Ключицы были большей частью прикрыты черной материей. Она видела, как один из его огромных кулаков сжимал эту материю как раз над его сердцем. Его соски были маленькие, коричневые и твердые. Его кожа была такой же потусторонне бронзовой, что так восхитило ее в лесу, и он был идеальным нагромождением мускулов.
А затем она увидела их. Шесть покрывшихся струпьями ран. Не зашитых, но красных и злобных. Болезненных.
Она шокировано втянула воздух. Почти в трансе, она приблизилась. Кончик ее пальца слегка задел струп на его пупке. Заживающая рана была грубой и теплой и царапала ее ладонь. Электрические покалывания поднялись по ее руке.
«Мэддокс», выдохнула она.
«Ну, наконец-то», пробормотал он, пятясь назад, словно она была бомбой с неминуемой детонацией. Он опустил футболку, скрывая раны от ее взгляда. «Довольна теперь? Я здесь, и я настоящий».
Он – нет, не «он» – Мэддокс. Не его близнец, не сон. Не фокус. Он был ранен; доказательство этого было там, те шесть заживающих ран. У него не было ни сердцебиения, ни дыхания. А теперь он стоял пред ней.
«Как»? спросила она, нуждаясь в том, чтоб услыхать это от него. «Ты не ангел. Означает ли это, что ты демон? Это говорили некоторые из людей о тебе и твоих друзьях».
«Чем больше ты болтаешь, тем больше казнишь себя. Последуешь за мной сейчас?»
Последует ли она? Должна ли она? После этого замечания «казнишь себя»…
«Мэддокс, я…»
«Что? Я показал тебе свой живот. Взамен, ты обещала, что пойдешь со мной»
Неужели у нее был другой выбор? «Хорошо. Я последую за тобой».
«Не пытайся сбежать. Тебе не понравиться то, что произойдет». Плавно передвигаясь, он развернулся и зашагал из камеры.
Эшлин помедлила лишь миг, прежде чем броситься вдогонку, стараясь изо всех сил следовать за ним по пятам. Ее руки чесались, чтоб коснуться его опять, ощутить пульсирующую под кожей жизнь.
«Ты так и не ответил на мой вопрос», пожаловалась она. Чем дальше они отходили от камеры, тем пепле становился воздух. «Если ты демон, я смогу это вынести. Действительно. Я же не буду поругана или нечто в этом роде?» Она так надеялась на это. «Мне надо просто знать, чтоб я могла приготовиться».
Нет ответа.
Те льняные лучи солнца пробивались сквозь окна из окрашенного стекла, создавая радужных зайчиков на каменных стенах. Усталость и нехватка пищи, должно быть, ослабили ее, поскольку она упала в нескольких шагах позади него. «Мэддокс», протянула она с мольбой.
«Без разговоров», ответил он, не замедляя походки, пока они карабкались по лестнице. «Может быть позднее».
Позднее. Не то, на что она надеялась, но лучше чем никогда. «Я подожду этого». Она споткнулась и вздрогнула, острая боль прострелила ее щиколотку.
Мэддокс внезапно остановился. Прежде чем понять, что он сделал, она впечаталась в его спину с болезненным выкриком. Немедленно, то покалывающее тепло вернулось, искристое, разжигающее огонь и разливающееся.
Пока она старалась обрести равновесие, он выдохнул сквозь зубы и обернулся, пришпиливая ее злобным взглядом. Его глаза были черны, фиолетовый оттенок пропал, словно его и не бывало. «Тебе больно?»
Дрожь прошлась по ней. Да. «Нет».
«Не лги мне».
«Я свернула щиколотку вчера ночью», тихо призналась она.
Его лицо смягчилось, пока его взгляд медленно и внимательно ощупывал ее, замедляясь на груди, бедрах. Гусиная кожа покрыла ее. Было похоже, что он снимает ее одежку одну за другой, оставляя ей лишь ее пылающую кожу. И ей нравилось это. Сердце бешено забилось в груди; влага разлилась меж ногами.
Внезапно ей стали безразличны ответы, боль в щиколотке или вялость в мускулах. Ее соски затвердели и напряглись. Ее живот сжался и разжался с нуждой. Ее кожа казалась слишком горячей. Он хотела, чтоб его руки, обвились вокруг нее, дающие ей успокоение, прижимающие ее ближе.
Через миг она поняла, что тянется к нему.
«Не касаться». Он отпрыгнул на шаг назад, расширяя расстояние между ними. Все намеки на мягкость оставили его. «Еще нет».
