Черты его лица казались наскоро вырубленными грубой корявой лопатой. Казалось, будто вся жестокость, все пороки и страсти, когда-либо существовавшие в мире, притаились в громадных впадинах его глаз, в тяжелых складках всего лица и в ужасающей расщелине, полной сильных, белых клыков, служившей ему ртом. Это было чудовище, и Жанна скорее была бы рада тут же умереть, чем согласиться хоть раз прикоснуться к нему. Он курил и не принимал никакого участия в грубом и добродушном подшучивании окружающих, сидя словно гигантская машина разрушения.
После перенесенной операции Келс начал поправляться с изумительной скоростью. Вместе со здоровьем к нему вернулся и интерес к внешнему миру. На все его вопросы отвечал рыжий Пирс. Из их разговора Жанна узнала, что свою славу атамана Келс так же искренно любил, как и то золото, которое он крал по всей золотопромышленной линии Айдахо, Невады и северо-восточной Калифорнии. Из ответов Рэда и по манере, с которой он обращался к Келсу, Жанна увидела, насколько огромна его власть.
— Мне кажется, что ты верно рассудил, Джек, — сказал Рыжий Пирс, снова набивая свою трубку. — Рано или поздно, а здесь будет столько золота, сколько не видывал еще никто на всем Западе. Каждый день тянутся хвосты дилижансов от Солнечных Вод. Стаи золотоискателей рыскают в горах. Все пещеры и долины Бэр Маунтин облеплены лагерями. Промытое золото есть всюду, его легко получить, лишь бы была поблизости вода. Нет ни одной пяди неразрытой земли. Однако жирной находки еще нет. Но рано или поздно должна быть и она. А когда весть разнесется по всем большим дорогам и проникнет во все уголки за горами, тогда поднимется такое нашествие, против которого 49 и 51-й годы покажутся ребячьей забавой. Не так ли, Бейд?
— Ну, конечно, — ответил седовласый негодяй, прозванный Келсом Бейдом Вудом. Он был гораздо старше своих товарищей, несколько серьезнее, менее свиреп и более скуп на слова.
— Видал я и 49 и 51-й годы. Вот были денечки! Но я согласен с Рэдом. На границе Айдахо еще разыграются картинки. Сам откапывал золото, хотя к этой дьявольской работе меня никогда не тянуло. Оно тяжело достается и легко спускается, зато легче всего переходит из чужого кармана. Кое-какие признаки я заметил уже в этой местности. Там же, в горах, куда ни плюнь, всюду копошатся тысячи золотоискателей. Они скрытничают, но ведь золото необходимо вывезти; оно тяжелое, и его не спрячешь. С востока сюда так и прет толпа полных надежд и обалделых охотников за счастьем. За ними потянутся бабы и картежники и, наконец, мужчины. Где и когда все это столкнется, неведомо, но если столкнется, то разыграется такая дьявольщина, какой мы никогда не видывали.
— Вот, ребята, — сказал Келс, и жесткость прозвучала в его мягком голосе, — тогда-то и наступит жатва для моего Пограничного легиона.
— Для кого? — с любопытством переспросил Бейд Вуд.
Все бандиты за исключением Гульдена с интересом повернулись к Келсу.
— Для Пограничного легиона, — ответил Келс.
— А что это такое? — спросил Рыжий Пирс.
— Когда наступит золотая горячка, как ты пророчествуешь, то надо организовать такую банду, какой никто еще не видывал до сих пор. Я организую ее и назову Пограничный легион.
— Положись на меня, как на свою правую руку, — ответил Рэд с энтузиазмом.
— А на меня и подавно, — прибавил Бейд.
Замысел Келса был встречен шумным одобрением. В эту минуту Гульден поднял свою массивную голову и, тяжело ворочая языком, не столько спросил, сколько проворчал:
— Что вы скандалите?
Вопрос этот произвел на всех бандитов и даже на самого Келса странное и тревожное впечатление. Казалось, будто вдруг появилось какое-то большое препятствие, требующее серьезного обсуждения. На секунду все примолкли, а затем Рэд повторил весь проект.
— Ничего нового в этом нет, — ответил Гульден. — Сам как-то участвовал в такой банде. Это было в Алжире, но звали ее Королевский легион.
— Алжир? Это что за штука?
— Африка, — ответил Гульден.
— Ты, оказывается, успел поездить по свету, Гуль? — удивленно спросил Рыжий Пирс. — Что это был за легион?
