- Вы знали, что мистер Рэтчетт обращался ко мне за помощью?
- К вам?
Изумление Маккуина было настолько неподдельным, что Пуаро поверил мо-
лодому человеку.
- Вот именно, - кивнул Пуаро. - Рэтчетт был очень встревожен. Расска-
жите, как он вел себя, когда получил первое письмо?
Маккуин ответил не сразу:
- Трудно сказать. Он вроде бы посмеялся над ним, во всяком случае, из
спокойствия оно его не вывело. Но все же, - Маккуин пожал плечами, - я
почувствовал, что в глубине души он встревожен.
Пуаро опять кивнул.
- Мистер Маккуин, - неожиданно спросил он, - вы можете сказать без
утайки, как вы относились к своему хозяину? Он вам нравился?
Гектор Маккуин помедлил с ответом.
- Нет, - сказал он наконец, - не нравился.
- Почему?
- Не могу сказать точно. Он был неизменно обходителен, - секретарь
запнулся, потом сказал; - Честно говоря, мсье Пуаро, мне он не нравился,
и я ему не доверял. Я уверен, что он был человеком жестоким и опасным.
Хотя должен признаться, что подкрепить свое мнение мне нечем.
- Благодарю вас, мистер Маккуин. Еще один вопрос: когда вы в послед-
ний раз видели мистера Рэтчетта живым?
- Вчера вечером, около... - он с минуту подумал, - пожалуй, около де-
сяти часов. Я зашел к нему в купе записать кое-какие указания.
- Насчет чего?
- Насчет старинных изразцов и керамики, которые он купил в Персии.
Ему прислали совсем не те, что он выбрал. По этому поводу мы вели дли-
тельную и весьма утомительную переписку.
- И тогда вы в последний раз видели мистера Рэтчетта живым?
- Пожалуй, что так.
- А вы знаете, когда мистер Рэтчетт получил последнее из угрожающих
писем?
- Утром того дня, когда мы выехали из Константинополя.
- Я должен задать вам еще один вопрос, мистер Маккуин: вы были в хо-
роших отношениях с вашим хозяином?
В глазах молодого человека промелькнули озорные искорки:
- От этого вопроса у меня, очевидно, должны мурашки по коже забегать.
Но, как пишут в наших детективных романах: "Вы мне ничего не пришьете" -
я был в прекрасных отношениях с Рэтчеттом.
- Не откажите сообщить ваше полное имя и ваш адрес в Америке.
Секретарь продиктовал свое полное имя - Гектор Уиллард Маккуин - и
свой нью-йоркский адрес.
Пуаро откинулся на спинку дивана.
- Пока все, мистер Маккуин, - сказал он. - Я был бы очень вам обязан,
если бы вы некоторое время хранили в тайне смерть мистера Рэтчетта.
- Его лакей Мастермэн все равно об этом узнает.
- Скорее всего, он уже знает, - недовольно сказал Пуаро. - Но если и
так, проследите, чтобы он попридержал язык.
- Это совсем нетрудно. Он англичанин и, по его собственным словам, "с
кем попало не якшается". Он невысокого мнения об американцах и вовсе
низкого о представителях всех других национальностей.
- Благодарю вас, мистер Маккуин.
Американец ушел.
- Ну? - спросил мсье Бук. - Вы верите тому, что вам рассказал этот
молодой человек?
- Мне показалось, что он говорил откровенно и честно. Будь он замешан
в убийстве, он наверняка притворился бы, будто любил своего хозяина.
Правда, мистер Рэтчетт не сообщил ему, что он старался заручиться моими
услугами, но мне это обстоятельство не кажется подозрительным. Сдается,
покойник отличался скрытным нравом.
- Значит, одного человека вы считаете свободным от подозрений, - бод-
ро сказал мсье Бук.
Пуаро кинул на него полный укора взгляд.
- Нет, нет, я до последнего подозреваю всех, - сказал он. - И тем не
менее должен признаться, что просто не могу себе представить, чтобы Мак-
куин - сама трезвость и осмотрительность - вдруг настолько вышел из се-
бя, что нанес своей жертве не меньше дюжины ударов. Это не вяжется с его
характером, никак не вяжется.
- Да, - задумчиво сказал мсье Бук. - Так мог поступить человек в при-
падке ярости, чуть ли не бешенства, что скорее наводит на мысль о лати-
нянине или, как утверждает наш Друг, начальник поезда, о женщине.


Глава седьмая
ТРУП

Пуаро в сопровождении доктора Константина прошел в соседний вагон и
направился в купе, где лежал убитый. Подоспевший проводник отворил им
дверь своим ключом.
Когда они вошли в купе, Пуаро вопросительно глянул на своего спутни-
ка:
- В купе что-нибудь переставляли?
