Никаких санаториев и домов отдыха ВВС передано не будет.
- Я предлагаю, - сказал он, - создать специальную комиссию, которой поручить подготовить письмо в вышестоящие инстанции, где изложить наши предложения по этому вопросу.
Среди офицеров медицинской службы, которых он предложил включить в состав комиссии, был и я.
Я попросил слова и заявил, что категорически против выводов, сделанных товарищами Пановым и Лайоком, они могут только нанести вред медицинскому обеспечению ВВС. В комиссию прошу меня не включать.
Мою фамилию из списка вычеркнули.
На следующий день в моем присутствии К. А. Вершинин, к которому я пришел с докладом, позвонил Маршалу Советского Союза И. X. Баграмяну, в то время заместителю Министра обороны - начальнику Тыла Советской Армии.
- Иван Христофорович, мы с вами обо всем договорились относительно медицинской службы ВВС и, в частности, о возвращении ВВС санаториев и домов отдыха. Что затевает генерал Лайок? Мне это непонятно!
Ответ маршала мне был слышен из трубки:
- По меньшей мере, со стороны генерала Лайока это бестактно. Я разберусь.
Спустя несколько часов секретарь парткома Тыла Министерства обороны сообщил мне, что никакого письма в вышестоящие инстанции писать не будут. Санатории и дома отдыха ВВС подлежат безусловному возврату им.
Я так подробно остановился на этом эпизоде потому, что в дальнейшем со стороны некоторых товарищей из ГВМУ не прекращались попытки ликвидировать медицинскую службу в Главном штабе ВВС. Все они, благодаря постоянной поддержке К. А. Вершинина, были отбиты. Необходимость центрального аппарата медслужбы ВВС подтвердила сама жизнь. Практика показала также и то, что медслужба ВВС, в отличие от медслужб других родов войск, должна подчиняться не начальнику Тыла, а заместителю главкома по боевой подготовке или непосредственно главкому.
Обеспечение безопасности полетов - одна из главных задач медицинской службы ВВС. Начав знакомство с авиационными частями, я уделял ей самое пристальное внимание.
Вылетая в тот или иной авиагарнизон, выяснял, как врачи частей и соединений изучают ошибочные действия летного состава в воздухе и предпосылки к летным происшествиям, входящие в компетенцию медслужбы. Это прежде всего отправление людей в полет в болезненном состоянии или с плохим самочувствием. Случаи такие, к сожалению, бывают. Некоторые летчики стремятся скрыть недомогание из чувства ложного стыда, другие - боясь, что отстанут в выполнении программы боевой подготовки, третьи - опасаясь, что командир заподозрит в трусости.
Обязательных предполетных медицинских осмотров летного состава не существовало. Признаться, меня это удивило. Работая в инженерной академии, я специально не интересовался этим вопросом, но считал само собой разумеющимся, что перед полетом на реактивном сверхзвуковом самолете люди непременно должны показаться врачу. Даже кажущееся неопасным какое-то простудное заболевание, например катар верхних дыхательных путей, в условиях перегрузок, огромной скорости, при необходимости принимать решение в доли секунды может послужить причиной возникновения драматической ситуации.
Для медицинских осмотров не отводилось специальное время. Я подал доклад, в котором предлагал узаконить предполетный врачебный осмотр летного состава. Командование ВВС включило это положение в наставление по производству полетов.
Я полагал, что врачи должны оказывать помощь командованию и в изучении ошибочных действий летного состава, которые связаны не с состоянием здоровья, а с индивидуальными психофизиологическими особенностями того или иного летчика. Этим удалось заняться несколько позже.
Важнейшей проблемой мне виделась необходимость и неотложность особого обучения авиационных врачей, повышение боевой подготовки медицинской службы ВВС в целом. Следует сказать, что ее организация в то время значительно отставала в своем развитии от организации медобеспечения в сухопутных войсках. Требовалось активизировать работу научно-исследовательских учреждений.
