«Заполучил обратно свою игру на мини-телевизоре, припасенном на случай подобной ерунды»
Мэддокс закатил глаза.
«На минуту предположим, что голос принадлежит Ловцу» сказал Люциен, возвращая их к главному вопросу. Опять. «Это означает, что теперь мы имеем дело с Ловцом, у которого есть грозная способность. И поскольку сомнительно, чтоб он работал один, нам следует узнать, есть ли у его сотоварищей схожие силы»
«Мы посильнее простых смертных, с особыми силами или без оных. Мы победим их» сказал Аэрон.
«Да если сможем перехитрить их. Помнишь Грецию? Ловцы не были так сильны как мы, но они умудрялись вредить нам раз за разом. Теперь, похоже, что ловушка устроена на кладбище» Мэддокс посмотрел на всех по очереди. «Я не могу пойти – я буду мертв – но все остальные могут. Вы может обернуть их ловушку против них самих и убить их»
Люциен помотал головой, «В полночь Рейес и я будем здесь с тобой. Остается Аэрон и Парис, поскольку Торин тоже не может уйти. Мы не можем отправить их двоих на битву, когда нам не ведомы наши шансы»
«Тогда пошли сейчас» сказал Мэддокс. Ему не хотелось покидать крепость, но он сделает это. Чтоб защитить Эшлин он сделает что угодно. Если эта новая порода Ловцов хочет обидеть ее… «До полночи еще семь часов. У меня куча времени, чтоб сразиться и вернуться»
Все глядели на него в молчаливом изумлении. Он никогда раньше не предлагал идти в город.
«Кому-то надо остаться здесь и охранять женщин» наконец-то сказал Рейес.
«Согласен» Он не мог, не оставил бы Эшлин одну, без защиты. Что если ей опять станет плохо? Что если они способны ворваться в крепость и поранить ее?
«Ну, а я не согласен» ответил Люциен, прося улыбкой прощения. «Убить Ловцов важнее, чем охранять женщин»
Поскольку они все равно будут мертвы, вскоре. Ему не надо было говорить этого, все и так об этом знали.
Руки Рейеса сжались в кулаки. Мэддокс стиснул зубы.
«Кто-то останется на страже» сказал он «или бейтесь без меня» Аэрон может быть Гневом, а Люциен – Смертью, но никто не сражается как Насилие. Взять его в битву – гарантия их победы.
«Мы пойдем без тебя» заключительным тоном сказал Люциен.
Значит, быть по сему. Он не оставит Эшлин беззащитной. Крепость была хорошо укреплен, да, но он не мог заколоть противника, приводя его в негодность. Он не мог унести ее от опасности в надежные объятия.
«Тогда скажи мне, что вы намерены предпринять для обеспечения победы»
Пауза. Люциен и Аэрон обменялись напряженными взглядами. Прежде чем он успел вставить словечко, Люциен наклонился и поднял длинную свернутую бумагу, упавшую на пол во время Мэддоксовой тирады. Он прошел к дивану и развернул ее, держа ее за края.
«Было бы удобно делать это на кофейном столике» ворчал он. «Даже на бильярдном столе. Но поскольку ты такой тщательный, ты перевернул и разбил оба»
«Я уже извинился» сказал Мэддокс с нарастающим чувством вины. «А завтра я починю их»
«Хорошо» Люциен указал на бумагу «Это напечатанная карта города, как видишь. Ранее, когда мы планировали, а ты был занят другим, мы решили устроить засаду на этой заброшенной территории» Его палец обозначил ухабистое с виду пространство земли на юге. «Там холмы и нет домов, что делает ее идеальным местом для атаки. Мы будем ждать там и позволим Ловцам прийти за нами»
«Это? Это ваш план?»
«Ну, это и их убийство» Аромат роз становился сильнее, пока глаза Люциена угрожающе поблескивали. «Это хороший план»
«Они могут не прийти. Они могут быть на кладбище»
«Они придут» настоял Люциен.
«Откуда ты знаешь?»
Он помолчал, поглядел опять на Аэрона.
«Я нутром чую»
Мэддокс фыркнул.
«Твое нутро может ошибаться. Нам следует хотя бы обезопасить гору, прежде чем вы уйдете, чтоб никто не смог прокрасться, пока вас не будет, а я буду мертв»
«Ладно» вздохнул Люциен. «Беремся за дело»

Глава четырнадцатая.

Отель «Таверна», Будапешт.

