— Я слушаю.
— Мистер Фрай никогда не говорил вам, откуда такой страх перед матерью?
— Нет, он не говорил мне об этом, но я видел, что ненавидит он ее сильно. При упоминании ее имени он приходил в ярость.
— Я знал их обоих, — сказал Джошуа. — Но никогда не замечал подобного. Мне казалось, что Фрай боготворит Кэтрин.
— Значит, была какая-то скрытая враждебность, — сказал Хаторн. — Вы еще о чем-то хотели спросить? О чем же?
— Бруно когда-нибудь упоминал о двойнике?
— О двойнике?
— Да. О человеке, который был очень похож на него.
— Учитывая его комплекцию и необычный голос, я думаю, что найти мистеру Фраю двойника было бы нелегким делом.
— Скорее всего, он нашел его. Мне нужно знать, зачем Фраю понадобился двойник.
— А сам он вам разве не может сказать? Он наверняка знает, зачем его нанимали.
— Я не могу его разыскать.
— Понятно. Нет, мистер Фрай никогда не говорил мне про двойника. Хотя я сейчас подумал...
— Что?
— ... что мистеру Фраю, действительно, мог понадобиться двойник.
— Почему?
— Если бы он решил запутать свою воскресшую мать, которая хотела его убить.
— Конечно, — саркастически заметил Джошуа. — Как же мне раньше не пришло это в голову!
— Вы неправильно меня поняли, — ответил Хаторн. — Теперь точно вижу, что вы скептик. Я не имею в виду, что она, действительно, ожила. Но мистер Фрай был твердо в этом уверен, понимаете? Он мог подумать, что, найдя двойника, обеспечит себе безопасность.
Джошуа вынужден был согласиться с тем, что в предположении Хаторна все-таки было немного смысла.
— Насколько я понял, чтобы разобраться в этом деле, надо представить себя Фраем и попытаться понять ход его мыслей, если, конечно, они могут быть у шизофреника.
— Если только мистер Фрай был шизофреником, — спокойно возразил Хаторн, — я уже говорил, что не люблю рассуждать о том, чего не знаю.
— А я люблю рассуждать, — не выдержал Джошуа и тотчас подавил в себе вспыхнувшую ярость. — Спасибо... спасибо вам за помощь и извините за беспокойство, мистер Хаторн.
— Не стоит благодарности. Я буду ждать вашего звонка.
Положив трубку на рычаг, Джошуа встал и подошел к большому окну. Тень от серых туч медленно закрывала землю. Тьма, как ледник, вползала в долину, зловеще играя багряно-синими переливами по краям. День точно спешил уступить место ночи, и, когда в окно задул холодный ветер, подумалось, что и осень торопится уйти перед надвигающейся зимой. Вид за стеклом напоминал мрачный, дождливый пейзаж зимы.
В голове у Джошуа дрожали слова Хаторна, как нити паутины, сплетенной чудовищным пауком.
«Приходит Его время, мистер Райнхарт. Уже появляются предзнаменования. Теперь уже скоро. Очень скоро».
Впервые Джошуа подумал о том, что мир катится по наклонной. В бездну. Без тормозов. А сколько на Земле странных людей! Как Хаторн. И еще хуже. Намного хуже. Многие из них являются политиками, так как эти шакалы лезут в политику и грызутся за власть. Именно от них зависит судьба планеты, от этих рулевых, которые с дьявольской ухмылкой толкают человечество в бездну.
Неужели мы доживаем последние дни? Джошуа не знал. Уже близок Армагеддон?
«Дерьмо, — подумал он. — Просто ты, старик, думаешь, что если самому пора помирать, то с тобой и весь мир погибнет. Ты потерял Кору, остался один и вдруг почувствовал, как быстро стареешь. Но пока точно известно о приближении твоего страшного суда, а не всего человечества. А Земля останется и после тебя, — говорил он себе, и будет вертеться еще долго-долго».
Вдруг постучали в дверь. Вошла Карен Фарр, его трудолюбивая молодая секретарша.
— Я думал, ты уже ушла. — Он посмотрел на часы. — Рабочее время закончилось час назад.
— Я задержалась в обеденный перерыв. И теперь нужно кое-что доделать.
— Работа, конечно, важная часть жизни. Но не вся жизнь, моя дорогая. Иди домой, завтра утром доделаешь.
— Еще десять минут. Как раз пришли двое. Хотят встретиться с вами.
— Я не назначал никаких встреч.
— Они прямо из Лос-Анджелеса. Его зовут Энтони Клеменса, а имя женщины — Хилари Томас. Это она...
— Да, да, понял, — прервал ее Джошуа. — Скажите, пусть войдут.
Джошуа вышел из-за стола и встретил посетителей посередине комнаты. После неловких рукопожатий Джошуа усадил их на диван, налил им виски, а сам сел напротив, поставив стул.
