Дейзи никак не могла вспомнить его должность.
Элегантный мужчина с подтянутой фигурой, поклонившись Дейзи, уселся слева. Интересно, говорит ли он по-английски? Кроме английского, Дейзи знала достаточно хорошо только французский. Так можно попасть в неловкую ситуацию. Дейзи слегка подалась вперед и посмотрела на женщину, сидящую по другую сторону от иностранного гостя. Слава Богу, та еще не успела вступить в разговор со своим ближайшим соседом по столу. Дейзи отклонилась на спинку стула и поспешно повернулась вправо.
– Ты случайно не знаешь, кто это такой слева от меня, Карл? На карточке написано, что он – полковник Дорокко.
– Это начальник канцелярии нашего почетного гостя, – ответил Карл. – Тебе приятно будет узнать, что полковник Дорокко говорит по-английски, хотя и не так хорошо, как ему кажется. Вы хоть понимаете, миссис Харвуд, как нам повезло сегодня? По протоколу мне полагается сидеть между двумя, как правило, довольно скучными дамами, чьи мужья занимают должности того же ранга, что и я. Они изо всех сил стараются развлечь меня, а я их, но это не всегда удается. В общем, приятного во всем этом мало. Совсем другое дело, когда я приезжаю в Лондон. Уж так случилось, что жена английского министра обороны – самая очаровательная и привлекательная женщина, живущая на этом державном острове. Как дела, Дейзи?
Дейзи рассмеялась в ответ. Она была очень рада видеть Карла Майера. Хотя бы половина обеденных разговоров обещает быть интересной.
– Спасибо, хорошо, – ответила Дейзи на вопрос Карла и начала расстегивать перчатки. Их надо успеть не только расстегнуть, но и снять, вытянуть наружу каждый палец, аккуратно сложить – и все это прежде, чем официант поставит перед ней тарелку с первым блюдом. Карл молча наблюдал за действиями Дейзи.
– Вот только в данный момент меня одолевают не слишком благородные мысли, – продолжала Дейзи. – Видишь вон ту женщину напротив, с черными вьющимися волосами, в платье цвета портвейна? Вон там, слева.
Стараясь, чтобы никто не заметил ее жеста, Дейзи кивнула в сторону Рейчел Фишер.
– Ты с ней знаком?
– Нет. Очень интересная женщина.
– Да уж, интересная. Она – министр промышленности.
– Так это Рейчел Фишер?
– Да. Помнишь, во время приема на Даунинг-стрит десять я представляла тебе редактора еженедельника «Бастион»? Так вот, он все время пытается продвинуть Рейчел Фишер вперед за счет моего мужа. Поэтому я не люблю эту даму. И когда вижу ее напротив за столом, мне приходят в голову довольно неприличные мысли.
– Попробую догадаться какие. Наверное, ты надеешься, что один из наших официантов прольет ей на плечо голландский соус?
– Я думала вовсе не об этом. Но идея хорошая.
– Зато ты можешь утешать себя тем, что сидишь за столом гораздо выше этой дамы.
– Вот-вот, именно об этом я и думала. Разве это не отвратительно? Ведь это просто мелочно! Может, теперь, когда я поделилась с тобой этими малодостойными мыслями, мне удастся их наконец прогнать.
Карл Майер улыбнулся.
– Ты права, – сказал он. – Это действительно немного мелочно. Но ведь люди, в сущности, мелочны, Дейзи. Сказать тебе, кто мелочнее всех на свете? Мои коллеги по Принстону. Еще точнее – евреи-интеллектуалы из Принстона. Они никак не могут смириться с тем, что я стал министром обороны.
– Но ведь ты должен их понимать, Карл. Зависть, к сожалению, свойственна практически всем.
– По логике ты права, Дейзи. Но не все при этом способны завидовать так долго и упорно. Генри Киссинджер говорил мне, что с ним было то же самое. Еврейская профессура Гарварда предпочла бы видеть на месте госсекретаря кого угодно, только не его, такого же еврея-интеллектуала, как они, но успевшего добиться большего.
Лакеи в красных ливреях с золотыми пуговицами, на каждой из которых красовалась корона, уже убирали тарелки после первого блюда. Королева не любила долгих перерывов между блюдами. К тому же практически все тарелки были уже пусты – гости по достоинству оценили приготовленных королевским поваром омаров. Дейзи посмотрела на золоченые подстановочные тарелки и перевела взгляд на бокалы – два из четырех тоже были покрыты позолотой. Надо будет спросить Эндрю, почему каждому ставят по два золоченых бокала и по два простых. Ведь у королевы наверняка достаточно посуды.
