Но Бен никогда не забудет, что от него отмахнулись, как от мухи, даже не задумавшись лишний раз. И ведь вовсе не из-за какого-то там американца – все сплошное притворство. Он был уверен, что девушка просто успела влюбиться в Эндрю Харвуда. Ну и дура, раз предпочла ему, Бену Фронвеллу, этого слизняка. Гордость не позволяла Бену прямо и явно наказывать девушку. Нет, он придумает свой собственный способ отомстить.
В лифте Бен успел поболтать с одним из своих заместителей, затем заперся у себя в кабинете, куда через двадцать минут был вызван Джайлз Александер.
Была пятница, и почти весь штат «Бастиона» усиленно занимался подготовкой нового номера. Дейзи не касалась вся эта суета – ей не надо было писать статью на этой неделе. Она подошла к полке с подшивками газет и стала искать статью Найджела Демпстера. Хотя автор не пытался навешивать ярлыки, унижение Нелсона Харвуда, сбитого с ног парнем, которого он пытался подцепить, было описано мастерски.
Возвращаясь к столу, Дейзи чувствовала себя подавленной. Конечно, глупо, ведь она даже незнакома с Нелом Харвудом. А братец его, которого она знает, что-то не спешит объявиться – прошло уже два дня с тех пор, как Эндрю насмешливо поцеловал ее в щеку и вернулся к своей машине. И вообще, почему ее это так волнует? А Дейзи не могла не признаться себе, что ее это задевало.
Дейзи вдруг обнаружила, что вокруг ее стола какая-то странная атмосфера. Джайлз низко склонился над машинкой, так что ей видна была только копна морковно-рыжих волос. Наверное, пишет что-нибудь горяченькое, на злобу дня, подумала Дейзи. Джайлз выдернул из каретки лист с такой силой, что девушка удивилась, как он его не порвал. Джайлз вскочил со стула и кинулся в приемную главного редактора.
Рейчел неподвижно сидела за своим столом.
– Главный у себя? – спросил Джайлз. Лицо его было белым от злости.
– Сейчас выясню, – сказала Рейчел. – Хотите, чтобы он вас принял?
– Да.
Рейчел подняла трубку селектора.
– Здесь Джайлз Александер. Хочет с вами поговорить.
Рейчел, как всегда, говорила так безукоризненно вежливо, что это выводило из себя, казалось оскорбительным.
– Редактор сказал, что примет вас, – сообщила она.
Бен Фронвелл поднял глаза от бумаг и ухмыльнулся, протягивая руку за листком, который принес ему Джайлз.
– Подожди, пока я прочту, – сказал Бен.
Когда он закончил читать и поднял глаза, они были холодными, как лед, а в ухмылке Бена на сей раз читалась нескрываемая угроза.
– Спасибо за столь забавный трюк, Джайлз, – медленно произнес он. – Я всегда говорил, что ты – превосходный шут. Но, думаю, настало тебе время отправляться веселить другого редактора. Думаю, тебе не составит труда его найти.
Джайлз повернулся на каблуках и вышел из кабинета. Когда он проходил мимо стола Рейчел, та, по своему обыкновению, даже не подняла головы.
Дейзи встревоженно взглянула на Джайлза – в лице его не было ни кровинки.
– Что, черт возьми, происходит? – спросила девушка.
– Знаешь, что потребовал от меня этот негодяй Фронвелл? Что я должен был включить в свою колонку?
Дейзи ждала, вопросительно глядя на Джайлза.
– Он успел послать одного из лакеев Анджелы узнать подробности заварушки, которую устроил вчера Нел Харвуд. А потом сказал, что заметки Демпстера явно недостаточно – можно развить эту тему. И вот я должен был сравнить стиль жизни Нела и его «расчетливого старшего брата с весьма честолюбивыми амбициями». – Джайлз произнес последние слова, пародируя йоркширский акцент Бена. – Я, конечно, сказал ему: у меня есть работа поинтереснее, чем писать в своей колонке никому не нужные гадости о моих друзьях. Так у этой сволочи глаза так и забегали. Он наверняка выбрал на эту роль именно меня из-за нашей дружбы с Нелом и Эндрю. Кто же еще способен лучше описать «удар, который нанес по карьере народного избранника неблаговидный поступок его брата».
Изображая акцент Фронвелла, Джайлз злился еще больше.
– Я, черт побери, пишу политическую колонку, а не дневник светских сплетен.