— Ничего особенного. Толпа дьяволов со всех концов света. Тамошняя граница являлась концом мира. Преступников там уже не преследовали.
— Что же вы там делали?
— Друг дружку пристреливали. Нас осталось совсем немного, когда я ушел оттуда.
— Кто знает тебя, не найдет в этом ничего удивительного! — воскликнул Вуд многозначительно; однако его намек совершенно не подействовал на Гульдена.
— В своем легионе я не разрешу ни драк ни перестрелок, — холодно заметил Келс. — Я сам наберу людей для этой банды.
— В этом весь секрет, — ответил Вуд. — Нужны настоящие парни. Уж я-то побывал во всевозможных шайках. Помню, как-то участвовал даже в карательном отряде.
Это замечание вызвало среди бандитов, за исключением неподвижного Гульдена с его точно из дерева высеченным лицом, взрыв смеха.
— Сколько людей понадобится? — спросил Рыжий Пирс.
— Число тут ни при чем. Главным образом, это должны быть мужчины, на которых я могу положиться. Все будут подчиняться только мне. Затем лейтенанты: хладнокровные, отважные, с быстрой сообразительностью.
Слушая похвалу, Рыжий Пирс вызывающе поднял плечи.
— Знаешь, хозяин, — сказал он, — мне вспоминается некий паренек, недели две назад явившийся в Кэбин Гали. Прямо ввалился в хижину Бэрда, где мы как раз дулись в картишки, и спросил, где Джек Келс. Конечно, сперва мы решили, что парень просто-напросто из-за чего-нибудь хочет свести счеты. Некоторые из нас хотели тут же прикончить его. Но он почему-то сразу приглянулся мне, и я уговорил своих не трогать его. Теперь рад этому. Паренек же вовсе и не собирался совать нам под нос свою погремушку. Его намерения были самые дружелюбные. Само собой, я не любопытствовал, кто он и что он. Очевидно, попал, голубчик, на кривую дорожку, и теперь просто ищет новых друзей. Должен сказать тебе, хозяин, это крепкий парень!
— Как его зовут? — спросил Келс.
— Джим Клайв, — ответил Пирс.
Скрытая в тени и незамеченная бандитами, Жанна услышала имя Джима со смесью страха и боли, но совершенно не удивилась этому. С того момента, как Пирс начал свой рассказ, она ждала услышать имя своего сбежавшего обожателя.
— Джим Клайв, — размышлял Келс. — Никогда не слыхал о таком, хотя обычно не забываю ни одного лица, ни одного имени. Как он выглядит?
— Опрятный, стройный парень, среднего роста, — ответил Пирс. — Тело — сплошь мускулы. Не старше двадцати трех. Отчаянный наездник, отчаянный забияка, игрок и пьяница, отважный, как сам дьявол! Вот если бы ты обуздал его, хозяин.
— Здорово! — воскликнул Келс удивленно. — Мало ли молодчиков ежедневно шныряет в этом краю, однако я еще ни разу не замечал, чтобы хоть один из них произвел на вас такое сильное впечатление, как этот Клайв. Бейд, ты ведь уже старый ворон. Ну-ка разъясни, что он такое сделал?
— Что он сделал? — повторил Вуд, царапая свою седую голову. — Черт побери! Лучше спросить, чего он не делал… Как самый отчаянный головорез, нагло явился в самый лагерь. И разом стал всеобщим любимцем. Прямо не знаю, как это ему удалось. Может быть, потому, что он решительно на все плюет Он разом расшевелил нас. Выиграл все деньги, которые были в лагере, многих совершенно обчистил и затем все отдал обратно. Пил больше всех и не пьянел. Пустил пулю в Бэди Джонса за то, что тот плутовал в картах также продырявил и дружка Бэди, Шика Вильямса. Стрелял так, чтобы не убить, — отшиб им только крылышки Но знаешь, Келс, он меткий и быстрый Немного найдется таких в этой стране. Этого ты не должен забывать…
— А ты забыл еще рассказать, как он отделал Луча, — сказал Рыжий Пирс.
— Луч! Я знаю его, — заметил Келс.