– Позвольте рассказать вам, миссис Харвуд, – послышался слева голос начальника канцелярии европейского монарха, – как надо варить омаров, чтобы они получались такими же вкусными и нежными, как у повара Ее Величества, а не становились сухими и жесткими.
Дейзи повернула голову влево. Пора было отдать долг вежливости второму соседу. К тому же ей действительно было любопытно услышать фирменный рецепт приготовления омаров.
Начальник канцелярии прочел ей целую лекцию о том, как повар, должно быть, сначала вскипятил воду на небольшом огне, затем медленно погрузил туда уснувшего омара. Рассказ звучал настолько образно, что Дейзи живо представила себе самого начальника канцелярии в белом переднике, стоящего над дымящимся сотейником. Рассказывая, полковник сверлил Дейзи темно-карими, лишенными какого-либо выражения глазами. Впрочем, Дейзи тут же вспомнила, что, по одной из новых теорий, глаза человека вообще не передают никаких эмоций. А то, что принято называть «выражением глаз», на самом деле определяется состоянием лицевых мышц вокруг глаза.
Дейзи внимательно посмотрела на королеву, сидящую во главе подковообразного стола. Даже если бы Дейзи видела не так хорошо, она все равно с уверенностью могла бы сказать, что белые перчатки королевы сделаны не из кожи. Год назад, в июле, Дейзи оказалась среди гостей, приглашенных в королевскую ложу Ковент-Гарден. Ни для кого не секрет, что лошади интересуют членов королевской фамилии гораздо больше, чем опера, и поэтому в королевской ложе обычно присутствует кто-нибудь из второстепенных представителей державного семейства. Но тот день был исключением. Возможно, потому, что главную партию пел Пласидо Доминго, спектакль решила посетить королева. Сначала Дейзи поразило, что поверх белой перчатки Ее Величества был надет браслет из бриллиантов с рубинами. Еще в детстве миссис Брюстер не раз говорила дочери, что браслет, надетый поверх перчатки, выглядит очень вульгарно. Приглядевшись внимательнее, Дейзи с удивлением отметила, что перчатки королевы сделаны из тонкого шелкового трикотажа. Прошлый июль был очень жарким, и внутри переполненного театра все чувствовали себя как в сауне. Руки Дейзи, фрейлин королевы, всех женщин, присутствовавших в ложе, были обтянуты белой лайкой, предусмотренной этикетом. А королева решила облегчить свою участь, надев перчатки из шелка.
Королевский обед подошел к концу. Начальник канцелярии галантно поклонился Дейзи, а Карл Майер проводил ее в Белую гостиную. Дейзи отыскала глазами Эндрю и стала пробираться к нему. Минут через десять к Харвудам снова подошел их знакомый дворецкий. На этот раз требовалось представиться Ее Величеству. Пока они ждали, когда королева закончит разговор, Дейзи внимательно ее рассматривала. Ее Величество выглядела гораздо оживленнее, чем на газетных снимках. Вблизи она вовсе не казалась такой уж худой. У нее была искренняя и доброжелательная улыбка. Правда, вопросы королевы казались заученными, а сама беседа больше напоминала раз и навсегда заведенный ритуал. Но что в этом, собственно, удивительного? Дейзи представила, что ей пришлось бы по тем или иным поводам разговаривать почти каждый день с тысячами незнакомых людей. Да она сошла бы с ума через месяц!
В этот момент королева решила, что уделила уже достаточно внимания своим собеседникам. Она резко повернулась к ним спиной. У королевы была хорошая память, и дворецкому не пришлось напоминать ей, что ей хотят представиться мистер и миссис Харвуд. Дейзи, как всегда, почтительно кивнула, Эндрю слегка поклонился.
– Принц Чарльз сказал мне, что ваша работа выставлена в Национальной галерее, – произнесла королева, обращаясь к Дейзи. – Когда с меня последний раз лепили бюст, это было самой настоящей пыткой. Скульптор, кажется, считал, что у меня нет других дел, кроме как сидеть, не мигая, по два часа в день.
Королева лучезарно улыбнулась.
По дороге на Чейни-стрит Дейзи положила руку в лайковой перчатке на ладонь мужа и тихонько произнесла:
– Я часто думала о том, что наша жизнь стала теперь намного сложнее, чем была раньше. Но ведь у нас все-таки счастливый брак. Наши дети здоровы. Тебе нравится твоя должность, мне – моя работа. К тому же, у нас иногда бывают замечательные вечера, вроде этого. Не то чтобы это было так уж важно для наших отношений, но ведь приятно вместе пообедать в королевском дворце, правда?
