— Ежели на камне сидит одна ворона, это Вороний камень, али нет? — любомудрствовал княжич, вперив взгляд в глыбу песчаника сажени в полторы высотой. Камень находился как раз напротив, по другую сторону реки.
— Будем дожидаться вторую? — предложил Иггельд.
Для перехода реки выбрали место пошире, в результате — замочили лишь колени. Иггельд направил жеребца вдоль кустов, только глупец пошел бы напрямки, туда, где торопыг ждут коварные ловушки. Ведун пропустил одно удобное место, другое, потом — наугад, видать — старик вошел, спешившись, в кусты. За ним направились гуськом подростки. Оно конечно, кустики неплохи, когда залезаешь в зеленое месиво с девчушкой, но вот так продираться — приятного мало. Пока что все шло так, как рассказывал грибной тать. Кусты сменились вишнями. Увы, еще только завязавшие плоды — не полакомишься! Чем дальше, тем медленней, осторожней продвигался ведун, казалось, закостеневшее стариковское тело заизвивалось, точно — уж.
— Справа звук! — шепнул Младояр.
Все остановились, прислушиваясь. Звук повторился, совсем слабый, вроде — и не слова кричал кто-то, а — просто. Постояли еще — тишина.
— Верно, дом испытаний — там, — показал направо княжич.
— Может быть, — кивнул старик, двинувшись туда, куда указал рукой воспитанник, — еще не князь, а уже перстом тычешь, — добавил Иггельд беззлобно.
Спереди сквозь ветви проглянуло пустое место. Иггельд остановился, потом очень осторожно подобрался к поляне, стараясь остаться незамеченным. Понаблюдал, голова ведуна наклонялась то так, то эдак — не ветви же отворачивать, затем — уступил место воспитаннику. Младояр осторожно огляделся, стараясь не задеть ни листочка. Впереди простиралось, шагов эдак на пятьсот, свободное от леса пространство. Омут посреди, тис корни в воду опустимши — как и обещано. Чуть подальше, у самой чащобы — дом в два пола, не ниже, окон и дверей не видать. Княжич попытался понять, как там живут. Должна же быть печь, в которой готовят еду, а раз есть печь — и на крыше труба. А в этом доме, сколь ни приглядывайся, трубы не заметно. Нет ничего, напоминающего отхожее место. Даже просто помойки… А как они, кстати, умываются, где бочка с водой? Вроде, опять кто-то закричал.
— Будем брать крепость, или в осаде сидеть? — тихо спросил княжич.
— Денек посидим, присмотримся, — решил Иггельд.
— Однако ж, какая здесь трава высокая, — заметил Младояр, — а домина — и вовсе весь зарос, какая-та кашка-ромашка, и с меня ростом!
— Не до того… — отмахнулся Иггельд, — Мы в походе ратном, нам о другом думать надо.
— Я могу разведать сходить! — преложил Бегуня.
— Сначала понаблюдаем, — стоял на своем старик, — и с сего момента разговорчики прекратить, сидеть будем тихо!
— Что толку молчать, коли жеребец заржет?
— Да, в этом вся сложность, — согласился ведун, — скакунов отведем подальше, пусть себе пасутся. Если обнаружат — то их, а не нас.
— Нас еще поискать придется! — согласился княжич.
— Искать? Хм… Мышки коты искали…
* * *
Вечерело, с неба немного покапало, да на том и кончилось. Странно, продолжало оставаться тепло, даже жарко, будто что-то грело изнутри. Младояр места себе не находил, Бегуню аж трясло.
— Место здесь особенное, — шепотом объяснил Иггельд, — не зря для дома испытаний выбрано.
Княжич молча повернулся к наставнику, Бегуня тоже придвинулся поближе, ожидая объяснений.
— Есть такие дыры в земле, откуда мощь выходит невидимая, — продолжал старик тихонько, — кто умеет той навьей силой подпитываться — тому в ворожбе подмога, остальные людишки — или тепло чуют, или холод, смотря, что за место. Тепло — когда тебя греют, холод — коли твою силу отымают. Сам же приметил — травы тут великие! Ежели сюда ослабленного ранами страдальца — быстрее поправится, а коли болезнь изнутри грызет — такой вмиг загнется. Ежели недоноска откармливать — на пользу. Зато тот, кто немного головой занеможет, здесь с ума сойдет. Хотя, что это я, как говорится, кто о чем. А вшивый о бане!
— Потому здесь и выживают после пыток, и новая кожа нарастает, — шепнул княжич.
— Там кто-то идет! — голос Бегуни заикался.