Осенью 1959 года я созвал служебное совещание руководящего состава медслужбы ВВС. Начальник академии имени Н. Е. Жуковского генерал В. И. Волков по моей просьбе любезно предоставил нам помещение. На совещании присутствовал генерал Ф. А. Агальцов. Начальники медслужб соединений и частей подняли много актуальных, наболевших вопросов. В частности, говорили о том, что авиационных врачей надо оснастить портативной медицинской аппаратурой, которая позволяла бы в полторы-две минуты получить основные показатели физиологических функций летчика перед полетом (пульс, температура, кровяное давление).
Забегая вперед, скажу, что такая аппаратура тогда же была заказана ряду научно-исследовательских институтов. Прошло, однако, пятнадцать лет, прежде чем мы получили более или менее удовлетворительные образцы.
Высказывались протесты против обременения авиаврача предполетным контролем за специальным снаряжением, кислородным оборудованием и некоторыми другими техническими системами. Приказом маршала авиации К. А. Вершинина эти функции были распределены между летным, инженерно-техническим составом и медицинской службой. На врачей возложили обязанность научить летный состав пользоваться различными видами специального снаряжения, проводить первичную подгонку высотно-компенсирующих костюмов, герметических шлемов, кислородных масок и т. д.
Совещание нацелило нас на более обстоятельное изучение работы профилакториев для летного состава. Вскоре Министерство обороны по докладу главкома ВВС расширило их сеть. Мы стали направлять в них летчиков не только для восьмичасового предполетного отдыха, но и на больший срок для восстановления сил после интенсивной летной работы. Расположенные где-нибудь в лесу, на берегу реки, вдали от аэродрома, с надлежащим уютом и спортивными занятиями, профилактории стали играть большую роль в укреплении здоровья летчиков.
30 сентября 1959 года адъютант К. А. Вершинина сообщил, что Главком хочет поговорить со мной. Меня удивило, что он не вызывает, а приглашает для беседы. Конечно, я тут же направился к нему. Он принял меня сразу.
Первые слова были произнесены им в шутливом тоне:
- Александр Николаевич, вы не раздумали стать доктором наук?
- Нет, товарищ маршал, не раздумал, - ответил я, но, сказать по правде, насторожился.
- Знаю, вы организованный человек, - уже серьезно продолжал Вершинин. Честно говоря, я немного колебался, прежде чем кое-что вам предложить. Предупреждаю заранее: то, чем вы займетесь, прямого отношения к вашим служебным обязанностям иметь не будет. Для этого вы сможете использовать только личное время... Но ведь и науке как-то надо помочь. А вы, надеюсь, не допустите, чтобы страдала служба. Дело вот в чем. Немного помолчав, маршал авиации продолжал: - К нам обратилась Академия наук СССР. Ученые считают возможным запуск космического корабля с человеком на борту. Конечно, космонавт должен быть очень хорошо подготовлен к полету. Кого можно быстрее подготовить для такого полета? Несомненно, летчика-истребителя реактивной авиации, привычного к перегрузкам, скорости, мгновенно ориентирующегося в быстро меняющихся ситуациях. Мы пойдем навстречу Академии наук и подберем для соответствующего обучения группу летчиков. Освоение космоса - это большая народнохозяйственная задача. Космос никогда не должен стать объектом военного соревнования между государствами, наоборот, в будущем - в это хочется верить - он может послужить ареной тесного сотрудничества народов. Открыть же для человечества космос - дело чести советских людей! Вы уже начали готовить новую диссертацию и мы порекомендуем подключить вас, как ученого, к работе с будущими космонавтами. Ну, что ответите?
Мне оставалось лишь горячо поблагодарить Главного маршала авиации. Передо мной открывалась широкая возможность для активной научной деятельности.
Спустя несколько дней я побывал в Академии наук. Там познакомился с президентом Академии наук СССР М. В. Келдышем, с академиками В. В. Лариным, В. П. Черниговским и другими крупными учеными. Поскольку первых кандидатов в космонавты предполагалось отобрать из числа военных летчиков, мои собеседники, естественно, интересовались принципами медицинского освидетельствования летчиков-истребителей, моим опытом авиационного врача.
