— Ничего плохого не произошло… Клайв испробовал на Гульдене свой револьвер и больше ничего.
Келс чуть заметно вздрогнул, однако его резкий жест и мимолетное выражение, напоминавшее Жанне тигра, заставили ее подумать, что он испытывает чувство дьявольской радости.
— На Гульдене!? — восклицание Келса одновременно прозвучало и страстным вопросом.
— О, нет! Он не окочурился, — ответил Пирс. — Этою бульдога не так-то легко прикончить. Но немножко и его пообщипали. Лежит сейчас у Бэрда. Думаю, будет не худо, если ты туда пойдешь и перевяжешь ему раны.
— Пусть лучше сгниет, чем я буду ухаживать за ним, — ответил Келс. — Где Бейд Вуд?.. Бейд, возьми мой аптечный ящик и пойди к Гульдену. Ну, Рэд, а из-за чего вышла вся свалка?
— Дружки Гульдена попробовали связаться с Клэбом, Клайв с ними, а я между ними! И сам понимаешь, мне приходилось глазеть в оба, только бы мне не получить на орехи.
Пока между Келсом и его лейтенантом происходил этот быстрый разговор, Джим Клайв сидел на краю стола с огрызком сигары во рту, лениво болтая своим пыльным сапогом со звонкой шпорой. Жанна никогда еще не видела его таким. Видно было, что он пьянствовал и до сих пор еще не протрезвился. Как хорошо читала она в этом опустившемся лице! Чтобы громко не взвыть от боли, Жанна прикусила язык. Да, да, Джим погиб!
— Из-за чего они повздорили? — спросил Келс.
— Спроси Клайва, — ответил Пирс.
Келс подошел к Клайву. Вид этих обоих мужчин, стоящих один против другого, заставил содрогнуться Жанну.
Как они были различны! Келс выглядел жестким, повелительным, мощным и крепким; все его существо дышало живым и дружеским уважением к молодому отщепенцу. Клайв же, наоборот, выглядел рассеянно — словно равнодушный образ усталой и легкомысленной презрительности. Оба мужчины издали казались значительно выше остальных глазевших на них негодяев.
— Клайв, почему вы стреляли в Гульдена? — сурово спросил Келс.
— Это мое дело! — медленно ответил Клайв и, устремив свой угрожающий взгляд на Келса, принялся выпускать к потолку длинные тонкие столбы табачного дыма.
— Конечно… Но я припоминаю, что на днях вы спрашивали меня относительно Гульдена. Это ли было причиной ссоры?
— Нет! — ответил Клайв.
— Ладно. Но я все-таки хочу знать причину. Пирс говорит, что вы поругались с друзьями Гульдена. Если я не водворю между вами мира, придется делиться на партии.
— Келс, мне решительно никто не нужен, — сказал Клайв и швырнул прочь свою сигару.
— И все-таки, — терпеливо продолжал Клайв, — здесь каждый человек нуждается в помощниках.
— Ну, а я ни в ком не нуждаюсь.
— Это ваше дело. Я не желаю навязывать своих советов.
Вся властность и умение подчинять себе людей сказались в этих словах Келса. Ничего не было легче, чем заставить Джима воспротивиться, ибо его существо самым непостижимым образом подходило к свирепым особенностям этой жизни на границе.
— Значит, вы отступаетесь от меня? — спросил он, устремляя свой проницательный взгляд на Келса.
— Я подожду, Джим, — спокойно ответил тот.
Джим принялся свертывать себе новую папироску. Жанна видела, как дрожали его крепкие загорелые руки, и догадалась, что виной этому было не волнение, а состояние его нервов. Ее сердце заныло.
— Послушай-ка, Рыжий, — обратился он к Пирсу. — Расскажи мне, что там произошло. Что ты там видел? Джим против этого ничего иметь не может.
— Ну, вот, сидим мы там у Бэрда, и игра за игрой течет как по маслу. Гульден вчера ночью вернулся в лагерь. Обычно он всегда злобный, но вчера вечером он выглядел еще страшнее. Вначале все шло благополучно. Все мы решили, что, должно быть, его поездка не выгорела. Он был как-то особенно взволнован. То и дело расхаживал туда-сюда, совсем как ягуар в клетке. Ну, мы не приставали к нему, спроси любого. Как вдруг он прямо катится к нашему столу — я, Клайв и Техасец играли в карты… Бац! Он одним взмахом перевернул наш стол. Я схватил золото, Клайв спас виски. Все мы пили, и Клайв больше всех. Бэрд весь побелел от злости, Техасец чуть было не задохся. Но все мы, кроме Клайва, боялись Гульдена, хотя он сидел, не двигаясь, и ничего злобного в нем заметно не было. Гульден же трахнул по столу и прямо обратился к нему:
— У меня есть дельце, которое вам понравится. Идемте! — сказал он.
