А-П

П-Я

А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Щ  Э  Ю  Я  A-Z

 

В одной руке Эндрю нес красный портфель. Он машинально считал ступеньки лестницы – раз, два, три, четыре. Рука, поворачивавшая в двери ключ, казалось, двигалась сама по себе, отдельно от него.
Внутри, на ступеньках лестницы, ведущей на второй этаж, сидел Мэтти. Увидев родителей, мальчик вскочил на ноги:
– Мама! Папа!
Дейзи слегка коснулась рукой щеки сына и направилась вверх по лестнице.
– Софи умерла? – спросил мальчик.
– Нет, – коротко ответил Эндрю.
– Она поправится?
– Я не знаю, Мэтти.
Мальчик уткнулся отцу в грудь и горько разрыдался. Он тут же почувствовал, что накрахмаленная рубашка Эндрю постепенно становится мокрой. Эндрю тихонько поглаживал сына по голове. Мальчик отступил на несколько шагов и поднял глаза. По щекам Эндрю стекали на рубашку слезы. Мэтти вытер тыльной стороной ладони нос и глаза.
– А если она не умрет, то с ней будет все в порядке? – спросил он.
– Не знаю, – снова ответил Эндрю.
Эндрю и сам не мог понять, почему Мэтти приходится вытягивать из него каждое слово. Потому что не хотел выкладывать все сразу или потому что и сам еще не до конца осознал то, что сказал им с Дейзи хирург? Врачи не могут сказать, когда девочка выйдет из состояния комы. Он сказал «когда», но Эндрю прекрасно понимал, что на самом деле хирург не был уверен, что это вообще произойдет. Уточнить, действительно ли это так, он не решился. Пока не спадет отек мозга, они не могут прооперировать девочку. Врач объяснил, что отек держится за счет большого количества мозговой жидкости, давящей на мозг. Так обычно бывает, когда у больного имеется трещина в черепе. Пока рано говорить о том, насколько обширный паралич угрожает Софи. Человеческое тело – замечательный механизм. Мозговые трамвы и их последствия частично поддаются лечению. Конечно, девочку не оставят одну в палате интенсивной терапии. Но при проведении предоперационных исследований они не могут разрешить присутствие матери. Это продлиться всю ночь. Судя по характеру сердцебиения, можно исключить возможность, что девочка неожиданно умрет. Что бы ни случилось потом, сегодня ночью Софи ничего не грозит. Она может пролежать без сознания несколько недель. Родители могут вернуться завтра утром. Конечно, как только ситуация прояснится, миссис Харвуд разрешат дежурить у постели дочери. Они полностью исключают возможность, что девочка придет в сознание сегодня ночью. Миссис Харвуд в шоке, так что, в общих интересах, ее необходимо отвезти домой и заставить поспать хотя бы несколько часов. Может, дать ей снотворного? Да, конечно, если что-то вдруг изменится, им тут же позвонят. Больница ведь находится всего в пяти минутах езды от Чейни-стрит. И сам господин министр может звонить им в любое время суток. К утру наверняка что-нибудь прояснится.
– Сейчас придет дядя Нел, – прервал мысли отца Мэтти.
Эндрю нагнулся и поднял с пола красный портфель. Он с трудом поднялся по лестнице. Дверь спальни была закрыта.
Эндрю направился в кабинет. Не зажигая свет, он подошел к своему креслу и поставил порфель на стоящую рядом оттоманку. Рука Эндрю потянулась было к выключателю, но замерла в воздухе. Он вышел в коридор и направился к спальне. Шторы были задернуты, и в комнату не проникал не единый луч света снаружи – было абсолютно темно. Он подошел к креслу, снял пиджак и повесил его на спинку. Затем сложил галстук и положил его на камин. Глаза привыкли к темноте, и теперь он различал очертания предметов. Эндрю присел на постель и нежно обнял лежащую неподвижно Дейзи.
Прошло довольно много времени, прежде чем он спросил:
– Так как же это произошло?
До сих пор Эндрю знал только, что Софи сбила машина посреди Чейни-стрит. Ни в больнице, ни в машине он не стал расспрашивать Дейзи, как это случилось.
Дейзи все рассказала мужу. Это продолжалось довольно долго, потому что практически через каждое слово она начинала рыдать. Дойдя до того места, когда она позвала Софи в тот момент, когда та заканчивала выпрямлять волосы, Дейзи не могла говорить минут пять.
Эндрю тоже рыдал. Звуки мужских рыданий мало чем отличаются от женских.
Вдруг Эндрю произнес каким-то странным, как будто сдавленным голосом:
– Почему ты послала ее опустить это письмо?