Ее руки упали в обрушившемся на нее разочаровании. Нет ответов, нет прикосновений, насмехалась она молча. Боролась с грешным натиском наслаждения, что пришло вместе с нахождением вблизи мужчины, занимавшим ее помыслы всю ночь. Его тепло, безмолвие… смертельное сочетания для ее здравого смысла.
Одно поглаживание, вот и все в чем она нуждалась – чего желала определенно – но он решительно отказывал ей. «Как насчет дыхания?» сухо поинтересовалась она. «Можно?»
Его губы судорожно дернулись, сглаживая края неистовства. «Если будешь делать это тихо».
Ее глаза сузились до маленьких щелочек. «Ну, не душка ли ты. Большое спасибо».
Та судорога превратилась в полноценную улыбку, ослепляющая мощь которой выбила воздух из ее легких. Он был прекрасен. Абсолютно гипнотичен. Эшлин поняла, что вновь попалась на его уловку – как только он делал это с ней? – и опять бездумно потянулась. Жаждя той вспышки соприкосновения, да, да. Нуждаясь… нуждаясь…
Он резко встряхнул головой, шутливое настроение мигом пропало. Она замерла, досадуя на него, на себя.
«Есть нечто, что я должен сделать, прежде чем можно будет начинать прикасаться», сказал он, слова звучали так хрипло и низко, что она ощутила их так же глубоко как и ласку.
«Что это?» спросила она, покусывая свою нижнюю губу, когда фиалковый начал отвоевывать его глаза, просачиваясь из радужек и затопляя черный. Восхитительно.
«Не важно». Хмурясь, он протянул руку, словно собираясь погладить ее щеку. Он сдержался и отвел руку в сторону, как отражение ее собственных действий несколькими мгновениями раньше. «Что важно, так это то, что ты так и не ответила мне. Ты провела в камере всю ночь?»
Его опьяняющий, мужской аромат струился в ее нос, подзывая ближе. Она пыталась сопротивляться, правда пыталась, но поняла, что льнет к нему, невзирая на его предупреждения. «Да».
Опять, ярость затемнила его лицо. «Тебя кормили?»
«Нет».
«Дали одеяла?»
«Нет». Почему его это заботило?
«Тебя кто-то обижал?»
«Нет».
«Тебя кто-то… касался?». Мускул дернулся в его челюсти, раз, два.
Ее лицо сморщилось в растерянности. «Да. Конечно».
«Кто?» потребовал он. Его лицо начало те дикие изменения, угловатый скелет засветился и запенился под его кожей, словно он носил прозрачную маску. Даже его глаза изменились опять. Черный накрыл фиолетовый, затем черный заменил красный, зловеще мерцая.
Еще один тугой комок сформировался в ее горле и ей пришлось побороться за вдох. Ни в лесу, ни прикованный к кровати и пронзаемый мечом, он не источал такой свирепости.
Почему ты до сих пор стоишь тут? Беги!
Его выражение лица изменилось, словно он знал, что она собиралась сделать.
«Не стоит», сказал он, подтверждая ее опасение. «Ты лишь подстегнешь меня еще больше. Это скоро пройдет. Теперь скажи, кто касался тебя».
«Все они», выдавила она, оставаясь на месте. «Я полагаю. Но им пришлось», поспешила убедить она. Она не могла поверить, что защищала его убийц, но это казалось скорейшим способом успокоить его. «Это был единственный способ поместить меня в камеру».
Он расслабился, но лишь слегка. Костлявый образ отступил, и красное мерцание потухло в его глазах. «Они не касались тебя сексуально?»
Она тряхнула головой, немного расслабившись и сама. Он был зол на людей, а не на нее за сопротивление.
«Я позволю им жить. Немного». Позабыв свое собственное правило, он взял в ладони ее лицо и привлек внимание к своему лицу.
Она испытала те электрические покалывания снова, когда его теплое дыхание пощекотало ее нос. Он был так велик, что подавлял ее, его плечи так широки, что поглощали ее.
«Эшлин», нежно произнес он.
Его быстрое изменение, от чудовища до заботливого джентльмена, было головокружительным.
«Я не хотел обсуждать это пока, но понял, что должен услышать твой ответ сейчас». Тяжелая пауза, пока он всматривался в нее. «Я убил тех четырех мужчин вчера. Тех, что следовали за тобой».
«Следовали за мной?» Кто-то из Института видел ее и пошел за ней? Они – последние его слова наконец-то дошли до нее. Она задохнулась, пока высоко-разрядная волна тока скользнула вниз по ее спине. «Ты убил их?»