— Дельце? Послушайте, как вас там, у вас никогда не будет такого дела, которое могло бы понравиться мне, — медленно и холодно ответил Клайв.
Ты сам знаешь, Келс, что творится с Гульденом во время подобных припадков. Точно сам дьявол проклял его в тот момент. Я не раз видал стрелков-любителей, которых так и подмывает кого-нибудь укокошить. Однако Гульден был в тысячу раз опаснее. Верьте г-же, ребята, в его мозгах определенно недостает винтиков.
— Клайв, — сказал он, — я отыскал золотую жилу Брандера… и девчонка тоже там.
Точно молния осветила лицо Клайва. Вспомнив нашего Луча, мы пригнули спины, готовясь к свисту пуль. Снаружи Гульден нисколечко не изменился, но я чувствовал, что в нем клокочет ад.
— Ого! В самом деле? — быстро сказал Клайв, как будто обрадовавшись этому. — А удалось вам утащить эту девушку?
— Нет еще. Пока только позондировал почву. Теперь я предлагаю вам идти вместе со мной. Мы поделим золото, а девчонку я возьму себе.
Тут Клайв завертел над головой бутылкой с виски и изо всей силы швырнул ее в тыкву Гульдена. Тот гладенько улегся на пол. А Клайв, точно ужаленный, вскочил и принялся палить. Все ребята разбежались по углам. И когда я утекал в безопасное место, то заметил, как, лежа во весь рост на полу, Гульден хватался за свой револьвер, но — бац! — и его рука шлепнулась рядом с ним. Одна его щека залилась кровью. Я был твердо уверен, что он испустил дух, ц решил схватить Клайва.
Конечно, было бы все прекрасно, если бы Гульден отправился ко всем чертям. Однако ничего подобного! Он пришел в себя и заревел о своем револьвере, сзывая своих дружков. Его можно было услышать за целую милю… И, как я уже сказал, мне пришлось изрядно попотеть, чтобы удержать всеобщую свалку. А пока Гульден остался с отстреленным ухом. На этом дело и кончилось.
С серьезным видом Келс повернулся к группе темнолицых бандитов.
— Это столкновение ставит перед нами один вопрос, — сказал он. — Мы должны создать организацию. Если вы не просто банда сплошных дураков, то сами убедитесь в этом. Вам нужен главарь. Многие из вас примкнули ко мне, но некоторые стоят за Гульдена. И все потому, что он дьявольски кровожаден. Гульден — великолепное орудие для выполнения некоторых задач. Он не знает, что такое страх. Он — гигант, он любит бороться, любит убивать. Однако он почти сумасшедший. И последняя история лучше всего доказывает это. Судите сами, он носится по лесам, выслеживает какой-то одинокий лагерь, не то желая разграбить его, не то просто завладеть какой-нибудь юбкой. Он вовсе не думает о том, чтобы посоветоваться о своих планах со мной или людьми, которым я доверяю. У него никогда нет золота, как и у большинства его приверженцев. Я еще не знаю, кто они. Да это мне и безразлично. Однако нам придется разойтись, если они вместе с Гульденом не последуют моему совету и моим приказаниям. Я вовсе не на стороне Клайва, но каждый из нас должен согласиться, что поведение Гульдена дезорганизует банду. Ведь он уже давно у нас. Вот теперь он пристал к Клайву. Клайв чужой среди нас. Возможно, что он подходит к нам, но все же не принадлежит к нашей банде. Гульден не должен был обращаться к нему. Это было нечестно. Правда, мы не знаем, чего в сущности добивался Гульден. Тут какая-то ошибка, и он должен объясниться… Подумайте об этом деле, ребята, — хотите ли вы примкнуть к Гульдену или ко мне. А теперь расходитесь!
Его откровенная речь произвела большое впечатление. Толпа бандитов молча направилась к выходу, и в хижине остались только Пирс, Клайв и Келс.
— Джим, скажите, отчего вы такой охотник до этих дьявольских драк? Или, может быть, вам хочется сделаться в этой глуши рыцарем — защитником некоторых бедных девушек?
Клайв выпустил изо рта струю дыма, окутавшую его голову.
— Я ненавижу пакостные сделки, — ответил он.
— От одного воспоминания о девушке кровь бросается вам в голову?
Резкое движение Клайва показало, что Келс оказался прав.
— Ого! Только не фыркайте! — воскликну Келс с угрозой в голосе. — Если вы хотите иметь" меня своим другом, то объяснитесь, как подобает мужчине.