Минуту они сидели молча, не зная, с чего начать. Они переглядывались и потихоньку потягивали виски.
Первым заговорил Джошуа.
— Я всегда с презрением относился к тем, кто верит в дар предвидения, но сейчас сам чувствую, что во мне появляется нечто подобное. Вы, конечно, приехали не для того, чтобы рассказывать о событиях недельной давности, не так ли? Я уверен, что-то случилось еще.
— И очень многое, — сказал Тони. — Но ни черта из этого понять невозможно.
— Нас послал к вам шериф Лавренски.
— Мы надеемся на вашу помощь.
— Кто бы мне самому помог, — сказал Джошуа.
Хилари покачала головой и с любопытством посмотрела на Джошуа.
— У меня тоже появился дар ясновидения, — сказала она. — Здесь что-то произошло, не так ли?
Джошуа отхлебнул виски.
— Если бы я был суеверен, возможно, я бы прямо так и сказал, что... где-то поблизости... разгуливает оживший мертвец.
За окном тьма поглотила последний луч света. Черная, как уголь, ночь накрыла долину. Слабо позвякивали оконные стекла — это холодный ветер стучался в дом, чтобы его пустили погреться; он тонко свистел и всхлипывал. Но людям, сидевшим в залитой светом комнате, становилось теплее, когда они думали о холоде, царившем за крепкими кирпичными стенами дома.
* * *
Бруно Фрай спал в фургоне, припаркованном на автостоянке супермаркета, до одиннадцати часов. Он проснулся от кошмара, наполненного жуткими, но по-прежнему неразличимыми шорохами и звуками. Несколько минут Фрай сидел скорчившись и обхватив руками колени, в полуосвещенном салоне «доджа». Он чувствовал себя одиноким и брошенным. Ему было страшно.
«Я умер, — подумал он. — Мертв. Эта сука убила меня. Умер. Гнилая, вонючая сука распорола мне кишки».
Слезы брызнули из его глаз.
Немного успокоившись, он вдруг подумал: «Но если я умер... разве возможно, чтобы я сейчас сидел здесь? Разве можно быть одновременно и живым, и мертвым?»
Он ощупал живот. Никаких шрамов, никаких ножевых ранений. Гладкая упругая кожа.
Вдруг мысли прояснились. Точно спала серая пелена, застилавшая глаза, и все осветилось чистым, пронзительным светом. Фраю пришло в голову, что, может, Кэтрин и не возвращалась из могилы. А Хилари Томас? Они лишь Хилари Томас или Кэтрин Энн Фрай? Не сходит ли он с ума, преследуя ее? А все женщины, которых он убил за последние пять лет, были ли они именно теми, в кого вселился дух Кэтрин? Или они — невинные жертвы?
Бруно сидел, не смея шевельнуться, пораженный и ошеломленный новыми мыслями.
Но шорохи и звуки, врывающиеся в сон каждую ночь, зловещие звуки, пугающие его...
Ему вдруг стало ясно: если он хорошо сосредоточится, если старательно восстановит все детские воспоминания, то поймет, что это за шорохи, постигнет их значение. Он вспомнил, как Кэтрин открывает тяжелые деревянные двери и толкает его туда, в темноту. Дверь захлопывается и поворачивается ключ. Впереди земля исчезает и резко вниз уходят невидимые ступени. Вниз. Вниз.
Нет!
Он зажал уши ладонями, как будто от неприятных мыслей можно спастись, как от надоевших звуков. Пот катился крупными каплями по лицу. Его трясло. Нет! Нет, нет, нет!
Сколько он помнил себя, ему всегда хотелось найти источник шорохов, того, кто произносил невнятные звуки. Он жаждал понять смысл этого бормотания, надеясь, что тогда ему удастся выбраться из тягучего плена кошмаров. Но сейчас, вплотную подойдя к разгадке тайны, он понял, что знание еще ужаснее неведения, и, испугавшись, свернул с пути, ведущего к объяснению его страхов.
Фургон вновь наполнился свистящими звуками и легкими шорохами. Бруно в ужасе закричал и начал раскачиваться взад и вперед, сидя на полу машины.
По телу поползли странные существа. Они, цепляясь за одежду, пытались взобраться на грудь, спину, руки. Лезли к лицу. Толкались в зубы. Забивались в ноздри.
Визжа и извиваясь всем телом, Бруно сбивал их руками, отрывал от одежды и швырял прочь от себя.
Но вот тонкий луч света, проникший сквозь лобовое стекло, прогнал темноту и вместе с ней исчезли и существа. Фрай мало-помалу пришел в себя.
Бессильный, он сидел несколько минут неподвижно, прислонившись к стенке, и вытирал платком вспотевшее лицо.