«Да».
«Как они выглядели?» выдавила она. Если доктора МакИнтоша убили из-за нее… Она сжала, губы, чтоб прервать болезненный стон.
Мэддокс описал людей – высоких, сильных воинов – и она медленно расслабилась. Большинство сотрудников, которых она знала в Институте, были в возрасте, как МакИнтош. Большинство были поседевшими, с истонченными волосами и очками, поскольку глаза их ослабли от постоянного всматривания в компьютерные мониторы. Облегчение разлилось по ней, что взамен вызвало чувство вины. Люди погибли прошлой ночью. Не имело значения, знала она их или нет.
«Зачем ты совершил подобное?»
«Они были вооружены и стремились к битве. У меня был выбор – убить их или позволить им убить меня».
Он произнес это без намека на раскаяние, словно это было обычным происшествием. Каким же кровавым местом насилия оказался эта крепость. Мэддокс тоже. Ее спаситель рассуждал как бывалый солдат… или холодный и безжалостный убийца, как и его сожители. Он не колебался и, не колеблясь, убьет снова.
Так почему же она до сих пор хотела, чтоб его руки обняли ее?
Какие бы эмоции Мэддокс не разглядел на ее лице, казалось, они ответили на его вопрос. Его бровь приподнялась, а рот сжался в тонкую линию. В недовольстве? Но почему? Прежде чем она смогла его лучше изучить, он отвернулся и взобрался еще на два шага, говоря, «Забудь, что я упоминал об этом».
«Подожди». Она прыгнула вперед, морщась от возобновившейся боли в щиколотке и хватаясь за его бицепс. Тщедушный ход, правда, но он остановился.
Он замер, затем медленно повернул голову и зарычал, смотря на ее пальцы.
Она отскочила прочь от него. Не из-за его реакции, а потому что ощутила слишком много тех покалываний. Ей нравилось верить, что это было статическое притяжение. Что-то, нечто, помимо этого – ох, такого неправильного – желания.
«Прости», пробормотала она. Не прикасаться, напомнила себе. Так было лучше для них обоих. Она, казалось, не могла управлять реакциями своего тела, когда они находились близко друг от друга. По правде говоря, длительное соприкосновение могло заставить ее растечься лужицей. «Мэддокс?»
В профиль выражение его лица казалось пустым, полностью лишенным эмоций. «Да?»
«Не злись, но это может и подождать, так что я собираюсь вернуть нас к Теме номер Один. Что ты такое?» Прежде чем он смог вернуться в движение, словно она и не говорила, она добавила, «Я ответила на твои вопросы. Ответь, пожалуйста, на мой».
Он не ответил. Но обернулся к ней лицом снова.
Нервничая, она провела языком по губам. Он взглядом проследил за движением, и его ноздри раздулись. Она не собиралась, но принялась болтать, «Послушай, в мире есть много видов необычных существ. Никто не знает этого лучше меня. Я упоминала, что знаю из первых рук о существовании демонов? Я просто хочу знать, с чем столкнулась здесь».
Заткнись. Прекрати болтать.
Если б только он ответил. Ей никогда прежде не доводилось заполнять молчание. И в мыслях не мелькало, что молчание может быть настолько неуютным.
Он спустился на шаг, отмеренным и точным действием преодолевая маленькое расстояние между ними; она спустилась на ступеньку в ответ, увеличивая его.
«Довольно вопросов. Я хочу, чтоб ты искупалась, поела и отдохнула в течение часа. Ты покрыта грязью, шатаешься на ногах от голода и у тебя под глазами темные круги. После, мы сможем… поговорить».
Снова колебания. Они смутили ее, и она сглотнула. «Если я попрошу отвести меня обратно в город, что ты на это скажешь?»
«Ясно, что нет».
Так она и подумала. Ее плечи поникли. Не важно, как сильно она желала этого мужчину – или, возможно, потому что она так сильно желала этого мужчину – ей следовало начинать вести себя как разумное человеческое создание и сбежать.
Что если она была следующей на очереди для ранений мечом? Она не воскреснет из мертвых, это Эшлин знала наверняка.
Вчера она продала бы свою душу, чтоб добраться сюда. Кого ты обманываешь? Ты продала свою душу. Она, может, и не научилась управлять голосами, но, по крайней мере, Мэддокс был с ней, и все же она просто не могла остаться. Было слишком много неизвестности и слишком много насилия.
Но чтоб сбежать, ей придется перетерпеть гору, холод, туман и голоса. Ты можешь сделать это. Ты должна сделать это.