— Келс, я благодарен вам за такое предложение, — ответил Клайв с серьезным видом, — но я ни к черту не гожусь. Иначе меня не было бы здесь… Я не могу слышать об этих историях с девушками!
— Вы еще изменитесь, — ответил Келс с горечью. — Проживите здесь несколько одиноких годков. Вы пока не знаете здешней жизни. Вы молоды. Я же пережил золотую лихорадку в Калифорнии и Неваде. Золото делает человека безумным. И если вас до тех пор не пристрелят, то вы изменитесь. Если война разрушает моральные силы человека, то здесь дела похуже. Подождите, когда откроется самая большая золотоносная жила. Мужчины и женщины сразу отойдут на десятки тысяч лет назад… И тоща одной девицей больше или меньше, не все ли равно?
— Послушайте, Келс! Однажды меня очень сильно любила одна глупышка, но она так горячо стремилась сделать из меня героя, что после этого я прямо не могу видеть, когда обижают девушек.
Говоря это, Клайв выглядел спокойным и печальным; по лицу его нельзя было ничего понять, но глубокая горечь, прозвучавшая в его голосе, ясно подчеркивала лживость его слов.
Пирс попросту расхохотался, а Келс с сомнением покачал головой.
В эту ночь Жанна спала в своей новой одежде, сняв только сапоги. Ворочаясь, она нередко просыпалась от тяжелого нажима револьвера, оставленного ею в кобуре. Тогда она сразу вспоминала, что она — Жанна Рэндел, пленница, живущая в лагере бандитов. Все это было так необычно, так невероятно!
Когда утром она вышла из своей хижины, Келс сидел за столом, а Бейд Вуд прислуживал ему.
— Алло, Денди! — весело приветствовал Келс Жанну. — Раненько на ногах!
— Вы в полном вооружении. Это хорошо! Бьюсь об заклад, что в конце этого месяца вы одна ограбите целую почтовую карету.
— Ограблю почтовую карету? — как эхо, повторила Жанна.
— Само собой. Вот будет занятно! — ответил Келс со смехом. — Садитесь теперь и позавтракайте со мной… Бейд, ну-ка поживей… Вы такая… Но маска сильно портит вас… Никто не может видеть, какая вы красивая… Жанна, ваш обожатель Гульден выбыл из строя.
И Келс с явным одобрением повторил историю, которую за вечер до этого Жанна слышала из уст Рыжего Пирса. Рассказывая, Келс подробнее останавливался на Джиме Клайве.
— Мне страшно нравится этот Джим, — сказал он. — Прелюбопытный парень. Какая-то проклятая девчонка испортила ему сердце: либо изменила, либо еще что-нибудь в этом роде. Большинство женщин никуда не годится, Жанна. Еще не так давно я решительно обо всех говорил в таком духе, однако с тех пор, как я узнал вас, я пережил нечто новое. Но ведь одна хорошая девица не может изменить целого миллиона.
— А что сделает этот Джим Клайв, когда увидит меня? — спросила Жанна, чуть не подавившись при этом имени.
— Не торопитесь так, девочка! — сказал Келс. — Вам всего только семнадцать лет, и у вас еще бездна времени… Я долго думал о Джиме Клайве. Он не сумасшедший, подобно Гульдену, но такой же опасный. Опасный потому, что он не знает, что творит; абсолютно не боится смерти и чертовски ловок с револьвером. Скверная комбинация. Клайв без всякого колебания способен уложить человека. Троих он уже застрелил и Гульдена тоже намеревался убить. Я надеюсь все-таки обуздать его. Запугать или принудить он себя не даст, но, может быть, удастся убедить его. Через Рыжего Пирса я велел передать ему, что вы моя жена. Надеюсь, он поверит. Все остальные не верят этому. Во всяком случае вам, может быть, еще сегодня придется встретиться с ним, и я хотел бы, чтобы встреча вышла дружелюбная. Если мне удастся обтесать его и отлучить от пьянства, это будет лучший парень во всей пограничной полосе.
— И я должна помочь вам заманить его в вашу банду? — спросила Жанна, не будучи в силах овладеть своим голосом.
— Разве это уж так страшно? — спросил искренне задетый Келс.
— Я… я не знаю! — пробормотала Жанна. — А… этот молодой человек… он уже убийца?
— Нет. Пока он приличный молодой парень, которого свела с ума какая-то девица. Я ведь уже говорил вам это. Вы не понимаете главного. Если мне удастся подчинить его, то из него выйдет неоценимый для меня человек — отважный, ловкий, опасный, который всегда сумеет поставить себя здесь. Но если я не покорю его, ну тогда ему не прожить и недели. В одной из драк его либо застрелят, либо зарежут.