Дейзи резко вырвалась из объятий мужа и повернулась к нему спиной, закрыв лицо руками. Теперь она лежала молча и абсолютно неподвижно.
Эндрю поднялся на третий этаж. Интересно, кому это пришло в голову зажечь свет в комнате Софи? Эндрю лег поверх покрывала на постель дочери и стал смотреть в потолок. Ему видны были две довольно широкие трещины. Кажется, пора заняться ремонтом.
Спустя несколько минут Эндрю вышел из комнаты дочери и снова спустился в кабинет. Он зажег свет в кабинете и подошел к столику для напитков. Обнаружив, что на столике нет бокалов, Эндрю спустился в кухню. За столом сидели Мэтти и Нел Харвуд. Перед ними стояло несколько грязных кружек из-под кофе. Нел курил. Дядя с племянником слушали старую песенку «Битлз» – «Элеонор Риджби».
Нел встал, подошел к брату и погладил его по щеке тыльной стороной ладони.
– Как Дейзи? – заботливо спросил он.
– Ей очень тяжело, – ответил Эндрю.
– Я буду здесь, с Мэтти. Позови меня, если что-нибудь понадобится. Я буду подходить к телефону.
Эндрю взял из буфета два бокала и вернулся в кабинет. Ему казалось, что все предметы в комнате смотрят на него, точно живые. Эндрю выпил залпом полбокала неразбавленного виски. Затем он снова налил наполовину оба бокала, добавил содовой из сифона и понес коктейли в спальню.
– Я зажгу одну лампу, – сказал он.
Эндрю подошел к постели с той стороны, где лежала Дейзи, и присел на краешек. Затем поставил один бокал на тумбочку, а второй протянул Дейзи. Дейзи лежала на левом боку, тупо уставясь в стену.
– Дейзи, дорогая, – начал Эндрю. – Ты должна понять, что я не имел в виду ничего такого. Я не понимал, что говорю. Если бы я произнес это сознательно, мне бы не было прощения. Но это вырвалось совершенно непроизвольно.
Дейзи молчала. Она как будто не видела бокала, который протягивал ей Эндрю. Эндрю сам отпил немного виски и поставил бокал на тумбочку рядом со вторым. Обойдя вокруг кровати, он лег рядом с Дейзи и обнял жену. Дейзи по-прежнему оставалась неподвижной. Полежав так некоторое время, Эндрю встал, обошел кровать, взял с тумбочки бокалы и, потушив по дороге свет, вышел из комнаты.
Когда чуть позже Нел Харвуд открыл дверь кабинета, он увидел, что старший брат сидит в кресле с полным бокалом виски в одной руке. Рядом, на оттоманке, стоял красный министерский портфель. Нел заметил, что Эндрю не прикасался к документам. Братья обменялись парой фраз. Нел очень удивился, когда Эндрю вдруг назвал его Доналдом. Но тот произнес это имя всего один раз и явно этого не заметил.
Закрыв дверь кабинета, Нел спустился в гостиную. Он налил себе немного джина и выпил его залпом. Затем налил еще и на этот раз выпил медленнее. Потом, подумав, налил бокал почти до самого верха и отправился на кухню, чтобы долить туда немного воды.
Мэтти по-прежнему сидел за кухонным столом и слушал все ту же пленку «Битлз». Нел пожарил яичницу, и они с Мэтти поужинали. Потом Нел налил себе еще джину и отправился вслед за племянником в его комнату, где остался ночевать на свободном диване.
Ровно в полночь Дэнис тронул за плечо спящего за рулем Олли Брауна.
– Думаю, мы можем ехать, – сказал он.
Олли выпрямился и повернул ключ в замке зажигания. Доехав до угла Чейни-стрит, оба невольно поглядели на злополучный почтовый ящик.
– Господи Иисусе, – прошептал Дэнис.
41
Дейзи дежурила в больнице почти каждый день, а иногда оставалась и на ночь.
Утром Олли заезжал за Эндрю немного раньше и по дороге на Ричмонд-террас завозил его посмотреть на дочь. В первые дни после аварии Эндрю еще раз возвращался в больницу днем или вечером.
После операции Софи вновь поместили в палату интенсивной терапии. Еще через две недели девочку перевезли в отделение неврологии. Она по-прежнему оставалась в коме. В палату Софи поставили узкую кровать, чтобы Дейзи могла иногда прилечь отдохнуть. Когда она оставалась на ночь, то тоже предпочитала спать на этой кровати, а не в специальной комнате, отведенной для «гостей». Дейзи все время разговаривала с Софи, а иногда даже читала ей вслух.