Оказавшись в спальне, Эндрю стянул с шеи белый галстук, расстегнул воротник и жилет, затем вдруг остановился и внимательно посмотрел на жену. Дейзи успела снять узкое желтое платье и стояла в оранжевом кружевном лифчике и таких же трусиках. Она поймала взгляд Эндрю и теперь не торопилась снимать ожерелье и серьги.
– Всякий раз, когда наша жизнь вступала в какую-то новую фазу, – произнес Эндрю, – ты боялась, что нам будет хуже, чем раньше. И все же на каждом этапе наша жизнь была счастливой – разной, но счастливой.
Эндрю не сводил глаз с фигуры жены.
На Дейзи по-прежнему были туфли на высоких каблуках, нижнее белье и драгоценности.
– Может, ты хочешь, чтобы я снова надела белые перчатки? – улыбнувшись, спросила она.
– Почему бы и нет?
Как только Дейзи натянула перчатки, Эндрю встал с кресла, подошел к жене и начал расстегивать кружевной лифчик.
40
Поскольку на июнь выпало очень много понедельников, школьные каникулы в июле начались чуть раньше обычного. Теперь дети почти целые дни проводили дома.
Поверх обрезанных по колено джинсов на Софи была старая рубашка отца. Приходилось все время подворачивать рукава. Какие все-таки длинные руки у папы! И все равно Софи любила носить эту рубашку – ее не придется стягивать через голову, когда придет время переодеваться в новое платье.
Софи выпрямляла щипцами волосы. Весьма кропотливое занятие. Главное начать в тот момент, когда волосы еще мокрые. Надо как следует вытянуть прядь горячими щипцами, потом туго обмотать ее вокруг головы и закрепить черепаховой шпилькой. Это надо делать особенно осторожно – даже от черепаховой шпильки может появиться случайная кудряшка, которая испортит все дело. Но самое неприятное, что потом надо было ждать целый час, пока волосы высохнут, и только после этого можно было вытащить шпильки и посмотреть, удалось ей добиться желаемого результата или же надо все начинать сначала. Даже если все проходило успешно, Софи весь вечер приходилось потом тщательно следить, чтобы волосы не отсырели или их не разметало сильным ветром, иначе они тут же снова начинали виться. Поэтому, прежде чем заняться волосами, Софи всегда принимала ванну. Сегодня Софи хотела начать пораньше, чтобы в случае необходимости успеть проделать процедуру дважды. Однако, взглянув на часы, девочка увидела, что уже двадцать минут шестого. А Джейсон обещал зайти за ней в шесть. Софи показалось, что в комнате как-то чересчур темно для этого времени суток. Взглянув в окно, девочка с ужасом обнаружила, что небо затянуто тучами. Она выглянула наружу и посмотрела вниз, на Чейни-стрит. Тротуар постепенно становился черным от первых капель дождя. Листья растущего под окном клена были уже мокрыми. Софи всегда нравилось слушать, как шелестит в листьях клена дождь. Он начался так неожиданно и стал вдруг таким сильным, что, если повезет, успеет закончиться до того, как они с Джейсоном выйдут из дома. Софи начала осторожно вытаскивать шпильки. Две почти совершенно прямые прядки рыжевато-каштановых волос выглядели более чем удовлетворительно.
– Софи, – послышался из-за двери голос Дейзи. – Софи!
По звукам голоса девочка определила, что мать зовет ее со второго этажа, стоя у дверей спальни. Придется ей немного подождать.
– Софи!
Черт побери!
– Что? – громко крикнула девочка.
– Пожалуйста, выйди на лестницу. Мне надо что-то тебе сказать.
– Я не могу, мама. Я выпрямляю волосы. Сейчас как раз самый ответственный момент.
– Софи, кому я сказала! Ты мне нужна.
Стараясь держать голову прямо, Софи вышла на лестницу и остановилась у перил, прижимая к щекам две золотистые прядки, которые она только что начала освобождать от шпилек.
– Что случилось?
– Посмотри на меня. Я наполовину голая и с мокрыми волосами, а без пятнадцати шесть за мной должна прийти машина. С утра я обещала папе опустить письмо, которое он написал бабушке, но не успела. Пожалуйста, отнеси его в почтовый ящик на углу. А то фургон приедет за почтой уже через две минуты.