Отодвинув свою тарелку, Жанна подняла на бандита твердый взгляд:
— Келс, пусть лучше он поскорее кончит свое существование и пойдет… к… к…. чем останется жить под вашей властью, сделавшись бандитом и убийцей.
Келс насмешливо рассмеялся, но по тому дикому движению, с каким он швырнул о стену свой бокал, можно было видеть, насколько глубоко Жанна обидела его.
— Вам жаль его потому, что его загнала сюда какая-то красотка, — сказал он. — Однако я уверен, что моя дружба может принести ему только одну пользу. Помогите мне, замолвите словечко и поддержите мое влияние на этого дикого молодчика.
— Я… я должна сперва увидеть его, — ответила Жанна.
— Однако вы умеете запираться, — проворчал Келс, но внезапно его лицо снова просветлело. — Я всегда забываю, что вы еще ребенок. Делайте, что хотите. Одно вам говорю, соберите все ваше прежнее мужество, — при этих словах Келс понизил голос в бросил взгляд на Бейда Вуда. — Помните, то самое мужество, с каким вы пристрелили меня. Нас ожидает трудное будущее. Громадные золотые прииски и охваченные безумием люди. Женщины не дороже мотка ниток… Голод, мучения, боль, болезнь, кража, убийство, повешение, смерть — все ничего! Лишь бы только было золото. Бессонные ночи, дьявольские дни, нападение за нападением, кругом одни жадные глаза. Все, что составляет жизнь, будет забыто, да и сама жизнь подешевеет. Ничего не останется, кроме желтого металла, ради которого мужчины теряют разум, а женщины продают свою душу.
После завтрака Келс приказал оседлать лошадь Жанны.
— Вы каждый день должны ездить, чтобы не отвыкнуть, — сказал он. — Возможно, скоро за нами начнут охотиться, и я вовсе не хочу, чтобы вас разорвали на куски.
— Куда я должна ехать? — спросила Жанна.
— Куда хотите. Направо, налево, в обе стороны ущелья.
— Вы прикажете следить за мной?
— Нет, если вы пообещаете мне, что не убежите отсюда.
— Вы верите мне?
— Да.
— Хорошо, я обещаю вам. А если я начну думать иначе, то дам вам понять.
— Нет, этого не надо, Жанна. Я… я… Ну, в общем, дело дошло до того, что вы стали чересчур дороги мне. Я не знаю, что буду делать, если потеряю вас.
И когда она села на лошадь, Келс добавил: «Смотрите, не спускайте этим дьяволам ни одного грубого слова».
Утро было раннее, и розоватый блеск солнца играл на свежей зелени. Жанна пустила свою резвую лошадь сперва рысцой, а затем галопом. Она ехала вдоль теснины до тех пор, пока тропинка не закончилась грубыми стенами. Тогда она повернула назад и поехала под ветвями сосен, вплоть до того места, где теснина, суживаясь, выходила на широкую долину. Здесь ей встретились несколько запыленных бандитов, гнавших перед собой нагруженных лошадей. Один из них, типичнейшая сволочь, насмешливо вскинул руки хверху.
— Руки вверх, товарищи! — воскликнул он. — Никак мы переехали дорогу воскресшему Денди Дейлу?
Его спутники поспешили последовать его примеру и уставились на Жанну нахальными, вызывающими глазами.
Круто повернув свою лошадь, Жанна поехала обратно. Казалось, ее ожег взгляд этих жуликов.
На обратном пути, проезжая по теснине, Жанна заметила еще большее количество бандитов, водивших своих лошадей на поводьях, коловших дрова и просто болтавших у дверей. Жанна старалась не подъезжать к ним, но даже издали чувствовала на себе их любопытные взгляды. Один из них, наполовину спрятавшийся за окном, сложил руки рупором и нежно крикнул:
— Алло, любовь моя!
Избегая ехать по тропинке, она свернула в другую сторону теснины. Ее лошадь почуяла воду. Жанна направила ее в узкую прогалину между ивами и, опустив поводья, дала лошади напиться.
Вдруг она почувствовала, что не одна здесь. Однако никого вблизи не оказалось. Тогда она обернулась в другую сторону. Джим Клайв только что собирался встать с колен. В руке он держал полотенце, его лицо было мокро, и он стоял не более чем в десяти шагах от нее.
Жанна замерла. Каждую секунду ожидала она услышать свое имя.
Клайв уставился на нее. В утреннем воздухе его лицо выглядело длинным и белым, как у покойника, и только глаза его казались живыми, подобно дрожащему пламени. Презрение сверкнуло в них. Он узнал в ней женщину, и его презрение относилось к существу, скрывшемуся в этом бандитском наряде.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25
Келс чуть заметно вздрогнул, однако его резкий жест и мимолетное выражение, напоминавшее Жанне тигра, заставили ее подумать, что он испытывает чувство дьявольской радости.
