Вы были последним, с кем я занималась этим. – Она бросила кинжал на стол. – Позвольте мне остаться с вами. Я буду делать все, что вы скажете.
Грегори закусил губу. Какой неожиданный поворот событий… Но стоит ли ей верить?
Она снова подняла глаза. Мари Рейвен, когда он брал ее силой, напоминала разъяренную тигрицу. Интересно, какой она будет, если отдастся ему по доброй воле? Дыхание его участилось, снизу подступала тупая боль.
– Докажи, – проговорил он охрипшим голосом.
Мари медленно расстегнула юбку. Мягкая ткань соскользнула на пол, обнажив длинные стройные бедра и плоский живот. Глаза Джеймса Грегори застыли на треугольнике волос внизу. Теперь пять шагов вокруг стола. Только бы он не двинулся с места…
Легкими шагами Мари переступила через юбку. Одобрительно прищурившись, Грегори потянулся навстречу ей, коснулся ее груди. Она содрогнулась. Надо сделать так, чтобы он лег на постель, снял бриджи и… дал ей возможность добраться до пистолетов.
Внезапно Джеймс отпустил ее грудь и тут же обхватил ягодицы. Руки его мяли нежную кожу. Стараясь не показать своего отвращения, Мари изобразила смущенную улыбку и потянулась к пуговицам на его рубашке.
Ну что ж, подумал Грегори, в конце концов, это совсем неплохо: есть что-то невероятно возбуждающее в том, как красивая женщина снимает с тебя рубашку. Она его хочет, черт возьми!
Наконец-то! Ну же! Мари потянула за пояс бриджей, случайно коснулась вздутия внизу. Только бы снять с него бриджи, тогда у нее появится возможность…
И тут Грегори, упав на койку, опрокинул ее на себя. Момент был упущен. Он мигом освободился от бриджей и прижался к нежной плоти.
Мари охватила паника. Нет! Этого не может быть! Он покрывал поцелуями ее грудь, а его рука шарила у нее между бедрами. Она поняла, что не сможет его остановить. Придется довести эту кошмарную игру до конца… Да, вот оно! Это всего-навсего игра. Так и надо на это смотреть. Притворство, ничего больше. Ее тело, бывшее когда-то драгоценным вместилищем любви, теперь стало оружием не менее мощным, чем любое другое. Теперь она должна засмеяться чувственным смехом, а после простонать, изображая экстаз. Все так просто. Вот он содрогнулся. Приближается завершение. Она задвигалась под ним, стараясь приноровиться к его движениям, вскрикнула, словно от наслаждения… Пальцы Грегори впились в молочно-белую кожу ее плеч, последовал долгий прерывистый вздох, и он излил свое семя внутрь ее.
Мари повернулась на бок, чтобы капитан не мог видеть ее лица. Сморгнув слезы, она попыталась подавить отвращение. Теперь невинность действительно покинула ее, окончательно и навсегда, а мир казался обиталищем хищников, в котором невозможно выжить нормальному человеку.
Грегори лениво улыбнулся, откинулся навзничь и прикрыл глаза.
– Но почему? Почему только сейчас?
Мари смущенно опустила взгляд, поглаживая его обмякшую плоть.
– Последний раз вы сделали мне больно. Вы меня напугали…
Он открыл глаза и с удивлением взглянул на нее:
– Я сделал тебе больно? По-моему, ты это заслужила. Но я вовсе не такое уж чудовище. – Мягкая плоть зашевелилась под ее пальцами, и он засмеялся. – Ты в этом убедишься через несколько минут, дай только мне немного передохнуть. – Грегори коснулся ее соска, и Мари перехватила его руку, поднесла к губам.
– Может быть, дело пойдет быстрее после глотка вина?
Последовал торжествующий смешок:
– Тебе уже не терпится? Хорошо, принеси вино. Возьми стакан и для себя тоже.
С бьющимся сердцем Мари медленно встала с постели. Наконец-то настал долгожданный момент! Только не торопиться, чтобы не вызвать подозрения. Бутылка с вином совсем рядом с пистолетами – вот они, поблескивают на свету. Она оглянулась, чтобы послать ему воздушный поцелуй, но Грегори даже не смотрел в ее сторону: лежа на спине, заложив руки за голову, он что-то лениво разглядывал на потолке. Преодолев желание сразу же схватить пистолеты, Мари продолжала двигаться медленно, мягкими скользящими движениями. Левая рука звякнула бокалами, правая бесшумно сняла крышку с пороховницы, пододвинула пистолет к самому краю ящичка, в то время как левой рукой она наливала вино в бокал. Все! Остался последний шаг. Она сделала глубокий вдох.
– Ну что ты там так долго?
Оклик Грегори едва не парализовал ее.