Когда приезжал Эндрю, Дейзи всегда выходила из палаты и отправлялась бродить по бесконечным больничным коридорам. Если не было дождя, она обычно гуляла по Вестминстерскому мосту. Дейзи часто останавливалась посередине и, облокотившись о перила, смотрела на струящиеся под ногами воды Темзы. «Время, как вечно текущий ручей, уносит прочь…» Она всегда терпеть не могла эти стихи, однако теперь, глядя на серую воду, текущую под мостом, Дейзи не в состоянии была испытывать никаких сильных чувств. Она словно носила внутри большой кусок свинца. Вода тоже казалась иногда свинцовой. Подняв голову, Дейзи глядела на небо. Даже когда погода была безоблачной, небо все равно было свинцовым. Постояв несколько минут, Дейзи поворачивалась и медленно брела к зданию больницы. Мимо, почти касаясь Дейзи кузовом, проезжали грузовики. Водители высовывались из окон и что-то раздраженно кричали. Дейзи ничего не замечала.
Иногда она все же ночевала на Чейни-стрит и каждый день проводила дома по несколько часов. Мэтти проводил целые дни у друзей, но если он все же оказывался дома, когда приходила Дейзи, оба бывали рады встрече друг с другом. Хотя Дейзи трудно было общаться даже с сыном.
Ей все равно приходилось вести хозяйство, отвечать на письма, оплачивать счета. Труднее всего было заставить себя позвонить кому-нибудь по телефону. Мать Эндрю была одной из немногих, кто понимал состояние Дейзи. Она раз в неделю писала невестке ободряющие письма, но, когда ей становилось необходимым обсудить с кем-нибудь состояние внучки, леди Харвуд звонила Нелу. В общем, она прекрасно понимала, что ни Эндрю, ни Дейзи не звонят ей только потому, что не могут сказать ничего нового.
Леди Харвуд и сэру Эдварду сообщили об аварии через час после того, как она произошла. Мартин Троуэр позвонил родителям Эндрю, чтобы им не пришлось узнавать о случившемся из газет. Когда на следующий день леди Харвуд разговаривала по телефону с Эндрю, она сказала, что хочет приехать и пожить с ними на Чейни-стрит, чтобы помочь вести хозяйство.
«Я поживу у вас, сынок, чтобы Дейзи могла спокойно уходить в больницу, не волнуясь за Мэтти, – сказала она. – Вам с Дейзи не придется обо мне заботиться. Конечно, у вас там есть Ингрид, но это ведь не то». – «Спасибо, мама, – ответил на это Эндрю. – Но, думаю, нам с Дейзи лучше сейчас побыть одним. Когда нам понадобится помощь, я дам тебе знать».
Эндрю не решился произнести вслух, что ни у него, ни у Дейзи просто не хватило бы душевных сил общаться каждый день с кем-либо посторонним, насколько бы непритязателен он ни был. Леди Харвуд и не надо было объяснять подобных вещей – ей стоило только вспомнить свое собственное состояние после смерти Доналда.
Мать и невестка Дейзи тоже вызвались приехать в Лондон, чтобы хоть как-то ее поддержать.
Когда Мартин Троуэр сообщил родителям Дейзи о том, что произошло, в Филадельфии была половина шестого утра. И только часов в двенадцать следующего дня миссис Брюстер удалось поговорить с дочерью по телефону.
– Спасибо, мама, – ответила Дейзи на предложение миссис Брюстер. – Но вам лучше немного подождать с приездом. Как только вы сможете чем-то помочь, я позвоню. А сейчас нам с Эндрю лучше побыть вдвоем.
В первые две недели после аварии Нел почти каждый день ночевал в доме брата. Мэтти был рад присутствию дяди. Он тяжело переносил несчастье, случившееся с Софи, и не менее тяжело – состояние родителей. Мэтти приезжал иногда в больницу и там, сидя на краешке кровати Софи, расспрашивал о ее здоровье Дейзи. Иногда мальчику казалось, что все это происходит во сне.
Через две недели Мэтти отправили в Шропшир к бабушке и дедушке. Затем он должен был поехать до конца лета в Италию с одним из своих школьных приятелей, у родителей которого была вилла близ Вероны.
В первые дни после аварии Дейзи заходила иногда в студию. Она развязывала пластиковые мешки, покрывавшие три незаконченных бюста, рассеянно проверяла влажность гипса и снова и снова надевала мешки на головы статуй. Однажды она забыла завязать мешок вокруг гипсового горла Карла Майера, потом долго не заходила в студию и через две недели обнаружила, что гипс стал абсолютно сухим.