— На Гульдене!? — восклицание Келса одновременно прозвучало и страстным вопросом.
— О, нет! Он не окочурился, — ответил Пирс. — Этою бульдога не так-то легко прикончить. Но немножко и его пообщипали. Лежит сейчас у Бэрда. Думаю, будет не худо, если ты туда пойдешь и перевяжешь ему раны.
— Пусть лучше сгниет, чем я буду ухаживать за ним, — ответил Келс. — Где Бейд Вуд?.. Бейд, возьми мой аптечный ящик и пойди к Гульдену. Ну, Рэд, а из-за чего вышла вся свалка?
— Дружки Гульдена попробовали связаться с Клэбом, Клайв с ними, а я между ними! И сам понимаешь, мне приходилось глазеть в оба, только бы мне не получить на орехи.
Пока между Келсом и его лейтенантом происходил этот быстрый разговор, Джим Клайв сидел на краю стола с огрызком сигары во рту, лениво болтая своим пыльным сапогом со звонкой шпорой. Жанна никогда еще не видела его таким. Видно было, что он пьянствовал и до сих пор еще не протрезвился. Как хорошо читала она в этом опустившемся лице! Чтобы громко не взвыть от боли, Жанна прикусила язык. Да, да, Джим погиб!
— Из-за чего они повздорили? — спросил Келс.
— Спроси Клайва, — ответил Пирс.
Келс подошел к Клайву. Вид этих обоих мужчин, стоящих один против другого, заставил содрогнуться Жанну.
Как они были различны! Келс выглядел жестким, повелительным, мощным и крепким; все его существо дышало живым и дружеским уважением к молодому отщепенцу. Клайв же, наоборот, выглядел рассеянно — словно равнодушный образ усталой и легкомысленной презрительности. Оба мужчины издали казались значительно выше остальных глазевших на них негодяев.
— Клайв, почему вы стреляли в Гульдена? — сурово спросил Келс.
— Это мое дело! — медленно ответил Клайв и, устремив свой угрожающий взгляд на Келса, принялся выпускать к потолку длинные тонкие столбы табачного дыма.
— Конечно… Но я припоминаю, что на днях вы спрашивали меня относительно Гульдена. Это ли было причиной ссоры?
— Нет! — ответил Клайв.
— Ладно. Но я все-таки хочу знать причину. Пирс говорит, что вы поругались с друзьями Гульдена. Если я не водворю между вами мира, придется делиться на партии.
— Келс, мне решительно никто не нужен, — сказал Клайв и швырнул прочь свою сигару.
— И все-таки, — терпеливо продолжал Клайв, — здесь каждый человек нуждается в помощниках.
— Ну, а я ни в ком не нуждаюсь.
— Это ваше дело. Я не желаю навязывать своих советов.
Вся властность и умение подчинять себе людей сказались в этих словах Келса. Ничего не было легче, чем заставить Джима воспротивиться, ибо его существо самым непостижимым образом подходило к свирепым особенностям этой жизни на границе.
— Значит, вы отступаетесь от меня? — спросил он, устремляя свой проницательный взгляд на Келса.
— Я подожду, Джим, — спокойно ответил тот.
Джим принялся свертывать себе новую папироску. Жанна видела, как дрожали его крепкие загорелые руки, и догадалась, что виной этому было не волнение, а состояние его нервов. Ее сердце заныло.
— Послушай-ка, Рыжий, — обратился он к Пирсу. — Расскажи мне, что там произошло. Что ты там видел? Джим против этого ничего иметь не может.
— Ну, вот, сидим мы там у Бэрда, и игра за игрой течет как по маслу. Гульден вчера ночью вернулся в лагерь. Обычно он всегда злобный, но вчера вечером он выглядел еще страшнее. Вначале все шло благополучно. Все мы решили, что, должно быть, его поездка не выгорела. Он был как-то особенно взволнован. То и дело расхаживал туда-сюда, совсем как ягуар в клетке. Ну, мы не приставали к нему, спроси любого. Как вдруг он прямо катится к нашему столу — я, Клайв и Техасец играли в карты… Бац! Он одним взмахом перевернул наш стол. Я схватил золото, Клайв спас виски. Все мы пили, и Клайв больше всех. Бэрд весь побелел от злости, Техасец чуть было не задохся. Но все мы, кроме Клайва, боялись Гульдена, хотя он сидел, не двигаясь, и ничего злобного в нем заметно не было. Гульден же трахнул по столу и прямо обратился к нему:
— У меня есть дельце, которое вам понравится. Идемте! — сказал он.