— Возможно, это плохая рекомендация для Джима Клайва, — начал Бейд Вуд, — хотя, признаться, это мне в нем приглянулось. Ты, конечно, еще помнишь, хозяин миленькую девчонку Брандер, там, возле Медвежьего озера. Дочь старого Брандера, работает и по сей день в его лавке Я помню, как ты волочился за ней. Так вот, старик и его два парня решили отправиться за золотом и прихватили с собой и девушку. Так, по крайней мере, я понял. В один прекрасный день в Кэбин Галч примчался Луч Кан водится, мы пили и играли в карты, но молодой Клайв не делал ни того, ни другого В этот день он до смешного раскис. Ну, вот, Луч вдруг начал предлагать маленькое дельце. До этих пор мы еще ни разу не работали с ним и его командой Неизвестно, что бы из этого вышло, если бы не вмешался этот Клайв. Луч предложил нам спуститься в долину, где старик Брандер мыл свое золото, захватить все, что у него есть, и еще… Ну, конечно, еще и девчонку. В эту-то самую минуту Джим возьми да и очнись от своих размышлений Сначала он принялся осыпать Луча страшнейшими проклятиями. А когда тот, ясное дело, взялся за револьвер, то Джим мигом вышиб его у него из лап Сделав это, он, как бешеный, ринулся на Луча Раза два опрокинул его И затем боксом принялся гонять его по всей хижине до тех пор, пока наконец мы не решили заступиться Но Луч был почти трупом. Исколоченный, со сломанными костями, и я не знаю еще с чем. Само собой, мы сунули его в кровать, где он до сих пор лежит. Никогда уже он не будет прежним Лучом.
Настала многозначительная тишина.
— Гульден, ты слышал это? — спросил Келс, повернув к нему свое бледное лицо.
— Да, — ответил тот.
— Что же ты думаешь об этом Джиме Клайве и о деле, которое он сорвал?
— Клайва никогда не видел, придет время, погляжу. А потом достану себе девчонку Брандера.
В Гульдене было что-то особенно подлое и мерзкое. Может быть, своим вопросом Келс и хотел подчеркнуть это или же он добивался только его мнения о Джиме Клайве?
Жанна не могла решить этого. Она догадывалась, что между Гульденом и остальными бандитами существует тайная вражда. Но, кроме этого, тут было и что-то другое, неуловимое, похожее на" страх. Гульден был преступником из любви к преступлениям. В сравнении с ним все остальные бандиты казались ей самыми обыкновенными жуликами. Даже Келс, в хладнокровнейших злодействах которого она сама убедилась, рядом с Гульденом утрачивал свой ореол исключительного бандита. Чтобы только не видеть устремленных в ее сторону громадных впадин глаз Гульдена, Жанна закуталась в одеяло с головой. Нервы ее ослабли, и все тело содрогалось от одного слова, которое она беспрестанно нашептывала про себя: «Джим! Джим! О, Джим!..» Последний возглас перешел в заглушенное всхлипывание.
Джим совершил ужасный поступок. И теперь он найдет смерть в какой-нибудь пьяной драке или, что еще хуже, опустится окончательно.
Это было тяжелым наказанием для Жанны. Она сама навлекла на его голову такое несчастье. Как была она глупа и лжива, как бессмысленно кокетничала своим равнодушием к нему. Она любила Джима Клайва. Она узнала это слишком поздно, только когда поехала следом за ним.
Но, несмотря на весь свой ужас, Жанна почувствовала горячее желание спасти Джима, хотя бы ценой своей жизни. Ее страх перед Келсом исчез, так же исчез он и перед остальными бандитами за исключением одного Гульдена. Его она не считала за человека, перед ним она была бессильна. Если на других еще можно было как-то повлиять, то на Гульдена уже никогда.
Постепенно ее мучительные мысли улеглись, она успокоилась, и только тупая, тихая боль осталась в ее груди. Прошлое ушло куда-то страшно далеко. Настоящее было ничем. Одно будущее имело значение, потому что там скрывался Джим Клайв. Она не уйдет отсюда. Она пойдет дальше, в Кэбин Галч.
Глава VIII
Прошло три дня. Жанна усердно ухаживала за Келсом, будто и в самом деле была его женой. Почувствовав себя значительно окрепшим, Келс решил тронуться к главному лагерю в Кэбин Галч. Его тянуло туда, и всякое возражение он отклонял с властным нетерпением. Товарищи поочередно должны были поддерживать его в седле. Спустя четыре дня лошади были оседланы и вся поклажа увезена.