Так я получил возможность собирать ценные материалы, используя результаты обследования космонавтов. Надо ли говорить, что для научной работы я готов был жертвовать всем своим свободным временем, отпусками! Не мог я допустить и того, чтобы "страдала служба", как выразился К. А. Вершинин.
Еще в октябре 1957 года мир узнал о первом искусственном спутнике Земли. Потом в космосе побывали автоматические станции. Пионером освоения космического пространства утвердила себя наша страна.
Решение очень сложных медико-биологических проблем, связанных с изучением жизнедеятельности организма в условиях космического полета, породило новую отрасль медицинской науки - космическую медицину. Ее колыбелью, основой, родоначальницей была и остается авиационная медицина. Накопленные ею научные материалы по вопросам питания, воздействия на человека перепадов барометрического давления, высоких и низких температур, шума, вибрации, разработанные физиолого-гигиенические требования к устройству герметических кабин, компоновке рабочего места летчика, созданию скафандров, противоперегрузочных устройств и других средств защиты от экстремальных факторов внешней среды и многое другое легло в основу космической медицины.
В интересах космоса были также использованы и научные исследования военно-морской медицины (жизнеобеспечение экипажей подводных лодок). Общей теоретической основой космической медицины были и остаются ведущие положения отечественной медицинской науки, в частности положение о единстве организма и среды, впервые сформулированное основателем школы русской физиологии И. М. Сеченовым.
Среди авиационных врачей, чьи работы были связаны с обеспечением первых высотных полетов на самолетах и аэростатах и в дальнейшем послужили космической медицине, можно назвать В. В. Стрельцова, Д. Е. Розенблюма, М. П. Бресткина, А. П. Аполлонова, В. А. Спасского, Е. Н. Гришанова, Д. И. Иванова.
Зачинателями научных исследований медико-биологического характера при запуске ракет с животными в верхние слои атмосферы выступили В. И. Яздовский, В. И. Попов, А. Д. Серяпин, А. В. Покровский, В. Г. Буйлов, Е. О. Попова, Б. В. Блинов. Постепенно эта группа исследователей расширилась. Программу работы консультировали академики В. П. Черниговский и В. В. Ларин. Врачи и биологи трудились в тесном содружестве с С. П. Королевым и его помощниками.
Во время полета ракеты животные размещались в герметических кабинах, оборудованных аппаратурой для регистрации частоты пульса, дыхания, перегрузок, перепадов барометрического давления. Поведение животных во время полета фиксировалось на кинопленку. Решались вопросы питания и водообеспечения животных, регенерации воздуха, терморегулирования кабин и т. д. Полет Лайки на втором искусственном спутнике Земли 3 ноября 1957 года положил начало расширению работ по подготовке к космическому полету человека,.
Разработку медицинских требований к системам жизнеобеспечения космонавта возглавил А. М. Генин. В его группу входили авиаврачи А. Д. Серяпин, М. Ф. Фомин, А. Г. Фомин, Л. А. Мохов и другие.
Исследованиями устойчивости человека к тепловым нагрузкам занялись Е. Я. Шепелев и Л. Г. Головкин. Испытания систем катапультирования осуществляли С. А. Гозулов, В. А. Дегтярев. В. Волошин. Вопросы бортового питания разрабатывали Г. А. Арутюнов, П. П. Лобзин, Р. В. Кудрова, И. Г. Попов. Параметры искусственной атмосферы стали предметом изучения Д. И. Иванова, В. Б. Малкина, И. П. Чернякова и других.
Было ясно, что во время космического полета человек столкнется с воздействием различных неблагоприятных факторов внешней среды: пониженным барометрическим и парциальным давлением кислорода в атмосфере кабины, перепадами температуры, космической и солнечной радиацией, метеорной опасностью. Выведение корабля на орбиту сопряжено с влиянием на организм ускорений, хотя и кратковременных. Совершенно открытым оставался вопрос, как себя будет чувствовать космонавт в условиях длительной гиподинамии и невесомости, а затем при возвращении к земным условиям существования. Как с точки зрения психологической перенесет длительное одиночество и изоляцию от внешнего мира? Огромную сложность представляли проблемы поддержания в кабине корабля определенной температуры, влажности и чистоты воздуха, удаления продуктов жизнедеятельности человека и т. д.