Мэддокс изогнул дугой бровь. «Мне следует вновь запереть тебя, Эшлин?», поинтересовался он, словно читая ее мысли.
Угроза напугала и разозлила ее, но она помотала головой. Незачем расстраивать его и рисковать оказаться убитой или брошенной опять в ту ледяную, сырую тюрьму, где свобода недостижима.
Тишина не так прекрасна, как ты надеялась, не так ли?
«Ты хочешь уйти, потому что есть некто с кем тебе надо переговорить?» спросил он. Ему не удалось замаскировать нарастающую злость этим столь вежливым вопросом – она видела ее проблески просто под поверхностью его кожи. «Кто-то беспокоится о том, где ты находишься?»
«Мой начальник», честно ответила она. Возможно, если она найдет телефон, она сможет позвонить ему. Он сможет тогда вызвать полицию – нет. Она отбросила немедленно эту мысль, напоминая себе, что последняя может быть в сговоре с «ангелами».
Но если ей удастся позвонить МакИнтошу, Институт сможет придумать способ спасти ее. Она сможет вернуться к своей старой жизни и притворится, что последних двух дней никогда не было – даже если мысль покинуть Мэддокса вызывала необъяснимую боль в ее груди. Глупая девчонка!
«Кто именно твой начальник?»
Как будто она расскажет ему и навлечет опасность на невинного человека. Вместо этого, она собрала все свое мужество и сказала, «Позволь мне уйти, Мэддокс. Пожалуйста».
Еще одна пауза, потяжелее предыдущей. Он подступил ближе, располагая их нос к носу, точно как было и в лесу. Его глаза были ярко-фиалковыми сейчас. «Вчера ночью я велел тебе возвращаться в город. Ты отказалась. Ты даже преследовала меня. Ты звала меня. Помнишь?»
Напоминание ужалило. «Мгновение безумия», прошептала она, опуская взор на свои руки. Ее пальцы сжались так, что костяшки побелели.
«Что ж, то мгновение безумия определило твою судьбу, женщина. Ты остаешься здесь».
Мэддокс сопроводил неохотно идущую Эшлин в свою спальню. Он уже успел почистить пол и выбросить запятнанный матрас, заменив его новым из запасов в комнате напротив. Предвкушая ее соблазнение, он нагрел ванну для нее, приготовил блюдо с мясом и сыром, откупорил бутылку вина и постелил чистые, пахнущие солнцем простыни.
Он никогда не прикладывал столько усилий для совокупления, лишь слыхал Парисовы разглагольствования, как быстро женщины тают, когда мужчины их балуют подобным образом.
Мэддокс не осознавал, что Эшлин проведет целую ночь в камере и что ей понадобиться вся эта забота, благодаря его друзьям. Его пальцы крепко сжались в кулак.
Ее комфорт не имел значения. Он не был уверен, от кого пришла эта мысль – от демона или от него самого. Он только знал, что это была ложь.
«Купайся, переоденься и поешь», заставил он себя проговорить. «Никто не побеспокоит тебя». Пауза. «Есть что-то еще, что может тебе потребоваться?»
Она обошла его широким полукругом, немедленно оборачиваясь лицом, словно не доверяла находиться у себя за спиной. «Свобода не помешала бы».
«Помимо этого».
Она внимательно рассматривала комнату. Ему не нравилась ее бледность, пошатывания и отстраненность. Она не была такой истощенной прошлой ночью, даже в кусачем холоде леса.
«Как насчет того, чтобы стереть мои воспоминания о прошлых нескольких днях?»
«Помимо этого», повторил он мрачно, не в восторге от того, что ей хотелось позабыть о нем.
Она вздохнула. «Нет. Тогда ничего».
Он знал, что должен уйти, дать ей возможность расслабиться и последовать его указаниям, но он понял, что сопротивляется этому. Он прислонился к дверному косяку. Она же оставалась в центре комнаты, со скрещенными руками, натягивая свой розовый жакет на груди. Его рот увлажнился.
«Ты проделывал это со многими женщинами?» спросила она бойким тоном.
Его глаза сверкнули и впились в ее, его тело напряглось. «Проделывал что?» Очаровывал их? Соблазнял их? Его горло внезапно перекрыл массивный комок.
Теперь она фыркнула. «Запирал их. Что же еще?»
Комок быстренько рассосался.
«Ты первая», ответил он, стараясь изо всех сил скрыть свое разочарование.
«И что ты задумал для меня, такой особенной девушки?»
«Лишь время покажет», честно ответил он.
