— Ты рисуешь картины? — спросил Фрэнк. — Почему раньше об этом не говорил?
— Я пару раз было заводил разговор об искусстве, но тебя, я видел, это не интересовало. С таким же успехом я мог бы обсуждать с тобой вопросы грамматики языка суахили.
— Ты пишешь маслом?
— Да. Еще акварелью. Карандашом. Но в основном маслом.
— Сколько ты этим занимаешься?
— С детства.
— Что-нибудь продал?
— Я не пишу для продажи.
— А для чего?
— Для собственного удовольствия.
— Я бы хотел посмотреть.
— Мой музей работает в разное время, но я уверен, что визит состоится.
— Музей?
— Так я называю свою квартиру, она вся уставлена картинами.
* * *
Пенни принесла напитки. Фрэнк и Тони поговорили о Бобби Вальдесе. Затем повисло тягостное молчание.
В баре находилось около двух десятков посетителей. Аппетитно пахло жареным луком и готовящимся на кухне мясом. Наконец, Фрэнк сказал:
— Ты, наверное, хочешь знать, почему я пригласил тебя?
— Чтобы выпить.
— А еще, — Фрэнк помешал в стакане трубочкой. Кусочки льда застучали о край бокала. — Я тебе должен кое-что рассказать.
— Я думал, ты уже все сказал утром, в машине.
— Я вел себя как дерьмо.
— Но...
— Я говорю тебе, я вел себя, как дерьмо.
— Ну, ладно, ладно. Согласен.
Фрэнк улыбнулся.
— Мог бы еще поспорить со мной. Я ошибался насчет той женщины, Томас.
— Ты уже извинился перед ней, Фрэнк.
— Я должен и перед тобой извиниться.
— Не обязательно.
— Ты был прав, поверив ей. Я пошел по ложному следу. Ты совал меня носом в нужный след, а я упирался.
Тони улыбнулся и, чтобы развеселить Фрэнка, сказал:
— Ты потерял нюх.
Фрэнк мрачно кивнул.
— Все из-за Вильмы. Нюх потерял из-за Вильмы.
— Твоя бывшая жена?
— Да. Ты точно сказал, что я женоненавистник.
— Должно быть, тебе здорово насолила жена.
— Не важно. Все равно это не оправдывает моего поведения.
— Ты прав.
— Боже, ты знаешь, я не спал ни с одной женщиной после ухода Вильмы. Прошло десять месяцев.
Тони не знал, что сказать Фрэнку. Они не были достаточно знакомы, чтобы обсуждать интимную сторону его жизни, но он видел, что Фрэнку нужна поддержка.
— Да, десять месяцев — это большой срок.
Фрэнк молчал. Он смотрел в бокал, словно в магический кристалл, пытаясь узнать будущее. Конечно, ему хотелось рассказать о Вильме, о разводе, спросить совета, но он не мог сделать этого. Он был слишком горд.
— У Вильмы другой мужчина? — спросил Тони и тотчас же почувствовал, что дотронулся невольно до самой раны.
Фрэнк поморщился и сделал вид, что не расслышал вопрос.
— Меня беспокоит то, что я заставляю себя работать. До развода этого не было. Теперь я злюсь на женщин и на работу. — Фрэнк отхлебнул виски. — И что там с этим чертовым шерифом из Напа Каунти? Почему он солгал?
— Рано или поздно узнаем.
— Хочешь еще выпить?
— Хорошо.
Тони чувствовал, что Фрэнк надолго задержался в «Хоуле». Фрэнк надеялся, что в беседе он может освободиться от тягостного гнета горьких воспоминаний. Единственный человек, который готов выслушать его, — это Тони.
* * *
В этот день у Смерти было много работы: как и всегда, люди умирали по естественным причинам, но еще больше работы выпало медицинскому судебному эксперту: два трупа в результате дорожно-транспортного происшествия; два убитых из револьвера; ребенок, избитый до смерти сумасшедшим отцом; женщина, обнаруженная в ванне; двое юношей, умерших от высокой дозы наркотиков, и, наконец, Бруно Фрай.
В четверг в 19.10 патологоанатом, торопясь закончить работу, быстро произвел вскрытие в области живота. Было очевидно, что Фрай скончался от полученных ножевых ранений, и поэтому нет необходимости исследовать другие органы. Верхняя рана не могла быть причиной смерти: нож порвал ткани и зацепил легкое. Но нижняя рана была ужасна: лезвие разворотило желудок и разрушило поджелудочную железу. Человек погиб от внутреннего кровоизлияния.
Патологоанатом зашил раны и надрез. Губкой он стер с тела кровь, желчь и кусочки мышц, вынутых для исследования.