В июле 1959 года большой группой ученых из числа специалистов в области авиационной и космической медицины Академии медицинских наук СССР, представителей конструкторских бюро и ряда ПИИ был составлен первый общий план отбора и подготовки космонавтов.
Предусматривалось провести в авиационных частях предварительный отбор летчиков - кандидатов в космонавты и затем организовать их углубленное клинико-физиологическое обследование.
В августе начала создаваться лабораторная и материально-техническая база, необходимая для подготовки будущих космонавтов. Это было зарождение нынешнего Центра подготовки космонавтов (ЦПК). Первым его начальником назначили Евгения Анатольевича Карпова, опытного врача, участника Великой Отечественной войны.
Е. А. Карпов проделал огромную работу по подбору и комплектованию штата ЦПК, изысканию необходимого оборудования, улучшению проектов строительства специальных зданий. ЦПК создавался в живописной местности под Москвой.
Отобрали кандидатов в космонавты. После медицинского обследования летчиков осталась группа из двадцати человек.
Я видел этих молодых жизнерадостных, крепких людей. По возрасту и должности старшим из них был тридцатипятилетний командир эскадрильи Павел Беляев. На два года моложе его - инженер-капитан Владимир Комаров. Его ровесник капитан Павел Попович имел наиболее солидную летную подготовку: он летал на истребителе МиГ-19 (другие товарищи - на истребителях МиГ-15 и МиГ-17). Старшим лейтенантам Валерию Быковскому, Юрию Гагарину и лейтенанту Алексею Леонову шел двадцать шестой год, старшему лейтенанту Герману Титову - двадцать пятый. В возрасте двадцати пяти - тридцати лет были и остальные кандидаты. Они горели желанием заняться новым, поистине небывалым делом. Об их оптимизме и задоре свидетельствовала остроумная, наполненная юмористическими рисунками стенгазета "Шприц" (потом я узнал, что ее выпускал Леонов).
В состав специальной медицинской комиссии вошли видные клиницисты и научные работники: А. А. Вишневский. Н. С. Молчанов, М. М. Филиппов, К. Ф. Бородин, А. Г. Кузнецов, К. Ф. Канарейкин, Г. Л. Комендантов, А. С. Усанов, В. И. Яздовский, Е. А. Карпов, Н. Н. Гуровский и другие.
Комиссия со всей внимательностью, я бы сказал, дотошностью и придирчивостью, рассмотрела результаты обследования кандидатов и пришла к выводу, что эту группу летчиков можно допустить к специальному обучению и тренировкам.
В начале 1960 года руководителем космонавтов стал Каманин Николай Петрович. Один из первых Героев Советского Союза, участник экспедиции по спасению челюскинцев. Он являлся высоким авторитетом для летчиков-космонавтов. Командир штурмовой авиационной дивизии, а затем штурмового авиационного корпуса в годы Великой Отечественной войны, в послевоенное время он окончил Военную академию Генерального штаба, находился на ответственных командных должностях. Энергичный, инициативный, прекрасный организатор и воспитатель, он сделал чрезвычайно много для отечественной космонавтики. Занимаясь вопросами медицинского обеспечения космонавтов, я проработал с ним до 1971 года.
Центр подготовки космонавтов, ныне всем известный Звездный, стал расти не по дням, а по часам. Усилиями ученых, инженеров, врачей, преподавателей различных дисциплин вскоре были созданы условия для занятий кандидатов в космонавты.
Перед началом учебы группа была представлена главкому ВВС Главному маршалу авиации К. А. Вершинину. Константин Андреевич побеседовал с каждым летчиком, предупредил, что программа подготовки, разработанная Академией наук, очень сложна, занятия будут трудными, требующими дисциплины. Летчики заверили Главного маршала авиации, что оправдают доверие.
В ЦПК собрался исключительно удачный коллектив руководителей и наставников: начальник Центра - Е. А. Карпов, В. А. Ковалев, Н. Ф. Пикирясон, Е. Е. Целикин, А. И. Сусоев, Г. Г. Масленников. Из разных медицинских учреждений туда перешли работать специалисты:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33
- Я предлагаю, - сказал он, - создать специальную комиссию, которой поручить подготовить письмо в вышестоящие инстанции, где изложить наши предложения по этому вопросу.
