Правда, несмотря ни на что, мы все-таки работаем. Старик тоже не появлялся. Не знаешь, какие у них там планы – будут строиться заново? Наверху у нас творится Бог знает что. На днях заглядывал Клэй, но от него я так и не смог ничего добиться.
Мне хотелось сообщить ему о новом каменном здании, которое вскоре вырастет по ту сторону улицы. Бен бы обрадовался. Но у меня не хватало на это сил. Что бы я ни говорила, все мои мысли были о том, что уже больше шести часов.
– Скоро все прояснится, – сказала я рассеянно, – думаю, завтра.
– Хочешь осмотреть второй этаж? Он в довольно плохом состоянии. В крыше несколько дыр – там, где пожарные тушили горящую черепицу. К тому же все насквозь промокло. Поломана мебель, да это невелика потеря. Слушай, хорошо, что мы не успели отгрохать себе красивый офис, как я настаивал.
– Следующий уж точно будет что надо, Бен. Весь из черного дерева. Роскошный. Я вообще собираюсь вскоре стать гранд-дамой. Так что действительно невелика потеря.
Он нахмурился и снова дотронулся до моей руки.
– Ты уверена, что с тобой все в порядке, Эмми? Такое впечатление, что… – Он остановился на полуслове, дергая себя за ус. – Эмми, кстати, а почему ты здесь? Мне казалось, что сегодня вечером отплывает «Эмма Лангли». Ты же должна сейчас быть в бухте Хобсона.
Я натянуто рассмеялась.
– А, да что там, Адам уже прекрасно изучил дорогу из бухты. – Я бросилась от Бена прочь. – Все-таки пойду взгляну, что там наверху. Нет, не ходи со мной. Я хочу пойти одна. Пожалуйста, закрой за мной, Бен, я сама запру магазин, когда буду уходить.
– Эмми, подожди!
– Завтра, Бен. Поговорим завтра.
И я поспешила мимо рядов к задней лестнице, зная, что и он, и все продавцы, занятые на складе работой, отвлеклись и провожают меня удивленными взглядами. Неужели я так странно выглядела? Неужели то, что было внутри меня, все-таки прорвалось наружу и теперь впервые нарушило этот спокойный, уравновешенный образ, который олицетворял для всех Эмму Лангли? Поднимаясь по сломанной лестнице, я горько усмехнулась, подумав, что даже если это случилось, то теперь уже слишком поздно.
Зайдя в офис, я увидела, что письменный стол стоит на его обычном месте и вообще кто-то, скорее всего Бен, уже предпринял попытку привести все в порядок. Но это было почти невозможно: книжные полки дочиста снесли пожарные, когда добирались до тлеющих стен, пол был завален бумагами и книгами – промокшими, а местами прихваченными огнем. Сейчас особенно бросалось в глаза, как их много. Представить было невозможно, что за эти несколько лет вокруг меня скопилось столько отходов бизнеса. Я наклонилась и подняла первый попавшийся том – он был датирован числом того года, когда мы только начинали. Сколько ненависти к Розе было во мне тогда – ведь я писала все эти страницы, не в силах забыть проклятое утро в Лангли-Даунз, когда Роза пыталась отнять у меня Адама. Но Адама я не винила и даже не говорила с ним об этом. Вот в чем моя ошибка – мне проще было уйти в кусты, избежать острых углов. И вот теперь я расплачивалась за собственную глупость. Положив книгу назад, я прошла дальше и наткнулась на обугленную куколку Анны. Она была сделана из воска и от жары превратилась в уродливую бесформенную массу. Я бросила ее в кучу к другим вещам. Затем подошла к столу, к которому Бен даже подставил мой стул, как будто ждал, что я приду сюда в первое же утро. Все здесь уже изучили мои привычки, ни у кого я не вызывала удивления.
Сев за стол, я еще раз медленно и внимательно оглядела раскинувшийся передо мной завал и выделила в нем вещи, принадлежащие мне, магазину, детям Лангли. Неужели из-за всего этого я потеряла Адама? Стоило ли? И со мной произошло то, чего уже почти не случалось в последнее время: уронив голову на руки, я разрешила себе немного поплакать.