– Я сейчас. – Она повернулась и плеснула вино ему в лицо. В первый момент Грегори даже не мог понять, что произошло, и, заслонив рукой глаза, снова откинулся навзничь. Пальцы Мари, казалось, помимо ее воли делали то, что требовалось. Она отодвинула затвор, всыпала в дуло порох, забила пулю и уже через несколько секунд стояла к нему лицом, нацелив пистолет.
– Какого дьявола… Ты сошла с ума!
– Заткнись. Ляг лицом к стене. Я умею обращаться с пистолетами и, если потребуется, смогу тебя убить. Ну же, быстро!
Пистолет в ее руке не дрожал, глаза смотрели решительно. Грегори пожал плечами. В конце концов, что она может сделать? Он медленно повернулся к стене. Сзади зашелестела ткань. Она одевается. Собирается сбежать? Он едва не засмеялся вслух. На этом острове ее поймают уже через несколько часов.
– Все, вставай.
Грегори повиновался. К его удивлению, теперь уже оба пистолета были нацелены на него.
– Так ты надеешься сбежать?
Мари не сочла нужным ответить.
– Пойдешь со мной на палубу. Если попытаешься напасть на меня или позвать на помощь, я тебя пристрелю. Шевелись!
Грегори потянулся за бриджами.
– Оставь их, они тебе не нужны.
– Что?
– То, что ты слышал.
– Какого черта…
Пистолет в ее руке опустился. Дуло смотрело прямо на его член.
– Черт с тобой… Но не надейся, что тебе повезет, – мы тебя все равно поймаем.
Холодное дуло пистолета толкнуло его в плечо. В бессильной ярости Грегори протиснулся в дверь каюты и пошел по палубе.
Встретившийся им на дороге Рифф открыл рот от изумления.
– Прикажи ему созвать всех.
Грегори яростно сверкнул глазами на помощника:
– Делай, что она сказала.
Рифф повернулся к боцману:
– Свистать всех наверх.
После секундного колебания боцман поднес к губам серебряный свисток, и пронзительный сигнал разнесся по всему кораблю.
Отовсюду сбегались моряки… и словно впадали в столбняк при виде голого капитана.
Том Ганн примчался с нижней палубы, протиснулся между моряками.
– Господи! Ты что это делаешь, ласточка?
Все затаили дыхание, ожидая ответа. Что бы она теперь ни сделала, она мятежница и понесет за это суровое наказание. Мари, возвращающаяся в Англию закованной в кандалы… Мари, которую ждет виселица… Нет, этого никто из них представить себе не мог.
Сохраняя на лице невозмутимое выражение, Мари повернулась к ним. Если она сейчас запнется или сделает одно неверное движение, все пропало. И все же она никогда не чувствовала себя столь свободной. Жребий брошен, назад пути нет.
– Начиная с этой минуты капитан смещен. Теперь я буду командовать кораблем.
Тишина стала настолько полной, что, казалось, на какое-то мгновение даже ветер замер в своем полете. Грегори забыл о непристойном виде, в котором предстал перед подчиненными; лицо его побелело от ярости.
– Прикажите своим людям бросить оружие.
Невзирая на неловкость положения, Грегори попытался вернуть контроль над событиями и кивнул лейтенанту Шеллу:
– Если эта потаскуха не бросит пистолеты, убейте ее. Считаю до трех.
Тот кивнул и вынул из-за пояса пистолет.
– Раз…
Никто не проронил ни звука.
– Два…
Шелл, крепко сжимая пистолет, прошел вперед и стал подниматься по лестнице.
Неожиданно рука Мари взметнулась вверх. Прогремел выстрел, из дула пистолета вырвалось пламя. Шелл покачнулся и в ужасе поглядел на рану: по его мундиру расползалось темно-красное пятно. Покачнувшись, он попытался удержаться за перила лестницы, но силы оставили его, и лейтенант с грохотом покатился вниз.
Грегори, по-видимому, понял, что дело принимает нешуточный оборот. Пример Шелла показал, что и сам он не бессмертен.
– Убийство и мятеж…
– Я сказала, все должны бросить оружие. Отдайте приказ. И не сомневайтесь, я убью вас прежде, чем кто-либо из них успеет прикоснуться ко мне.
Грегори смотрел на труп Шелла и чувствовал, как вся его решительность куда-то уходит. Офицерская честь и достоинство – это, конечно, очень хорошо, но стоять голым у всех на виду и ждать, что тебе выстрелят в спину…
Он повернулся к сержанту Хогарту:
– Делайте, как она говорит, сержант.
Мушкеты с грохотом посыпались на палубу, за ними кинжалы и шпаги. Разоружившись, все снова стали без движения, глядя на Мари. Ей ни в коем случае нельзя было упускать момент.
– Ну? – громко крикнула она.
Моряки из числа завербованных стояли, не поднимая глаз.