Мертвеца переложили со стола на каталку, носившую следы кровоподтеков, и увезли в холодильник, где другие трупы, вскрытые и вновь зашитые, спокойно дожидались отправления в последний дом.
Бруно Фрай лежал смирно, словно был доволен компанией мертвецов, чего он не мог сказать о себе при жизни, находясь среди живых.
* * *
Фрэнк был уже пьян. Он снял пиджак и галстук и расстегнул верхние пуговицы на рубашке. Волосы в беспорядке спадали на лоб, и Фрэнк постоянно отбрасывал их пятерней назад. Глаза налились кровью, бледное лицо покрылось испариной. Фрэнк бормотал что-то, постоянно повторял одно и то же, и Тони приходилось понукать его, точно подталкивать пальцем заедающую иглу проигрывателя.
Фрэнк говорил о своих женах. На втором году службы в полиции Фрэнк познакомился с Барбарой Энн. Она работала продавщицей в одном из ювелирных магазинов на окраине города. Она помогла Фрэнку выбрать подарок для его матери. Барбара была такая привлекательная темноволосая девушка, что Фрэнк не удержался и, не надеясь на успех, назначил ей свидание. Она пришла. Через семь месяцев они поженились. Барбара Энн еще до свадьбы составила план будущей жизни. Она останется пока работать в магазине, но из ее денег она не истратит ни пенни. Все эти деньги пойдут на счет, чтобы затем можно было купить дом. Они будут жить экономно, на зарплату Фрэнка, и снимут недорогую квартиру. Они продадут его старый «понтиак», потому что Барбара может ходить на работу пешком, а Фрэнк будет ездить в участок на ее «фольксвагене». Барбара умудрилась составить меню на месяц вперед с учетом их скромного семейного бюджета. Фрэнку нравилась в его жене практичность. Когда дело не касалось материальной стороны жизни, это была беззаботная, смешливая женщина и прекрасная любовница. В любви она забывала все и страстно отдавалась мужу. Барбара Энн решила покупать дом в рассрочку, когда они наконец накопят сорок процентов от стоимости дома. Она уже знала, сколько там будет комнат и какие: Барбара нарисовала план и часто вынимала его из ящика, чтобы еще раз рассмотреть его и помечтать о счастливом будущем с Фрэнком. Она хотела иметь детей, много детей, но потом, в своем доме. Барбара Энн предусмотрела все, почти все, но кто мог предвидеть то, что случилось потом? Она заболела раком, болезнь установили через два года после свадьбы, а еще через три месяца Барбары не стало.
Тони смотрел на Фрэнка и, чем дольше он слушал, тем отчетливее понимал, что этот человек впервые делится горем с посторонним. Барбара умерла в 1958-м, двадцать два года назад, и двадцать два года Фрэнк носил в себе эту боль. Боль не успокоилась и не могла успокоиться за столько лет: она жгла изнутри ровным огнем, как и прежде. Фрэнк пил виски, но это не помогало найти нужных слов, чтобы выразить всю тоску, накопившуюся в душе; и Тони поразился бездне, которую так умело скрывал от других Фрэнк.
Смерть жены ошеломила его, но он сумел загнать боль внутрь, чтобы люди не видели его слабости. У него появились мысли о самоубийстве; теперь ему хотелось опасных приключений, дисциплинированный водитель, он стал превышать скорость. Фрэнк хотел забыться в работе. Смерть жены пробила брешь в его жизни, и лишь на время, полностью выкладываясь на службе, ему удавалось притупить боль. Так он просуществовал девятнадцать лет, находя забвение в монотонной работе. Будучи патрульным, он не мог оставаться на службе дольше определенного времени, поэтому пошел учиться на вечернее отделение — пять раз в неделю — и через какое-то время получил степень бакалавра криминологии. За этим последовало повышение. Так Фрэнк стал детективом. Он добился своего: теперь можно было задерживаться на работе сколько угодно. По четырнадцать часов в сутки он проводил на службе, но даже и дома, принимал ли он душ, завтракал ли рано утром или ужинал ночью, он постоянно обдумывал очередное дело, размышлял над уликами. Читал он только книги по криминологии и изучал снимки преступников.
За все это время он ни разу не подумал о возможности жениться во второй раз. Он не хотел оскорбить память Барбары Энн. Неделями он жил затворником, потом неожиданно окунался в жуткий разврат. Здесь другое дело, думал он, я плачу за услугу, но мое сердце при этом остается верным Барбаре. Потом он встретил Вильму Комптон.