Среди офицеров медицинской службы, которых он предложил включить в состав комиссии, был и я.
Я попросил слова и заявил, что категорически против выводов, сделанных товарищами Пановым и Лайоком, они могут только нанести вред медицинскому обеспечению ВВС. В комиссию прошу меня не включать.
Мою фамилию из списка вычеркнули.
На следующий день в моем присутствии К. А. Вершинин, к которому я пришел с докладом, позвонил Маршалу Советского Союза И. X. Баграмяну, в то время заместителю Министра обороны - начальнику Тыла Советской Армии.
- Иван Христофорович, мы с вами обо всем договорились относительно медицинской службы ВВС и, в частности, о возвращении ВВС санаториев и домов отдыха. Что затевает генерал Лайок? Мне это непонятно!
Ответ маршала мне был слышен из трубки:
- По меньшей мере, со стороны генерала Лайока это бестактно. Я разберусь.
Спустя несколько часов секретарь парткома Тыла Министерства обороны сообщил мне, что никакого письма в вышестоящие инстанции писать не будут. Санатории и дома отдыха ВВС подлежат безусловному возврату им.
Я так подробно остановился на этом эпизоде потому, что в дальнейшем со стороны некоторых товарищей из ГВМУ не прекращались попытки ликвидировать медицинскую службу в Главном штабе ВВС. Все они, благодаря постоянной поддержке К. А. Вершинина, были отбиты. Необходимость центрального аппарата медслужбы ВВС подтвердила сама жизнь. Практика показала также и то, что медслужба ВВС, в отличие от медслужб других родов войск, должна подчиняться не начальнику Тыла, а заместителю главкома по боевой подготовке или непосредственно главкому.
Обеспечение безопасности полетов - одна из главных задач медицинской службы ВВС. Начав знакомство с авиационными частями, я уделял ей самое пристальное внимание.
Вылетая в тот или иной авиагарнизон, выяснял, как врачи частей и соединений изучают ошибочные действия летного состава в воздухе и предпосылки к летным происшествиям, входящие в компетенцию медслужбы. Это прежде всего отправление людей в полет в болезненном состоянии или с плохим самочувствием. Случаи такие, к сожалению, бывают. Некоторые летчики стремятся скрыть недомогание из чувства ложного стыда, другие - боясь, что отстанут в выполнении программы боевой подготовки, третьи - опасаясь, что командир заподозрит в трусости.
Обязательных предполетных медицинских осмотров летного состава не существовало. Признаться, меня это удивило. Работая в инженерной академии, я специально не интересовался этим вопросом, но считал само собой разумеющимся, что перед полетом на реактивном сверхзвуковом самолете люди непременно должны показаться врачу. Даже кажущееся неопасным какое-то простудное заболевание, например катар верхних дыхательных путей, в условиях перегрузок, огромной скорости, при необходимости принимать решение в доли секунды может послужить причиной возникновения драматической ситуации.
Для медицинских осмотров не отводилось специальное время. Я подал доклад, в котором предлагал узаконить предполетный врачебный осмотр летного состава. Командование ВВС включило это положение в наставление по производству полетов.
Я полагал, что врачи должны оказывать помощь командованию и в изучении ошибочных действий летного состава, которые связаны не с состоянием здоровья, а с индивидуальными психофизиологическими особенностями того или иного летчика. Этим удалось заняться несколько позже.
Важнейшей проблемой мне виделась необходимость и неотложность особого обучения авиационных врачей, повышение боевой подготовки медицинской службы ВВС в целом. Следует сказать, что ее организация в то время значительно отставала в своем развитии от организации медобеспечения в сухопутных войсках. Требовалось активизировать работу научно-исследовательских учреждений.