Иггельд осторожно высунулся, Младояр подполз поближе. Еще не настолько стемнело, что б не подивиться приметной внешности проходившего мимо человека — бритый наголо, ни ушей, ни носа… Урод не проявлял никакой озабоченности, шел мимо вишен — будто у себя по дому. Вот, обошел чернеющий в сумраке вечера омут, направился напрямки к дому. «Гей, там!» — донеслось до Младояра. Все происходило, будто ожил рассказ Грыжа. Сверху открылась потаенная дверка, спустили лестницу. Безносый полез наверх.
— Видать, не сдох после Грыжаткиного ножика, — прошептал Младояр.
— Твои выводы поспешны, — заметил Иггельд.
— Как? Почему? — удивился княжич, но ведун не ответил. Старая история — мол, должен сам найти ответ!
Ответ пришел по утру, громко шлепая по росе. Младояр глазам не поверил — к испытательному дому шел все тот же безносый. Неужели он выбрался ночью, ведь караулили?! Месяц за тучкой вполовину светил, темновато, но уж лестничку как-нибудь заметили бы. Али можно выйти из большого дома где-то сзади? Или — подземный ход?
— Нет здесь подземного хода, — шепнул Иггельд, в который раз угадав ход мыслей воспитанника.
Вот так и поверишь, что ведуны умеют читать мысли. Но Младояр уже знал, что для таких чудес надо просто-напросто уметь думать за другого. Княжич и сам пару раз напугал таким способом сверстников, даже раз — Гориполка. Эх, братец!
Вот наверху открылась дверка, в утренних лучах блеснула безволосая голова. Ба! Острый глаз Младояра преподнес подарочек — княжич разглядел, что у того, наверху, нет ни ушей, ни носа.
— Это у них такой брадобрей, — объяснил старик, — бреет все — и бороду, и голову, заодно — и ушки с носом подчистую!
— Так замаешься, — попытался поддержать шутку княжич.
— Ничего, трудно только в первый раз, — увы, до Иггельда в деле остроумия Младояру было еще далеко!
Молчали долго. Бегуня маялся, садился то поближе к Младояру, то посматривал на Иггельда, поминутно выглядывал из ветвей — что там, возле большого дома… Ведун и княжич сидели молча, вперившись взглядами друг в дружку, словно беседа какая неслышная идет, Младояр лишь пожевывал зеленую травинку.
«Чего это они?» — мелькало в голове отрока, — «Вот и впрямь в народе говорят — держись от князей да ведунов подальше, их все одно не понять!».
— Сегодня вечером или завтра? — спросил княжич.
— Завтра поутру, — отозвался Иггельд, — ночью переберемся к тису.
— А Бегуня?
— Нарядим отвлечь внимание, когда опустят лестницу…
— Эх, если б сам Белый Ведун заявился! — размечтался Младояр.
— Нам что, часто везло? — охладил парня старик.
— А ежели все-таки явится?
— Все так же, Бегуню пустим вперед!
— А если колдун опять его заморочит?
— Какая разница, чем бы ни занимался, лишь бы отвлекся, — пожал плечами Иггельд.
Со стороны большого дома послышался приглушенный крик.
— А дом этот все одно — сожжем!
* * *
Утро выдалось туманное, ветра не чувствовалось вовсе. Перебрались к тису, там княжич с Иггельдом немного пошушукались, Бегуня только и слышал, что — «сейчас и носа собственного не увидишь».
— Иди к дому, покричи, — велел Иггельд, — они все равно не поймут, кто…
— А ежели не откроют?
— Ломись!
— Да, вперед, Бегуня, — подбодрил Младояр, высекая искру кремнем — огонь пригодится, — такой случай упустить, что б густым туманом не воспользоваться…
Отрок пошел прямо к большому дому. Удивительное строение — окон и дверей нет вовсе, да и не прорубалось, вроде. Бревна не первой весны, почерневшие, отсырели, мхом поросли.
— Гей хозяева! — закричал Бегуня, — Пустите путничка заблудимшися!
Нет ответа. Внутри — как повымерли.
— Гей в доме! — заорал отрок еще громче, — Отворите ворота, путник поесть-испить, да в баньке попариться желает!
Откуда-то изнутри раздался стон. Потом — еще.
— Чего стонать? — крикнул Бегуня, — Надо двери открывать!
— Кто это тут развоевался? — послышалось сверху.
Бегуня поднял глаза, где-то в тумане вырисовывалась торчащая голова — черт лица не разберешь.
— Не видишь, воевода пожаловал?
— Ты один, что ли?
— Вдвоем бы не заплутал!
— Ну, так и шел бы дальше…
— А ты дорогу покажь!
— Повернись к дому спиной, да иди вперед, никуда не сворачивая, — посоветовали сверху.