– И что же ты написал на том листке бумаги, который так свирепо выдергивал из машинки?
– Решил подлить масла в огонь. Начал с того, что пустяковая стычка перед баром для голубых вряд ли может повлиять на осуществление непомерных амбиций Эндрю Харвуда. Все это ерунда. Потом добавил, что в тот вечер в этом баре была вечеринка не только для гомиков, но и для лесбиянок. А дальше – дал разыграться фантазии. Написал, что одной женщине, которую должны скоро избрать в парламент, будет весьма некстати, если выяснится, что во время пресловутой драки, как раз в тот момент, когда Нел Харвуд лежал, распростертый на земле, ее видели выходящей из бара в компании другой женщины. И еще прибавил, что эта самая женщина-политик чисто случайно является близким другом и «личным помощником» одного известного редактора с Флит-стрит. Интересно, сможем ли мы что-нибудь прочесть о похождениях уважаемой леди на страницах его газеты.
Дейзи слушала, затаив дыхание.
– Все это настолько абсурдно, что я не смог подавить желание преподнести «статью» Бену.
– И что сказал Бен?
Джайлз нервно захихикал. Но Дейзи заметила, что лицо его приобретает постепенно свой обычный цвет.
– Он очень язвительно поблагодарил меня. А потом уволил.
– О, Джайлз! Ты думаешь, это окончательно? Бен когда-нибудь меняет свое решение?
– Только если это в его интересах. Но даже если бы это было возможно – с меня хватит. Не хочу больше быть его игрушкой.
– И что же ты будешь делать?
– Пока не знаю.
13
Бен Фронвелл почти угадал: спустя двенадцать дней, десятого мая, Джереми Торп подал в отставку. Карьера сорокашестилетнего политика, девять лет занимавшего пост главы партии либералов, была расстроена из-за обвинений в изнасиловании смазливого юнца, бывшего конюха, а затем манекенщика. Итак, началась предвыборная кампания. Кто займет пост лидера?
Британская публика с наслаждением обсуждала подробности скандала, связанного с крахом Джереми Торпа. Однако многие политики чувствовали себя неловко – одним было неприятно, что гомосексуальные наклонности их коллеги сделали его объектом шантажа, другие понимали, что только по милости Божьей их самих миновала чаша сия.
К концу недели за рабочими столами «Бастиона» обсуждали только одно – борьбу Дэвида Стила и Джона Пардо за пост руководителя партии либералов. Между ними разразилась самая настоящая война. Ни один из кандидатов не стеснялся в средствах. Ни Стил, ни Пардо не пытались открыто скомпрометировать соперника – всю грязную работу выполняли за них их приближенные.
Пардо, начавший свою избирательную кампанию довольно агрессивно, был весьма обескуражен, обнаружив, что телеоператоры стали снимать его крупным планом сверху. А дело было в том, что сторонники Стила сообщили телевизионщикам, что Пардо носит парик.
В то время как все толпились вокруг полки с последними выпусками газет, Франсез занимало совсем другое. Девушка сидела, откинувшись на стуле и прижавшись затылком к перегородке, отделявшей ее кубик от приемной Рейчел. Все в «Бастионе» знали, что сегодня Рейчел Фишер последний день работает в должности личного секретаря главного редактора. Через три недели в округе Бедфорд Фордж должны были состояться предварительные выборы.
Франсез нервно покусывала губы. Через несколько минут девушка вернула стул в обычное положение, однако с лица ее не исчезло озабоченное выражение.
Анджела, Дейзи и Франсез решили позавтракать в баре «Блэкфриарз». Всю дорогу до бара Франсез молчала. Девушки любили это небольшое заведение – здесь можно было наскоро перекусить салатами и бутербродами и почти никогда не бывало много народу. Сюда никогда не заглядывали знакомые журналисты. Несколько мужчин, регулярно посещавших этот бар, судя по виду, были банковскими клерками. Сегодня их было двое – оба с прямыми спинами и в пиджаках, застегнутых на все пуговицы.
– На что спорим, эти двое закажут вегетарианские салаты? – сказала Анджела. – Эти ребята – как раз из тех, кто попадается обычно на удочку экологических движений и сторонников здорового образа жизни.
Она закурила сигарету и выпустила густое облако дыма.
Когда девушки заказали ланч, Франсез сказала:
– С Рейчел происходит что-то просто ужасное. Раньше я никогда не думала, что в этой женщине есть что-то человеческое. Но я ошибалась.