Осенью 1959 года я созвал служебное совещание руководящего состава медслужбы ВВС. Начальник академии имени Н. Е. Жуковского генерал В. И. Волков по моей просьбе любезно предоставил нам помещение. На совещании присутствовал генерал Ф. А. Агальцов. Начальники медслужб соединений и частей подняли много актуальных, наболевших вопросов. В частности, говорили о том, что авиационных врачей надо оснастить портативной медицинской аппаратурой, которая позволяла бы в полторы-две минуты получить основные показатели физиологических функций летчика перед полетом (пульс, температура, кровяное давление).
Забегая вперед, скажу, что такая аппаратура тогда же была заказана ряду научно-исследовательских институтов. Прошло, однако, пятнадцать лет, прежде чем мы получили более или менее удовлетворительные образцы.
Высказывались протесты против обременения авиаврача предполетным контролем за специальным снаряжением, кислородным оборудованием и некоторыми другими техническими системами. Приказом маршала авиации К. А. Вершинина эти функции были распределены между летным, инженерно-техническим составом и медицинской службой. На врачей возложили обязанность научить летный состав пользоваться различными видами специального снаряжения, проводить первичную подгонку высотно-компенсирующих костюмов, герметических шлемов, кислородных масок и т. д.
Совещание нацелило нас на более обстоятельное изучение работы профилакториев для летного состава. Вскоре Министерство обороны по докладу главкома ВВС расширило их сеть. Мы стали направлять в них летчиков не только для восьмичасового предполетного отдыха, но и на больший срок для восстановления сил после интенсивной летной работы. Расположенные где-нибудь в лесу, на берегу реки, вдали от аэродрома, с надлежащим уютом и спортивными занятиями, профилактории стали играть большую роль в укреплении здоровья летчиков.
30 сентября 1959 года адъютант К. А. Вершинина сообщил, что Главком хочет поговорить со мной. Меня удивило, что он не вызывает, а приглашает для беседы. Конечно, я тут же направился к нему. Он принял меня сразу.
Первые слова были произнесены им в шутливом тоне:
- Александр Николаевич, вы не раздумали стать доктором наук?
- Нет, товарищ маршал, не раздумал, - ответил я, но, сказать по правде, насторожился.
- Знаю, вы организованный человек, - уже серьезно продолжал Вершинин. Честно говоря, я немного колебался, прежде чем кое-что вам предложить. Предупреждаю заранее: то, чем вы займетесь, прямого отношения к вашим служебным обязанностям иметь не будет. Для этого вы сможете использовать только личное время... Но ведь и науке как-то надо помочь. А вы, надеюсь, не допустите, чтобы страдала служба. Дело вот в чем. Немного помолчав, маршал авиации продолжал: - К нам обратилась Академия наук СССР. Ученые считают возможным запуск космического корабля с человеком на борту. Конечно, космонавт должен быть очень хорошо подготовлен к полету. Кого можно быстрее подготовить для такого полета? Несомненно, летчика-истребителя реактивной авиации, привычного к перегрузкам, скорости, мгновенно ориентирующегося в быстро меняющихся ситуациях. Мы пойдем навстречу Академии наук и подберем для соответствующего обучения группу летчиков. Освоение космоса - это большая народнохозяйственная задача. Космос никогда не должен стать объектом военного соревнования между государствами, наоборот, в будущем - в это хочется верить - он может послужить ареной тесного сотрудничества народов. Открыть же для человечества космос - дело чести советских людей! Вы уже начали готовить новую диссертацию и мы порекомендуем подключить вас, как ученого, к работе с будущими космонавтами. Ну, что ответите?
Мне оставалось лишь горячо поблагодарить Главного маршала авиации. Передо мной открывалась широкая возможность для активной научной деятельности.
Спустя несколько дней я побывал в Академии наук. Там познакомился с президентом Академии наук СССР М. В. Келдышем, с академиками В. В. Лариным, В. П. Черниговским и другими крупными учеными. Поскольку первых кандидатов в космонавты предполагалось отобрать из числа военных летчиков, мои собеседники, естественно, интересовались принципами медицинского освидетельствования летчиков-истребителей, моим опытом авиационного врача.
Так я получил возможность собирать ценные материалы, используя результаты обследования космонавтов. Надо ли говорить, что для научной работы я готов был жертвовать всем своим свободным временем, отпусками! Не мог я допустить и того, чтобы "страдала служба", как выразился К. А. Вершинин.