За эти несколько дней Жанна убедилась, что ее присутствие разбудило в Келсе давно заглохшую, возможно, почти уже умершую сторону его души. Возле нее он становился совершенно иным человеком. Вероятно, он и сам не замечал за собой подобных превращений. Он принимал уход Жанны с удивлением и благодарностью, но ни разу не проявил жалости или желания помочь ее положению. Видно было, что он безнадежно влюбился в нее. Его странные, красивые глаза следили за каждым ее шагом, и в глубине их зажигался мечтательный огонек, но в ее присутствии он большей частью молчал.
Жанна постоянно ощущала на себе взгляды и других бандитов, большей частью глядевших на нее исподтишка и почти со страхом. Но Гульден и тут представлял собою исключение. Гигант бандит подолгу впивался в нее мрачным неподвижным взглядом, не проявляя никакого любопытства или удивления. Вероятно, женщина казалась ему очень странным существом и его волновали непривычные чувства. Случайно встретившись с ним глазами (а она это старалась делать как можно реже), Жанна внутренне содрогалась, и при этом ей всегда вспоминалась история об одной горилле, укравшей белую женщину. Она никак не могла отделаться от этого воспоминания, и оно играло большую роль в ее дружелюбном отношении к Келсу.
В это утро Келс пожелал надеть свой пояс с револьвером. Кобура и полный патронташ для такого слабого человека, как он, являлись непосильным грузом. Рыжий Пирс настойчиво доказывал это, ко Келс только отшучивался. Все бандиты за исключением Гульдена были преисполнены к нему явным дружелюбием и постоянной заботливостью. Жанна догадалась, почему Келс пристегнул свой револьвер. Он хотел быть каждую минуту готовым защитить ее.
Когда все тронулись, Жанне было приказано ехать впереди Келса и Пирса; последний должен был поддерживать в седле своего атамана. Погонщиками лошадей с поклажей были Бейд Вуд и Французик, Гульден заканчивал кортеж.
Такой порядок сохранился вплоть до полудня. Первый привал сделали на затемненной деревьями душистой полянке. Келс выглядел измученным; его лоб был покрыт клейким потом и изборожден морщинами страдания. Но, несмотря на это, он терпеливо сносил все мучения и весело торопил своих товарищей.
Спустя час они тронулись дальше. Ложбина становилась все длиннее, шире и гористее. Тропинка делалась все шире и глаже. Возвышенность постепенно спадала, о чем можно было судить по более быстрому бегу ручьев и потеплевшему воздуху.
Не проехали еще и половины пути после первого привала, как Келс уже совершенно обессилел. Без поддержки своих товарищей он, вероятно, вывалился бы из седла. Один за другим бандиты поддерживали его. Ехать возле его лошади в согнутом положении и держать всю тяжесть его тела на себе было далеко не легким делом. Жанна заметила, что Гульден ни разу не предложил своих услуг. Ощущение его присутствия позади себя не покидало ее, и время от времени, едва он подъезжал ближе, это чувство усиливалось. Внезапно она почувствовала, что Гульден внимательно следит за нею. Когда же кавалькада остановилась, чтобы устроить лагерь на ночь, Жанну вдруг охватил ужас перед какой-то неминуемой опасностью.
Тут Келс внезапно упал в обморок. Бандиты положили его на одеяла, подсунув под голову седло. Жанна ухаживала за ним, и понемногу он опять пришел в себя.
Час был хлопотливый: одни бандиты разгружали лошадей, поили их и спутывали; другие доставали съестные припасы, таскали дрова и принимались за приготовление еды. Келс жадно пил воду, но от еды отказался.
Улучив удобную минутку, он прошептал:
— Жанна! Я только очень устал… Все время будьте возле меня. В случае чего, сейчас же разбудите меня.
С этими словами от тотчас же закрыл глаза и вскоре погрузился в глубокий сон.
Хорошо сознавая свою красоту, Жанна совершенно не была тщеславна. Она принудила себя быть с бандитами приветливой, любезной и даже немного льстивой. Мужчины моментально отозвались на это. Вначале они вели себя дерзко, фамильярно и грубо. Но увидев, что их намеки и шутки не оказывают на нее никакого впечатления, они разом изменили свое отношение к ней. Совершенно незаметно для себя они попали под ее влияние. Только один Гульден представлял собой резкий контраст и загадку. Сидя у костра и глотая еду по-волчьи, он смотрел на Жанну, точно она была каким-то неодушевленным предметом. Его глаза следили за ней, как глаза дикого зверя.