Сабин, хранитель Сомнения, лежал на своей кровати, рассматривая девственно белый потолок номера. Он приехал из Нью-Йорка в Будапешт с одной целью: найти ларец Пандоры и уничтожить его. Ну ладно, целей было две. Пока что никакого успеха. Но он нашел-таки воинов, покинувших его тысячелетия назад. Людей, с которыми он когда-то рядом сражался. Людей, которых когда-то любил.
Людей, что теперь ненавидели его.
Он вздохнул. Прибыв три дня назад, он мельком видел Париса тут и там, но не раскрыл своего присутствия, не уверенный в приеме, что будет ему оказан. Будет ли он атакован, едва показавшись на глаза, или его обнимут как блудного сына?
Проклятье, но он почти боялся узнавать. Он едва не снес Аэрону голову, когда воин старался помешать ему спалить дотла Афины в попытке выманить Ловцов, ответственных за смерть их друга Бадена.
Несколько раз по прибытии Сабин пробовал украдкой просочиться в их твердыню, разузнать все, что возможно про этих воинов, которых когда-то считал братьями, и которые сейчас были для него чужаками. Они не выдавали своих секретов. Потому он обратил свое внимание на смертных вокруг себя. Только один услышал его. Женщина. Она также не предоставила ему никакой новой информации.
Все, что ему было известно это то, что шестеро воинов живы и обретались в той внушительной крепости на горе, и они были вооружены до зубов.
Это он и так уже знал от Ловца, допрошенного месяц назад. Именно того Ловца, поведавшего ему с великой неохотой о поиске ларца Пандоры. Что его находка будет означать конец Повелителей Преисподней, поскольку демоны будут втянуты обратно в него, а без них воины не смогут выжить.
Очевидно, Ловцы неделями планировали штурм крепости и захват воинов, но пока не нашли пути внутрь. Тот факт, что они хотели скорее захватить, чем уничтожить, вызывал у Сабина вопросы. Знали ли здешние воины, где находится ларец? Волновало ли их это? Что сейчас они думали по поводу Ловцов? Однажды они ушли от битвы. Поступят ли так снова?
Он издал новый вздох. Подумать об этом можно будет и позже. Сейчас же ему предстояло разрешить другую загадку. Смену стражей, короче говоря. От безруких Олимпийцев до сумасбродно-правивших Титанов – он ожидал только беспокойства.
Он не знал этих новых богов, но полагал, что они не понравятся ему. На небесах ходили слухи о войне и господстве, когда они призывали его, заставив стоять в кругу незнакомых обличий и отвечать на вопросы.
Какова твоя конечная цель?
Что ты сделаешь, чтоб достичь ее?
Ты боишься умереть?
Он не ведал, почему они призвали только его. Он не знал ничего, правда. Больше нет. Он даже не был уверен, что Мэддокс скажет остальным прийти на кладбище.
Он надеялся на их приход. Пришло время дать знать о своем присутствии; он просто хотел иметь преимущество, когда сделает это.
Если б я только мог лгать…Это было значительно облегчило дело.
Но Сабин не мог лгать – если он пытался, демон сходил с ума и Сабин замерзал до потери сознания..
Странная реакция на порочность, но он не мог остановить этого. Что он мог, это проецировать свои мысли в чужой мозг, наполняя его подозрение и беспокойством, пока он плел паутину сомнений посредством вопросов и наблюдений.
Ни вопросы, ни наблюдения не были ложью, не так ли?
Занимаясь этим, Сабин услышал, как Мэддокс молился за смертную девушку и вмешался, внося еще больше сомнений в то, сможет ли она выжить без помощи богов. То, что она таки выжила, сработало на пользу Сабину, позволив ему требовать оплаты.
Рискнут или нет воины прибыть – они будут вооружены, несмотря на его приказ, он был уверен – Сабин и его люди будут там, поджидая. Надеясь. Как-то они отреагируют на это неожиданное воссоединение?
Враждой – скорее всего.
«Заткнись к чертовой матери» сказал он духу. Он не собирался использовать его против других, но ненавидел, когда этот дуралей пытался опутать его.
Дверь в его номер распахнулась.
Он схватился за кинжал, прицепленный сзади к его шее, готовый к нападению. Заметив своих гостей, он расслабился.
«Это что вместо «Милости прошу, да?» поинтересовался Кейн.
Камео, Аман и Гидеон встали рядом. Они были вместе со смерти Бадена, когда поддались своим демонам. Готовые на все, чтобы покарать тех, кто забрал одного из них.
