Было уже половина одиннадцатого, и здание оказалось наглухо запертым. Тереза достала свой личный ключ, и они вошли внутрь. Их шаги по мраморному полу гулко отдавались под сводами обширного холла. В тишине едва слышный шелест лифта показался нестерпимым скрежетом.
— И часто вам приходится задерживаться здесь после работы? — поинтересовался Джек.
Тереза от души рассмеялась.
— Практически каждый день, — ответила она. — Можно сказать, что я здесь живу.
Лифт пополз вверх. Оба молчали. Когда двери открылись, Джек был поражен до глубины души: помещения ярко освещены, над многочисленными чертежными досками склонились фигурки людей.
— Вы что, работаете в две смены? — спросил Джек. В ответ Тереза снова рассмеялась.
— Ну что вы, конечно же, нет, — сказала она. — Все эти люди работают здесь с раннего утра. Что поделаешь — в рекламе правит бал конкуренция. Если хочешь преуспеть в этом бизнесе, приходится жертвовать временем. Сейчас мы делаем несколько обзоров.
Извинившись, Тереза отошла к женщине за ближайшим кульманом. Пока они о чем-то разговаривали, Джек с прежним удивлением оглядывал просторное помещение. Странно, но перегородок практически не было. Несколько отдельных комнаток прилепилось к стене шахты лифта.
— Сейчас Элис принесет нам некоторые материалы, — вернувшись к Джеку, сообщила Тереза. — Давайте пройдем в кабинет Колин.
Тереза завела Джека в одну из комнаток и включила свет. Кабинет Колин оказался крошечной каморкой без окон — не дай Бог оказаться здесь больному клаустрофобией, — заваленной бумагами, книгами, журналами и видеокассетами. На нескольких мольбертах высились стопки рисовальной бумаги.
— Думаю, Колин не станет возражать, если я немного приберусь на ее столе. — Тереза бесцеремонно сдвинула в сторону стопку оранжево-красной копировальной бумаги. Собрав книги, Тереза решительно положила их на пол. Не успела она закончить «уборку», как в кабинете появилась Элис Гербер.
Тереза представила Джека и Элис друг другу и без промедления начала вместе с Элис просматривать материалы задуманных рекламных роликов, выбирая подходящие идеи.
Джеку больше нравился сам процесс отбора — в содержание он не вникал, беседа женщин была разговором профессионалов, и смысл ускользал от Степлтона. Он часто думал о том, каким образом на телевидении делают рекламу, но то, что он видел, поразило его творческой энергией и огромным трудом.
Через пятнадцать минут Элис закончила и посмотрела на Терезу, ожидая дальнейших инструкций, но мисс Хаген поблагодарила сотрудницу и отпустила ее на рабочее место.
— Ну вот вы и увидели, как это делается, — сказала Тереза. — Это только несколько идей, которые возникли у нас по поводу нозокомиальных инфекций. Что вы можете сказать о наших задумках?
— Меня поражает, как, оказывается, много труда требуется, чтобы создать рекламу, — с чувством произнес Джек.
— Меня больше интересуют ваши мысли о содержании материалов, — настаивала на своем Тереза. — Как вам нравится Гиппократ, приходящий в госпиталь, чтобы наградить его медалью «Не навреди»?
В ответ Джек только пожал плечами:
— Я не льщу себя надеждой, что могу грамотно судить о достоинствах коммерческого рекламного ролика.
— Перестаньте, прошу вас. — Тереза страдальчески подняла глаза к потолку. — Мне нужно ваше мнение как мнение обычного человека, а не специалистов, и это не требует никакого интеллектуального напряжения. Что бы вы подумали о таком ролике, если бы увидели его в перерыве матча на суперкубок?
— Думаю, он показался бы мне остроумным, — признал Джек.
— Подумали бы вы, что госпиталь Национального совета достаточно хорош для вас, потому что там мало нозокомиальной инфекции?
— Полагаю, что да, — честно ответил Джек.
— Отлично, — произнесла Тереза, стараясь успокоиться. — Но может быть, у вас тоже появились какие-нибудь идеи? Вы можете сейчас что-то предложить? Что еще мы можем сделать?
Несколько минут Джек размышлял.
— Можно сделать ролик с участием Оливера Уэнделла Холмса и Джозефа Листера.
— Разве Холмс был не поэт? — спросила Тереза.