– Что ты имеешь в виду? – спросила Дейзи.
– Раньше я никогда не слышала, как Рейчел за стенкой повышает голос, разговаривая с Беном Фронвеллом. Но даже в такие моменты она говорила этим своим противным супервежливым тоном. А вот сегодня утром Рейчел буквально вопила в истерике. Я не знаю, кричала она в телефонную трубку или в селектор. А может, просто стоя на пороге кабинета Бена. В общем, я слышала только ее крики. Это было просто ужасно!
– А слова тебе удалось разобрать?
– Да. Рейчел все время повторяла: «Мне плевать, плевать, и хватит твердить, что это надо сделать как можно скорее, а то будет поздно. Я до последнего момента не дам ничего сделать!» И что-то там еще, но эти слова она повторила три раза. И кричала она так, будто бьется в судорогах.
– Интересно, о чем шла речь? – задумчиво произнесла Дейзи.
– Не знаю. Но вряд ли о чем-то хорошем, как ни странно, мне очень жалко Рейчел. Думаю, раньше я бы не поверила, что она может страдать по-настоящему.
Все трое несколько секунд молчали, затем Анджела произнесла:
– Интересно, удастся ли мне вытащить что-нибудь из Бена? Он всегда так оберегает Рейчел, что придется придумать что-нибудь особенное.
Девушки понимающе улыбнулись друг другу.
Рейчел снимала квартиру на Морпет-террас, в десяти минутах ходьбы от Вестминстера. Она переехала сюда примерно год назад – Рейчел нисколько не сомневалась, что ей довольно скоро потребуется квартира недалеко от палаты общин. Девушка так же понимала, что, как только ее изберут в парламент, визиты Бена Фронвелла на Морпет-террас придется свести к минимуму. Даже теперь Бен всегда просил водителя высадить его на углу Виктория-стрит, а дальше шел пешком мимо нескольких одинаковых многоэтажных кирпичных домов.
До сих пор Бену везло – он ни разу не столкнулся нос к носу с двумя министрами, которые тоже посещали эти дома. Бен знал об их визитах, а они ничего не знали о нем. Один из министров ходил в дом в конце квартала, где жила Рейчел, другой – в дом по другую сторону Вестминстерского собора. Обоим министрам до сих пор удавалось держать своих любовниц вне поля зрения средств массовой информации. Жены прекрасно знали о похождениях своих мужей, но, как это часто бывает в подобных случаях, ни жена, ни любовница политика не стремились к огласке. Это было известно также личным секретарям министров и некоторым коллегам по парламенту. Но избиратели министров и британское общественное мнение пребывали в блаженном неведении. Ни одна газета еще не нашла способа обнародовать подобную информацию таким образом, чтобы ее можно было доказать в суде в случае неизбежного предъявления обвинений в диффамации.
Бену нравилось смотреть на Вестминстерский собор. Его, конечно же, нисколько не интересовала неовизантийская архитектура. Купол собора выглядел очень живописно на фоне заката, каменные колонны загадочно мерцали в свете уличных фонарей. Но и это не слишком трогало Бена Фронвелла. Дело в том, что Вестминстерский собор был официальной резиденцией архиепископа Римской католической церкви. Бен терпеть не мог католиков. И в душе всегда злорадствовал, представляя, как вытянулось бы лицо кардинала Хьюма, узнай он, что творится под самым его носом. Чертовы монахи! Бен как-то читал, что сорок процентов из них голубые.
Наконец Бен свернул к подъезду Рейчел, поднялся по ступеням и нажал на кнопку переговорного устройства.
Квартира Рейчел находилась на последнем этаже, поэтому потолки здесь были не очень высокими. Квадратная прихожая вела в большую комнату, выходящую окнами на собор. Комната служила Рейчел одновременно гостиной, кабинетом и столовой. Письменный стол стоял справа от газового камина, а слева красовался изысканный, в викторианском стиле обеденный стол орехового дерева с инкрустацией, в то время как остальная мебель относилась к стилю «модерн» и была куплена в «Армии и флоте» либо у «Питера Джоунса». В отделке своего жилища Рейчел предпочитала исключительно оттенки синего цвета. Поверх коврового покрытия на полу лежал новый пестрый персидский палас. Его подарили Рейчел на Рождество мистер и миссис Фишер. Комната не была выдержана в едином стиле, но тем не менее здесь было очень уютно. Рейчел ощущала прилив бодрости, входя в эту комнату. Она даже специально заходила сюда, едва придя домой, чтобы поднять себе настроение, и только потом отправлялась в спальню переодеваться.