Откинувшись назад, Фрэнк, как показалось Тони, хихикнул, произнеся имя. Он вытер рукой вспотевшее лицо и, откинув со лба мокрую прядь волос, пробормотал:
— Я хочу еще двойное виски.
Язык у него заплетался, и каждое слово ему удавалось произнести с трудом.
— Конечно, — согласился Тони. — Но нам следует при этом и закусывать.
— Я не голоден.
— Здесь делают замечательные чизбургеры.
— Нет. Мне только виски.
Тони все-таки настоял на своем, и Фрэнк согласился на бутерброды. Пенни приняла заказ, но, услышав о двойном виски, засомневалась.
— Я не за рулем, — ответил Фрэнк, старательно выговаривая каждое слово. — Я приехал на такси, потому что знал, что напьюсь. Обратно я тоже поеду на такси. Пожалуйста, дорогая, принеси мне еще замечательного двойного виски.
Она поставила заказ на столик и ушла.
Итак, Вильма Комптон. Вильма была на двадцать лет моложе Фрэнка, она вышла за него в тридцать один год. Она тоже была привлекательна и темноглаза. Стройные ноги, прекрасное тело. Полная грудь. Конечно, она не была так красива, как Барбара. Вильма не отличалась остротой ума и деятельной любовью к семейному уюту. Но Фрэнка поразило внешнее сходство Вильмы с давно умершей женой, и он очнулся после двадцати лет забытья.
Вильма работала официанткой в кафе, куда часто заходили перекусить полисмены. Их участок находился неподалеку. Придя в кафе в шестой раз, Фрэнк предложил ей встретиться с ним, и она согласилась. Через месяц они оказались в постели. Вильма была такой же страстной любовницей, как и Барбара. Временами он замечал, что любовь его новой подруги эгоистична, но говорил себе, что это пройдет. Ему казалось, что сейчас он заново переживает те чувства, которые ему посчастливилось испытать много лет назад с Барбарой. Через два месяца он сделал Вильме предложение. Она отказала, с того дня прекратились их встречи. Единственным местом, где он мог видеть ее, было кафе.
Вильма знала, что делает. Она, действительно, хотела выйти замуж. Но не за Фрэнка. Ей нужен был богатый, с хорошей работой. Полицейский, сказала она, никогда не обеспечит меня тем, что я хочу. Она развелась с первым мужем главным образом из-за денег. Тогда она поняла, что недостаток средств убивает любовь и оставляет от нее лишь горку пепла и горечь на губах. Вильма после первой неудачной попытки решила действовать осторожнее. Не только любовь, но и деньги — вот каким правилом она руководствовалась в дальнейшем. Она не могла без слез и дрожи в голосе рассказывать о первом замужестве. Как ни странно, это не охладило любовного пыла Фрэнка. Он, во что бы то ни стало, даже если бы пришлось надеть розовые очки, чтобы не видеть правды, хотел встречаться с ней: так он устал от одиночества. Фрэнк предложил ей заглянуть в его сберкнижку и показал депозитные сертификаты, всего на сумму тридцать две тысячи долларов. Он сказал, сколько получает, и объяснил, что имеет право уйти в отставку, чтобы завести свое дело и к тому же получать приличную пенсию. Тридцати двух тысяч долларов и пенсии было мало для Вильмы Комптон.
— Это мелочь, — сказала она ему. — У тебя нет ни дома, ни вообще никакой независимости. — Вильма некоторое время водила пальцем по записям в сберкнижке, потом вернула ее Фрэнку. — Прости, Фрэнк. Я хочу зацепить кого-нибудь побогаче. Я еще молода, да еще выгляжу лет на пять моложе своего возраста. У меня еще есть время осмотреться. В наше время тридцать две тысячи — это не деньги. Боюсь, что этого будет недостаточно, если разразится кризис. Я не хочу опять оказаться... в отвратительной... ужасной ситуации.
Он был уничтожен.
— Боже, какой я был дурак! — взвыл Фрэнк и ударил кулаком по столу, словно подчеркивая тем самым свою безграничную глупость. — Я вбил себе в голову, что она, как Барбара. Как бы она ни оскорбила меня, как бы ни унизила, я готов был все простить. Ослепленный любовью. Дурак, дурак! Господи!
— Твое поведение вполне понятно, — сказал Тони.
— Это была глупость.
— Ты столько лет жил один. У тебя были два таких прекрасных года с Барбарой Энн, что ты не верил, что подобное может когда-нибудь повториться, а на меньшее ты бы не согласился. Поэтому ты отгородился от мира. Ты сказал себе, что тебе никто не нужен. Но так не прожить, Фрэнк. Без человека, который всегда думает о тебе. Человеческому роду не прожить без любви. Потребность любить накапливалась в тебе долгие двадцать лет, и когда ты встретил женщину, похожую на Барбару, то уже не смог удержать в себе силы нерастраченной любви. Только очень жаль, что Вильма Комптон оказалась совсем не той, о которой ты мечтал.
