- Эсфирь Марковну? Я сам хотел предложить ее кандидатуру. Где найдешь человека более подходящего?
В этот момент мы, наверное, вспомнили об одном и том же.
...Вернувшись с первого облета аэродромов, я поинтересовался у флагманского врача, почему не аттестован старший врач 431 БАО. Быков перед этим возглавлял санслужбу 28 РАБ, в который входил данный батальон.
- Где она сейчас? - оживился мой обычно сдержанный новый начальник.
- В Голубовке.
- Значит, успели переехать... Ну как, заметили там что-нибудь особенное? - спросил флагманский врач, еще не ответив на мой вопрос.
- Лазарет работает хорошо. Там есть опытный хирург. Мне показалось, что молодые женщины сумели создать какую-то особую атмосферу. У них чистота и порядок, они веселы. Признаться, чем-то даже домашним повеяло, когда я оказался в такой обстановке. Сама Назарова располагает к себе, жизнерадостная и непосредственная женщина.
Тогда я впервые услышал раскатистый смех Быкова.
- Говорите, домашним повеяло? - переспросил Быков. - А я думаю, Поляков уже успел их подтянуть. Это "домашнее" поначалу его ошарашило. Да вот он и сам, старый служака! - воскликнул Павел Константинович. - Легок же ты на помине!
В наш кабинет вошел новый начальник санслужбы 28 РАБ военврач 2 ранга Поляков. Он приехал по вызову помощника начальника сануправления фронта по ВВС и по пути завернул к Быкову.
- Михаил Николаевич, - обратился к нему Быков. - Как твои отношения с Эсфирью Марковной?
Хмуроватый Поляков, погладив согнутым пальцем свою рыжеватую бородку, насторожился:
- А в чем дело?
- Александр Николаевич был у нее. Обворожен уютом в ее хозяйстве. И сама Назарова его заинтересовала.
Старые друзья, Быков и Поляков, разговаривали на "ты". Видимо, Михаил Николаевич решил, что Быков, как всегда, подтрунивает над его приверженностью к дисциплине и воинскому порядку. Усмехнувшись, ответил:
- Хотите узнать, какое впечатление она произвела на меня при первом знакомстве? Так слушайте. Приехали мы в этот БАО... Выходит навстречу пышноволосая, статная, туго затянутая ремнем молодая женщина. Ему, - Поляков кивнул на Быкова, - запросто говорит: "Здравствуйте, Павел Константинович!"
Он строго посмотрел на нее и метнул взгляд в мою сторону: дескать, это твой новый начальник, нужен уставной рапорт. А она свое: "Здравствуйте. Я Эсфирь Марковна".
За ее спиной уже построился в шеренгу медперсонал: военврач 3 ранга, военфельдшер... Она начала представлять их мне: "Наш хирург, Борис Аркадьевич. Фельдшер Маруся. Старшина Валюша. Дальше - Клава, Наташа, Люба, Катя, шоферы Саша и Паша..."
Хорошенькая форма доклада. Я даже растерялся. Не воинское подразделение, а черт те что! Семейный дом! Наконец говорю: "Товарищ старший врач, потрудитесь доложить по уставу!"
Губы у нее дрогнули, и она стала похожа на обиженного ребенка. "Товарищ начальник, мы уж так привыкли. Так проще. Разве так нельзя? Что тут плохого?"
Еще расплачется, подумал я и махнул рукой: "После поговорим, товарищ старший врач!"
- Зато при осмотре домов, в которых размещался лазарет, сразу подобрел, - вмешался Быков, - на окнах занавески, на подоконниках комнатные цветы, земляные полы застланы прошлогодним чабрецом. Постельное белье на койках свежее, раненые и больные побриты. Один из раненых сказал: "Мы у Эсфирь Марковны как дома на побывке. Красота! Повариха тетя Киля пампушки нам печет, украинским кулешом кормит..."
В общем, я посоветовал не ломать "семейный дом". А Эсфирь Марковна не подведет. Она в сорок первом в таких переплетах бывала, где мужчины гнулись. Ты, наверное, все-таки поднавел порядок? - с улыбкой взглянул Быков на Полякова.
Тот промолчал.
- Почему же ей не присвоили звание? - снова спросил я. - Она же невропатолог, работала в московской клинике.
- Все эти "гражданские" манеры ее пугают кое-кого, - ответил Быков. Но Вайнштейн добивается.