Тень озабоченности легла на ее лицо. «Сколько времени?»
«Мы узнаем это вместе»
Теперь она нахмурилась.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34
А затем она увидела их. Шесть покрывшихся струпьями ран. Не зашитых, но красных и злобных. Болезненных.
Она шокировано втянула воздух. Почти в трансе, она приблизилась. Кончик ее пальца слегка задел струп на его пупке. Заживающая рана была грубой и теплой и царапала ее ладонь. Электрические покалывания поднялись по ее руке.
«Мэддокс», выдохнула она.
«Ну, наконец-то», пробормотал он, пятясь назад, словно она была бомбой с неминуемой детонацией. Он опустил футболку, скрывая раны от ее взгляда. «Довольна теперь? Я здесь, и я настоящий».
Он – нет, не «он» – Мэддокс. Не его близнец, не сон. Не фокус. Он был ранен; доказательство этого было там, те шесть заживающих ран. У него не было ни сердцебиения, ни дыхания. А теперь он стоял пред ней.
«Как»? спросила она, нуждаясь в том, чтоб услыхать это от него. «Ты не ангел. Означает ли это, что ты демон? Это говорили некоторые из людей о тебе и твоих друзьях».
«Чем больше ты болтаешь, тем больше казнишь себя. Последуешь за мной сейчас?»
Последует ли она? Должна ли она? После этого замечания «казнишь себя»…
«Мэддокс, я…»
«Что? Я показал тебе свой живот. Взамен, ты обещала, что пойдешь со мной»
Неужели у нее был другой выбор? «Хорошо. Я последую за тобой».
«Не пытайся сбежать. Тебе не понравиться то, что произойдет». Плавно передвигаясь, он развернулся и зашагал из камеры.
Эшлин помедлила лишь миг, прежде чем броситься вдогонку, стараясь изо всех сил следовать за ним по пятам. Ее руки чесались, чтоб коснуться его опять, ощутить пульсирующую под кожей жизнь.
«Ты так и не ответил на мой вопрос», пожаловалась она. Чем дальше они отходили от камеры, тем пепле становился воздух. «Если ты демон, я смогу это вынести. Действительно. Я же не буду поругана или нечто в этом роде?» Она так надеялась на это. «Мне надо просто знать, чтоб я могла приготовиться».
Нет ответа.
Те льняные лучи солнца пробивались сквозь окна из окрашенного стекла, создавая радужных зайчиков на каменных стенах. Усталость и нехватка пищи, должно быть, ослабили ее, поскольку она упала в нескольких шагах позади него. «Мэддокс», протянула она с мольбой.
«Без разговоров», ответил он, не замедляя походки, пока они карабкались по лестнице. «Может быть позднее».
Позднее. Не то, на что она надеялась, но лучше чем никогда. «Я подожду этого». Она споткнулась и вздрогнула, острая боль прострелила ее щиколотку.
Мэддокс внезапно остановился. Прежде чем понять, что он сделал, она впечаталась в его спину с болезненным выкриком. Немедленно, то покалывающее тепло вернулось, искристое, разжигающее огонь и разливающееся.
Пока она старалась обрести равновесие, он выдохнул сквозь зубы и обернулся, пришпиливая ее злобным взглядом. Его глаза были черны, фиолетовый оттенок пропал, словно его и не бывало. «Тебе больно?»
Дрожь прошлась по ней. Да. «Нет».
«Не лги мне».
«Я свернула щиколотку вчера ночью», тихо призналась она.
Его лицо смягчилось, пока его взгляд медленно и внимательно ощупывал ее, замедляясь на груди, бедрах. Гусиная кожа покрыла ее. Было похоже, что он снимает ее одежку одну за другой, оставляя ей лишь ее пылающую кожу. И ей нравилось это. Сердце бешено забилось в груди; влага разлилась меж ногами.
Внезапно ей стали безразличны ответы, боль в щиколотке или вялость в мускулах. Ее соски затвердели и напряглись. Ее живот сжался и разжался с нуждой. Ее кожа казалась слишком горячей. Он хотела, чтоб его руки, обвились вокруг нее, дающие ей успокоение, прижимающие ее ближе.
Через миг она поняла, что тянется к нему.
«Не касаться». Он отпрыгнул на шаг назад, расширяя расстояние между ними. Все намеки на мягкость оставили его. «Еще нет».
Ее руки упали в обрушившемся на нее разочаровании. Нет ответов, нет прикосновений, насмехалась она молча. Боролась с грешным натиском наслаждения, что пришло вместе с нахождением вблизи мужчины, занимавшим ее помыслы всю ночь. Его тепло, безмолвие… смертельное сочетания для ее здравого смысла.