Жанна чувствовала, что для своей безопасности ей необходимо завязать как можно более дружелюбные и непосредственные отношения с остальными бандитами. Она с грустью и робостью следила за силой своего очарования. Дома ее особа не являлась чем-то особенным, жизнь проходила просто и естественно. Но здесь все выглядело иначе. Для диких сынов одиночества, с их бешеной кровью женщина являлась чем-то бесконечно очаровательным и возбуждающим. Их глаза с непонятной и странной жадностью следили за нею.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25
После перенесенной операции Келс начал поправляться с изумительной скоростью. Вместе со здоровьем к нему вернулся и интерес к внешнему миру. На все его вопросы отвечал рыжий Пирс. Из их разговора Жанна узнала, что свою славу атамана Келс так же искренно любил, как и то золото, которое он крал по всей золотопромышленной линии Айдахо, Невады и северо-восточной Калифорнии. Из ответов Рэда и по манере, с которой он обращался к Келсу, Жанна увидела, насколько огромна его власть.
— Мне кажется, что ты верно рассудил, Джек, — сказал Рыжий Пирс, снова набивая свою трубку. — Рано или поздно, а здесь будет столько золота, сколько не видывал еще никто на всем Западе. Каждый день тянутся хвосты дилижансов от Солнечных Вод. Стаи золотоискателей рыскают в горах. Все пещеры и долины Бэр Маунтин облеплены лагерями. Промытое золото есть всюду, его легко получить, лишь бы была поблизости вода. Нет ни одной пяди неразрытой земли. Однако жирной находки еще нет. Но рано или поздно должна быть и она. А когда весть разнесется по всем большим дорогам и проникнет во все уголки за горами, тогда поднимется такое нашествие, против которого 49 и 51-й годы покажутся ребячьей забавой. Не так ли, Бейд?
— Ну, конечно, — ответил седовласый негодяй, прозванный Келсом Бейдом Вудом. Он был гораздо старше своих товарищей, несколько серьезнее, менее свиреп и более скуп на слова.
— Видал я и 49 и 51-й годы. Вот были денечки! Но я согласен с Рэдом. На границе Айдахо еще разыграются картинки. Сам откапывал золото, хотя к этой дьявольской работе меня никогда не тянуло. Оно тяжело достается и легко спускается, зато легче всего переходит из чужого кармана. Кое-какие признаки я заметил уже в этой местности. Там же, в горах, куда ни плюнь, всюду копошатся тысячи золотоискателей. Они скрытничают, но ведь золото необходимо вывезти; оно тяжелое, и его не спрячешь. С востока сюда так и прет толпа полных надежд и обалделых охотников за счастьем. За ними потянутся бабы и картежники и, наконец, мужчины. Где и когда все это столкнется, неведомо, но если столкнется, то разыграется такая дьявольщина, какой мы никогда не видывали.
— Вот, ребята, — сказал Келс, и жесткость прозвучала в его мягком голосе, — тогда-то и наступит жатва для моего Пограничного легиона.
— Для кого? — с любопытством переспросил Бейд Вуд.
Все бандиты за исключением Гульдена с интересом повернулись к Келсу.
— Для Пограничного легиона, — ответил Келс.
— А что это такое? — спросил Рыжий Пирс.
— Когда наступит золотая горячка, как ты пророчествуешь, то надо организовать такую банду, какой никто еще не видывал до сих пор. Я организую ее и назову Пограничный легион.
— Положись на меня, как на свою правую руку, — ответил Рэд с энтузиазмом.
— А на меня и подавно, — прибавил Бейд.
Замысел Келса был встречен шумным одобрением. В эту минуту Гульден поднял свою массивную голову и, тяжело ворочая языком, не столько спросил, сколько проворчал:
— Что вы скандалите?
Вопрос этот произвел на всех бандитов и даже на самого Келса странное и тревожное впечатление. Казалось, будто вдруг появилось какое-то большое препятствие, требующее серьезного обсуждения. На секунду все примолкли, а затем Рэд повторил весь проект.
— Ничего нового в этом нет, — ответил Гульден. — Сам как-то участвовал в такой банде. Это было в Алжире, но звали ее Королевский легион.
— Алжир? Это что за штука?
— Африка, — ответил Гульден.
— Ты, оказывается, успел поездить по свету, Гуль? — удивленно спросил Рыжий Пирс. — Что это был за легион?
— Ничего особенного. Толпа дьяволов со всех концов света. Тамошняя граница являлась концом мира. Преступников там уже не преследовали.
— Что же вы там делали?
— Друг дружку пристреливали. Нас осталось совсем немного, когда я ушел оттуда.