— Дельце? Послушайте, как вас там, у вас никогда не будет такого дела, которое могло бы понравиться мне, — медленно и холодно ответил Клайв.
Ты сам знаешь, Келс, что творится с Гульденом во время подобных припадков. Точно сам дьявол проклял его в тот момент. Я не раз видал стрелков-любителей, которых так и подмывает кого-нибудь укокошить. Однако Гульден был в тысячу раз опаснее. Верьте г-же, ребята, в его мозгах определенно недостает винтиков.
— Клайв, — сказал он, — я отыскал золотую жилу Брандера… и девчонка тоже там.
Точно молния осветила лицо Клайва. Вспомнив нашего Луча, мы пригнули спины, готовясь к свисту пуль. Снаружи Гульден нисколечко не изменился, но я чувствовал, что в нем клокочет ад.
— Ого! В самом деле? — быстро сказал Клайв, как будто обрадовавшись этому. — А удалось вам утащить эту девушку?
— Нет еще. Пока только позондировал почву. Теперь я предлагаю вам идти вместе со мной. Мы поделим золото, а девчонку я возьму себе.
Тут Клайв завертел над головой бутылкой с виски и изо всей силы швырнул ее в тыкву Гульдена. Тот гладенько улегся на пол. А Клайв, точно ужаленный, вскочил и принялся палить. Все ребята разбежались по углам. И когда я утекал в безопасное место, то заметил, как, лежа во весь рост на полу, Гульден хватался за свой револьвер, но — бац! — и его рука шлепнулась рядом с ним. Одна его щека залилась кровью. Я был твердо уверен, что он испустил дух, ц решил схватить Клайва.
Конечно, было бы все прекрасно, если бы Гульден отправился ко всем чертям. Однако ничего подобного! Он пришел в себя и заревел о своем револьвере, сзывая своих дружков. Его можно было услышать за целую милю… И, как я уже сказал, мне пришлось изрядно попотеть, чтобы удержать всеобщую свалку. А пока Гульден остался с отстреленным ухом. На этом дело и кончилось.
С серьезным видом Келс повернулся к группе темнолицых бандитов.
— Это столкновение ставит перед нами один вопрос, — сказал он. — Мы должны создать организацию. Если вы не просто банда сплошных дураков, то сами убедитесь в этом. Вам нужен главарь. Многие из вас примкнули ко мне, но некоторые стоят за Гульдена. И все потому, что он дьявольски кровожаден. Гульден — великолепное орудие для выполнения некоторых задач. Он не знает, что такое страх. Он — гигант, он любит бороться, любит убивать. Однако он почти сумасшедший. И последняя история лучше всего доказывает это. Судите сами, он носится по лесам, выслеживает какой-то одинокий лагерь, не то желая разграбить его, не то просто завладеть какой-нибудь юбкой. Он вовсе не думает о том, чтобы посоветоваться о своих планах со мной или людьми, которым я доверяю. У него никогда нет золота, как и у большинства его приверженцев. Я еще не знаю, кто они. Да это мне и безразлично. Однако нам придется разойтись, если они вместе с Гульденом не последуют моему совету и моим приказаниям. Я вовсе не на стороне Клайва, но каждый из нас должен согласиться, что поведение Гульдена дезорганизует банду. Ведь он уже давно у нас. Вот теперь он пристал к Клайву. Клайв чужой среди нас. Возможно, что он подходит к нам, но все же не принадлежит к нашей банде. Гульден не должен был обращаться к нему. Это было нечестно. Правда, мы не знаем, чего в сущности добивался Гульден. Тут какая-то ошибка, и он должен объясниться… Подумайте об этом деле, ребята, — хотите ли вы примкнуть к Гульдену или ко мне. А теперь расходитесь!
Его откровенная речь произвела большое впечатление. Толпа бандитов молча направилась к выходу, и в хижине остались только Пирс, Клайв и Келс.
— Джим, скажите, отчего вы такой охотник до этих дьявольских драк? Или, может быть, вам хочется сделаться в этой глуши рыцарем — защитником некоторых бедных девушек?
Клайв выпустил изо рта струю дыма, окутавшую его голову.
— Я ненавижу пакостные сделки, — ответил он.
— От одного воспоминания о девушке кровь бросается вам в голову?
Резкое движение Клайва показало, что Келс оказался прав.
— Ого! Только не фыркайте! — воскликну Келс с угрозой в голосе. — Если вы хотите иметь" меня своим другом, то объяснитесь, как подобает мужчине.