Спальня была в самом конце коридора, рядом с кухней и ванной. Здесь тоже преобладал синий цвет. Как-то, побывав в квартире дочери, миссис Фишер спросила Рейчел, зачем это ей нужна двухспальная кровать. Рейчел, не моргнув глазом, объяснила это тем, что, во-первых, теперь так модно, а во-вторых, ей нужно место, где можно разложить газеты, которые она любит читать в постели. Над туалетным столиком с ситцевой каймой в полоску висело зеркало все от того же «Питера Джоунса». Той же тканью было обито небольшое кресло и изголовье кровати.
Бен и Рейчел обычно лежали на постели поверх синего покрывала, потягивали виски и разговаривали. Иногда они складывали покрывало, раздевались и занимались любовью. Но гораздо чаще Бен и Рейчел оставались одетыми. На девушке была домашняя одежда – джинсы и свитер. Бен Фронвелл снимал пиджак и галстук и вешал их на спинку кресла. Время от времени один из них вставал с постели, чтобы принести из соседней комнаты еще виски. Они были похожи скорее на двух приятелей, чем на любовников. Впрочем, скорее так оно и было.
Сегодня разговор Бена и Рейчел был далеко не таким спокойным, как обычно.
– Я и не думал, что это так тебя потрясет, – сказал Бен.
– Я и сама не думала.
– Может, снова обсудим возможность брака?
– Нет.
– Почему?
– Ты сам знаешь, почему. В этом смысле мы не подходим друг другу. Я выйду замуж только за человека, который согласится быть в моей жизни вторым после политики. И ты тоже женишься на той, которая будет приглядывать за домом и детьми где-нибудь в провинции, пока ты целиком и полностью отдаешься «Бастиону». И это восхищает меня в тебе.
– Да уж.
Оба молчали. Бен поставил бокал с виски себе на живот.
Через несколько минут он произнес:
– И еще много всяких других препятствий, которые мы уже обсуждали раньше. Если ты будешь моей женой, я не смогу обеспечивать тебе поддержку «Бастиона». Для этого ты должна выйти замуж за какого-нибудь благопристойного джентльмена, пока что нам неизвестного. И лучше этому парню, черт возьми, подольше оставаться неизвестным, кто бы это ни был. Знаешь, Рейчел, если бы этого не требовалось все для той же карьеры, я бы предпочел, чтобы ты вообще не выходила замуж. Но избиратели подозрительно относятся к одиноким политикам. Вот если бы тебе не надо было выходить замуж, то и я бы согласился жить, ничего не меняя. Но, в конце концов, ты права, я заведу себе какую-нибудь уютную маленькую женушку. Думаю, если у нас будут дети, это будет интересно. Все, кого я знаю, очень любят своих детей.
Неожиданно из груди Рейчел вырвался нечеловеческий вопль. Она резко повернулась к стенке и через несколько секунд замолчала столь же неожиданно, как перед этим закричала.
Бен поставил бокал на столик рядом с кроватью и повернулся к Рейчел. Он положил руку на плечо женщины. Бен чувствовал себя неловко. Он погладил Рейчел по волосам и тут же вспомнил, как гладил вот так же по волосам свою больную мать. Ему нравилось смотреть на седые прядки в темно-каштановых волосах миссис Фронвелл. «Не надо», – сказала тогда, много лет назад, его мать.
– Не надо, – попросила Рейчел Фишер.
Бен убрал руку.
– Через четырнадцать недель они смогут определить пол, – сказала Рейчел.
– Ты не должна ждать так долго. Это опасно.
– Я не хочу ничего делать, пока не узнаю, мальчик это или девочка. Ты не представляешь, что это такое. Никогда не думала, что что-нибудь заставит меня чувствовать такое… то, что я сейчас испытываю. Я понимаю, что не могу сохранить ребенка. Представь себе только заголовки газет. «Член парламента становится матерью-одиночкой».
– Ради Бога, Рейчел, давай еще раз подумаем о браке!
– Нет. Это невозможно.
Рейчел повернулась на спину и теперь лежала, глядя в потолок. Во время всей этой сцены девушка не проронила ни слезинки.