— Кто знает тебя, не найдет в этом ничего удивительного! — воскликнул Вуд многозначительно; однако его намек совершенно не подействовал на Гульдена.
— В своем легионе я не разрешу ни драк ни перестрелок, — холодно заметил Келс. — Я сам наберу людей для этой банды.
— В этом весь секрет, — ответил Вуд. — Нужны настоящие парни. Уж я-то побывал во всевозможных шайках. Помню, как-то участвовал даже в карательном отряде.
Это замечание вызвало среди бандитов, за исключением неподвижного Гульдена с его точно из дерева высеченным лицом, взрыв смеха.
— Сколько людей понадобится? — спросил Рыжий Пирс.
— Число тут ни при чем. Главным образом, это должны быть мужчины, на которых я могу положиться. Все будут подчиняться только мне. Затем лейтенанты: хладнокровные, отважные, с быстрой сообразительностью.
Слушая похвалу, Рыжий Пирс вызывающе поднял плечи.
— Знаешь, хозяин, — сказал он, — мне вспоминается некий паренек, недели две назад явившийся в Кэбин Гали. Прямо ввалился в хижину Бэрда, где мы как раз дулись в картишки, и спросил, где Джек Келс. Конечно, сперва мы решили, что парень просто-напросто из-за чего-нибудь хочет свести счеты. Некоторые из нас хотели тут же прикончить его. Но он почему-то сразу приглянулся мне, и я уговорил своих не трогать его. Теперь рад этому. Паренек же вовсе и не собирался совать нам под нос свою погремушку. Его намерения были самые дружелюбные. Само собой, я не любопытствовал, кто он и что он. Очевидно, попал, голубчик, на кривую дорожку, и теперь просто ищет новых друзей. Должен сказать тебе, хозяин, это крепкий парень!
— Как его зовут? — спросил Келс.
— Джим Клайв, — ответил Пирс.
Скрытая в тени и незамеченная бандитами, Жанна услышала имя Джима со смесью страха и боли, но совершенно не удивилась этому. С того момента, как Пирс начал свой рассказ, она ждала услышать имя своего сбежавшего обожателя.
— Джим Клайв, — размышлял Келс. — Никогда не слыхал о таком, хотя обычно не забываю ни одного лица, ни одного имени. Как он выглядит?
— Опрятный, стройный парень, среднего роста, — ответил Пирс. — Тело — сплошь мускулы. Не старше двадцати трех. Отчаянный наездник, отчаянный забияка, игрок и пьяница, отважный, как сам дьявол! Вот если бы ты обуздал его, хозяин.
— Здорово! — воскликнул Келс удивленно. — Мало ли молодчиков ежедневно шныряет в этом краю, однако я еще ни разу не замечал, чтобы хоть один из них произвел на вас такое сильное впечатление, как этот Клайв. Бейд, ты ведь уже старый ворон. Ну-ка разъясни, что он такое сделал?
— Что он сделал? — повторил Вуд, царапая свою седую голову. — Черт побери! Лучше спросить, чего он не делал… Как самый отчаянный головорез, нагло явился в самый лагерь. И разом стал всеобщим любимцем. Прямо не знаю, как это ему удалось. Может быть, потому, что он решительно на все плюет Он разом расшевелил нас. Выиграл все деньги, которые были в лагере, многих совершенно обчистил и затем все отдал обратно. Пил больше всех и не пьянел. Пустил пулю в Бэди Джонса за то, что тот плутовал в картах также продырявил и дружка Бэди, Шика Вильямса. Стрелял так, чтобы не убить, — отшиб им только крылышки Но знаешь, Келс, он меткий и быстрый Немного найдется таких в этой стране. Этого ты не должен забывать…
— А ты забыл еще рассказать, как он отделал Луча, — сказал Рыжий Пирс.
— Луч! Я знаю его, — заметил Келс.