Еще в октябре 1957 года мир узнал о первом искусственном спутнике Земли. Потом в космосе побывали автоматические станции. Пионером освоения космического пространства утвердила себя наша страна.
Решение очень сложных медико-биологических проблем, связанных с изучением жизнедеятельности организма в условиях космического полета, породило новую отрасль медицинской науки - космическую медицину. Ее колыбелью, основой, родоначальницей была и остается авиационная медицина. Накопленные ею научные материалы по вопросам питания, воздействия на человека перепадов барометрического давления, высоких и низких температур, шума, вибрации, разработанные физиолого-гигиенические требования к устройству герметических кабин, компоновке рабочего места летчика, созданию скафандров, противоперегрузочных устройств и других средств защиты от экстремальных факторов внешней среды и многое другое легло в основу космической медицины.
В интересах космоса были также использованы и научные исследования военно-морской медицины (жизнеобеспечение экипажей подводных лодок). Общей теоретической основой космической медицины были и остаются ведущие положения отечественной медицинской науки, в частности положение о единстве организма и среды, впервые сформулированное основателем школы русской физиологии И. М. Сеченовым.
Среди авиационных врачей, чьи работы были связаны с обеспечением первых высотных полетов на самолетах и аэростатах и в дальнейшем послужили космической медицине, можно назвать В. В. Стрельцова, Д. Е. Розенблюма, М. П. Бресткина, А. П. Аполлонова, В. А. Спасского, Е. Н. Гришанова, Д. И. Иванова.
Зачинателями научных исследований медико-биологического характера при запуске ракет с животными в верхние слои атмосферы выступили В. И. Яздовский, В. И. Попов, А. Д. Серяпин, А. В. Покровский, В. Г. Буйлов, Е. О. Попова, Б. В. Блинов. Постепенно эта группа исследователей расширилась. Программу работы консультировали академики В. П. Черниговский и В. В. Ларин. Врачи и биологи трудились в тесном содружестве с С. П. Королевым и его помощниками.
Во время полета ракеты животные размещались в герметических кабинах, оборудованных аппаратурой для регистрации частоты пульса, дыхания, перегрузок, перепадов барометрического давления. Поведение животных во время полета фиксировалось на кинопленку. Решались вопросы питания и водообеспечения животных, регенерации воздуха, терморегулирования кабин и т. д. Полет Лайки на втором искусственном спутнике Земли 3 ноября 1957 года положил начало расширению работ по подготовке к космическому полету человека,.
Разработку медицинских требований к системам жизнеобеспечения космонавта возглавил А. М. Генин. В его группу входили авиаврачи А. Д. Серяпин, М. Ф. Фомин, А. Г. Фомин, Л. А. Мохов и другие.
Исследованиями устойчивости человека к тепловым нагрузкам занялись Е. Я. Шепелев и Л. Г. Головкин. Испытания систем катапультирования осуществляли С. А. Гозулов, В. А. Дегтярев. В. Волошин. Вопросы бортового питания разрабатывали Г. А. Арутюнов, П. П. Лобзин, Р. В. Кудрова, И. Г. Попов. Параметры искусственной атмосферы стали предметом изучения Д. И. Иванова, В. Б. Малкина, И. П. Чернякова и других.
Было ясно, что во время космического полета человек столкнется с воздействием различных неблагоприятных факторов внешней среды: пониженным барометрическим и парциальным давлением кислорода в атмосфере кабины, перепадами температуры, космической и солнечной радиацией, метеорной опасностью. Выведение корабля на орбиту сопряжено с влиянием на организм ускорений, хотя и кратковременных. Совершенно открытым оставался вопрос, как себя будет чувствовать космонавт в условиях длительной гиподинамии и невесомости, а затем при возвращении к земным условиям существования. Как с точки зрения психологической перенесет длительное одиночество и изоляцию от внешнего мира? Огромную сложность представляли проблемы поддержания в кабине корабля определенной температуры, влажности и чистоты воздуха, удаления продуктов жизнедеятельности человека и т. д.