— Какой остолоп!
— Нет!
— Идиот!
— Нет. Ты просто человек. Вот и все. Такой же, как и я.
Пенни принесла чизбургеры. Фрэнк заказал еще виски.
— Хочешь знать, почему все-таки Вильма сдалась? — спросил Фрэнк. — Хочешь знать, почему она согласилась выйти за меня замуж?
— Конечно, — согласился Тони. — Но почему ты не ешь?
— Мой отец, умирая, оставил мне тридцать тысяч и еще кучу страховых полисов на пять и десять тысяч. После выплаты налогов у меня было девяносто тысяч.
— Черт побери!
— Этой суммы было достаточно для Вильмы.
— Может быть, все бы образовалось, если бы твой отец ничего не оставил.
Красные глаза Фрэнка повлажнели, казалось, он сейчас заплачет, но, сморгнув, Фрэнк сдержал слезы. С отчаянием он сказал:
— Мне страшно признаться, но, получив деньги, я тотчас же забыл об умиравшем отце. Полисы я нашел через неделю после его смерти. Первая мысль была о Вильме. От радости я не находил себе места. Я вдруг подумал: «О, если бы папаша умер лет на двадцать раньше!» Сейчас мне стыдно об этом вспоминать. Господи, какой же я сукин сын!
— Все позади, Фрэнк, — успокаивал его Тони.
Фрэнк закрыл лицо руками и несколько минут сидел неподвижно, лишь плечи слегка подрагивали. Наконец он опустил руки и взглянул на Тони.
— Когда она узнала, что у меня сто двадцать пять тысяч, то сразу же согласилась выйти за меня.
За восемь месяцев Вильма обчистила меня до нитки.
— Но ведь по закону она имела право не более чем на половину суммы.
— О, при разводе она ничего не взяла.
— Что?
— Ни пенни.
— Почему?
— К этому времени денег не осталось.
— Не осталось? Она их потратила?
— Украла, — промычал Фрэнк.
Тони положил недоеденный бутерброд и вытер салфеткой губы.
— Украла? Как?
Вдруг голос Фрэнка приобрел твердость и уверенность. Фрэнк словно протрезвел, приблизившись к самой важной части рассказа. Негодование с новой силой проснулось в нем.
— Когда мы вернулись из свадебного путешествия, она заявила, что берет на себя труд следить за семейным бюджетом. Вильма даже записалась на курсы в бизнес-школу и разработала детальную картину доходов и расходов в доме. Она деятельно принялась следить за материальной стороной нашей жизни, и я только радовался, все больше узнавая в Вильме черты Барбары.
— Ты рассказывал ей о Барбаре?
— Да. Да. Я сам виноват в том, что случилось потом.
Фрэнк трясущейся рукой отбросил со лба прилипшую прядь волос.
— Разве я мог ее в чем-то заподозрить. Я так ее любил. Она научилась готовить мои любимые блюда. Когда я приходил домой, Вильма встречала меня и расспрашивала о работе. Она никогда не требовала покупать ей много одежды или украшений. Время от времени мы ходили в ресторан и в кино, каждый такой поход она считала пустой тратой денег. С ней было... очень легко. Если бы я знал, что, пока она готовит мне обеды или пока мы занимаемся любовью, мои деньги...
— Потихоньку уплывали.
— Да. Все, кроме одного долгосрочного сертификата на десять тысяч.
— И потом ушла.
Фрэнк передернул плечами.
— Однажды я пришел с работы и нашел на столе записку: «Если хочешь узнать, где я, позвони по этому номеру и спроси мистера Фрейборна». Фрейборн был судья. Ему она поручила вести бракоразводное дело. Меня как громом поразило. Вильма умело скрывала свои истинные намерения. Во всяком случае, Фрейборн отказался сообщить, куда уехала Вильма. Свой отказ он объяснил тем, что у Вильмы нет ко мне претензий и она хочет поскорее получить развод. Я был ошеломлен. Первое, о чем я подумал, это вернуть ее. Наверное, казалось мне тогда, я сам виноват, что она ушла. Но когда мне понадобились деньги и я пошел в банк, то обнаружил, что на счете оставалось всего три доллара. Денег, полученных после продажи полисов, тоже не оказалось. Тогда я понял, почему Вильма не имела ко мне претензий.
— Ты дал ей скрыться с твоими деньгами?
Фрэнк отхлебнул виски. Пот стекал по его щекам.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39