— Кроме того, он был еще и очень неплохим врачом, — ответил Джек. — Он и Листер больше, чем кто-либо другой, сделали для того, чтобы заставить врачей, переходя от пациента к пациенту, мыть руки. Большая заслуга в этом и Земмельвейса. Во всяком случае, мытье рук до сих пор является первым средством и, кстати, самым надежным для предупреждения распространения нозокомиальной инфекции.
— Хм-м, это кажется мне интересным. Лично я очень люблю исторические картинки. Пойду скажу Элис, чтобы кто-нибудь поискал подходящие сюжеты.
Выйдя вместе с Терезой из кабинета Колин, Джек послушал разговор двух женщин, который занял всего несколько минут.
— Прекрасно, — сказала Тереза, вернувшись к Джеку. — Сейчас они раскрутят ваши предложения, а мы уходим.
В лифте Терезе пришла в голову совершенно шальная мысль, которую она не замедлила высказать:
— Почему бы нам теперь не поехать к вам на работу? Это будет честно — мою-то работу вы видели, а я вашу — нет.
— Вам не стоит туда ездить, — возразил Джек. — Поверьте мне.
— Испытайте меня.
— Я говорю правду без всякого кокетства, — заупрямился Джек. — Моя работа — не самое приятное место.
— Но мне это было бы очень интересно, — настаивала на своем Тереза. — До сих пор мне приходилось видеть морги только в кино. Кто знает, может быть, посещение вашей работы подаст мне новую идею. Кроме того, мне удастся лучше понять вас.
— Я не уверен, что хочу быть хорошо понятым, — натянуто улыбнулся Джек.
Лифт остановился, двери открылись, и Джек с Терезой вышли на улицу. Возникла неловкая пауза.
— Ну так что вы скажете? Мне кажется, поездка не займет много времени.
— Вы, однако, страшная упрямица, — заметил Джек. — Скажите, вы всегда так настаиваете на своем?
— Обычно да, — призналась Тереза, рассмеявшись, — но я предпочитаю называть это упорством.
— Ладно, — наконец сдался Джек, — поехали, но не говорите потом, что я вас не предупреждал.
Они взяли такси. Джек назвал адрес, и машина помчалась по направлению к Парк-авеню.
— У меня создалось впечатление, что вы очень одиноки, — заговорила Тереза.
— Вы проницательны.
— Не надо быть таким желчным, — мягко произнесла Тереза.
— Когда-то я не был таким, — ответил Джек.
Они внимательно смотрели друг на друга в полумраке такси, их лица временами ярко освещали блики уличной рекламы.
— Знаете, женщине очень трудно общаться с вами, — призналась Тереза.
— Вам я могу сказать то же самое, — парировал Джек.
— Вы были когда-нибудь женаты? — спросила Тереза. — Если вам не нравится мой вопрос, можете не отвечать.
— Да, я был женат, — ответил Джек.
— Но брак оказался неудачным, — подсказала Тереза.
— Да, у нас возникла одна проблема, — признал Джек. — Но мне не хочется говорить об этом. А вы сами были замужем?
— Да, — ответила Тереза. Она глубоко вздохнула и отвернулась к окну. — Но у меня тоже нет никакого желания ворошить старое. Как и у вас, — добавила она.
— Теперь мы с вами выяснили, что сходимся в двух вещах, — произнес Джек. — Мы оба не любим ночные клубы и рассказывать о бывших супругах.
Такси привезло их на Тридцатую улицу, и Джек велел шоферу остановиться у входа в Управление судебно-медицинской экспертизы. Труповозоку подъезда не было, и Джек вздохнул с облегчением — значит, свежих трупов давно не привозили и Тереза не увидит лежащих на каталках покойников. Ему очень не хотелось без лишней нужды подвергать испытаниям впечатлительную женщину.
Тереза молчала, пока Джек вел ее вдоль холодильника, где хранились трупы, но, увидев составленные штабелем простые сосновые гробы, она заговорила.
— Зачем здесь собраны эти гробы? — спросила она.
— В них за счет городской казны хоронят неопознанные и невостребованные трупы, — ответил Джек.
— И часто такое случается? — поинтересовалась Тереза.
— Сплошь и рядом.
Джек повел Терезу в прозекторскую и распахнул дверь в санитарную комнату. Женщина заглянула внутрь, но входить не стала — прозекторская была и без того хорошо видна, в полумраке зловеще поблескивали изготовленные из нержавеющей стали столы для вскрытий.
— Я почему-то думала, что здесь все гораздо современнее, — промолвила Тереза. Она стояла, плотно обхватив себя руками, чтобы ни к чему не прикасаться.