– Но я не дам ничего сделать, пока мне не скажут – мальчик это или девочка. Мне кажется, что девочка. Но я должна знать точно. Мне необходимо знать, от чего я отказываюсь.
Уже поздней ночью Бен шел в обратном направлении к Виктория-стрит, где обычно брал такси до дома.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43
В лифте Бен успел поболтать с одним из своих заместителей, затем заперся у себя в кабинете, куда через двадцать минут был вызван Джайлз Александер.
Была пятница, и почти весь штат «Бастиона» усиленно занимался подготовкой нового номера. Дейзи не касалась вся эта суета – ей не надо было писать статью на этой неделе. Она подошла к полке с подшивками газет и стала искать статью Найджела Демпстера. Хотя автор не пытался навешивать ярлыки, унижение Нелсона Харвуда, сбитого с ног парнем, которого он пытался подцепить, было описано мастерски.
Возвращаясь к столу, Дейзи чувствовала себя подавленной. Конечно, глупо, ведь она даже незнакома с Нелом Харвудом. А братец его, которого она знает, что-то не спешит объявиться – прошло уже два дня с тех пор, как Эндрю насмешливо поцеловал ее в щеку и вернулся к своей машине. И вообще, почему ее это так волнует? А Дейзи не могла не признаться себе, что ее это задевало.
Дейзи вдруг обнаружила, что вокруг ее стола какая-то странная атмосфера. Джайлз низко склонился над машинкой, так что ей видна была только копна морковно-рыжих волос. Наверное, пишет что-нибудь горяченькое, на злобу дня, подумала Дейзи. Джайлз выдернул из каретки лист с такой силой, что девушка удивилась, как он его не порвал. Джайлз вскочил со стула и кинулся в приемную главного редактора.
Рейчел неподвижно сидела за своим столом.
– Главный у себя? – спросил Джайлз. Лицо его было белым от злости.
– Сейчас выясню, – сказала Рейчел. – Хотите, чтобы он вас принял?
– Да.
Рейчел подняла трубку селектора.
– Здесь Джайлз Александер. Хочет с вами поговорить.
Рейчел, как всегда, говорила так безукоризненно вежливо, что это выводило из себя, казалось оскорбительным.
– Редактор сказал, что примет вас, – сообщила она.
Бен Фронвелл поднял глаза от бумаг и ухмыльнулся, протягивая руку за листком, который принес ему Джайлз.
– Подожди, пока я прочту, – сказал Бен.
Когда он закончил читать и поднял глаза, они были холодными, как лед, а в ухмылке Бена на сей раз читалась нескрываемая угроза.
– Спасибо за столь забавный трюк, Джайлз, – медленно произнес он. – Я всегда говорил, что ты – превосходный шут. Но, думаю, настало тебе время отправляться веселить другого редактора. Думаю, тебе не составит труда его найти.
Джайлз повернулся на каблуках и вышел из кабинета. Когда он проходил мимо стола Рейчел, та, по своему обыкновению, даже не подняла головы.
Дейзи встревоженно взглянула на Джайлза – в лице его не было ни кровинки.
– Что, черт возьми, происходит? – спросила девушка.
– Знаешь, что потребовал от меня этот негодяй Фронвелл? Что я должен был включить в свою колонку?
Дейзи ждала, вопросительно глядя на Джайлза.
– Он успел послать одного из лакеев Анджелы узнать подробности заварушки, которую устроил вчера Нел Харвуд. А потом сказал, что заметки Демпстера явно недостаточно – можно развить эту тему. И вот я должен был сравнить стиль жизни Нела и его «расчетливого старшего брата с весьма честолюбивыми амбициями». – Джайлз произнес последние слова, пародируя йоркширский акцент Бена. – Я, конечно, сказал ему: у меня есть работа поинтереснее, чем писать в своей колонке никому не нужные гадости о моих друзьях. Так у этой сволочи глаза так и забегали. Он наверняка выбрал на эту роль именно меня из-за нашей дружбы с Нелом и Эндрю. Кто же еще способен лучше описать «удар, который нанес по карьере народного избранника неблаговидный поступок его брата».
Изображая акцент Фронвелла, Джайлз злился еще больше.
– Я, черт побери, пишу политическую колонку, а не дневник светских сплетен.
– И что же ты написал на том листке бумаги, который так свирепо выдергивал из машинки?