— А кто это в доме стонет? — спросил Бегуня, добавив, как бы про себя, — Надо бы и впрямь воеводе сказать…
— Ладно, парень, заходи, для тебя корочка хлебца найдется! — хозяева мгновенно переменили тон.
— А как же я зайду?
— А по лесенке…
Сверху опустилась деревянная лестница, грубо сколоченная, даже не обстругана, с такой заноз понахватаешь… Отрок полез наверх, но остановился у самого окошка.
— Ну, ты чего? — сказала голова, на которой, как и ожидал отрок, не обнаруживалось ни носа, ни ушей.
— А ты — красавец!
— Какой есть, залазь, — урод протянул руку, схватил отрока повыше ладони, и добавил враз переменившимся тоном, — сейчас познакомишься!
— Ой, дяденька, больно! — притворно закричал Бегуня, перехватывая зажатой правой рукой запястье безносого, левая же мгновенно схватила за рукав у локтя, поворот, да потяг на себя…
Урод привык иметь дело с деревенскими мальчишками, военному делу не выученными, то, что подросток — это хоть и очень молодой, но все ж — воин, ему и в голову не приходило. Безносый потерял равновесие, увлекаемый за вывернутую руку — вывалился прямо на Бегуню. Отрок оказался юрким — спрыгнул с лестнице, увлекая за собой врага. На землю упали вместе, хрустнули кости, свидетельствуя — уж вывих безносому обеспечен, а может — и кость переломана! Урод закричал диким голосом, из окошка наверху высунулась другая харя.
Бегуня чуть-чуть покружил вокруг лестницы, удирая от первого безносого — и, одновременно, выманивая из дома второго. Тот спрыгнул — в обоих руках — по ножу. Отрок рванул вперед, что было сил, ноги сами потащили его по направлению к тису. Позади несся второй безносый, громко топая и выкрикивая угрозы — что, де, он сделает с мальчишкой, когда поймает, какое место отрежет, а какое — оторвет. Обо всем позабыл, ножи машут по сторонам, что ветряк… Отрезвление наступило в то мгновение, когда впереди возникли из тумана высокая фигура воина в кольчуге. Иггельд просто один раз ударил безносого в лоб, тот и упал бездыханный, выронив железо из рук. В тот самый момент Младояр приставил акинак к горлу первого урода. А Бегуня уже приготовил веревки!
Мало связать безносых, заткнуть им рты, предстояло обследовать дом испытаний. А вдруг там скрывается Белый Ведун?! Или просто — кто-то из его подручных? Мысли о том, что можно просто поджечь строение, не возникло ни у кого, ведь ясно же слышались стоны изнутри.
Младояр старательно разжигал наскоро изготовленные факелы, сальце загустело, только шипит, да гасит огонь. Наконец, оба факела разгорелись. Первым вновь сунулся Бегуня, по лестнице вверх, в зубах — отобранный у безносого длинный нож, вторым полез Младояр. Вот и чернеющее окно в страшный дом, отроки, один за другим, пролезли вовнутрь. Коридор, какие-то двери, за каждой могла таиться опасность. Парни встали напротив дверей в разных концах коридора, переглянулись, ожидая Иггельда. Вот и голова старика показалась из проема. Пора! Младояр махнул рукой, отроки разом ударили ногами в двери — каждый в свою, мгновение — и они внутри. Ведун спокойно наблюдал, готовый броситься на помощь любому из парней.
Ни звука. Через короткое время молодые люди вышли обратно, поочередно помотав головами — помещения оказались пустыми. Еще две комнаты, на этот раз княжич и Бегуня ввалились туда, не отбивая сапоги о двери. Младояр тут же выскочил, разочарованно махнув рукой, отрок задержался. Иггельд указал княжичу пальцем — стой, где стоишь, а сам проследовал в комнату, куда только что зашел Бегуня. Старик не сразу понял, что такое пытается высветить отрок, факел покачивался — то туда, то сюда. Ага, под широкой лавкой кто-то прятался. Иггельд пригляделся — ага, мальчишка лет двенадцати, голый и весь в крови. Старик попытался вытянуть беднягу из-под лавки, но встретил неожиданно яростное сопротивление, мальчишка даже укусил ведуна за руку — ну, чисто маленький хищник в норе затаился, рукам не дается.