— Когда-то это и было очень современное учреждение, — сказал Джек. — Но время неумолимо. Несколько лет назад морг собирались модернизировать, однако планы так и остались на бумаге. К сожалению, город всегда испытывает финансовые трудности, и несколько политиков настояли на том, чтобы израсходовать предназначавшиеся для нас деньги каким-то другим образом, видимо, более полезным. Кстати, обновить здание — не слишком дорогое удовольствие, гораздо труднее изыскать деньги на поддержание нормальной повседневной работы. Но, между прочим, у нас есть очень современная, оснащенная по последнему слову науки лаборатория анализа ДНК.
— Где находится ваш кабинет? — поинтересовалась вдруг Тереза.
— Наверху, на пятом этаже.
— Можно мне его посмотреть?
— Почему же нет? — вопросом на вопрос ответил Джек. — Уж коль мы зашли так далеко...
Они вновь прошли через морг и остановились у лифта.
— Не слишком приятное место, правда? — спросил Джек.
— Да, здесь довольно мрачно, — признала Тереза.
— Мы, те, кто здесь работает, — продолжал Джек, — часто забываем, какое действие оказывает посещение морга на неподготовленного человека.
Однако в глубине души Джек не мог не отдать должного выдержке, которую проявила Тереза.
Открылась дверь лифта, они вошли в кабину, и Джек нажал кнопку пятого этажа.
— Почему вы решили избрать себе такую карьеру? — спросила Тереза. — Вы мечтали о ней, еще будучи студентом?
— Слава Богу, нет, — ответил Джек. — Мне хотелось чего-то чистого, требующего использования современной техники и приносящего моральное удовлетворение и хороший доход. Словом, по окончании медицинского факультета я стал офтальмологом.
— Так каким же образом?..
— Мою практику поглотила компания «Америкэр», — ответил Джек. — Так как я не захотел работать ни на нее, ни на другую подобную корпорацию, мне пришлось переучиваться. Для узкого специалиста высокой квалификации это нечто из ряда вон выходящее.
— Вам было тяжело? — спросила Тереза.
Степлтон ответил не сразу. Лифт дополз до пятого этажа, двери открылись.
— Да, это было очень тяжело, — сказал Джек, выходя в холл, — потому что мне было очень одиноко.
После такого ответа Тереза некоторое время не решалась взглянуть на Джека. Она совершенно не ожидала, что этот тип вдруг пожалуется на одиночество — она-то полагала, что он холостяк по убеждению. Когда она все же опасливо посмотрела на своего спутника, он неприметным жестом смахивал слезу. Что бы это могло значить? Тереза терялась в догадках.
— Вот мы и прибыли, — преувеличенно бодрым тоном объявил Степлтон. Отперев кабинет, он включил свет.
Интерьер оказался хуже самых мрачных ожиданий Терезы. Кабинет был крошечным, узким, заставленным старой металлической мебелью. Высоко под потолком виднелось одно-единственное, давно не мытое оконце.
— Сюда еще умудрились поставить два стола, — возмутилась Тереза.
— Мы делим этот кабинет с Четом, — пояснил Джек.
— Какой же ваш стол? — спросила она.
— Мой — тот, на котором больше хлама, — ответил Степлтон. — Эта чума совершенно выбила меня из колеи, а я и так всегда зашиваюсь с писаниной.
— Доктор Степлтон! — раздался за дверью чей-то голос.
На пороге стояла Джейнис Егер.
— Охранник сказал мне, что вы здесь, — смущенно заговорила Джейнис, когда Степлтон представил ее Терезе. — Сначала я пыталась дозвониться вам домой, но вас не было...
— Что-нибудь случилось? — встревожился Джек.
— Сегодня лаборатория получила результаты теста с антителами, который провели с тканью легких Сьюзен Хард, как вы просили, доктор Степлтон, — сказала Джейнис. — Тест оказался положительным — это туляремия.
— Вы меня разыгрываете, — произнес Джек, недоверчиво глядя на листок с результатами анализа.
— Что такое туляремия? — подала голос Тереза.
— Это такое инфекционное заболевание, — ответил Джек, — некоторыми симптомами напоминает чуму.
— Где лежала эта больная? — задала следующий вопрос Тереза, хотя уже предчувствовала, какой последует ответ.
— Тоже в Манхэттенском. — Джек вновь покачал головой. — Я действительно не могу поверить — это же чрезвычайное происшествие!
— Я пойду к себе, — проговорила Джейнис. — Если я вдруг понадоблюсь, звоните.