Звуки вокруг меня постепенно стихли. На Коллинз-стрит наступила тишина, из магазинов ушли покупатели, извозчики переместились на Бурке-стрит и в более оживленные районы города. Магазин подо мной тоже опустел. Я беспомощно озиралась по сторонам, размышляя, куда мне пойти и вообще что мне теперь делать. Еще ни разу я не попадала в ситуацию, когда неизвестно, что делать. Поэтому я продолжала сидеть за столом, уже не плача, но все же уткнувшись в руки заплаканным лицом. Я будто и не собиралась уходить отсюда, а между тем летние сумерки уже сгущались. И вдруг я услышала внизу какие-то звуки – кажется, кто-то ходил по магазину; вот он подошел к лестнице, поднимается – шаги осторожные, видимо, из-за темноты и шатких ступенек, сломанных во время пожара.
– Адам? – шепнула я. – Адам!
Он стоял, почти неосвещенный, в дверном проеме.
– Я искал тебя в доме Лангли. Там не знают, куда ты делась, и я пошел сюда, подумав, что, скорее всего, ты здесь.
Я начала медленно вставать из-за стола, но, почувствовав слабость в ногах, рухнула обратно на стул.
– Вы ведь должны были уйти с вечерним приливом.
– «Эмма» ушла, правда, попозже. Едва успели.
– Без тебя?
– Я передал командование Ральфу Невинсу. Он надежный человек. Справится.
– А ты? А Роза? Где Роза?
– На борту.
– Одна? Она поехала одна?
Он покачал головой и вышел на свет. Подойдя к самому столу, он наклонился и посмотрел мне в глаза.
– Она уехала не одна. Роза никогда не бывает одна. С нею Далкейт. Из-за этого и задержалось отплытие «Эммы» – мы ждали Далкейта.
– Далкейт! Но ведь она говорила… – Я запнулась, с трудом переводя дыхание. – Почему ты отправил «Эмму» под чужим командованием?
Он пожал плечами.
– Я же не единственный ее владелец. А они имеют в ней две доли из трех. Может так случиться, что «Эмма» больше никогда не вернется в этот порт. Они запросто могут продать ее где-нибудь в Англии или отправиться на ней куда-нибудь еще. Может быть, я никогда больше ее не увижу.
Я протянула руки и положила их на его руки, вернее, я схватила их и сильно и властно сжала.
– У тебя был выбор, Адам? Был?
– Да.
– Ты мог оказаться на месте Далкейта? Она тебе предлагала?
Он колебался какую-то секунду, а потом посмотрел на меня.
– Да.
Из груди у меня вырвался долгий вздох облегчения, который я изо всех сил старалась скрыть, а мои руки, вцепившись в него, сразу ослабли.
– Но ты отпустил «Эмму»… Свою самую большую любовь – отпустил.
Он еще больше наклонился ко мне, приблизив свое лицо к моему.
– Свою самую большую любовь? – повторил он, растягивая слова. – Мне кажется, ни один мужчина не узнает любви, пока не переживет разлуку… пока не почувствует, что может потерять ее. Только тогда можно считать, что он узнал.
– А ты узнал ее, Адам?
– Я – да, я узнал.
Может быть, это была и неправда, но сейчас я не могла не поверить ему. Во-первых, Роза исчезла из нашей жизни, и теперь мы были свободны! А во-вторых, до этого момента ни одна женщина не могла соперничать с любовью Адама к кораблям и своей профессии, а мне это удалось – я дождалась, пока его самая большая любовь пройдет сама собой. Теперь он стоял передо мной – спокойный, внешне не выражающий никаких эмоций, такой, каким я знала его всегда. Но теперь я чувствовала, что внутри у него затаились желание и даже страсть, которые словно только сейчас обрели свободу. Мне предстояло пройти с ним по новым дорогам любви. Это был мой мужчина, и я стала первой женщиной, познавшей счастье ни с кем и ни с чем его не делить; с этого момента я собиралась завоевывать его сердце…

1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47