Иггельд вернулся к ожидавшему дальнейших распоряжений Младояру. Осталась еще одна комната. Получив еле заметный кивок, княжич отпихнул ногой дверь — акинак вперед, факел вверх. Понятое дело — выбьют из рук короткий меч — так есть еще длинный, а вот без света — плохи дела. Воевать и в этот раз не пришлось. Зато перед глазами княжича предстала именно та картина, которую родило воображение молодого человека в ответ на рассказ Грыжа. В центре комнатенки висел мальчик, руки свешивались вниз — даже не связаны. Вообще нет веревок. У испытуемого не оставалось сил даже поднять голову, лишь тихие стоны нарушали тишину помещения. Света неожиданно прибавилось — это Бегуня с факелом. Дикий крик — Младояр повернулся к двери. Вот в чем дело — орал мальчишка, которого отрок приволок за собой, кричал он не от боли, а со страха, увидевши, что ему предстояло бы…
Бегуня держал оба факела, пока ведун с Младояром снимали подвешенного. Отрок так и не понял, как пропустили ремни — под кожей или глубже — лекарь тут же извлек их.
— Это что же… — первые слова, произнесенные в доме испытаний, пришлись на Бегуню, — У него полоски на спине вырезаны… Как ремни?
— И на них же подвесили, — подтвердил княжич, добавив, как бы между прочим, — обычай в этих местах такой…
Мальчишка, все еще удерживаемый Бегуней, орал все громче, видать — совсем парня свели с ума, дикий рывок в сторону — и лишь топот ног за дверьми.
— Шею бы не сломал, — вздохнул Иггельд, потом, покачав головой, лекарь бегло осмотрел все еще лежавшее перед ним на лавке окровавленное тело, — так, отроки, вынесите его на свет, да привяжите, не забудьте. Да, Млад, проверь — хорошо ли связаны те, безносые…
Теперь факелы держал Иггельд. Парни легко подхватили мальчишку — кожа да кости, вынесли вон. Ведун же, оставшись, занялся подробным осмотром комнаты. Ничего лишнего — только ножи всех размеров на столике, в углу — груда ремней, словно змей клубок, Иггельд видел такое в странах, где потеплее. Сколько же мальчуганов, едва вступающих в мужской возраст, оставили здесь часть собственной кожи? Неужели так испытывали всех местных?! Старик прошелся по комнатам. Чего-чего, а кожаных ремней оказалась здесь предостаточно, вот и на лавке остались такие — привязывали ими же. Розги в бочонке с водой — Иггельду пришла в голову догадка, попробовал малую капельку на вкус — так и есть, соленая, да еще как! В комнату зашел Младояр.
— Не хочешь испробовать соленой розги? — пошутил Иггельд, указав в угол, где стоял бочонок.
— Через кольчугу? — тут же отбрехался княжич, — Ну как, много чего по лекарскому делу нашел?
— Ни мазей, ни трав, — ответил ведун, — считали, что и так все зарастет!
— А еще что? — Младояр был явно не в своей тарелке, но бодрился.
— Здесь, видать, начинали, вот под этой лавкой мальчишка прятался, битый, запуганный, но со спиной нетронутой. А уж потом резали ремни, да подвешивали.
— Надолго?
— Спроси безносых!
— Спрошу, — кивнул Младояр.
— Если успеешь, — усмехнулся Иггельд, — их, небось, уже спрашивают…
— Сейчас, сейчас заплачу от жалости к бедняжкам, — передернул плечами Младояр, — А что еще здесь? Каким богам требы шли?
— Кумиров не нашел, да и вообще — только ножи да ремни повсюду…
— Тогда спустимся вниз, — предложил княжич, — должны же они были здесь как-то готовить пищу, запасы держать?
— Мне показалось, что кормежка здесь не в обычае, — заметил Иггельд, — но осмотреть дом стоит! Мертвечиной тут несет…
Вскоре княжич нашел лестницу вниз, часть пола в крайней комнате приподнималась за деревянную ручку. Полезли — княжич первым, помахав в темноте факелом, тут же подпалившем свеженькую паутину. Сразу видно — спускались туда не часто. И в последние дни — точно не лазили, такую паутинку не минуешь!
Так же, как и наверху, дом был разделен здесь на комнаты. Пол — просто земля, какая-та смердящая, что ли…
— А вот источник аромата, — молвил Иггельд, едва заглянув в первую же комнату.
Младояр сморщил нос. Да, труп годовалой выдержки, не меньше!
— И это не мальчик, — заметил ведун.
— Ухи, нос — на месте, — добавил Младояр.
— Вот они как с недругами поступали, — кивнул Иггельд, — просто забывали их здесь…
Еще в двух комнатах нашли по сгнившему трупу, а в третьей — аж два, сидевших друг напротив друга.
— Смотри, Млад, этот — куда посвежее, — указал старик воспитаннику, — видать, привязали живым еще, да так, чтобы на мертвеца смотрел. И… веки вырезали, — добавил, приглядевшись.
В последней комнате нашли вырезанные сердца, печенки, мужские части.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42