- Нет, ничего не трогали. При осмотре я старался не сдвинуть тела.
Кивнув, Пуаро окинул взглядом купе.
Прежде всего он обратил внимание на то, что купе совсем выстыло. Окно
в нем было распахнуто настежь, а штора поднята.
- Брр... - поежился Пуаро.
Доктор самодовольно улыбнулся.
- Я решил не закрывать окно, - сказал он.
Пуаро внимательно осмотрел окно.
- Вы поступили правильно, - объявил он. - Никто не мог покинуть поезд
через окно. Вполне вероятно, что его открыли специально, чтобы натолк-
нуть нас на эту мысль, но, если и так, снег разрушил планы убийцы. - Пу-
аро тщательно осмотрел раму. И вынув из кармана маленькую коробочку, по-
сыпал раму порошком. - Отпечатков пальцев нет, - сказал он. - Значит,
раму вытерли. Впрочем, если бы отпечатки и были, это бы нам мало что да-
ло. Скорее всего, это оказались бы отпечатки Рэтчетта, его лакея и про-
водника. В наши дни преступники больше не совершают таких ошибок. А раз
так, - продолжал он бодро, - окно вполне можно и закрыть - здесь просто
ледник.
Покончив с окном, он впервые обратил внимание на распростертый на
полке труп. Рэтчетт лежал на спине. Его пижамная куртка, вся в ржавых
пятнах крови, была распахнута на груди.
- Сами понимаете, мне надо было определить характер ранений, - объяс-
нил доктор.
Пуаро склонился над телом. Когда он выпрямился, лицо его скривилось.
- Малоприятное зрелище, - сказал он. - Убийца, должно быть, стоял тут
и наносил ему удар за ударом. Сколько ран вы насчитали?
- Двенадцать. Одна или две из них совсем неглубокие, чуть ли не цара-
пины. Зато три из них, напротив, смертельные.
Какие-то нотки в голосе доктора насторожили Пуаро.
Он вперился в коротышку грека: собрав гармошкой лоб, тот недоуменно
разглядывал труп.
- Вы чем-то удивлены, не правда ли? - вкрадчиво спросил Пуаро. -
Признайтесь, мой друг: что-то вас озадачило?
- Вы правы, - согласился доктор.
- Что же?
- Видите эти две раны, - и доктор ткнул пальцем, - здесь и здесь. Нож
прошел глубоко - перерезано много кровеносных сосудов... И все же...
края ран не разошлись.
А ведь из таких ран кровь должна была бы бить ручьем.
- Что из этого следует?
- Что когда Рэтчетту нанесли эти раны, он уже был какое-то время
мертв. Но это же нелепо!
- На первый взгляд да, - сказал Пуаро задумчиво. - Хотя, конечно,
убийца мог вдруг решить, что не добил свою жертву, и вернуться обратно,
чтобы довести дело до конца, однако это слишком уж нелепо! А что еще вас
удивляет?
- Всего одно обстоятельство.
- И какое?
- Видите вот эту рану, здесь, около правого плеча, почти под мышкой?
Возьмите мой карандаш. Могли бы вы нанести такую рану?
Пуаро занес руку.
- Я вас понял. Правой рукой нанести такую рану очень трудно, едва ли
возможно. Так держать нож было бы неловко. Но если нож держать в левой
руке...
- Вот именно, мсье Пуаро. Эту рану почти наверняка нанесли левой ру-
кой.
- То есть вы хотите сказать, что убийца-левша? Нет, дело обстоит не
так просто. Вы со мной согласны?
- Совершенно согласен, мсье Пуаро. Потому что другие раны явно нане-
сены правой рукой.
- Итак, убийц двое. Мы снова возвращаемся к этому, - пробормотал сы-
щик. - А свет был включен? - неожиданно спросил он.
- Трудно сказать. Видите ли, каждое утро около десяти проводник вык-
лючает свет во всем вагоне.
- Это мы узнаем по выключателям, - сказал Пуаро.
Он обследовал выключатель верхней лампочки и ночника у изголовья.
Первый был выключен. Второй включен.
- Ну что ж, - задумчиво сказал он. - Разберем эту версию. Итак, Пер-
вый и Второй убийца, как обозначил бы их великий Шекспир. Первый убийца
закалывает свою жертву и, выключив свет, уходит из купе. Входит Второй
убийца, но в темноте не замечает, что дело сделано, и наносит мертвецу
по меньшей мере две раны. Что вы на это скажете?
- Великолепно! - вне себя от восторга, воскликнул маленький доктор.
Глаза Пуаро насмешливо блеснули:
- Вы так считаете? Очень рад. Потому что мне такая версия показалась
противоречащей здравому смыслу.
- А как иначе все объяснить?