Причиненное ними разрушение, пострадавшие люди… Сабин содрогнулся, вспоминая. Много времени потребовалось, чтоб найти себя, но тогда уже было поздно. Они уже никогда не смогли бы влиться в общество, стать кем-то помимо вояк.
Ловцы не позволили бы им.
Кроме убийства Бадена они убили всех дорогих воинам людей, уничтожили созданный ими дом. За это Сабин будет воевать с ними до конца своих дней. Вечность. Пока не падет последний, пораженный, он будет биться.
Сабин перенес свой вес на локти, склоняясь назад к изголовью.
«Ну что?»
«Много всего» сказал Гидеон.
«Ничего» парировал Кейн, закатывая глаза.
Гидеон был одержим духом Лжи. В отличие от Сабина, мужчина не мог произнести ни слова правды. Все в комнате привыкли верить обратному от сказанного ним.
Сабин смерил Гидеона взглядом «в следующий раз держи рот на замке» и тот пожал плечами, будто говоря, что он делает, что пожелает и когда пожелает. Никаких «будто», по правде говоря, не было. Гидеон делал, что ему заблагорассудится. Всегда. Бунтарство сидело в его крови.
Он был высокий воин, как и Сабин, но на этом сходство заканчивалось. Если у Сабина были каштановые волосы, карие глаза и резко вытесанное лицо, Гидеон был настоящим панком новоготического вида, немного гранжа с примесью внешности кинозвезды.
Он красил свои светлые волосы в яркий синий цвет. Утверждал, что от этого его глаза становятся выразительней. Конечно, это было вранье. Он наверняка поддерживал такой вид в качестве предупреждения смертным: «приближайтесь на собственный риск»
Он весь был в татуировках и пирсинге. Он носил только черное, и никогда не выходил из дому без всего арсенала орурия, прикрепленного к телу.
Ну, ни один из них так не поступал.
«Где Страйдер?» спросил Сабин.
Гидеон открыл рот для ответа – ложного – но Кейн, владелец Бедствия, вмешался.
«Он не может смириться с поражением. Он все еще ищет»
Конечно, Сабин должен был бы знать. Из-за того что Страйдер хранил Поражение в себе, он должен был победить, неважно, чем он занимался – войной, картами, пинг-понгом – иначе он будет физически страдать, неспособный сдвинуться с кровати в течение дней.
Сабин сказал своим людям поговорить с местным населением с целью разузнать что-нибудь про Повелителей или ларец, потому Страйдер не вернется пока так и не сделает.
Камео, единственная женщина в их проклятой своре, плюхнулась на плисовое кресло напротив него. Когда-то, она тоже была бессмертным воином богов. Как другие она была оскорблена, когда Пандору избрали охранять dimOuniak. Но в отличие от них, ей было плевать на то, что избрали женщину, ее беспокоило лишь то, что избранной женщиной была не она. Он все еще помнил ужасающую улыбку Камео в тот день, когда они решили свалить Пандору. Это была последняя виденная Сабином улыбка на ее лице.
«Местные не желают делиться информацией» сказала она. «По какой-то причине они считают воинов – представь себе – ангелами и не хотят предавать их»
Сабину было тяжело слушать ее. Она была самым печальным образом во плоти, что он когда-либо видал.
О нет, она не была уродлива. Далеко не уродлива. Она была маленькая и изящная, с черными волосами и очаровательно яркими серебристыми глазами. Но теперь она носила в себе дух Несчастья, так что смех, ветреность и радость не были частью ее жизни.
Сабин веками пытался подбодрить ее. Несмотря на все это поступки, слова, она всегда выглядела пребывающей на грани самоубийства. Правда, вся печаль мира помещалась в этих серебряных глазах и звучала в ее голосе. Он всегда гадал, как она выносит это, не сходя с ума.
Он потер челюсть и его взгляд упал на Амана.
«Ты узнал что-нибудь?»
Аман прислонился к дальней стене, темный силуэт в противовес белоснежности комнаты.
Темная кожа, темные глаза, темное – все. Аман мог раскрывать секреты – самые потаенные секреты – когда приближался к кому-либо.
Знание самых отвратительных тайн окружающих должно обременять.
Может быть, потому Аман редко разговаривал. Опасался выдать невообразимую правду. Опасался посеять панику.
«Ничего, чтоб помогло в нашем деле» ответила за него Камео своим смертельно-перегруженным тоном. «Кроме женщин, спавших с Парисом и Мэддоксом и знающих лишь размеры их членов, горожане всегда держались на расстоянии от воинов, так что они знают недостаточно, чтоб Аман смог выведать хоть какие-то секреты»
Ладно, достаточно. Она заставляла его хотеть всадить себе нож в сердце, прямо здесь и сейчас, чем ожидать пока это сделает она. Что угодно только бы прекратить уныние.