Потом, в период летнего отступления, Назарова отлично проявила себя.
Теперь же надо было подумать, где разместить армейский дом отдыха. Я решил, что предоставлю Назаровой свободу в подборе штата.
Приехал мой заместитель военврач 2 ранга Алексеев. Я несколько разгрузился.
15 декабря штаб 4-й воздушной армии начал разработку плана предстоящего наступления на Северном Кавказе.
Меры по медицинскому обслуживанию его излагались в разделе приказа по тылу. Там имелись такие пункты: лечебно-эвакуационное, специальное авиационно-медицинское и противоэпидемическое обеспечение; организация медицинского снабжения; система управления медицинской службой армии.
Трудно, неприятно, но всегда необходимо рассчитывать по дням операции возможные санитарные потери. Определялись они исходя из количества боевых самолето-вылетов отдельно по каждому виду авиации - истребительной, штурмовой, бомбардировочной. Важно было предположить, сколько может быть раненых. В зависимости от этого определялось количество мест в лазаретах, создавались запасы консервированной крови и заменяющих ее препаратов, готовился транспорт.
Полученные в штабе исходные данные для планирования наступления подсказывали, что удар по противнику намечается мощный.
К этому времени в 8-м отдельном полку гражданской авиации были организованы две санитарные эскадрильи, насчитывающие 16 и 12 самолетов Р-5 и 16 - У-2. Их задача - обслуживать части сухопутных войск.
Наши летчики значительно усилили действия по срыву железнодорожных перевозок противника и уничтожению его авиации на аэродромах. Они также вели воздушную разведку.
Я со своим заместителем Алексеевым вылетел в части. Нам предстояло побывать в авиаполках и в БАО. Готовность лазаретов беспокоила больше всего.
Обращение Военного совета Закавказского фронта к войскам гласило:
"Боевые товарищи, защитники Кавказа!
Войска Северной и Черноморской групп, выполняя приказ матери-Родины, остановили врага в предгорьях Кавказа. В оборонительных боях под Ишерской, Малгобеком, Туапсе, Новороссийском, Нальчиком, Шаумяном, Ардоном наши доблестные пехотинцы, отважные моряки, гордые соколы-летчики, бесстрашные танкисты, мужественные артиллеристы и минометчики, лихие конники, смелые саперы и автоматчики, разведчики, связисты и железнодорожники вписали славную страницу в историю Великой Отечественной войны, покрыли свои знамена неувядаемой славой.
В течение лета наши войска не прекращали боевых действий, постоянно атаковывали врага, нанося ему огромный ущерб в живой силе и технике, расшатывая вражескую оборону. В период кровопролитных боев, разгоревшихся на юге и в центре нашей страны, мы сковали около 30 вражеских дивизий, не давая возможности врагу перебросить их на другие фронты.
Войска нашего фронта сдержали натиск врага и теперь переходят в решительное контрнаступление...
Вперед! На разгром немецких оккупантов и изгнание их из пределов нашей Родины!"
Листовку с этим обращением подполковник Одинцов вручил мне вечером 31 декабря. Он сказал, что сухопутные войска начнут взламывать оборону противника на рассвете 1 января. Показал на карте предполагаемые новые аэродромы авиачастей армии. Я дал задание Алексееву уточнить маршруты полевых подвижных и эвакогоспиталей наземных соединений и сообщить о них начальникам санслужб авиадивизий и отдельных авиаполков.
В новогоднюю ночь над станцией Троицкое бушевала метель. Работники штаба 4 ВА, свободные от дежурства в отделах, собрались за небогатым столом. У всех настроение было приподнятое. Через два-три дня войска фронта начнут наступать! Вспомнили, что в прошлом году в такую ночь по радио выступал М. И. Калинин. Несмотря на успешно развивавшееся контрнаступление под Москвой, освобождение Тихвина и некоторые другие благоприятные известия с фронта, он говорил суровым голосом, не обещал близкой победы. Какой тяжелый прожили год! Выстояли! Не сдался Ленинград, гитлеровцы окружены под Сталинградом, потерпел крах план фашистов вторгнуться в Закавказье. Поздравит ли Михаил Иванович советских людей с Новым годом сегодня? К сожалению, в нашем доме не было радиоприемника.
Подняли тосты за партию, за дружбу народов (на Кавказе она проявилась с особой силой, мы были свидетелями тому), за близкое наступление. Вскоре разошлись.