Помощники Эндрю по-прежнему клали ему в портфель листочек с распорядком дня, который он должен был отдать Дейзи. Эндрю оставлял листок на столе у себя в кабинете, рядом с тем креслом, на котором обычно сидела Дейзи, когда они разговаривали тут раньше по вечерам. Когда вечером Эндрю возвращался домой, листочек лежал на том же самом месте. Эндрю бросал его в мусорную корзину и клал на стол другой – с распорядком дня на завтра.
Теперь Эндрю чаще удавалось обедать дома. В июле, пока Мэтти не уехал к бабушке, придя домой, Эндрю обычно заставал Дейзи у плиты. Мэтти обедал теперь вместе с родителями.
Выходные проходили по-разному, но теперь, когда Эндрю отправлялся в свой избирательный округ, Дейзи никогда не ездила с ним. Если он успевал закончить дела в Уэймере в субботу, то иногда заезжал переночевать в Лонг-Грин.
Когда Дейзи ночевала дома, они с Эндрю спали вместе. Иногда Эндрю засыпал, обняв жену, но Дейзи, даже во сне, не обняла его ни разу.
Два раза Эндрю и Дейзи пытались поговорить о возникшем между ними отчуждении.
– Мы оба сейчас в ненормальном состоянии, – сказал Эндрю. – Если бы это было не так, ты смогла бы наконец понять, что мои слова в ту ночь не имеют никакого значения.
– Нет, Эндрю, – ответила Дейзи. – Ты имел в виду именно то, что сказал. Я видела это по твоему лицу.
– Дейзи, представь себе, что тебя пытают и, когда боль сделалась совсем невыносимой, ты закричала: «Оставьте меня! Пытайте Эндрю!» Я бы прекрасно понял, что нельзя обвинять тебя за эти слова. Так и с тем, что сказал тебе я. Все это еще ужаснее, потому что я повторил именно тот вопрос, который ты все время задавала себе сама: «Зачем я заставила ее опустить это чертово письмо?» Но мы ведь оба знаем, что это дурацкий вопрос. Когда такое случается, те, кто был рядом, всегда ищут вину в себе.
– В той самой книге Оруэлла, после того, как Уинстон сказал «пытайте Джулию», между ними никогда уже не было прежних отношений.
– Но ведь это книга. А мы – два живых человека, которые любят друг друга. И сейчас мы нужны друг другу гораздо больше, а не меньше, чем раньше. Неужели ты не можешь открыть для меня свое сердце, Дейзи?
– Я бы очень хотела сделать это, Эндрю, но я не знаю как.
Вторая попытка Эндрю приблизиться к жене тоже оказалась неудачной. После этого он стал спать в гардеробной.
Несчастный случай с дочерью министра обороны широко освещали все национальные газеты. Время от времени на их страницах появлялись коротенькие заметки, сообщавшие о том, что Софи Харвуд по-прежнему находится в коме.
В министерстве и в палате общин у Эндрю постоянно справлялись о здоровье дочери. Друзья выражали соболезнования письменно или по телефону.
Однажды, вернувшись вечером в пустой дом, Эндрю взял с оттоманки несколько писем. Сначала он вскрыл и прочитал те, что были адресованы мистеру и миссис Харвуд. Затем, тяжело вздохнув, Эндрю распечатал конверт, адресованный ему лично. Письмо было написано от руки на бланке палаты общин:
«Дорогой Эндрю!
Мое сочувствие Вам невозможно выразить словами.
От всей души надеюсь, что врачи сумеют вернуть Вам дочь.
Но что бы ни случилось, ничто не может отнять у вас с Дейзи те тринадцать лет, когда девочка была с вами. Возможно, Вам странно будет прочесть такое в столь тяжелый момент, но многие могли бы позавидовать, что у вас были эти тринадцать лет, что бы за ними ни последовало.
Искренне Ваша
Рейчел Фишер».
42
Прямо с порога кабинета Эндрю Харвуда Карл Майер произнес:
– Понимаю, что никакие слова не в силах уменьшить ваше горе по поводу Софи, Эндрю. Тем не менее примите мои соболезнования.
На сегодня было назначено очередное совместное совещание министров обороны Англии и США. Эндрю и Карл хотели обсудить некоторые вопросы наедине, прежде чем к ним присоединятся остальные.
– Как Дейзи? – спросил Карл.
– Ей сейчас очень тяжело, – ответил Эндрю, глядя в окно мимо Карла.
Усилием воли он заставил себя перестать думать о дочери и вспомнить, что американский министр обороны находится здесь, чтобы обсудить дела.
Часа через полтора, когда совещание было закончено и сотрудники министерства покинули кабинет, Эндрю сказал Карлу:
– Я уезжаю прямо из министерства в избирательный округ и не увижу Дейзи до воскресенья. Вообще-то ее теперь трудно застать дома. Но все же, почему бы вам не позвонить ей, Карл?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43