– Решил подлить масла в огонь. Начал с того, что пустяковая стычка перед баром для голубых вряд ли может повлиять на осуществление непомерных амбиций Эндрю Харвуда. Все это ерунда. Потом добавил, что в тот вечер в этом баре была вечеринка не только для гомиков, но и для лесбиянок. А дальше – дал разыграться фантазии. Написал, что одной женщине, которую должны скоро избрать в парламент, будет весьма некстати, если выяснится, что во время пресловутой драки, как раз в тот момент, когда Нел Харвуд лежал, распростертый на земле, ее видели выходящей из бара в компании другой женщины. И еще прибавил, что эта самая женщина-политик чисто случайно является близким другом и «личным помощником» одного известного редактора с Флит-стрит. Интересно, сможем ли мы что-нибудь прочесть о похождениях уважаемой леди на страницах его газеты.
Дейзи слушала, затаив дыхание.
– Все это настолько абсурдно, что я не смог подавить желание преподнести «статью» Бену.
– И что сказал Бен?
Джайлз нервно захихикал. Но Дейзи заметила, что лицо его приобретает постепенно свой обычный цвет.
– Он очень язвительно поблагодарил меня. А потом уволил.
– О, Джайлз! Ты думаешь, это окончательно? Бен когда-нибудь меняет свое решение?
– Только если это в его интересах. Но даже если бы это было возможно – с меня хватит. Не хочу больше быть его игрушкой.
– И что же ты будешь делать?
– Пока не знаю.
13
Бен Фронвелл почти угадал: спустя двенадцать дней, десятого мая, Джереми Торп подал в отставку. Карьера сорокашестилетнего политика, девять лет занимавшего пост главы партии либералов, была расстроена из-за обвинений в изнасиловании смазливого юнца, бывшего конюха, а затем манекенщика. Итак, началась предвыборная кампания. Кто займет пост лидера?
Британская публика с наслаждением обсуждала подробности скандала, связанного с крахом Джереми Торпа. Однако многие политики чувствовали себя неловко – одним было неприятно, что гомосексуальные наклонности их коллеги сделали его объектом шантажа, другие понимали, что только по милости Божьей их самих миновала чаша сия.
К концу недели за рабочими столами «Бастиона» обсуждали только одно – борьбу Дэвида Стила и Джона Пардо за пост руководителя партии либералов. Между ними разразилась самая настоящая война. Ни один из кандидатов не стеснялся в средствах. Ни Стил, ни Пардо не пытались открыто скомпрометировать соперника – всю грязную работу выполняли за них их приближенные.
Пардо, начавший свою избирательную кампанию довольно агрессивно, был весьма обескуражен, обнаружив, что телеоператоры стали снимать его крупным планом сверху. А дело было в том, что сторонники Стила сообщили телевизионщикам, что Пардо носит парик.
В то время как все толпились вокруг полки с последними выпусками газет, Франсез занимало совсем другое. Девушка сидела, откинувшись на стуле и прижавшись затылком к перегородке, отделявшей ее кубик от приемной Рейчел. Все в «Бастионе» знали, что сегодня Рейчел Фишер последний день работает в должности личного секретаря главного редактора. Через три недели в округе Бедфорд Фордж должны были состояться предварительные выборы.
Франсез нервно покусывала губы. Через несколько минут девушка вернула стул в обычное положение, однако с лица ее не исчезло озабоченное выражение.
Анджела, Дейзи и Франсез решили позавтракать в баре «Блэкфриарз». Всю дорогу до бара Франсез молчала. Девушки любили это небольшое заведение – здесь можно было наскоро перекусить салатами и бутербродами и почти никогда не бывало много народу. Сюда никогда не заглядывали знакомые журналисты. Несколько мужчин, регулярно посещавших этот бар, судя по виду, были банковскими клерками. Сегодня их было двое – оба с прямыми спинами и в пиджаках, застегнутых на все пуговицы.
– На что спорим, эти двое закажут вегетарианские салаты? – сказала Анджела. – Эти ребята – как раз из тех, кто попадается обычно на удочку экологических движений и сторонников здорового образа жизни.
Она закурила сигарету и выпустила густое облако дыма.
Когда девушки заказали ланч, Франсез сказала:
– С Рейчел происходит что-то просто ужасное. Раньше я никогда не думала, что в этой женщине есть что-то человеческое. Но я ошибалась.
– Что ты имеешь в виду? – спросила Дейзи.
