Утверждали, что он был сыном благородных, но бедных охотников, которые по
наследству занимали должность хранителей северных лесов. Ну, а что
касается остальной его жизни, то с уверенностью никто не мог ничего
сказать.
Говорили, что ему подчинялись все звери в тех лесах, которые он
охранял. Говорили и о многочисленных чудесах, которые он творил. Ходили
легенды о том, как он спас короля Гвинеда, который охотился там. Однако
уже все забыли, как это произошло.
И, тем не менее, Святой Торин после смерти был признан патроном
Джассы, и поклонение ему стало составной частью жизни этого городского
народа. Женщины были освобождены от служения культу Святого Торина. У них
была своя собственная Святая - Этальбура. Но мужчины, откуда бы они ни
приехали, если они хотели войти в Джассу, обязаны были совершить сначала
паломничество к гробнице Святого Торина и получить там полированную
оловянную эмблему, удостоверяющую их лояльность. И только после этого они
могли подойти к лодочникам, которые перевозили путешественников через
широкое озеро Яшан в саму Джассу.
Те, кто не совершил паломничества, привлекали к себе нежелательное
снимание, чтобы не сказать больше. И даже если лодочники соглашались
перевезти такого путешественника в город - а пути в город вокруг озера не
было - то все равно ни в одной гостинице, ни в одной таверне не обслужат
человека, не имеющего эмблемы, полученной в часовне Святого Торина. Да и
более серьезные дела в городе тоже было невозможно вести чужестранцам,
которые на совершили паломничества к покровителю города. Жители Джассы
очень ревниво следили за тем, чтобы их святому оказывались необходимые
почести. Так что редко находились путешественники и торговцы, которые не
совершали бы паломничества к Святому Торину.
Площадка для ожидания, на которую Морган и Дункан направили своих
лошадей, вся поросла травой. Это была небольшая, частично отгороженная
лужайка, которая находилась в стороне от главной дороги. Здесь
путешественники и их лошади могли немного отдохнуть, прежде чем предстать
перед Святым. В дальнем конце лужайки высилась вырезанная из дерева
скульптура Святого, воздевающего руки вверх в жесте благословения.
Огромные деревья простирали свои узловатые ветви над головами пилигримов.
Тут же находилось несколько путешественников. Полученные ими эмблемы
говорили о том, что они уже получили благословение святого и теперь просто
отдыхают перед тем, как направиться в город. Юноша в такой же охотничьей
одежде, как и у двух наших путешественников, снял с головы свою шляпу и
вошел в часовню.
Дункан и Морган спешились и привязали лошадей к кольцу, вделанному в
каменную плиту. Морган ослабил на шее ремешок шляпы. Он с удовольствием
снял бы ее, но тогда существовала реальная опасность, что его узнают. А
этого нельзя было допустить, если он хочет попасть на заседание курии:
мало было в Гвинеде людей с такими золотыми волосами, как у Моргана.
Дункан внимательно посмотрел на людей, которые стояли в дальнем конце
лужайки. Затем перевел взгляд на часовню, а сам немного наклонился в
сторону кузена.
- Очень странно они строят здесь из дерева, - прошептал он. - Эта
часовня как будто сама выросла из земли, а не построена человеческими
руками. Она выросла как гриб за одну ночь.
Морган усмехнулся, а затем осмотрелся, не видел ли кто-нибудь его
усмешки.
- Сегодня твое воображение несется вскачь, кузен, - сказал он, едва
шевеля губами и осматриваясь вокруг. - Жители Джассы уже давно являются
самыми искусными мастерами по дереву.
- Может быть, - сказал Дункан. - И все же что-то неестественное
ощущается здесь. Ты не находишь?
- Только ощущение святости, как и в других часовнях, - ответил
Морган. - Да и к тому же оно чувствуется здесь гораздо слабее. Тебе не
кажется, что твоя совесть священника сейчас мучает тебя?
Дункан фыркнул:
- Ты невыносим. Ты знаешь об этом? Тебе никто не говорил это раньше?
- Очень часто, - признал с улыбкой Морган. Он еще раз окинул взглядом
лужайку, чтобы убедиться, что они не привлекают внимания. Затем он подошел
поближе к Дункану. На его лице появилось серьезное выражение.