Прежде чем он смог ответить, дверь распахнулась во второй раз, и вошел Страйдер, привлекая всеобщее внимание.
Его светлые волосы были взлохмачены, голубые глаза сверкали. Выступающие скулы были перепачканы в грязи, а на подбородок брызгала кровь. Но черты лица были гладкими, беззаботными, так что Сабин знал, что тот разузнал нечто.
Сабин рывком выпрямился.
«Расскажи нам»
Страйдер прошел в центр комнаты и ухмыльнулся.
«Как мы и ожидали, Ловцы уже здесь»
Камео сменила позу, грациозно и изящно в полном несоответствии с ее гибельным видом.
«Давайте их захватим и допросим: узнаем, ведомо ли им больше нашего»
«Нет необходимости» ответил Страйдер. «Я уже задержал одного»
«И?» взволнованно спросил Сабин.
«Как и сказал тебе месяц назад тот Ловец, они здесь, чтоб захватить Повелителей на горе. У них есть некто внутри»
«Я рад слышать это» сказал Гидеон.
Страйдер не обратил на него внимания. Как и все.
«Никаких упоминаний о ларце?» поинтересовался Кейн. Пока он говорил, пузырек света распался в лампе рядом с ним, распространяя искры во все стороны.
«Ни одного»
Лампа наклонилась, метя Кейну в голову.
Сабин покачал головой. Мужчина был ходячей катастрофой. Буквально. Стоило Кейну войти в комнату, вещи быстро приходили в беспорядок. Сабин ожидал, что потолок рухнет им на голову в любой момент. А такое случалось ранее.
Кейн смахнул крошечные огоньки с волос и потер висок, его светло-коричневые глаза не проявили никаких эмоций. Без слов он отодвинулся от опасной лампы и опустился на пол как можно дальше ото всех.
Сабин прошелся взором по двойным французским дверям на уютный балкончик с романтичным видом на город. Не то чтобы в его жизни имелось место для романтики.
Женщины стремились с воплями сбежать от него – если он, вопя, не сбегал первым.
Он неумышленно заставлял их сомневаться в себе всеми вообразимыми способами. В их жизненном выборе, во внешнем виде, во всем. Они плакали. Всегда. Иногда они пытались наложить на себя руки. А он просто не мог выносить этого. Не мог выносить чувства вины из-за своего бесконечного воздействия. Так что теперь он держался на расстоянии. На большом, большом расстоянии.
Сабин подавил в себе сожаления. Наступила ночь, и мог видеть искрящиеся огни города. Луна была полной, яркой и чистой. Золотой маяк в черном бархатном небе. Холодный воздух проникал вовнутрь, шевеля прозрачные белые гардины у стен.
Ночь для любовников.
Или смерти.
«Где теперь Ловцы?» спросил он.
«На встрече в клубе, согласно с моим источником. Я уже проверил его, он за минут пять отсюда» сообщил Страйдер.
Сабин хотел быть на кладбище, но теперь ему хотелось пойти в клуб. К сожалению, он не мог быть в двух местах одновременно. Словно опять став перед выбором как столетия назад, ему приходилось разрываться между Ловцами и его старинными товарищами.
Он снова пристально осмотрел комнату, будто ответ прятался где-то в тени.
«Надо чтоб один из вас пошел на кладбище сегодня. Во всеоружии. Я сделал все, что мог, чтоб привлечь туда воинов. Он сможет решать, что делать, если увидит их. Остальные навестят клуб»
«Я беру на себя кладбище» сказал Кейн. Он не выглядел восхищенным. Скорее, подчинившимся. «Клуб может завалиться, если я пойду»
Истинно.
Кусок пластика подгадал момент, чтоб отвалиться от стены и врезаться в череп Кейна. Хорошо, что мужчина владел гривой толстошерстного кота, чтоб смягчить удар. Как и всегда он только поморщился.
Сабин вздохнул.
«Если все пойдет нормально, мы, может быть, получим ожидаемые ответы и наконец-то, раз и навсегда, будем в состоянии уничтожить ларец Пандоры» Прежде чем Ловцы найдут его и засосут наших демонов обратно, убивая тем самым нас. «Выступаем»

Глава пятнадцатая.

Черт, черт, черт.
Время убегало от него. Мэддокс полностью изнурился, пока расставлял ловушки по горе: ямы, что упасть, колья, силки.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34