– Я не могу, мама. Если я выйду на дождь, волосы опять завьются колечками. А у меня нет времени, чтобы начинать выпрямлять их снова.
– Ну пожалуйста, Софи. Ты все равно хорошенькая, с любой прической. Накинь что-нибудь на голову и сбегай.
– А почему ты не можешь сбегать сама?
– Посмотри на меня, ради всего святого! А эта чертова машина приедет через пятнадцать минут. Черт бы побрал этот дурацкий прием. Кто бы знал, как мне на него не хочется. И ты же знаешь, как сердится папа, когда я опаздываю. А письмо надо опустить обязательно. Я ему обещала. Пожалуйста, помоги мне. Фургон приедет через одну минуту!
– Что ж, хорошо! Где оно, твое письмо?
– На столе в прихожей.
Софи кинулась вниз по лестнице. Две прядки волос повисли со шпильками на концах. Все было испорчено! Софи разразилась слезами.
– Почему это твои вечера всегда важнее моих? – рыдая, бросила она в лицо матери, пробегая мимо родительской спальни.
– О Боже, как я ненавижу семейные ссоры, – вслух произнесла Дейзи. Закончив сушить волосы, она завязала вокруг лифчика влажное полотенце и быстро направилась в гардеробную Эндрю, где хранился под кроватью электрический фен. Если сосредоточиться, она сумеет высушить и уложить волосы за шесть минут. И у нее останется еще девять минут, чтобы одеться и накраситься. Но как же можно сосредоточиться, если она так расстроила Софи? Ведь девочка действительно испортила из-за нее прическу! Боже, как она ненавидит эту чертову, чертову, чертову машину. Все эти помощники Эндрю, похоже, уверены, что у нее нет абсолютно никаких других дел, кроме как весь день готовиться к тому, чтобы выйти из дома вовремя. На полпути от спальни у гардеробной Дейзи услышала снаружи душераздирающий визг тормозов.
Она опрометью кинулась обратно в спальню и подбежала к окну. В самом низу Чейни-стрит, между двумя рядами машин, припаркованных с обеих сторон, стояла машина с распахнутой настежь дверцей, из которой быстро выпрыгнул какой-то мужчина и кинулся к передним колесам. На углу, в нескольких футах от машины, хорошо виден был красный почтовый ящик. Дейзи показалось, что, не считая мерного шелеста дождя, кругом царит полная тишина. Все, казалось, застыло.
Дейзи быстро схватила с пола джинсы, уже на лестнице натянула через голову футболку и выскочила на улицу.
По Чейни-стрит на высокой скорости ехала еще одна машина – у человека, сидящего за рулем, был сегодня очень тяжелый день, и ему хотелось поскорее добраться домой. Мужчина увидел, что почти на углу улицы остановилась какая-то машина. Бестолковый водитель, к тому же, забыл закрыть дверцу. Можно, конечно, попытаться объехать, но лучше сбавить скорость и подождать. В этот момент неизвестно откуда прямо перед машиной выскочила на дорогу женщина. Мужчина резко нажал на тормоз, и машина с оглушительным визгом остановилась в нескольких дюймах от женщины. Мужчина успел обратить внимание на ее мокрые волосы. Женщина не замечала ничего вокруг. Она быстро бежала в сторону машины с открытой дверцей. Теперь мужчина заметил, что ноги ее были босыми. Вновь запустив мотор, он жутко разозлился, как разозлился бы на его месте любой сильно испуганный человек. Открыв окно, он громко выкрикнул:
– Дура безмозглая! Тебе что, жить надоело?!
Спустя несколько секунд мужчина все понял. Он подъехал вплотную к машине с открытой дверцей, так что теперь вся Чейни-стрит была перегорожена, выключил мотор и открыл дверь. Затем, едва владея собой, он подошел к передним колесам второй машины, возле которых сидел, согнувшись над чем-то непонятным, напоминавшим кучу кровавого тряпья, водитель, а рядом стояла на коленях женщина с мокрыми волосами.
В дальнем конце Чейни-стрит показался вывернувший из-за поворота красный почтовый фургон. Сегодня он опоздал на одну минуту.
– Мы подождем снаружи, сэр, на случай, если вам что-то понадобится, – сказал Дэнис.
– Хорошо, – ответил Эндрю.
Он поднялся рука об руку с Дейзи по ступенькам, ведущим к входной двери. Дейзи по-прежнему была в джинсах и футболке, хотя, прежде чем ехать в больницу, успела надеть какие-то туфли.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43