— Келс, я благодарен вам за такое предложение, — ответил Клайв с серьезным видом, — но я ни к черту не гожусь. Иначе меня не было бы здесь… Я не могу слышать об этих историях с девушками!
— Вы еще изменитесь, — ответил Келс с горечью. — Проживите здесь несколько одиноких годков. Вы пока не знаете здешней жизни. Вы молоды. Я же пережил золотую лихорадку в Калифорнии и Неваде. Золото делает человека безумным. И если вас до тех пор не пристрелят, то вы изменитесь. Если война разрушает моральные силы человека, то здесь дела похуже. Подождите, когда откроется самая большая золотоносная жила. Мужчины и женщины сразу отойдут на десятки тысяч лет назад… И тоща одной девицей больше или меньше, не все ли равно?
— Послушайте, Келс! Однажды меня очень сильно любила одна глупышка, но она так горячо стремилась сделать из меня героя, что после этого я прямо не могу видеть, когда обижают девушек.
Говоря это, Клайв выглядел спокойным и печальным; по лицу его нельзя было ничего понять, но глубокая горечь, прозвучавшая в его голосе, ясно подчеркивала лживость его слов.
Пирс попросту расхохотался, а Келс с сомнением покачал головой.
В эту ночь Жанна спала в своей новой одежде, сняв только сапоги. Ворочаясь, она нередко просыпалась от тяжелого нажима револьвера, оставленного ею в кобуре. Тогда она сразу вспоминала, что она — Жанна Рэндел, пленница, живущая в лагере бандитов. Все это было так необычно, так невероятно!
Когда утром она вышла из своей хижины, Келс сидел за столом, а Бейд Вуд прислуживал ему.
— Алло, Денди! — весело приветствовал Келс Жанну. — Раненько на ногах!
— Вы в полном вооружении. Это хорошо! Бьюсь об заклад, что в конце этого месяца вы одна ограбите целую почтовую карету.
— Ограблю почтовую карету? — как эхо, повторила Жанна.
— Само собой. Вот будет занятно! — ответил Келс со смехом. — Садитесь теперь и позавтракайте со мной… Бейд, ну-ка поживей… Вы такая… Но маска сильно портит вас… Никто не может видеть, какая вы красивая… Жанна, ваш обожатель Гульден выбыл из строя.
И Келс с явным одобрением повторил историю, которую за вечер до этого Жанна слышала из уст Рыжего Пирса. Рассказывая, Келс подробнее останавливался на Джиме Клайве.
— Мне страшно нравится этот Джим, — сказал он. — Прелюбопытный парень. Какая-то проклятая девчонка испортила ему сердце: либо изменила, либо еще что-нибудь в этом роде. Большинство женщин никуда не годится, Жанна. Еще не так давно я решительно обо всех говорил в таком духе, однако с тех пор, как я узнал вас, я пережил нечто новое. Но ведь одна хорошая девица не может изменить целого миллиона.
— А что сделает этот Джим Клайв, когда увидит меня? — спросила Жанна, чуть не подавившись при этом имени.
— Не торопитесь так, девочка! — сказал Келс. — Вам всего только семнадцать лет, и у вас еще бездна времени… Я долго думал о Джиме Клайве. Он не сумасшедший, подобно Гульдену, но такой же опасный. Опасный потому, что он не знает, что творит; абсолютно не боится смерти и чертовски ловок с револьвером. Скверная комбинация. Клайв без всякого колебания способен уложить человека. Троих он уже застрелил и Гульдена тоже намеревался убить. Я надеюсь все-таки обуздать его. Запугать или принудить он себя не даст, но, может быть, удастся убедить его. Через Рыжего Пирса я велел передать ему, что вы моя жена. Надеюсь, он поверит. Все остальные не верят этому. Во всяком случае вам, может быть, еще сегодня придется встретиться с ним, и я хотел бы, чтобы встреча вышла дружелюбная. Если мне удастся обтесать его и отлучить от пьянства, это будет лучший парень во всей пограничной полосе.
— И я должна помочь вам заманить его в вашу банду? — спросила Жанна, не будучи в силах овладеть своим голосом.
— Разве это уж так страшно? — спросил искренне задетый Келс.
— Я… я не знаю! — пробормотала Жанна. — А… этот молодой человек… он уже убийца?
— Нет. Пока он приличный молодой парень, которого свела с ума какая-то девица. Я ведь уже говорил вам это. Вы не понимаете главного. Если мне удастся подчинить его, то из него выйдет неоценимый для меня человек — отважный, ловкий, опасный, который всегда сумеет поставить себя здесь. Но если я не покорю его, ну тогда ему не прожить и недели. В одной из драк его либо застрелят, либо зарежут.