– Раньше я никогда не слышала, как Рейчел за стенкой повышает голос, разговаривая с Беном Фронвеллом. Но даже в такие моменты она говорила этим своим противным супервежливым тоном. А вот сегодня утром Рейчел буквально вопила в истерике. Я не знаю, кричала она в телефонную трубку или в селектор. А может, просто стоя на пороге кабинета Бена. В общем, я слышала только ее крики. Это было просто ужасно!
– А слова тебе удалось разобрать?
– Да. Рейчел все время повторяла: «Мне плевать, плевать, и хватит твердить, что это надо сделать как можно скорее, а то будет поздно. Я до последнего момента не дам ничего сделать!» И что-то там еще, но эти слова она повторила три раза. И кричала она так, будто бьется в судорогах.
– Интересно, о чем шла речь? – задумчиво произнесла Дейзи.
– Не знаю. Но вряд ли о чем-то хорошем, как ни странно, мне очень жалко Рейчел. Думаю, раньше я бы не поверила, что она может страдать по-настоящему.
Все трое несколько секунд молчали, затем Анджела произнесла:
– Интересно, удастся ли мне вытащить что-нибудь из Бена? Он всегда так оберегает Рейчел, что придется придумать что-нибудь особенное.
Девушки понимающе улыбнулись друг другу.
Рейчел снимала квартиру на Морпет-террас, в десяти минутах ходьбы от Вестминстера. Она переехала сюда примерно год назад – Рейчел нисколько не сомневалась, что ей довольно скоро потребуется квартира недалеко от палаты общин. Девушка так же понимала, что, как только ее изберут в парламент, визиты Бена Фронвелла на Морпет-террас придется свести к минимуму. Даже теперь Бен всегда просил водителя высадить его на углу Виктория-стрит, а дальше шел пешком мимо нескольких одинаковых многоэтажных кирпичных домов.
До сих пор Бену везло – он ни разу не столкнулся нос к носу с двумя министрами, которые тоже посещали эти дома. Бен знал об их визитах, а они ничего не знали о нем. Один из министров ходил в дом в конце квартала, где жила Рейчел, другой – в дом по другую сторону Вестминстерского собора. Обоим министрам до сих пор удавалось держать своих любовниц вне поля зрения средств массовой информации. Жены прекрасно знали о похождениях своих мужей, но, как это часто бывает в подобных случаях, ни жена, ни любовница политика не стремились к огласке. Это было известно также личным секретарям министров и некоторым коллегам по парламенту. Но избиратели министров и британское общественное мнение пребывали в блаженном неведении. Ни одна газета еще не нашла способа обнародовать подобную информацию таким образом, чтобы ее можно было доказать в суде в случае неизбежного предъявления обвинений в диффамации.
Бену нравилось смотреть на Вестминстерский собор. Его, конечно же, нисколько не интересовала неовизантийская архитектура. Купол собора выглядел очень живописно на фоне заката, каменные колонны загадочно мерцали в свете уличных фонарей. Но и это не слишком трогало Бена Фронвелла. Дело в том, что Вестминстерский собор был официальной резиденцией архиепископа Римской католической церкви. Бен терпеть не мог католиков. И в душе всегда злорадствовал, представляя, как вытянулось бы лицо кардинала Хьюма, узнай он, что творится под самым его носом. Чертовы монахи! Бен как-то читал, что сорок процентов из них голубые.
Наконец Бен свернул к подъезду Рейчел, поднялся по ступеням и нажал на кнопку переговорного устройства.
Квартира Рейчел находилась на последнем этаже, поэтому потолки здесь были не очень высокими. Квадратная прихожая вела в большую комнату, выходящую окнами на собор. Комната служила Рейчел одновременно гостиной, кабинетом и столовой. Письменный стол стоял справа от газового камина, а слева красовался изысканный, в викторианском стиле обеденный стол орехового дерева с инкрустацией, в то время как остальная мебель относилась к стилю «модерн» и была куплена в «Армии и флоте» либо у «Питера Джоунса». В отделке своего жилища Рейчел предпочитала исключительно оттенки синего цвета. Поверх коврового покрытия на полу лежал новый пестрый персидский палас. Его подарили Рейчел на Рождество мистер и миссис Фишер. Комната не была выдержана в едином стиле, но тем не менее здесь было очень уютно. Рейчел ощущала прилив бодрости, входя в эту комнату. Она даже специально заходила сюда, едва придя домой, чтобы поднять себе настроение, и только потом отправлялась в спальню переодеваться.