- Этот же вопрос и я задаю себе. Случайно ли такое стечение обстоя-
тельств или нет? И нет ли еще каких-либо несообразностей, указывающих на
то, что в этом деле замешаны двое?
- Я думаю, на ваш вопрос можно ответить утвердительно. Некоторые ра-
ны, как я уже указывал, свидетельствуют о слабой физической силе, а мо-
жет, и о слабой решимости. Это немощные удары, слегка повредившие кожу.
Но вот эта рана и вот эта, - он ткнул пальцем, - для таких ударов нужна
большая сила: нож прорезал мышцы.
- Значит, такие раны, по вашему мнению, мог нанести только мужчина?
- Скорее всего.
- А женщина?
- Молодая, здоровая женщина, к тому же спортсменка, способна нанести
такие удары, особенно в припадке гнева. Но это, на мой взгляд, то высшей
степени маловероятно.
Минуты две Пуаро молчал.
- Вы меня поняли? - нетерпеливо спросил врач.
- Еще бы. Дело проясняется прямо на глазах! Убийца - мужчина огромной
физической силы, он же мозгляк, он же женщина, он же левша и правша од-
новременно. Да это же просто смешно! - И, неожиданно рассердившись, про-
должал: - А жертва, как она ведет себя? Кричит? Оказывает сопротивление?
Защищается?
Пуаро сунул руку под подушку и вытащил автоматический пистолет, кото-
рый Рэтчетт показал ему накануне.
- Как видите, все патроны в обойме, - сказал он.
Они оглядели купе. Одежда Рэтчетта висела на крючках. На маленьком
столике - его заменяла откидная крышка умывальника - стояли в ряд стакан
с водой, в котором плавала вставная челюсть, пустой стакан, бутылка ми-
неральной воды, большая фляжка, пепельница с окурком сигары, лежали
обуглившиеся клочки бумаги и две обгорелые спички.
Доктор понюхал пустой стакан.
- Вот почему Рэтчетт не сопротивлялся, - сказал он тихо.
- Его усыпили?
- Да.
Пуаро кивнул. Он держал спички и внимательно их разглядывал.
- Значит, вы все-таки нашли улики? - нетерпеливо спросил маленький
доктор.
- Эти спички имеют разную форму, - сказал Пуаро. - Одна из них более
плоская. Видите?
- Такие спички в картонных обложках продают здесь, в поезде, - сказал
доктор.
Пуаро обшарил карманы Рэтчетта, вытащил оттуда коробку спичек. И сно-
ва внимательно сравнил обе спички.
- Толстую спичку зажег мистер Рэтчетт, - сказал он. - А теперь надо
удостовериться, не было ли у него и плоских спичек тоже.
Но дальнейшие поиски не дали никаких результатов.
Пуаро рыскал глазами по купе. Казалось, от его пристального взгляда
ничто не ускользает. Вдруг он вскрикнул, нагнулся и поднял с полу клочок
тончайшего батиста с вышитой в углу буквой Н.
- Женский носовой платок, - сказал доктор. - Наш друг начальник поез-
да оказался прав. Тут замешана женщина.
- И для нашего удобства она оставила здесь свой носовой платок! -
сказал Пуаро. - Точь-в-точь как в детективных романах и фильмах. А чтобы
облегчить нам задачу, еще вышила на нем инициалы.
- Редкая удача! - радовался доктор.
- Вот как? - сказал Пуаро таким тоном, что доктор насторожился.
Но прежде чем тот успел задать вопрос, Пуаро быстро нагнулся и снова
что-то поднял. На этот раз на его ладони оказался ершик для чистки тру-
бок.
- Не иначе, как ершик мистера Рэтчетта? - предположил доктор.
- В карманах мистера Рэтчетта не было ни трубки, ни табака, ни кисе-
та.
- Раз так, это улика.
- Еще бы! Притом опять же подброшенная для нашего удобства. И за-
метьте, на этот раз улика указывает на мужчину. Да, улик у нас более чем
достаточно. А кстати, что вы сделали с оружием?
- Никакого оружия мы не нашли. Убийца, должно быть, унес его с собой.
- Интересно почему? - задумался Пуаро.
- Ах! - вдруг вскрикнул доктор, осторожно обшаривавший пижамные кар-
маны убитого. - Совсем упустил из виду, - сказал он. - Я сразу распахнул
куртку и поэтому забыл заглянуть в карманы.
Он вытащил из нагрудного кармана пижамы золотые часы. Их корпус был
сильно погнут, стрелки показывали четверть второго.
- Вы видите? - нетерпеливо закричал доктор Константин. - Теперь мы
знаем время убийства. Мои подсчеты подтверждаются. Я ведь говорил - меж-
ду двенадцатью и двумя, скорее всего, около часу, хотя точно в таких де-
лах сказать трудно. И вот вам подтверждение - часы показывают четверть
второго. Значит, преступление было совершено в это время.