Наконец, он решился продолжить поиски этой суки. Она где-то в городе — ждет его, прячется. Он должен опередить ее, обнаружить первым и убить — иначе смерть.
Краткий миг озарения, посетивший его мысли, бесследно исчез, словно и не было его. Он забыл о вспыхнувших вопросах и сомнениях. Как и прежде, он был абсолютно уверен, что Кэтрин ожила и должна быть остановлена.
Наспех пообедав, он поехал в Вествуд и остановился за два дома до особняка Хилари Томас. Фрай перебрался в грузовое отделение и принялся наблюдать из маленького окошечка «доджа».
У дверей дома Хилари Томас стоял большой фургон. На его боках сине-белыми буквами было написано:
Уборка комнат.
Мытье окон.
В доме работали три женщины в белых комбинезонах. Они то и дело выносили мусорные пакеты, куски разбитой Фраем мебели, а в дом забирали из фургона швабры, метелки, вакуумные пылесосы и еще кучу каких-то мешков и ведер.
Хотя Фрай просидел так несколько часов, ему не удалось заметить Хилари Томас, и он окончательно убедился, что она исчезла. «Значит, — подумал он, — женщина не вернется в дом, пока не убедится, что он мертв».
— Но я не такой, чтобы умирать, — произнес он вслух, не спуская глаз с дома. — Слышишь, сука? Я опережу тебя. Я отрежу тебе вонючую голову.
Наконец, около пяти пополудни, женщины сложили в фургон все принадлежности, закрыли дом и уехали.
Фрай последовал на ними.
Только от них можно узнать, где Хилари Томас. Эта сука нанимала их. Они должны знать, куда она подевалась. Главное — заставить кого-нибудь из них заговорить.
Компания занимала одноэтажный особняк на грязной боковой улочке, в квартале от Пико. Фургон, за которым ехал Фрай, свернул на автостоянку и замер в ряду таких же машин с бело-синими буквами по бокам.
Фрай медленно проехал мимо выстроившихся в линию одинаковых, как близнецы, фургонов, свернул на другую улицу, развернулся на пустыре и направился обратно.
Он вернулся как раз в тот момент, когда эти женщины входили в дом. Никто из них не заметил, что этот «додж» простоял полдня у особняка Хилари Томас, а теперь проезжал мимо них. Фрай остановился в тени огромных пальм, на противоположной от компании стороне улицы, и стал ждать, когда кто-нибудь из этой тройки появится на пороге.
В течение следующих десяти минут из дверей компании выходило множество женщин в белых комбинезонах, но среди них не было тех, кто в этот день убирал в доме Хилари Томас.
Вдруг он узнал ее. Женщина направлялась к стоявшему на обочине светло-желтому «датсуну». Ей было лет двадцать, прямые каштановые волосы спадали на плечи. Она шла, распрямив плечи, гордо откинув голову, мелкими шагами. Ветер плотно облеплял юбку вокруг стройных ног и надувал ее впереди колен. Сев в машину, женщина выехала на улицу и направилась в сторону Пико.
Фрай медлил: он не знал, следовать ли за этой или дождаться двух других. Но что-то подсказало ему ехать именно сейчас. Он завел мотор и вырулил на дорогу.
Чтобы быть незамеченным, он пропустил несколько машин вперед, при этом не упуская из виду маячивший впереди «датсун» желтого цвета.
Она жила в Калвер Сити. «Датсун» замер у старинного красивого особняка. Вся улица состояла из таких особняков: среди них выделялось несколько ветхих, нуждающихся в ремонте домов, но в основном это были свежевыбеленные, ухоженные особняки с изящными верандами, витражами, новенькими дверьми из стекла и цинка, фонарями и черепичными крышами.
В доме было темно. Она вошла и зажгла свет.
Фрай остановился напротив дома в сгущающихся сумерках. Он погасил фары, заглушил мотор и опустил стекло. Вокруг было тихо, лишь ветер шуршал листвой деревьев да изредка проезжала машина. Где-то из стерео доносилась музыка. Фрай расслышал мелодию сороковых. Бенни Гудман. Но он не мог вспомнить названия. Только порывы ветра доносили обрывки музыки. Фрай сидел за рулем фургона и ждал, ждал, ждал.
К 18.40 Фрай решил, что у женщины нет ни мужа, ни приятеля. В противном случае, он давно уже пришел бы домой с работы.
Фрай подождал еще пять минут. Мелодия Бенни Гудмана смолкла. В 18.45 он вышел из машины и направился к дому.
Особняк располагался на маленьком участке, с обеих сторон теснились дома соседей. Это было не очень хорошо. Только деревья и густой кустарник обрамляли жилище и укрывали веранду от любопытных глаз прохожих и соседей. Ему следовало быстро пересечь открытое пространство и войти в дверь прежде, чем женщина поднимет крик и сбегутся люди.