Спальня была в самом конце коридора, рядом с кухней и ванной. Здесь тоже преобладал синий цвет. Как-то, побывав в квартире дочери, миссис Фишер спросила Рейчел, зачем это ей нужна двухспальная кровать. Рейчел, не моргнув глазом, объяснила это тем, что, во-первых, теперь так модно, а во-вторых, ей нужно место, где можно разложить газеты, которые она любит читать в постели. Над туалетным столиком с ситцевой каймой в полоску висело зеркало все от того же «Питера Джоунса». Той же тканью было обито небольшое кресло и изголовье кровати.
Бен и Рейчел обычно лежали на постели поверх синего покрывала, потягивали виски и разговаривали. Иногда они складывали покрывало, раздевались и занимались любовью. Но гораздо чаще Бен и Рейчел оставались одетыми. На девушке была домашняя одежда – джинсы и свитер. Бен Фронвелл снимал пиджак и галстук и вешал их на спинку кресла. Время от времени один из них вставал с постели, чтобы принести из соседней комнаты еще виски. Они были похожи скорее на двух приятелей, чем на любовников. Впрочем, скорее так оно и было.
Сегодня разговор Бена и Рейчел был далеко не таким спокойным, как обычно.
– Я и не думал, что это так тебя потрясет, – сказал Бен.
– Я и сама не думала.
– Может, снова обсудим возможность брака?
– Нет.
– Почему?
– Ты сам знаешь, почему. В этом смысле мы не подходим друг другу. Я выйду замуж только за человека, который согласится быть в моей жизни вторым после политики. И ты тоже женишься на той, которая будет приглядывать за домом и детьми где-нибудь в провинции, пока ты целиком и полностью отдаешься «Бастиону». И это восхищает меня в тебе.
– Да уж.
Оба молчали. Бен поставил бокал с виски себе на живот.
Через несколько минут он произнес:
– И еще много всяких других препятствий, которые мы уже обсуждали раньше. Если ты будешь моей женой, я не смогу обеспечивать тебе поддержку «Бастиона». Для этого ты должна выйти замуж за какого-нибудь благопристойного джентльмена, пока что нам неизвестного. И лучше этому парню, черт возьми, подольше оставаться неизвестным, кто бы это ни был. Знаешь, Рейчел, если бы этого не требовалось все для той же карьеры, я бы предпочел, чтобы ты вообще не выходила замуж. Но избиратели подозрительно относятся к одиноким политикам. Вот если бы тебе не надо было выходить замуж, то и я бы согласился жить, ничего не меняя. Но, в конце концов, ты права, я заведу себе какую-нибудь уютную маленькую женушку. Думаю, если у нас будут дети, это будет интересно. Все, кого я знаю, очень любят своих детей.
Неожиданно из груди Рейчел вырвался нечеловеческий вопль. Она резко повернулась к стенке и через несколько секунд замолчала столь же неожиданно, как перед этим закричала.
Бен поставил бокал на столик рядом с кроватью и повернулся к Рейчел. Он положил руку на плечо женщины. Бен чувствовал себя неловко. Он погладил Рейчел по волосам и тут же вспомнил, как гладил вот так же по волосам свою больную мать. Ему нравилось смотреть на седые прядки в темно-каштановых волосах миссис Фронвелл. «Не надо», – сказала тогда, много лет назад, его мать.
– Не надо, – попросила Рейчел Фишер.
Бен убрал руку.
– Через четырнадцать недель они смогут определить пол, – сказала Рейчел.
– Ты не должна ждать так долго. Это опасно.
– Я не хочу ничего делать, пока не узнаю, мальчик это или девочка. Ты не представляешь, что это такое. Никогда не думала, что что-нибудь заставит меня чувствовать такое… то, что я сейчас испытываю. Я понимаю, что не могу сохранить ребенка. Представь себе только заголовки газет. «Член парламента становится матерью-одиночкой».
– Ради Бога, Рейчел, давай еще раз подумаем о браке!
– Нет. Это невозможно.
Рейчел повернулась на спину и теперь лежала, глядя в потолок. Во время всей этой сцены девушка не проронила ни слезинки.
– Но я не дам ничего сделать, пока мне не скажут – мальчик это или девочка. Мне кажется, что девочка. Но я должна знать точно. Мне необходимо знать, от чего я отказываюсь.
Уже поздней ночью Бен шел в обратном направлении к Виктория-стрит, где обычно брал такси до дома.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43