На следующее утро стало известно, что на левом фланге фронта противник начал отводить главные силы 1-й танковой армии за реку Кума. Войска Северной группы начали преследование.
В последний день 1942 года Сталинградский фронт переименовали в Южный. Мы были рады, что он возродился. Наступая в направлении Ростова, наши войска поставили под угрозу тылы всей кавказской группировки противника.
По плану командования воздушной армии батальоны аэродромного обслуживания должны были передвигаться "перекатами": половина их обеспечивала авиаполки в исходном положении, остальные следовали за наземными войсками и готовили новые аэродромы к приему летных частей. Был выделен резерв из нескольких БАО для решения непредвиденных задач.
С аэродрома Троицкое самолеты из-за плохой погоды не выпускались в воздух. Поэтому генерал Алексеев и несколько штабных командиров выехали в авиачасти на автомобилях. К счастью, радиотелефонная связь действовала бесперебойно. В войска 44-й армии, развившей наступление на Моздок, и в кавалерийские корпуса были заранее посланы оперативные группы и авиационные представители. Это способствовало улучшению управления боем и взаимодействия авиации с сухопутными войсками.
К концу дня узнали: бои идут в Моздоке и севернее его. Наши штурмовики действуют парами, истребители из-за ненастья вынуждены оставаться на аэродромах.
3 января Северная группа войск начала преследование врага по всему фронту. Погода несколько улучшилась, и в воздух поднялись основные силы нашей авиации.
4 января был освобожден Нальчик. Гитлеровцы называли столицу Кабардино-Балкарии ключом к Кавказу. Этот ключ они потеряли навсегда.
В тот день наша армейская газета "Крылья Советов" вышла с передовой статьей "Военный врач". В ней, в частности, было сказано: "У нас есть немало врачей, начальников санслужб, которые образцово организовали работу в лечебных учреждениях, настойчиво борются за высокое качество медицинского обслуживания, проводят большую профилактическую работу. Особенно следует отметить таких товарищей, как военврач 3 ранга Назарова..."
Назарова предложила организовать дом отдыха в местечке Чишки. Но меня этот населенный пункт не устраивал. Я надеялся, что в освобожденных курортных городах, таких, как Пятигорск и Кисловодск, мы сможем развернуть дом отдыха санаторного типа. И еще одно соображение: местечко Чишки скоро останется в глубоком тылу и сообщение с ним сильно затруднится.
После разговора с Быковым я позвонил в Грозный начальнику санслужбы 28 РАБ М. Н. Полякову. Не мог обойти его, вызвать Назарову без согласования с ним.
Михаил Николаевич проявил понимание и объективность.
- Мне жаль лишаться хорошего работника, - сказал он. - Но раз нужно начальником дома отдыха поставить женщину, я бы тоже порекомендовал Эсфирь Марковну...
Я тут же поручил Алексееву вызвать Назарову в Моздок, куда переезжал штаб армии. Сам же вылетел в только что освобожденное Солдатское.
Наши танкисты ворвались в эту станицу внезапно. На расположенном рядом с ней аэродроме у штабелей авиабомб, снарядов и мин еще стояли немецкие часовые. Ошеломленные, они даже не сделали попытки взорвать склад боеприпасов.
В допросе пленных принял участие старший врач 464 БАО Чередниченко. Он выяснил, что не только среди местного населения, но и среди немецких солдат была высока заболеваемость сыпным тифом. Санслужба тотчас приняла меры к дезинфекции помещений, отведенных истребительному авиаполку 229 иад. Я объявил военврачу 2 ранга Чередниченко благодарность за правильное понимание своей задачи.
Перелетев из Солдатского в Моздок, я увидел, что город сильно разрушен. Все крупные здания фашисты успели взорвать. Улицы были завалены грудами битого кирпича.
Железную дорогу уже принялись восстанавливать. Жители города, от которого фронт отодвинулся километров на шестьдесят, начинали приходить в себя. С помощью красноармейцев-саперов они расчищали завалы, ремонтировали мазанки. Уцелевшее население осталось в большинстве своем без крова и продуктов. Спешно приступали к работе медпункты гражданских органов здравоохранения.
Судя по всему, штабу 4 ВА не было смысла задерживаться в Моздоке. Наши сухопутные войска, наращивая удары, продвигались вперед.