- Я забыл сказать, что случилось со мной ночью, - сказал он тихим
шепотом.
- Да?
- Кажется, что боковой алтарь в Святом Неоте был некогда посвящен
Святому Камберу. Я даже боялся, что мне будет опять видение или явление.
Дункан с трудом сдержался от того, чтобы не повернуться к кузену.
- Ну и...? - спросил он, с трудом понижая голос до шепота.
- Меня испугала крыса, - ответил Морган. - К тому же, у меня
разыгрались нервы. Смотри, мы, кажется, не одни.
Из-за поворота показались два всадника. Морган обратил на них
внимание только потому, что они ехали шагом. Оба всадника были одеты в
бело-голубые цвета. За ними из-за поворота выехали еще два всадника, и
еще, и еще...
Друзья насчитали шесть пар всадников, за которыми ехала небольшая
карета, отделанная голубыми панелями в черных рамках. В карету были
впряжены четыре лошади, покрытые голубыми покрывалами и украшенные белыми
перьями. Одни только вооруженные люди в униформе на дороге в Джассу
привлекли бы всеобщее внимание, как весьма необыкновенное явление. А
роскошная карета еще больше усиливала впечатление. Кто-то очень
высокопоставленный ехал в Джассу. А если учитывать, что Джасса
поддерживала традиционный нейтралитет, то это мог быть кто угодно.
Когда карета и эскорт подъехали ближе, молодой пилигрим вышел из
часовни. На его голове сверкала эмблема Святого Торина. Так как Морган не
высказывал желания идти следующим, то Дункан отстегнул свой меч и повесил
его на дерево. Затем он двинулся ко входу в часовню.
Всадники уже поравнялись с Морганом. Когда они проезжали мимо, он
хорошо видел их развевающиеся плащи, слышал приглушенное позвякивание
кольчуг под плащами и звон шпор и сбруи. Копыта запряженных в карету
лошадей утопали в грязи, даже когда она въехала на площадку. А затем они
вынуждены были остановиться, так как колеса экипажа завязли и лошади не
могли сдвинуть экипаж с места.
Кучер размахивал кнутом, крича, но не ругался, как про себя заметил
Морган. Два всадника подхватили лошадей под уздцы и тащили их вперед. Но
все было бесполезно, карета увязла.
Морган внимательно рассматривал подъехавшую карету. Он знал, что его
могут позвать на помощь. Не будут же дворяне делать грязную работу, когда
вокруг полно простого люда. А сегодня переодетый Дюк Корвин был
простолюдином. И Морган приготовился к работе.
- Эй, вы, - один из всадников подъехал к Моргану и другим
путешественникам и движением кнута показал на дорогу. - Помогите вытащить
экипаж благородной леди.
Так, значит, в экипаже леди. Неудивительно, что кучер выбирал
выражения, когда кричал на лошадей.
Поклонившись, Морган поспешил к карете, навалился на колесо и
попытался сдвинуть его. Карета не сдвинулась. Еще один человек
присоединился к Моргану и ухватился за другую спицу колеса. Несколько
человек ухватились за другое колесо.
- Когда я скомандую, - сказал один из всадников, - ты, кучер, понукай
лошадей, а вы толкайте. Готов, кучер?
Кучер кивнул, поднимая кнут. Морган сделал глубокий вдох.
- Ну, пошли!
Лошади рванули, Морган и его соседи напряглись, колеса и карета
заскрипели, затем медленно стали выходить из ямы. Кучер отвел карету на
несколько футов вперед и остановил ее. Всадник подъехал поближе к Моргану
и другим пилигримам и поднял кнут в знак приветствия.
- Леди вас благодарит, - крикнул он.
Морган и остальные поклонились.
- И она хочет лично передать вам благодарность, - послышался нежный
музыкальный голос из кареты.
Морган с удивлением увидел голубые глаза, каких раньше он никогда не
видел, и лицо неописуемой красоты. Лицо было в воздушном облаке
красно-золотых волос.
Они образовывали вокруг головы два огненных крыла, а над головой
прятались в маленькую корону. Нос был маленький, аккуратный и чуть-чуть
вздернутый. Губы полные, чувственные.