- Не исключено, что так оно и было. Не исключено.
Доктор удивленно посмотрел на Пуаро:
- Простите меня, мсье Пуаро, но я не вполне вас понимаю.
- Я и сам не вполне себя понимаю, - сказал Пуаро. - Я ничего вообще
не понимаю, и, как вы могли заметить, это меня тревожит, - он с глубоким
вздохом склонился над столиком, разглядывая обуглившиеся клочки бумаги.
- Мне сейчас крайне необходима, - бормотал он себе под нос, - старо-
модная шляпная картонка.
Доктор Константин совсем опешил, не зная, как отнестись к такому нео-
бычному желанию. Но Пуаро не дал ему времени на расспросы. Открыв дверь,
он позвал из коридора проводника. Проводник не заставил себя ждать.
- Сколько женщин в вагоне?
Проводник посчитал на пальцах:
- Одна, две, три... Шесть, мсье. Пожилая американка, шведка, молодая
англичанка, графиня Андрени, княгиня Драгомирова и ее горничная.
Пуаро подумал:
- У них у всех есть картонки, не правда ли?
- Да, мсье.
- Тогда принесите мне... дайте подумать... да, именно так, - принеси-
те мне картонку шведки и картонку горничной. На них вся моя надежда.
Скажете им, что они нужны для таможенного досмотра или для чего-нибудь
еще, словом, что угодно.
- Не беспокойтесь, мсье, все обойдется как нельзя лучше: обеих дам
сейчас нет в купе.
- Тогда поторапливайтесь.
Проводник ушел и вскоре вернулся с двумя картонками. Открыв картонку
горничной, Пуаро тут же отбросил ее и взялся за картонку шведки. Загля-
нув в нее, он радостно вскрикнул и осторожно извлек шляпы - под ними
оказались проволочные полушария.
- Вот что мне и требовалось! Такие картонки производили пять лет на-
зад. Шляпка булавкой прикреплялась к проволочной сетке.
Пуаро ловко отцепил обе сетки, положил шляпы на место и велел провод-
нику отнести картонки назад. Когда дверь за ним закрылась, он повернулся
к доктору:
- Видите ли, мой дорогой доктор, сам я не слишком полагаюсь на все-
возможные экспертизы. Меня обычно интересует психология, а не отпечатки
пальцев или сигаретный пепел. Однако в данном случае придется прибегнуть
к помощи науки. В этом купе полным-полно улик, но как поручиться, что
они не подложные?
- Я не вполне вас понимаю, мсье Пуаро.
- Ну что ж, приведу пример. Мы находим женский носовой платок. Кто
его потерял, женщина? А может быть, мужчина, совершивший преступление,
решил: "Пусть думают, что это дело рук женщины. Я нанесу куда больше
ран, чем нужно, причем сделаю это так, что будет казаться, будто некото-
рые из них нанесены человеком слабым и немощным, потом оброню на видном
месте женский платок". Это один вариант. Но есть и другой. Предположим,
что убийца - женщина. И тогда она нарочно роняет ершик для трубки, чтобы
подумали, будто преступление совершил мужчина. Неужели мы можем всерьез
предположить, будто два человека, мужчина и женщина, не сговариваясь,
совершили одно и то же преступление и притом каждый из них был так неб-
режен, что оставил нам по улике? Не слишком ли много тут совпадений?
- А какое отношение имеет к этому картонка? - все еще недоумевая,
спросил доктор.
- Сейчас расскажу. Так вот, как я уже говорил, все эти улики - часы,
остановившиеся в четверть второго, носовой платок, ершик для трубки -
могут быть и подлинными и подложными. Этого я пока еще не могу опреде-
лить.
Но есть одна, на мой взгляд, подлинная улика, хотя и тут я могу оши-
биться. Я говорю о плоской спичке, доктор.
Я уверен, что ее зажег не мистер Рэтчетт, а убийца. И зажег, чтобы
уничтожить компрометирующую бумагу. А следовательно, в этой бумаге была
какая-то зацепка, которая давала ключ к разгадке. И я попытаюсь восста-
новить эту записку и узнать, в чем же состояла зацепка.
Он вышел из купе и через несколько секунд вернулся с маленькой спир-
товкой и щипцами для завивки.
- Это для усов, - сказал Пуаро, тряхнув щипцами.
Доктор во все глаза следил за ним. Пуаро распрямил проволочные полу-
шария, осторожно положил обуглившийся клочок бумаги на одно из них, дру-
гое наложил поверх и, придерживая оба полушария щипцами, подержал это
сооружение над пламенем спиртовки.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20