Отодвинув свою тарелку, Жанна подняла на бандита твердый взгляд:
— Келс, пусть лучше он поскорее кончит свое существование и пойдет… к… к…. чем останется жить под вашей властью, сделавшись бандитом и убийцей.
Келс насмешливо рассмеялся, но по тому дикому движению, с каким он швырнул о стену свой бокал, можно было видеть, насколько глубоко Жанна обидела его.
— Вам жаль его потому, что его загнала сюда какая-то красотка, — сказал он. — Однако я уверен, что моя дружба может принести ему только одну пользу. Помогите мне, замолвите словечко и поддержите мое влияние на этого дикого молодчика.
— Я… я должна сперва увидеть его, — ответила Жанна.
— Однако вы умеете запираться, — проворчал Келс, но внезапно его лицо снова просветлело. — Я всегда забываю, что вы еще ребенок. Делайте, что хотите. Одно вам говорю, соберите все ваше прежнее мужество, — при этих словах Келс понизил голос в бросил взгляд на Бейда Вуда. — Помните, то самое мужество, с каким вы пристрелили меня. Нас ожидает трудное будущее. Громадные золотые прииски и охваченные безумием люди. Женщины не дороже мотка ниток… Голод, мучения, боль, болезнь, кража, убийство, повешение, смерть — все ничего! Лишь бы только было золото. Бессонные ночи, дьявольские дни, нападение за нападением, кругом одни жадные глаза. Все, что составляет жизнь, будет забыто, да и сама жизнь подешевеет. Ничего не останется, кроме желтого металла, ради которого мужчины теряют разум, а женщины продают свою душу.
После завтрака Келс приказал оседлать лошадь Жанны.
— Вы каждый день должны ездить, чтобы не отвыкнуть, — сказал он. — Возможно, скоро за нами начнут охотиться, и я вовсе не хочу, чтобы вас разорвали на куски.
— Куда я должна ехать? — спросила Жанна.
— Куда хотите. Направо, налево, в обе стороны ущелья.
— Вы прикажете следить за мной?
— Нет, если вы пообещаете мне, что не убежите отсюда.
— Вы верите мне?
— Да.
— Хорошо, я обещаю вам. А если я начну думать иначе, то дам вам понять.
— Нет, этого не надо, Жанна. Я… я… Ну, в общем, дело дошло до того, что вы стали чересчур дороги мне. Я не знаю, что буду делать, если потеряю вас.
И когда она села на лошадь, Келс добавил: «Смотрите, не спускайте этим дьяволам ни одного грубого слова».
Утро было раннее, и розоватый блеск солнца играл на свежей зелени. Жанна пустила свою резвую лошадь сперва рысцой, а затем галопом. Она ехала вдоль теснины до тех пор, пока тропинка не закончилась грубыми стенами. Тогда она повернула назад и поехала под ветвями сосен, вплоть до того места, где теснина, суживаясь, выходила на широкую долину. Здесь ей встретились несколько запыленных бандитов, гнавших перед собой нагруженных лошадей. Один из них, типичнейшая сволочь, насмешливо вскинул руки хверху.
— Руки вверх, товарищи! — воскликнул он. — Никак мы переехали дорогу воскресшему Денди Дейлу?
Его спутники поспешили последовать его примеру и уставились на Жанну нахальными, вызывающими глазами.
Круто повернув свою лошадь, Жанна поехала обратно. Казалось, ее ожег взгляд этих жуликов.
На обратном пути, проезжая по теснине, Жанна заметила еще большее количество бандитов, водивших своих лошадей на поводьях, коловших дрова и просто болтавших у дверей. Жанна старалась не подъезжать к ним, но даже издали чувствовала на себе их любопытные взгляды. Один из них, наполовину спрятавшийся за окном, сложил руки рупором и нежно крикнул:
— Алло, любовь моя!
Избегая ехать по тропинке, она свернула в другую сторону теснины. Ее лошадь почуяла воду. Жанна направила ее в узкую прогалину между ивами и, опустив поводья, дала лошади напиться.
Вдруг она почувствовала, что не одна здесь. Однако никого вблизи не оказалось. Тогда она обернулась в другую сторону. Джим Клайв только что собирался встать с колен. В руке он держал полотенце, его лицо было мокро, и он стоял не более чем в десяти шагах от нее.
Жанна замерла. Каждую секунду ожидала она услышать свое имя.
Клайв уставился на нее. В утреннем воздухе его лицо выглядело длинным и белым, как у покойника, и только глаза его казались живыми, подобно дрожащему пламени. Презрение сверкнуло в них. Он узнал в ней женщину, и его презрение относилось к существу, скрывшемуся в этом бандитском наряде.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25