Взгляд этих голубых глаз встретился на мгновение с его взглядом, но
этого мгновения было достаточно, чтобы они навсегда остались в его памяти,
а затем Морган опомнился, отступил назад и глубоко поклонился. Он вовремя
вспомнил, что сейчас он не лорд Аларик Морган: он сейчас простой человек и
говорить ему сейчас надо соответственно со своим званием.
- Для Алана-охотника большая честь служить вам, леди, - прошептал он,
боясь снова увидеть ее глаза: второй раз он бы не выдержал.
Всадник прокашлялся, подъехал к Моргану и постучал его кнутом по
плечу.
- Ну хватит, охотник, - сказал он, - Леди торопится.
- Конечно, сэр, - пробормотал Морган, отходя от кареты и стараясь еще
раз хоть мельком увидеть прекрасную незнакомку. - Доброго пути,
благородная леди.
Леди кивнула и начала задергивать занавеску. И вдруг чья-то головка в
красной шапочке вынырнула из-под руки и посмотрела на Моргана широко
раскрытыми глазами. Леди покачала головой, прошептала что-то на ухо
ребенку, затем улыбнулась Моргану и исчезла из виду. Морган с улыбкой
смотрел, как кучер хлестнул кнутом лошадей и карета двинулась дальше.
Дункан вышел из часовни, снял меч и прицепил его к поясу. Эмблема Торина
украшала его шляпу. Со вздохом Морган подошел к лошадям, чтобы оставить
свой меч, затем решительным шагом пересек двор и вошел в часовню.
Первая комната, куда он вошел, была небольшая и полутемная. Стены
были украшены решетками, на полу - мозаичный паркет. В конце комнаты
виднелись двери, ведущие в саму часовню. За решеткой справа кто-то
находился. Морган посмотрел туда и кивнул.
Должно быть, это монах, всегда присутствующий здесь. Он выполнял
функции исповедника, если кто-либо из пилигримов захочет облегчить свою
душу и получить отпущение грехов, а кроме того, он наблюдал, чтобы в
часовню входил только один невооруженный человек.
- Господь благословит тебя, брат мой, - прошептал Морган, надеясь,
что тон его достаточно смиренный и не вызовет подозрений.
- И на тебя падет милость божья, - ответил монах хриплым шепотом.
Морган поклонился в ответ на благословение и пошел к дверям. Когда он
протянул руку к ручке двери, он услышал сзади шорох, как будто монах
зашевелился. Морган решил, что он делает что-то не так, и повернулся к
монаху, надеясь, что его личность не вызвала у монаха никакого подозрения.
Монах откашлялся.
Морган задумался. Может, он что-нибудь забыл? Затем в углу его рта
появилась еле заметная усмешка. Он нащупал кошелек на поясе и достал
золотую монету.
- Я тебе очень благодарен, брат, - сказал он, пряча улыбку. - Вот
тебе за беспокойство.
Он приблизился к решетке и просунул монету в узкую щель. Когда он
снова направился к дверям, то услышал мягкий звон золота и не слишком
скрываемый вздох облегчения.
- Иди с миром, сын мой, - услышал он шепот монаха, когда открывал
двери. - Может, ты найдешь то, что ищешь.
Морган закрыл за собой дверь и подождал, пока его глаза привыкнут к
царящему сумраку. Часовня Святого Торина не производила особого
впечатления. Морган видывал и гораздо большие и более роскошные часовни,
построенные в честь более знаменитых святых, чем этот ничем не выдающийся
местный лесной Святой. Но какое-то очарование было и в этой бедной
часовне. Оно полностью захватило Моргана.
Часовня была целиком сделана из дерева, и стены, и потолок, и даже
алтарь были вырублены из гигантского дуба. Пол был собран из пластинок
дерева разных пород, которые образовывали сложный и красивый узор. Стены и
потолок были укреплены дубовыми балками.
Но передняя стена часовни просто поразила Моргана. Над стеной за
алтарем трудился лучший мастер, который до тонкости знал каждое дерево
своей страны, он тонко чувствовал оттенки и текстуру дерева, знал как их
соединить, чтобы каждая пластина подчеркивала все достоинства соседних, и
вся стена создавала впечатление бушующего вечного моря, на фоне которого
высился крест алтаря. Это был символ вечной жизни и торжества церкви над
злом. Статуя Святого Торина, стоящая слева, была вырублена из дуба, по
контрасту с распятием алтаря, сделанным из твердого темного дерева. Святой
Торин казался почти белым. Фигура на распятии была сделана не по канонам,
освященным церковью - человек на кресте с распростертыми руками в форме
буквы "Т", глаза устремлены вдаль. Король на троне, а не страдающий
человек.