— Возможно, это плохая рекомендация для Джима Клайва, — начал Бейд Вуд, — хотя, признаться, это мне в нем приглянулось. Ты, конечно, еще помнишь, хозяин миленькую девчонку Брандер, там, возле Медвежьего озера. Дочь старого Брандера, работает и по сей день в его лавке Я помню, как ты волочился за ней. Так вот, старик и его два парня решили отправиться за золотом и прихватили с собой и девушку. Так, по крайней мере, я понял. В один прекрасный день в Кэбин Галч примчался Луч Кан водится, мы пили и играли в карты, но молодой Клайв не делал ни того, ни другого В этот день он до смешного раскис. Ну, вот, Луч вдруг начал предлагать маленькое дельце. До этих пор мы еще ни разу не работали с ним и его командой Неизвестно, что бы из этого вышло, если бы не вмешался этот Клайв. Луч предложил нам спуститься в долину, где старик Брандер мыл свое золото, захватить все, что у него есть, и еще… Ну, конечно, еще и девчонку. В эту-то самую минуту Джим возьми да и очнись от своих размышлений Сначала он принялся осыпать Луча страшнейшими проклятиями. А когда тот, ясное дело, взялся за револьвер, то Джим мигом вышиб его у него из лап Сделав это, он, как бешеный, ринулся на Луча Раза два опрокинул его И затем боксом принялся гонять его по всей хижине до тех пор, пока наконец мы не решили заступиться Но Луч был почти трупом. Исколоченный, со сломанными костями, и я не знаю еще с чем. Само собой, мы сунули его в кровать, где он до сих пор лежит. Никогда уже он не будет прежним Лучом.
Настала многозначительная тишина.
— Гульден, ты слышал это? — спросил Келс, повернув к нему свое бледное лицо.
— Да, — ответил тот.
— Что же ты думаешь об этом Джиме Клайве и о деле, которое он сорвал?
— Клайва никогда не видел, придет время, погляжу. А потом достану себе девчонку Брандера.
В Гульдене было что-то особенно подлое и мерзкое. Может быть, своим вопросом Келс и хотел подчеркнуть это или же он добивался только его мнения о Джиме Клайве?
Жанна не могла решить этого. Она догадывалась, что между Гульденом и остальными бандитами существует тайная вражда. Но, кроме этого, тут было и что-то другое, неуловимое, похожее на" страх. Гульден был преступником из любви к преступлениям. В сравнении с ним все остальные бандиты казались ей самыми обыкновенными жуликами. Даже Келс, в хладнокровнейших злодействах которого она сама убедилась, рядом с Гульденом утрачивал свой ореол исключительного бандита. Чтобы только не видеть устремленных в ее сторону громадных впадин глаз Гульдена, Жанна закуталась в одеяло с головой. Нервы ее ослабли, и все тело содрогалось от одного слова, которое она беспрестанно нашептывала про себя: «Джим! Джим! О, Джим!..» Последний возглас перешел в заглушенное всхлипывание.
Джим совершил ужасный поступок. И теперь он найдет смерть в какой-нибудь пьяной драке или, что еще хуже, опустится окончательно.
Это было тяжелым наказанием для Жанны. Она сама навлекла на его голову такое несчастье. Как была она глупа и лжива, как бессмысленно кокетничала своим равнодушием к нему. Она любила Джима Клайва. Она узнала это слишком поздно, только когда поехала следом за ним.
Но, несмотря на весь свой ужас, Жанна почувствовала горячее желание спасти Джима, хотя бы ценой своей жизни. Ее страх перед Келсом исчез, так же исчез он и перед остальными бандитами за исключением одного Гульдена. Его она не считала за человека, перед ним она была бессильна. Если на других еще можно было как-то повлиять, то на Гульдена уже никогда.
Постепенно ее мучительные мысли улеглись, она успокоилась, и только тупая, тихая боль осталась в ее груди. Прошлое ушло куда-то страшно далеко. Настоящее было ничем. Одно будущее имело значение, потому что там скрывался Джим Клайв. Она не уйдет отсюда. Она пойдет дальше, в Кэбин Галч.
Глава VIII
Прошло три дня. Жанна усердно ухаживала за Келсом, будто и в самом деле была его женой. Почувствовав себя значительно окрепшим, Келс решил тронуться к главному лагерю в Кэбин Галч. Его тянуло туда, и всякое возражение он отклонял с властным нетерпением. Товарищи поочередно должны были поддерживать его в седле. Спустя четыре дня лошади были оседланы и вся поклажа увезена.
За эти несколько дней Жанна убедилась, что ее присутствие разбудило в Келсе давно заглохшую, возможно, почти уже умершую сторону его души. Возле нее он становился совершенно иным человеком. Вероятно, он и сам не замечал за собой подобных превращений. Он принимал уход Жанны с удивлением и благодарностью, но ни разу не проявил жалости или желания помочь ее положению. Видно было, что он безнадежно влюбился в нее. Его странные, красивые глаза следили за каждым ее шагом, и в глубине их зажигался мечтательный огонек, но в ее присутствии он большей частью молчал.