Одно поглаживание, вот и все в чем она нуждалась – чего желала определенно – но он решительно отказывал ей. «Как насчет дыхания?» сухо поинтересовалась она. «Можно?»
Его губы судорожно дернулись, сглаживая края неистовства. «Если будешь делать это тихо».
Ее глаза сузились до маленьких щелочек. «Ну, не душка ли ты. Большое спасибо».
Та судорога превратилась в полноценную улыбку, ослепляющая мощь которой выбила воздух из ее легких. Он был прекрасен. Абсолютно гипнотичен. Эшлин поняла, что вновь попалась на его уловку – как только он делал это с ней? – и опять бездумно потянулась. Жаждя той вспышки соприкосновения, да, да. Нуждаясь… нуждаясь…
Он резко встряхнул головой, шутливое настроение мигом пропало. Она замерла, досадуя на него, на себя.
«Есть нечто, что я должен сделать, прежде чем можно будет начинать прикасаться», сказал он, слова звучали так хрипло и низко, что она ощутила их так же глубоко как и ласку.
«Что это?» спросила она, покусывая свою нижнюю губу, когда фиалковый начал отвоевывать его глаза, просачиваясь из радужек и затопляя черный. Восхитительно.
«Не важно». Хмурясь, он протянул руку, словно собираясь погладить ее щеку. Он сдержался и отвел руку в сторону, как отражение ее собственных действий несколькими мгновениями раньше. «Что важно, так это то, что ты так и не ответила мне. Ты провела в камере всю ночь?»
Его опьяняющий, мужской аромат струился в ее нос, подзывая ближе. Она пыталась сопротивляться, правда пыталась, но поняла, что льнет к нему, невзирая на его предупреждения. «Да».
Опять, ярость затемнила его лицо. «Тебя кормили?»
«Нет».
«Дали одеяла?»
«Нет». Почему его это заботило?
«Тебя кто-то обижал?»
«Нет».
«Тебя кто-то… касался?». Мускул дернулся в его челюсти, раз, два.
Ее лицо сморщилось в растерянности. «Да. Конечно».
«Кто?» потребовал он. Его лицо начало те дикие изменения, угловатый скелет засветился и запенился под его кожей, словно он носил прозрачную маску. Даже его глаза изменились опять. Черный накрыл фиолетовый, затем черный заменил красный, зловеще мерцая.
Еще один тугой комок сформировался в ее горле и ей пришлось побороться за вдох. Ни в лесу, ни прикованный к кровати и пронзаемый мечом, он не источал такой свирепости.
Почему ты до сих пор стоишь тут? Беги!
Его выражение лица изменилось, словно он знал, что она собиралась сделать.
«Не стоит», сказал он, подтверждая ее опасение. «Ты лишь подстегнешь меня еще больше. Это скоро пройдет. Теперь скажи, кто касался тебя».
«Все они», выдавила она, оставаясь на месте. «Я полагаю. Но им пришлось», поспешила убедить она. Она не могла поверить, что защищала его убийц, но это казалось скорейшим способом успокоить его. «Это был единственный способ поместить меня в камеру».
Он расслабился, но лишь слегка. Костлявый образ отступил, и красное мерцание потухло в его глазах. «Они не касались тебя сексуально?»
Она тряхнула головой, немного расслабившись и сама. Он был зол на людей, а не на нее за сопротивление.
«Я позволю им жить. Немного». Позабыв свое собственное правило, он взял в ладони ее лицо и привлек внимание к своему лицу.
Она испытала те электрические покалывания снова, когда его теплое дыхание пощекотало ее нос. Он был так велик, что подавлял ее, его плечи так широки, что поглощали ее.
«Эшлин», нежно произнес он.
Его быстрое изменение, от чудовища до заботливого джентльмена, было головокружительным.
«Я не хотел обсуждать это пока, но понял, что должен услышать твой ответ сейчас». Тяжелая пауза, пока он всматривался в нее. «Я убил тех четырех мужчин вчера. Тех, что следовали за тобой».
«Следовали за мной?» Кто-то из Института видел ее и пошел за ней? Они – последние его слова наконец-то дошли до нее. Она задохнулась, пока высоко-разрядная волна тока скользнула вниз по ее спине. «Ты убил их?»
«Да».
«Как они выглядели?» выдавила она. Если доктора МакИнтоша убили из-за нее… Она сжала, губы, чтоб прервать болезненный стон.