— Простите, — извинился Джек, — я действительно отрываю вас отдела. Огромное спасибо, Джейнис.
— Что вы, какие проблемы? — Джейнис помахала на прощание рукой и направилась к лифту.
— Туляремия — такая же страшная болезнь, как чума? — Тереза не на шутку переполошилась.
— Их трудно сравнивать, — задумчиво ответил Джек. — Но туляремия тоже тяжелая и опасная болезнь, особенно ее легочная форма, которая очень заразна. Если бы Сьюзен Хард могла, она бы подтвердила, что это действительно так.
— Но что вас так поразило? — не отставала Тереза. — Туляремия такое же редкое заболевание, как и чума?
— Нет, в Штатах оно встречается несколько чаще и распространено шире, особенно в южных штатах. Но, так же как чума, туляремия практически не встречается зимой, особенно здесь, на севере, — это проблема конца весны и лета, и вообще в наших широтах туляремия редкая гостья. Для их распространения нужен переносчик — для чумы это блохи, поражающие крыс, а для туляремии — клещи и оводы.
— Любые клещи и оводы? — со страхом спросила Тереза. У ее родителей был домик в Кэтскиллсе, где она любила проводить летний отдых. Место заброшенное, глухое, утопающее в лесу, и упомянутых насекомых там было видимо-невидимо.
— Вообще-то резервуаром инфекции служат мелкие грызуны, особенно кролики, — Джек осекся на полуслове. Он собирался пуститься в объяснения, но передумал, вспомнив свой утренний разговор с Морисом, мужем Сьюзен Хард. Тот сообщил, что умершая любила ездить в Коннектикут, где с удовольствием кормила на досуге диких кроликов.
— Может быть, все дело в кроликах? — пробормотал про себя Джек.
— О чем вы говорите? — спросила Тереза.
— Простите, я задумался и заговорил вслух с самим собой, — извинился Степлтон. Усевшись на место Чета, Джек принялся рассказывать Терезе о своем разговоре с Морисом Хардом и о значении кроликов в передаче туляремийной инфекции.
— Все это звучит очень логично, по крайней мере для меня, — сказала Тереза.
— Проблема заключается в том, что Сьюзен контактировала с коннектикутскими кроликами почти две недели назад, — продолжал размышлять Джек, барабаня пальцами по столу. — Слишком уж долог инкубационный период, особенно для легочной формы. Конечно же, если она не подхватила туляремию в Коннектикуте, то это произошло здесь, и скорее всего в Манхэттенском госпитале. Правда, нозокомиальная туляремия — это такая же ересь, как и нозокомиальная чума.
— Как бы то ни было, но общественность должна быть поставлена в известность, — решительно проговорила Тереза, глядя, как рука Джека потянулась к телефону. — Надеюсь, вы собираетесь позвонить на телевидение и в госпиталь? — спросила она.
— Не стану я звонить ни туда, ни туда, — ответил Степлтон, посмотрев на часы. Была почти полночь. Он поднял трубку и набрал номер. — Я звоню своему непосредственному начальнику. Всякая политика — это его епархия.
Кальвин поднял трубку после первого же звонка, но по голосу было ясно, что доктор Вашингтон уже давно спал. Джек бодро представился.
— Вам повезет, если вы сообщите что-то важное! — прорычал Кальвин.
— Мне кажется, что важнее не бывает, — нисколько не смутился Джек. — Я решил первым сообщить вам приятную новость — вы проиграли мне еще десять долларов.
— Подите вы к черту! — рявкнул в трубку Вашингтон, сонливость как рукой сняло. — Истинный Бог, я надеюсь, что это не дурацкая шутка.
— Никаких шуток, — уверил его Степлтон. — Сегодня вечером лаборатория получила результат антительного теста. В дополнение к двум случаям чумы Манхэттенский госпиталь имеет еще и туляремию. Я удивлен не меньше, чем вы.
— Вам звонили прямо из лаборатории? — подозрительно спросил Кальвин.
— Никак нет, — отрапортовал Степлтон. — Мне об этом сказала помощница врача.
— Вы что, на работе? — изумился Кальвин.
— Так точно, — ответил Джек. — Тружусь в поте лица.
— Туляремия? — задумчиво произнес Вашингтон. — Такого случая я не припомню. Надо почитать о туляремии.
— Я сам читал про нее не далее как сегодня днем, — честно признался Джек.
— Позаботьтесь о том, чтобы из нашего департамента не было утечки информации, — забеспокоился Кальвин.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49