Моргану не понравилось такое холодное бездушное изображение Христа.
Оно полностью уничтожало то впечатление теплоты, человечности, которым
веяло от стен, потолка, в которые лучшие мастера вложили свою душу. Даже
живой свет лампад и свечей пилигримов не мог смягчить тот холод, который
исходил от надменной фигуры Царя Небесного.
Морган окунул палец в чашу со святой водой, перекрестился и пошел
дальше. Его первоначальное ощущение спокойствия и безмятежности при более
внимательном осмотре сменилось ощущением беспокойства.
Он пожалел, что на его поясе нет меча. Он был бы рад поскорее
покончить со всем этим и убраться отсюда.
Задержавшись у небольшого стола в центре часовни, он зажег свечу,
которую должен был принести к алтарю. Когда свеча разгорелась, его мысли
на мгновение вернулись к прекрасной незнакомке - свет свечи напомнил ему
огненный цвет ее волос. Затем воск потек по его пальцам и он очнулся. Пора
было продолжать церемонию.
Алтарные ворота были закрыты. Морган опустился на колени, чтобы
показать свою набожность, и протянул руку к засову. Свечи других
пилигримов горели за алтарной решеткой, перед изображением святого, Морган
встал, когда алтарные ворота с легким щелчком открылись. Проходя через
ворота, он вдруг почувствовал, что его руку что-то оцарапало. Потекла
кровь. Инстинктивно он поднес поврежденное место ко рту. Он решил, что
алтарные ворота - очень неподходящее место, чтобы царапаться.
Он наклонился к алтарю, все еще держа руку у рта. И вдруг вся комната
начала бешено крутиться. Прежде чем он смог выпрямиться, он попал в
какой-то бешеный поток, цветные огни мелькали у него перед глазами.
Марала! - раздался крик в мозгу.
Должно быть, она была на засове, а затем он занес ее с кровью в рот.
Хуже всего было то, что он боролся с оцепенением мозга, которое вызывала
мераша у Дерини. Чужая личность вторгалась в его сознание, поглощающая,
могущественная сила, которая угрожала выхватить его, погрузить в забвение.
Он упал на четвереньки, стараясь освободиться, но чувствовал, что уже
поздно, что атака был чересчур внезапной, а наркотик очень сильным.
И затем чья-то огромная рука стала опускаться на него, рука, которая
заполняла всю комнату, которая закрывала от него плавающие дрожащие огни,
которая сомкнулась вокруг него.
Он пытался позвать Дункана, но боль обрушилась на его мозг, подавив
последние очаги сопротивления этой зловещей силе, которая скрутила его.
Все было бесполезно. Хотя казалось, что его крики могут вырваться отсюда
наружу и достичь Дункана, но он понимал, что все, что исходит от него,
поглощается злой силой.
Он почувствовал, как рухнул, упал, и крик его был беззвучен. Он
скользнул в пустоту.
А затем наступил мрак.
И забвенье.

13
Через четверть часа после того, как Морган вошел в часовню, небо
потемнело. На лужайке не было никого, кроме Дункана и трех лошадей.
Поднялся сильный ветер, который растрепал волосы Дункана, хлестнул хвостом
лошади его по лицу, когда тот стал осматривать поврежденную ногу
животного. Наконец лошадь подняла голову, и Дункан положил копыто себе на
колени. Он вынул кинжал и стал острием вытаскивать острую щепку, которая
вонзилась лошади в ногу. Где-то прогремел гром, обещая приближающуюся
бурю. Дункан нетерпеливо посмотрел на часовню.
Что там делает Аларик? Ведь он должен был бы давно вернуться. Может,
что-нибудь произошло?
Он опустил ногу лошади на землю, встал и вложил кинжал в ножны.
Да, это на Аларика не похоже. Его кузен никогда не отличался
религиозностью, а особенно теперь, когда они торопятся на заседание курии,
он не стал бы тратить время на осмотр захудалой деревенской часовни.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27