Мэддокс описал людей – высоких, сильных воинов – и она медленно расслабилась. Большинство сотрудников, которых она знала в Институте, были в возрасте, как МакИнтош. Большинство были поседевшими, с истонченными волосами и очками, поскольку глаза их ослабли от постоянного всматривания в компьютерные мониторы. Облегчение разлилось по ней, что взамен вызвало чувство вины. Люди погибли прошлой ночью. Не имело значения, знала она их или нет.
«Зачем ты совершил подобное?»
«Они были вооружены и стремились к битве. У меня был выбор – убить их или позволить им убить меня».
Он произнес это без намека на раскаяние, словно это было обычным происшествием. Каким же кровавым местом насилия оказался эта крепость. Мэддокс тоже. Ее спаситель рассуждал как бывалый солдат… или холодный и безжалостный убийца, как и его сожители. Он не колебался и, не колеблясь, убьет снова.
Так почему же она до сих пор хотела, чтоб его руки обняли ее?
Какие бы эмоции Мэддокс не разглядел на ее лице, казалось, они ответили на его вопрос. Его бровь приподнялась, а рот сжался в тонкую линию. В недовольстве? Но почему? Прежде чем она смогла его лучше изучить, он отвернулся и взобрался еще на два шага, говоря, «Забудь, что я упоминал об этом».
«Подожди». Она прыгнула вперед, морщась от возобновившейся боли в щиколотке и хватаясь за его бицепс. Тщедушный ход, правда, но он остановился.
Он замер, затем медленно повернул голову и зарычал, смотря на ее пальцы.
Она отскочила прочь от него. Не из-за его реакции, а потому что ощутила слишком много тех покалываний. Ей нравилось верить, что это было статическое притяжение. Что-то, нечто, помимо этого – ох, такого неправильного – желания.
«Прости», пробормотала она. Не прикасаться, напомнила себе. Так было лучше для них обоих. Она, казалось, не могла управлять реакциями своего тела, когда они находились близко друг от друга. По правде говоря, длительное соприкосновение могло заставить ее растечься лужицей. «Мэддокс?»
В профиль выражение его лица казалось пустым, полностью лишенным эмоций. «Да?»
«Не злись, но это может и подождать, так что я собираюсь вернуть нас к Теме номер Один. Что ты такое?» Прежде чем он смог вернуться в движение, словно она и не говорила, она добавила, «Я ответила на твои вопросы. Ответь, пожалуйста, на мой».
Он не ответил. Но обернулся к ней лицом снова.
Нервничая, она провела языком по губам. Он взглядом проследил за движением, и его ноздри раздулись. Она не собиралась, но принялась болтать, «Послушай, в мире есть много видов необычных существ. Никто не знает этого лучше меня. Я упоминала, что знаю из первых рук о существовании демонов? Я просто хочу знать, с чем столкнулась здесь».
Заткнись. Прекрати болтать.
Если б только он ответил. Ей никогда прежде не доводилось заполнять молчание. И в мыслях не мелькало, что молчание может быть настолько неуютным.
Он спустился на шаг, отмеренным и точным действием преодолевая маленькое расстояние между ними; она спустилась на ступеньку в ответ, увеличивая его.
«Довольно вопросов. Я хочу, чтоб ты искупалась, поела и отдохнула в течение часа. Ты покрыта грязью, шатаешься на ногах от голода и у тебя под глазами темные круги. После, мы сможем… поговорить».
Снова колебания. Они смутили ее, и она сглотнула. «Если я попрошу отвести меня обратно в город, что ты на это скажешь?»
«Ясно, что нет».
Так она и подумала. Ее плечи поникли. Не важно, как сильно она желала этого мужчину – или, возможно, потому что она так сильно желала этого мужчину – ей следовало начинать вести себя как разумное человеческое создание и сбежать.
Что если она была следующей на очереди для ранений мечом? Она не воскреснет из мертвых, это Эшлин знала наверняка.
Вчера она продала бы свою душу, чтоб добраться сюда. Кого ты обманываешь? Ты продала свою душу. Она, может, и не научилась управлять голосами, но, по крайней мере, Мэддокс был с ней, и все же она просто не могла остаться. Было слишком много неизвестности и слишком много насилия.
Но чтоб сбежать, ей придется перетерпеть гору, холод, туман и голоса. Ты можешь сделать это. Ты должна сделать это.
Мэддокс изогнул дугой бровь. «Мне следует вновь запереть тебя, Эшлин?», поинтересовался он, словно читая ее мысли.