Жанна постоянно ощущала на себе взгляды и других бандитов, большей частью глядевших на нее исподтишка и почти со страхом. Но Гульден и тут представлял собою исключение. Гигант бандит подолгу впивался в нее мрачным неподвижным взглядом, не проявляя никакого любопытства или удивления. Вероятно, женщина казалась ему очень странным существом и его волновали непривычные чувства. Случайно встретившись с ним глазами (а она это старалась делать как можно реже), Жанна внутренне содрогалась, и при этом ей всегда вспоминалась история об одной горилле, укравшей белую женщину. Она никак не могла отделаться от этого воспоминания, и оно играло большую роль в ее дружелюбном отношении к Келсу.
В это утро Келс пожелал надеть свой пояс с револьвером. Кобура и полный патронташ для такого слабого человека, как он, являлись непосильным грузом. Рыжий Пирс настойчиво доказывал это, ко Келс только отшучивался. Все бандиты за исключением Гульдена были преисполнены к нему явным дружелюбием и постоянной заботливостью. Жанна догадалась, почему Келс пристегнул свой револьвер. Он хотел быть каждую минуту готовым защитить ее.
Когда все тронулись, Жанне было приказано ехать впереди Келса и Пирса; последний должен был поддерживать в седле своего атамана. Погонщиками лошадей с поклажей были Бейд Вуд и Французик, Гульден заканчивал кортеж.
Такой порядок сохранился вплоть до полудня. Первый привал сделали на затемненной деревьями душистой полянке. Келс выглядел измученным; его лоб был покрыт клейким потом и изборожден морщинами страдания. Но, несмотря на это, он терпеливо сносил все мучения и весело торопил своих товарищей.
Спустя час они тронулись дальше. Ложбина становилась все длиннее, шире и гористее. Тропинка делалась все шире и глаже. Возвышенность постепенно спадала, о чем можно было судить по более быстрому бегу ручьев и потеплевшему воздуху.
Не проехали еще и половины пути после первого привала, как Келс уже совершенно обессилел. Без поддержки своих товарищей он, вероятно, вывалился бы из седла. Один за другим бандиты поддерживали его. Ехать возле его лошади в согнутом положении и держать всю тяжесть его тела на себе было далеко не легким делом. Жанна заметила, что Гульден ни разу не предложил своих услуг. Ощущение его присутствия позади себя не покидало ее, и время от времени, едва он подъезжал ближе, это чувство усиливалось. Внезапно она почувствовала, что Гульден внимательно следит за нею. Когда же кавалькада остановилась, чтобы устроить лагерь на ночь, Жанну вдруг охватил ужас перед какой-то неминуемой опасностью.
Тут Келс внезапно упал в обморок. Бандиты положили его на одеяла, подсунув под голову седло. Жанна ухаживала за ним, и понемногу он опять пришел в себя.
Час был хлопотливый: одни бандиты разгружали лошадей, поили их и спутывали; другие доставали съестные припасы, таскали дрова и принимались за приготовление еды. Келс жадно пил воду, но от еды отказался.
Улучив удобную минутку, он прошептал:
— Жанна! Я только очень устал… Все время будьте возле меня. В случае чего, сейчас же разбудите меня.
С этими словами от тотчас же закрыл глаза и вскоре погрузился в глубокий сон.
Хорошо сознавая свою красоту, Жанна совершенно не была тщеславна. Она принудила себя быть с бандитами приветливой, любезной и даже немного льстивой. Мужчины моментально отозвались на это. Вначале они вели себя дерзко, фамильярно и грубо. Но увидев, что их намеки и шутки не оказывают на нее никакого впечатления, они разом изменили свое отношение к ней. Совершенно незаметно для себя они попали под ее влияние. Только один Гульден представлял собой резкий контраст и загадку. Сидя у костра и глотая еду по-волчьи, он смотрел на Жанну, точно она была каким-то неодушевленным предметом. Его глаза следили за ней, как глаза дикого зверя.
Жанна чувствовала, что для своей безопасности ей необходимо завязать как можно более дружелюбные и непосредственные отношения с остальными бандитами. Она с грустью и робостью следила за силой своего очарования. Дома ее особа не являлась чем-то особенным, жизнь проходила просто и естественно. Но здесь все выглядело иначе. Для диких сынов одиночества, с их бешеной кровью женщина являлась чем-то бесконечно очаровательным и возбуждающим. Их глаза с непонятной и странной жадностью следили за нею.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25