Фрай поднялся по ступенькам. Под ногами жалобно скрипнули доски. Он позвонил. Дверь приоткрылась.
— Кто там?
Над замком, в проеме натянулась цепочка. Хорошая стальная цепочка, но, видимо, она слишком полагалась на ее крепость. Любой мужчина, даже намного слабее Фрая, смог бы за пару резких рывков выдернуть ее вместе с шурупами. Бруно тотчас навалился телом на дверь, дерево затрещало, брызнули щепки, и на пол упали обрывки цепочки.
Фрай бросился внутрь, ударом ноги распахивая настежь дверь. Женщина лежала на полу. Дверь сбила ее вниз. На ней была та же юбка, она задралась кверху, обнажив стройные ноги.
Фрай опустился перед ней. У женщины был обморок. Она разлепила веки и еще несколько секунд водила в разные стороны невидящими глазами.
Фрай поднес к голу нож.
— Если закричишь, я зарежу тебя. Понятно?
Растерянность в карих глазах женщины сменилась ужасом. Ее затрясло. Глаза наполнились слезами, капельки дрожали в уголках век, но не скатывались вниз.
Не дождавшись ответа, Фрай уколол ее концом лезвия. На шее выступила капля крови. Женщина вздрогнула.
— Молчать! Слышишь?
С усилием она произнесла:
— Да.
— Ты будешь хорошо себя вести?
— Пожалуйста, пожалуйста, не трогайте меня.
— Я не хочу тебе причинить боль. Если ты будешь послушной девочкой, я не трону тебя. Но если закричишь и попробуешь удрать, я разорву тебя на куски. Понятно?
Одними губами она шепнула:
— Да.
— Ты живешь одна?
— Да.
— Без мужа?
— Без.
— Приятель?
— Он живет не здесь.
— Ты его сегодня ждешь?
— Нет.
— Лжешь.
— Это правда. Клянусь.
Под смуглой кожей проступила бледность.
— Если лжешь, я порежу это прекрасное личико на полоски кожи. Фрай уткнул лезвие в щеку. Женщина закрыла глаза и содрогнулась.
— Ждешь кого-нибудь?
— Нет.
— Как тебя зовут?
— Салли.
— Салли, у меня к тебе несколько вопросов. Но задам я тебе их не здесь.
Она открыла глаза. Слезы на ресницах. Одна сорвалась и покатилась по щеке. Она загнанно дышала.
— Что?
— Я хочу кое-что узнать о Кэтрин.
Она поморщилась.
— Не знаю я никакой Кэтрин.
— Она известна тебе под именем Хилари Томас.
Морщинка обозначилась на лбу Салли.
— Это та, что живет в Вествуде?
— Ты убирала сегодня в ее доме.
— Но... Я незнакома с ней. Никогда ее не видела.
— Сейчас узнаем.
— Это правда. Я совершенно не знаю ее.
— Возможно, тебе известно больше, чем ты думаешь.
— Нет. Это правда.
— Пойдем, — сказал он, пытаясь придать веселость голосу. — Пошли в спальню, там продолжим разговор со всеми удобствами.
Слезы душили ее.
— Ты хочешь изнасиловать меня?
— Нет, нет.
— Да, ты изнасилуешь меня.
Фрай с трудом сдерживал гнев. Она еще будет спорить! Он разозлился, что она медлит. Если бы сведения были у нее в животе, он, не задумываясь, распорол бы его и узнал все, что его интересует. Ему нужно было знать, где прячется Хилари Томас. Он надеялся выудить из нее информацию, чередуя угрозы с ласковым тоном, злобу с сочувствием. Ему и в голову не могло прийти, что, если бы Салли знала Хилари, она сейчас же рассказала бы ему все. Он был уверен: поскольку Хилари Томас (Кэтрин) наняла убирать ее в доме, тем самым она вовлекла ее в заговор против него. Эта женщина не просто посторонний наблюдатель. Она — служанка Кэтрин, следовательно, помощница, быть может, даже оживший мертвец.
— Обещаю, что не изнасилую тебя, — сказал он мягко. — Просто для безопасности я хочу, чтобы ты лежала на спине и не смогла вскочить и убежать. Так будет спокойнее. Я думаю, тебе удобнее будет лежать не на твердом полу, а на мягком матрасе. Я забочусь только о тебе, Салли.
— Мне и здесь хорошо, — нервничала она.
— Не глупи. А если кто-нибудь позвонит в дверь... он, может, услышит нас и подумает, что тут что-то неладное. А в спальне спокойнее. Пойдем. Пойдем.
Она поднялась на ноги. Фрай прижимал к спине нож. Они вошли в спальню.
* * *
Хилари и Тони узнали о происшествии в банке Сан-Франциско, о похищении денег и о письме, оставленном в сейфе двойником Фрая.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39