Угроза напугала и разозлила ее, но она помотала головой. Незачем расстраивать его и рисковать оказаться убитой или брошенной опять в ту ледяную, сырую тюрьму, где свобода недостижима.
Тишина не так прекрасна, как ты надеялась, не так ли?
«Ты хочешь уйти, потому что есть некто с кем тебе надо переговорить?» спросил он. Ему не удалось замаскировать нарастающую злость этим столь вежливым вопросом – она видела ее проблески просто под поверхностью его кожи. «Кто-то беспокоится о том, где ты находишься?»
«Мой начальник», честно ответила она. Возможно, если она найдет телефон, она сможет позвонить ему. Он сможет тогда вызвать полицию – нет. Она отбросила немедленно эту мысль, напоминая себе, что последняя может быть в сговоре с «ангелами».
Но если ей удастся позвонить МакИнтошу, Институт сможет придумать способ спасти ее. Она сможет вернуться к своей старой жизни и притворится, что последних двух дней никогда не было – даже если мысль покинуть Мэддокса вызывала необъяснимую боль в ее груди. Глупая девчонка!
«Кто именно твой начальник?»
Как будто она расскажет ему и навлечет опасность на невинного человека. Вместо этого, она собрала все свое мужество и сказала, «Позволь мне уйти, Мэддокс. Пожалуйста».
Еще одна пауза, потяжелее предыдущей. Он подступил ближе, располагая их нос к носу, точно как было и в лесу. Его глаза были ярко-фиалковыми сейчас. «Вчера ночью я велел тебе возвращаться в город. Ты отказалась. Ты даже преследовала меня. Ты звала меня. Помнишь?»
Напоминание ужалило. «Мгновение безумия», прошептала она, опуская взор на свои руки. Ее пальцы сжались так, что костяшки побелели.
«Что ж, то мгновение безумия определило твою судьбу, женщина. Ты остаешься здесь».
Мэддокс сопроводил неохотно идущую Эшлин в свою спальню. Он уже успел почистить пол и выбросить запятнанный матрас, заменив его новым из запасов в комнате напротив. Предвкушая ее соблазнение, он нагрел ванну для нее, приготовил блюдо с мясом и сыром, откупорил бутылку вина и постелил чистые, пахнущие солнцем простыни.
Он никогда не прикладывал столько усилий для совокупления, лишь слыхал Парисовы разглагольствования, как быстро женщины тают, когда мужчины их балуют подобным образом.
Мэддокс не осознавал, что Эшлин проведет целую ночь в камере и что ей понадобиться вся эта забота, благодаря его друзьям. Его пальцы крепко сжались в кулак.
Ее комфорт не имел значения. Он не был уверен, от кого пришла эта мысль – от демона или от него самого. Он только знал, что это была ложь.
«Купайся, переоденься и поешь», заставил он себя проговорить. «Никто не побеспокоит тебя». Пауза. «Есть что-то еще, что может тебе потребоваться?»
Она обошла его широким полукругом, немедленно оборачиваясь лицом, словно не доверяла находиться у себя за спиной. «Свобода не помешала бы».
«Помимо этого».
Она внимательно рассматривала комнату. Ему не нравилась ее бледность, пошатывания и отстраненность. Она не была такой истощенной прошлой ночью, даже в кусачем холоде леса.
«Как насчет того, чтобы стереть мои воспоминания о прошлых нескольких днях?»
«Помимо этого», повторил он мрачно, не в восторге от того, что ей хотелось позабыть о нем.
Она вздохнула. «Нет. Тогда ничего».
Он знал, что должен уйти, дать ей возможность расслабиться и последовать его указаниям, но он понял, что сопротивляется этому. Он прислонился к дверному косяку. Она же оставалась в центре комнаты, со скрещенными руками, натягивая свой розовый жакет на груди. Его рот увлажнился.
«Ты проделывал это со многими женщинами?» спросила она бойким тоном.
Его глаза сверкнули и впились в ее, его тело напряглось. «Проделывал что?» Очаровывал их? Соблазнял их? Его горло внезапно перекрыл массивный комок.
Теперь она фыркнула. «Запирал их. Что же еще?»
Комок быстренько рассосался.
«Ты первая», ответил он, стараясь изо всех сил скрыть свое разочарование.
«И что ты задумал для меня, такой особенной девушки?»
«Лишь время покажет», честно ответил он.
Тень озабоченности легла на ее лицо. «Сколько времени?»
«Мы узнаем это вместе»
Теперь она нахмурилась.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34