В июле 1959 года большой группой ученых из числа специалистов в области авиационной и космической медицины Академии медицинских наук СССР, представителей конструкторских бюро и ряда ПИИ был составлен первый общий план отбора и подготовки космонавтов.
Предусматривалось провести в авиационных частях предварительный отбор летчиков - кандидатов в космонавты и затем организовать их углубленное клинико-физиологическое обследование.
В августе начала создаваться лабораторная и материально-техническая база, необходимая для подготовки будущих космонавтов. Это было зарождение нынешнего Центра подготовки космонавтов (ЦПК). Первым его начальником назначили Евгения Анатольевича Карпова, опытного врача, участника Великой Отечественной войны.
Е. А. Карпов проделал огромную работу по подбору и комплектованию штата ЦПК, изысканию необходимого оборудования, улучшению проектов строительства специальных зданий. ЦПК создавался в живописной местности под Москвой.
Отобрали кандидатов в космонавты. После медицинского обследования летчиков осталась группа из двадцати человек.
Я видел этих молодых жизнерадостных, крепких людей. По возрасту и должности старшим из них был тридцатипятилетний командир эскадрильи Павел Беляев. На два года моложе его - инженер-капитан Владимир Комаров. Его ровесник капитан Павел Попович имел наиболее солидную летную подготовку: он летал на истребителе МиГ-19 (другие товарищи - на истребителях МиГ-15 и МиГ-17). Старшим лейтенантам Валерию Быковскому, Юрию Гагарину и лейтенанту Алексею Леонову шел двадцать шестой год, старшему лейтенанту Герману Титову - двадцать пятый. В возрасте двадцати пяти - тридцати лет были и остальные кандидаты. Они горели желанием заняться новым, поистине небывалым делом. Об их оптимизме и задоре свидетельствовала остроумная, наполненная юмористическими рисунками стенгазета "Шприц" (потом я узнал, что ее выпускал Леонов).
В состав специальной медицинской комиссии вошли видные клиницисты и научные работники: А. А. Вишневский. Н. С. Молчанов, М. М. Филиппов, К. Ф. Бородин, А. Г. Кузнецов, К. Ф. Канарейкин, Г. Л. Комендантов, А. С. Усанов, В. И. Яздовский, Е. А. Карпов, Н. Н. Гуровский и другие.
Комиссия со всей внимательностью, я бы сказал, дотошностью и придирчивостью, рассмотрела результаты обследования кандидатов и пришла к выводу, что эту группу летчиков можно допустить к специальному обучению и тренировкам.
В начале 1960 года руководителем космонавтов стал Каманин Николай Петрович. Один из первых Героев Советского Союза, участник экспедиции по спасению челюскинцев. Он являлся высоким авторитетом для летчиков-космонавтов. Командир штурмовой авиационной дивизии, а затем штурмового авиационного корпуса в годы Великой Отечественной войны, в послевоенное время он окончил Военную академию Генерального штаба, находился на ответственных командных должностях. Энергичный, инициативный, прекрасный организатор и воспитатель, он сделал чрезвычайно много для отечественной космонавтики. Занимаясь вопросами медицинского обеспечения космонавтов, я проработал с ним до 1971 года.
Центр подготовки космонавтов, ныне всем известный Звездный, стал расти не по дням, а по часам. Усилиями ученых, инженеров, врачей, преподавателей различных дисциплин вскоре были созданы условия для занятий кандидатов в космонавты.
Перед началом учебы группа была представлена главкому ВВС Главному маршалу авиации К. А. Вершинину. Константин Андреевич побеседовал с каждым летчиком, предупредил, что программа подготовки, разработанная Академией наук, очень сложна, занятия будут трудными, требующими дисциплины. Летчики заверили Главного маршала авиации, что оправдают доверие.
В ЦПК собрался исключительно удачный коллектив руководителей и наставников: начальник Центра - Е. А. Карпов, В. А. Ковалев, Н. Ф. Пикирясон, Е. Е. Целикин, А. И. Сусоев, Г. Г. Масленников. Из разных медицинских учреждений туда перешли работать специалисты:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33