Авиация противника не проявляла активности. Наши же бомбардировщики и штурмовики наносили удары по железнодорожной магистрали Минеральные Воды Армавир - Кропоткин, по немецким аэродромам в Невинномысске и Ставрополе, по узлам обороны врага на реке Кума. Особенно активно действовала 216-я смешанная авиадивизия генерал-майора авиации А. В. Бормана.
Батальоны аэродромного обслуживания неотступно следовали за наступающими войсками. Это позволяло авиационным полкам сокращать сроки подготовки к очередным боевым вылетам. Авиационные представители, находившиеся в сухопутных частях, быстро и четко передавали в свой штаб заявки их командиров, осуществляли контроль за действиями летчиков.
В те дни мы несли незначительные потери. С боевого вылета не вернулся Пе-2. Его сбили в районе Невинномысска. Летчики видели, как он падал, охваченный пламенем. Такая же участь постигла и ночной бомбардировщик У-2.
11 января войска 9-й и 37-й армий освободили Пятигорск, Железноводск, Минеральные Воды, Ессентуки.
Я прилетел в Минеральные Воды на У-2. Над городом висел дым. Чадили остатки пожаров. Отступая, гитлеровцы взорвали все здания санаториев, учреждений, школ. Осенью фашисты захватили находившиеся здесь эвакогоспитали Красной Армии, расстреляли всех медицинских работников и большую часть раненых. Больные образцовой краевой больницы были умерщвлены в душегубках.
Это дьявольское изобретение садисты впервые применили на Северном Кавказе. Автомобили-фургоны, в которых окись углерода в течение 12-15 минут удушала жертвы, зачастую для маскировки были помечены красным крестом. Так фашисты надругались над эмблемой самой гуманной в мире службы. Я впервые услышал о душегубках здесь, в Минеральных Водах.
На санитарном самолете прилетела Назарова. С весны она несколько изменилась: лицо осунулось, морщинки как бы взяли в скобочки полные губы. Но большие темные глаза по-прежнему лучились.
- Здравствуйте, товарищ флагманский врач... Александр Николаевич! улыбаясь, в своей "гражданской" манере приветствовала она.
- Здравствуйте, Эсфирь Марковна, - пожал я ей руку.
Мы договорились, что она тотчас же выедет в Ессентуки. Приказом начальника тыла хозяйственное обслуживание дома отдыха возлагалось на 70-ю комендатуру авиагарнизона.
- Когда встречать первых "курортников"? - спросила Назарова.
- Через два дня, - ответил я скорее в шутку, чем всерьез.
- Хорошо, - улыбнулась она.
К не оставлявшему меня чувству приподнятости, вызванному тем, что мы идем вперед и гоним захватчиков, примешивалась горечь. Настало время ликвидировать армейский хирургический лазарет в Дербенте. Он не был предусмотрен штатами.
Помощник начальника сануправления по ВВС ничем не мог нам помочь.
Авиационный хирургический лазарет между тем целиком и полностью оправдывал свое назначение. За четыре с половиной месяца в нем побывало на излечении 340 раненых и больных. Среди возвращенных в строй было 68 летчиков.
Командующий армией, которому я доложил обо всем, приказал перевести выздоравливающих раненых в лазареты БАО и искать пути для создания армейского авиационного госпиталя.
13 января Назарова прислала телефонограмму: "Дом отдыха санаторного типа готов к открытию". А ведь прошло всего два дня, как она уехала из Минеральных Вод. Значит, она работала без устали, не зная ни минуты покоя. Я позвонил начальникам санслужб авиадивизий и отдельных авиаполков: представить командирам частей списки летчиков, особенно нуждающихся в отдыхе.
Январь стоял метельный, низко над землей постоянно висели облака. Они сильно затрудняли полеты, а иногда делали их невозможными. Самолеты чаще всего вылетали на боевые задания небольшими группами, парами, а то и в одиночку. И все-таки авиация работала. В штаб непрерывно поступали сведения об уничтоженных эшелонах противника, железнодорожных мостах, танках, орудиях, скоплениях автомашин.
20 января войска Северной группы освободили Невинномысск, 21-го Ставрополь, 23-го - Армавир. Горная и возвышенная местность осталась позади.
Нельзя поскупиться на добрые слова о батальонах аэродромного обслуживания! Новые аэродромы они готовили так быстро, что могло показаться - отступающий противник оставляет их в полном порядке.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33