– Том! Бен! Вы что, больше не мужчины? Или из вас выбили все ваше достоинство? Свобода перед вами. Разве у вас не осталось мужества, чтобы взять ее? – В голосе Мари послышалось презрение. – Ну что ж, так вам и надо. Четыре месяца я глядела на то, как вы плачетесь и клянете судьбу. Что же, раз вы недостойны свободы, возвращайтесь в свои стойла, там ваше место. Вы превратились в рабочий скот. Продолжайте же пахать и подставлять спины под плетки.
– Хватит! – взревел Том Ганн.
Гигант подобрал с палубы мушкет и решительно перешагнул через труп Шелла:
– Ну, ребята, кто еще хочет вместе с нами в ад?
Наступила мертвая тишина. Каждый ощущал себя так, как будто его жизнь качается на весах прошлого и будущего. Мятеж – страшное преступление, и за ним может последовать не менее страшное наказание.
– Я с вами!
Все повернули головы в сторону Шелби, самого молодого из членов команды. И тут матросы словно очнулись от спячки.
– И я… И я… И я…
– Постойте! – снова зазвенел над палубой голос Мари. – У нас мало времени. К тому же нас могут увидеть с берега и послать за нами погоню, поэтому нам надо поторопиться. Тот, кто присоединяется к нам, переходит на правый борт и берет с собой оружие, остальные могут отправляться на берег. Да, и еще – стреляйте в каждого, кто попытается подать сигнал о помощи.
Под командой Хогарта те, кто пришел служить добровольно, поспешили отойти к левому борту, и тут же Нэд Слай с ключами скрылся в трюме. Вскоре все оставшиеся собрались на палубе вокруг Мари. После того как Том Ганн дал инструкции каждому из тридцати девяти человек, составлявших теперь экипаж, они подняли якорь и приготовились к отплытию. В последний момент всем прочим, сгрудившимся у перил, была дана команда прыгать в воду. Напоследок Хогарт, смотревший на все происходящее со странным безразличием, обернулся к Хоуп, решившей остаться с мятежниками, и отдал ей свой красный форменный сюртук.
– Безрассудный поступок, Хоуп Деферд.
Та пожала плечами:
– Как и многое в моей жизни. В Англии меня все равно ничего хорошего не ждет, а теперь и тем более.
Сержант в отчаянии покачал головой:
– Я не умею плавать.
Она расхохоталась:
– Не беспокойся. Такое… не тонет. Просто ляг на спину, и тебя понесет к берегу. Как-нибудь доберешься, если акулы не съедят!
– А ты в это время будешь наслаждаться моим ромом!
– Можешь остаться и разделить его со мной.
– Нет уж, я предпочитаю акул твоим ненасытным аппетитам. – С этими словами Сэмюэл Хогарт исчез за бортом.
Мари наконец позволила ему одеться, и Джеймс Грегори, капитан Королевского военно-морского флота, наблюдал с юта, как его корабль расправляет паруса, снимается с якоря и выходит из гавани без официального разрешения властей. Он также видел, какая на берегу поднялась суматоха. Идиоты! Неужели им не ясно, что они опоздали!
Джеймс не сразу заметил, что пробормотал это вслух, и кинул злобный взгляд на охранника, державшего его под прицелом. В свою очередь, Бен Тримэйн, хотя и не признавался в этом даже самому себе, изрядно трусил. Ему и самому не было до конца понятно, как он ввязался в эту историю, а мысли о лондонской виселице, так же как и о собственной голове, посаженной на кол, вовсе не придавали ему бодрости. Однако он старался держаться как можно независимее, словно ничего особенного не произошло.
Мари на нижней палубе перебирала вещи в сундуке лейтенанта Пуллэма. Он, конечно, слабый и никчемный человек, но у нее сохранилось к нему теплое чувство. Хорошо, что лейтенант в тот момент был на берегу и никто не сможет заподозрить его в причастности к мятежу. Все, что ей было нужно найти, – это белую хлопчатобумажную рубашку, похожую на женскую блузу.
Неожиданно наткнувшись на черные бриджи, Мари решила, что они тоже окажутся нелишними. Пара кожаных сапог довершила ансамбль. Хотя нет, не совсем. Мари взяла узелок, вынесенный из капитанской каюты, и развернула его. Рапира, ножны, ремень с перевязью. В таком виде она не колеблясь могла появиться перед своей командой.
Сверху донесся шум, и Мари, быстро перекинув через плечо ремень, побежала на верхнюю палубу, откуда слышались испуганные крики моряков. Том Ганн с юта призывал всех успокоиться, и они действительно умолкли при появлении Мари, пораженные ее новым обликом.
Грегори, торжествующе улыбаясь, указал на корму:
– Надеюсь скоро увидеть вас на виселице… – Но тут же, заметив на Мари свой пояс с драгоценным оружием, побелел от ярости.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31